***
Холод окутывал всех, кто был в это время на улице. Ветер пробирал до костей, ледяными тонкими щупальцами забираясь под одежду. Промозгло, сыро и просто холодно. Тёмные, густые, объёмные облака, заволакивающие небо свинцовой тяжестью. Казалось, вот-вот начнётся сильный ливень. Сырой асфальт и мелкие, совсем неглубокие лужи. Облетевшие с деревьев листья, что ранее были пёстрыми и яркими, превратились в неприятную грязь, слякоть. Ничего приятного, согласитесь. Конечно, не так сложно найти тех, кому такая погода придётся по душе, но всё же большинство, думаю, выберет солнце, нежели постоянные дожди. Жители Санкт-Петербурга. Говорят, они больше любят дожди… Точнее, научились с ними жить. Но наверняка сказать нельзя, даже просто в этом городе я ни разу не была. Я снова отошла от темы, прошу меня простить не могу без этого. Надеюсь, для вас это уже не удивительно, дорогой читатель. Капли бились о металлический козырёк подъезда, стекали по нему вниз и падали на землю, траву, машины, прохожих. Тонкая струйка едкого сигаретного дыма взмывала вверх, прячась от дождя под крышей, но высокая влажность воздуха не давала ему распространятся слишком далеко от места происхождения, прибивая к мокрому, тёмно-сизому асфальту. Трефовый король стоял у двери в подъезд. Поверх коричневого пиджака и светлой, что не удивительно, белой рубашки было надето пальто, приятного серого оттенка. Он промок насквозь, как говорится «до нитки». Кто именно? И пальто и Куромаку. Вышеупомянутый элемент одежды, пропахнувший запахом дешёвых сигарет, не был рассчитан на дождь. К слову, дождь закончился парой минут ранее, но влага по прежнему парила в воздухе, а крупные капли падали градом с веток и листьев деревьев от малейшего ветерка. М-да. В чём же тогда вообще смысл данного пальто? Ну, наверное, в том, чтобы защищало от ветра? Да. Именно так. Это пальто Куромаку нашёл в старый вещах Фёдора, перед тем как вся орава клонов съехала от создателя. Можно сказать, это был прощальный подарок от чёрного джокера, пожалуй, если уж не самому, но уж точно одному из самых спокойных существ, что обители в той квартире. Хотя уже просто рассудительных.Почему же пальто было пропитано запахом сигарет?
А вот и ответ…
Треф снова втягивает едкий сигаретный дым, прикрыв глаза. Спустя пару секунд он выдыхает его сизым, неприятным облачком, что уже скоро опустилось к земле. Умел бы он пускать колечки, эх… Так продолжалось бы и дальше, но почти сразу после этого, его плеча коснулась чья-то тёплая рука, но уже после же первых слов, стало ясно, кто это был. — Куро?.. Неужели ты куришь? — произнёс встревоженный, но всё равно приятный голос. Недовольство. Оно так же было неотъемлемой частью этой реплики, вот только сознание обладателя сей пагубной привычки, похоже, пропустило это мимо ушей. И правда, это ведь совсем не важно, так? После прикосновения Куромаку дрогнул, немного понурив голову, но вот слова заставили его вновь выпрямить спину и расправить плечи. Он бросил сигарету на землю, в следующие секунды растерев её быстрым движением ноги. Ответом Феликсу ему было молчание. Трефовый смотрел в сторону, куда-то между домов, — неприглядных высоток, — меж голых деревьев и облетевших кустов. Листья — пёстрые костюмы и платья, — опали, оставив за собой лишь склизкое напоминание — тряпки, обрывки поношенного, некогда праздничного наряда. И снова этот трепетный голос желтоволасого паренька, чьё личико было так нелепо и смело усыпано яркими веснушками. Словно выпечка в пекарне, душистая и украшенная пёстрой посыпкой. –Неужели? Маку? — рука лежала на плече Куромаку. Стоило уточнить, что червовый был одет достать легко. Он выскочил из дома в футболке и шортах, а на улице уже не май месяц. Скоро выпадет первый снег… Об этом говорили перемены в окружающей среде и метеорологи в новостных сводках. Перемены в жизни, в погоде, в природе, в поведении и настроениях масс. Не будь этих самых перемен, которые так требовали человеческие сердца и души, давно бы все уже скисли, заплесневели, подобно плохо стерилизованным банкам варенья. Слова. Живые и такие красивые, они приносят перемены в жизни. Вот…так и здесь. Но всё же стоит вернутся к разговору, может хотя бы сейчас он состоится в полном объёме… Куромаку под пристальным и волнующимся взглядом, повернулся к червовому. Он пробежался глазами по его лицу, не спеша отвечать. Эх. — Как видишь, — молчание. Феликс смотрел на него с трепетом, волнением во взгляде.ну ведь не могло это оказаться правдой — Я думаю разъяснения тут не потребуются. — червовый хотел было что-то произнести, возмутиться по этому поводу, но его осёк голос кардинала. — Феликс. Я не собираюсь это объяснять, мои слова были ясны, — пожалуй, это был первый раз, когда серому было так сложно отвечать холодно. Не хотелось просто, но разве это причина? Для кого-то — да, но Куромаку к таким людям не относился. Желтоволосый потупил взгляд, слушая эти слова. М-да… Он хочет помочь. У солнечного паренька не было ни малейшего желания позволить трефу угробить свою жизнь таким способом. Да и другими тоже. В ответ — вновь молчание… И тут после достаточно длительного, напряжённого молчания, недоговорок, Феликс резко выпалил: — Как можно быть таким слепым! — резко произнёс тот, заинтересовав своими словами трефового, которому, к слову, даже возмутиться не дал, продолжив говорить — Я переживаю за тебя, а ты продолжаешь себя губить! Избегаешь встреч, куришь, задерживаешься до поздна! Я… Я настолько тебе противен? — под конец он говорил уже с неким надрывом, будто он всё это время сдерживал какой-то ком, что не сейчас не давал нормально вдохнуть. Как перед истерикой… Кардинал смотрел на него, слушал эти слова, не зная что и сказать. Буквально в один момент слова и мысли, всё идёт и варианты развития событий спутались, смешались, образовав один плотный ком. Приятным трепетом в сердце отдавалась фраза «я переживаю за тебя». Вроде бы обычные слова, но то с каким переживанием они были сказаны сыграло большую роль… Да как так, Куромаку? Когда же у тебя появилась слабость? Слабость в лице червового валета. Шумный вздох, ответ: — Переживаешь? — с на удивление живо спросил он, с неким детским интересом, что резал слух и будоражил сознание, ведь до этого треф предпочитал сдерживать абсолютно все эмоции, ну, по мере возможности. Феликс опешил. — Да. Да переживаю! — спешно выговорил черв, поджав губы. Резкий порыв ветра, пробравший этих двоих до костей. Феликс поёжился, приобняв самого себя руками. Куромаку молча снял с себя пальто и накинул его на плечи, бедного черва. — Идём в дом, — негромко произнёс тот, подходя к двери ведущей в подъезд. Он набрал код домофона и пропустил червового внутрь, а после прошел за ним…