ля ля ля я дебил

- О, чел с клубникой и его дружок, - сообщил Чанбин, прервав размышления друзей. - Хай, бичез, - довольно крикнул Феликс. – Привет, Чонин, пупсик. Зашедшие гости расхохотались, и Чонин дал Ликсу легкий подзатыльник. - Что ж, присаживайтесь, друзья, - официально сказал Минхо. – Предлагаю сыграть в «Правду или действие». В комнате повисло молчание. Все ожидали реакции гостей. Они переглянулись, но потом одобрительно кивнули. Все-таки играть в такую игру с незнакомой компанией достаточно экстремально: не знаешь, чего ждать от других. - Раз все за, тогда я начну, - решил Минхо. – Чанбин, правда или действие? - Действие. - Выйди в окно. Чанбин поднял брови, схватил подушку и начал безжалостно лупасить Минхо. - Ладно, ладно, успокойся, - завопил Ли Ноу. – Зайди к парням из комнаты напротив, встань на середину и закричи, что ты гей. Так закричи, чтобы мы услышали. Чанбин, казалось, даже не удивился от такого задания. Только закатил глаза в знак протеста. Он встал, скрылся за дверью и через полминуты парни услышали истошный крик Чанбина и заржали практически также громко, как орал их товарищ. - Довольны? – спросил вернувшийся парень. - Это было потрясающе, ты о чем, - ответил Феликс. - Феликс, - обратился Чанбин, выдержав паузу, - правда или действие? - Действие, - с вызовом ответил тот. Чанбин недолго подумал, после чего довольно сказал: - Засоси Чонина. Феликс довольно глянул сначала на Чанбина, а затем на Чонина. - Ну иди ко мне, мой сладкий. Феликс приблизился вплотную к Чонину и положил свои руки ему на щеки. Легкими прикосновениями пальцев он поглаживал его лицо, попутно заглядывая в глаза. В этих темных глазах, казалось, сосредоточилась вся вселенная в своем бесконечном объеме. Затем Феликс аккуратно коснулся губами губ парня. Они были очень мягкими, ровно такими, какими их себе представлял Феликс. Чонин сидел, казалось, ошарашенный, потому что ему не хватило сил даже приобнять Ликса. Тогда блондин взял инициативу в свои руки. Он схватил левую кисть Чонина и хотел прижать ее к своему плечу, но тот тихо вскрикнул и, вырвав руку, отклонился назад. Сидевший рядом Хенджин поставил руку за спину друга, чтобы тот не упал. Чонин схватился за его плечо и вернулся в исходное положение. - Извини, - тихим, ошарашенным голосом сказал Феликс, - я не хотел -… - Ничего страшного, у меня там просто… болячка. Феликс решил второй раз уже не целовать Чонина, а вернуться на свое место. Немного помолчав, он решил продолжить игру. - Хён, правда или действие? - Начнем, пожалуй, с правды. - Сыкло, - отозвался Чанбин, получив в ответ холодный взгляд Хвана. - Во сколько лет ты впервые набухался. Вот прям конкретно. - Этот вопрос ты мог бы мне задать и в обыденное время. - Ну, мы никуда не торопимся… Хенджин кивнул в знак согласия, приподнял глаза к небу, пытаясь вспомнить. - Помню этот эпизод, но не помню точно, во сколько лет он произошел. Наверно, в 16. Мы тогда были с компанией одни в доме, отмечали день рождения друга. Ну и напились все. Было стремно, честно говоря, потому что я потом в таком состоянии поперся домой, по приходе нахамил маме… В общем, ничего хорошего в ваших алкоголях нет. - Протестую, - заявил Феликс. – Я от «наших алкоголей» в восторге. - Твое дело, - ответил Хван. – Минхо, правда или действие? - Мне не нравится твой тон, поэтому правда. - Сколько у тебя сантиметров? – спросил Хенджин, даже не раздумывая над вопросом, как будто давно хотел это спросить. - Ну 20, - с гордостью и неким одолжением ответил Хо. - Уф, - сказал Хенджин, прикрыв глаза и сморщив лоб, как будто эти 20 сантиметров только что оказались внутри него. После двух последних правд и действий в комнате воцарилась какая-то интимная обстановка. Даже полумертвая лампочка со своим приглушенным светом больше не бесила, а наоборот, создавала некий антураж. - Чонин, правда или дей… - - Правда, - ответил уже уставший от «действий» Чонин, даже не дав договорить Минхо. - Что у тебя за болячка на руке, - несмотря на всю ненависть к Чонину, Хо было действительно интересно это узнать. - Ну.., - чуть помедлив, начал без энтузиазма рассказывать парень, - это случилось 8 лет назад. То есть, когда мне было 9. Мы с родителями ехали к бабушке и… ну, в общем, попали в аварию. У меня рука почти отвалилась, но врачи - надеюсь, у них сейчас все хорошо - пришили мне ее. Это стоило им неимоверных усилий, но они справились, за что я им очень благодарен. Правда, рука у меня сейчас болит при сильных прикосновениях и не особо функционирует, в плане, я не могу поднимать вещи тяжелее легких. Но зато, рука у меня хотя бы есть. - Кошмар, - подытожил Минхо. Хенджин, видимо, сам не знал об этой истории, потому что слушал Чонина очень внимательно. - Должно быть, это была очень серьезная авария, - заключил Феликс. - Да, так и было. Теперь все догадались, почему Чонин жил до универа с тетей… Но не Чанбин. - А родители твои как? – спросил он. Все в комнате агрессивно уставились на него, а Хенджин осуждающе замотал головой. - Они умерли, - тихо ответил Чонин. - Ой, извини, пожалуйста, - действительно пожалев о сказанном, бросил Чанбин. Комната погрузилась в тишину. Даже Чонин плакал беззвучно. Хенджин понимал, что, если начнет сейчас его успокаивать, то друг только сильнее разрыдается, а делать это при практически чужих людях он точно не хотел. Поэтому Хван просто приобнял его одной рукой и легонько поглаживал. Минуты три все молчали, пока не очнулся Феликс. - Ну, у нас есть два варианта… Первый – разойтись всем по своим комнатам и мысленно жалеть Чонина, что ему никак не поможет. Второй – каждому рассказать причиняющую ужасную боль историю из своей жизни, тем самым проявить солидарность к нашему товарищу. Все, понятное дело, согласились на второе. Вот только Минхо думал, о чем ему рассказать. Такую боль, как история с Хенджином, ему ничего и никогда не причиняло, но поведать ее сидящим здесь было бы абсурдным. - Я начну, - сказал Чанбин. – Я в детстве совершил ужасную вещь. Можно даже сказать, преступление. Была зима. Я приехал к бабушке в деревню, и там мы с друзьями по дороге к озеру нашли маленького котенка. Один мой товарищ взял его себе под куртку, сказал, что после озера принесет его к себе домой и вырастит. Пришли мы, значит, к озеру, встали на небольшой утес. В районе этого утеса озеро было достаточно глубоким, не как у берега. Мне, как самому, черт возьми, дебильному ребенку в мире пришла в голову идея проверить, насколько хорошо плавал котенок… Повисла пауза. Было видно, что Чанбину тяжело это рассказывать. - Я его кинул в воду… А он не выплыл. Чанбин опустил взгляд в пол. По его щекам беспрерывными потоками текли слезы. Сидевший рядом Минхо потрепал друга по плечу. Он понимал, что Чанбин не был чудовищем и он итак достаточно упрекал себя в содеянном. - С тех пор я не могу заводить домашних животных. Мне кажется, они все чувствуют, какой я. Я до сих пор вспоминаю взгляд того котенка. Теперь он уже по-настоящему разрыдался. Все, кто находился в комнате, подошли к нему и как минимум похлопали по плечу. Парни понимали, какую травму нанес этот случай Чанбину, и не стали его ни в чем упрекать. - А я в детстве был очень общительным ребенком, - начал свою историю Феликс. – Собственно, таким и остался, но ни с кем сильно близко не общаюсь, как раньше. Я, будучи подростком, состоял в компании, и мне там нравилась одна девочка. Она была самой крутой в компании, ну и я тоже одним из самых. Однажды я пригласил ее на свидание, мы отлично провели вместе время, что я, расчувствовавшись, предложил ей встречаться. Придурок… Ну, провстречались мы неделю, а я ее с каждым днем любил все сильнее и сильнее. В один прекрасный момент решил показать ей, что полностью доверяю, и, - Феликс поморщился, потом хмыкнул, - ну, в общем… скинул ей дикпик. Со стороны Минхо послышался смешок. - Да знаю я, знаю, - сам с улыбкой говорил Ликс, - глупо было. Но что я могу еще сделать в 13 лет. Ну а эта шмара скинула мой прекраснейший пенис всем нашим общим знакомым. Почему-то парни больше всех его оценили, - с наигранной обидой пожаловался Феликс, чем развеселил даже Чонина и Чанбина. – Ну и больше я ни с кем близко не общался. В плане, я много с какими девчонками переспал, но большинство я не знал… И никогда им не открывался. Просто спал с ними и все на этом… Ну, вот такая история. - Очень печально, а главное, поучительно, - заключил Минхо, окончательно всех развеселив. – Ну, моя очередь. Не буду оригинальным, начну со своего детства. Я был очень доверчивым ребенком, чем отличаюсь от себя сейчас. С садика по среднюю школу я дружил с одним мальчиком, который, как говорила моя мама, был очень добрым и хорошим, и мне следовало с ним дружить. Но, как говорится, в тихом омуте черти водятся. В средней школе, когда у всех начался подростковый период, этот мальчик и показал свою настоящую сущность. Он за моей спиной рассказывал всем различного рода гадости про меня. Некоторые я даже запомнил. У меня вич, я иногда хожу в туалет под себя, я изнасиловал трех девочек из нашего района, потому что слишком злился, что мне никто не давал, и теперь они беременны спидозным ребенком. Собственно, узнав об этом, я больше не общался с этим хорошим мальчиком, а начал общаться с плохими Джисоном и Чанбином. - Это было лучшее решение из всех, что ты когда-либо принимал, - заметил Чанбин. - Иногда я смотрю на тебя и начинаю в этом сомневаться, - подколол его Минхо, за что чуть опять не получил подушкой в лоб. - Ты поэтому так Чонина не любишь? – уточнил Хенджин. - Причем тут Чонин, и с чего ты взял, что я его не люблю. - Ну он добрый, каким считали того парня. А ты его не очень-то жалуешь, как я заметил. - Да не, я к нему нормально отношусь, - соврал Минхо. - А если вас смущает его bitch face, - впервые за вечер вставил свое слово Джисон, - то оно у него всегда такое. Джисон вообще сегодня был крайне молчалив. - Хан, не хочешь нам поведать какую-нибудь душераздирающую историю? – спросил у друга Чанбин, которого, судя по всему, немного отпустило. - Мне нечего рассказать, - Джисон помотал в стороны головой. - Можно я тогда всем расскажу, как ты в садике посреди утренника обосрался? Хан заржал так громко, что ходившая вдоль коридоров бабка-вахтерша постучала им в дверь и крикнула, чтобы были потише и не мешали никому спать. - Можно, - согласился Джисон. - Ну короче у нас был утренник. Пришли все родители, воспитатели, все группы садика собрались в актовом зале. Тут пришла очередь выступать нашей группе. Когда мы на сцену выходили, Джисон шепнул мне на ухо, что хочет в туалет. Ну я ему пособолезновал немного… Вот, мы вышли, стоим, поем. Тут он кричит со сцены, что обкакался. Я до сих пор ему это припоминаю. Тут уже ржать начал не только Джисон, но и все остальные. - Действительно, душераздирающе, - отметил Феликс. – Что ж, у нас остался только Хён. - М-м, - потянул Хван. – Ну, я вдаваться в подробности не буду. Меня однажды изнасиловали. С тех пор я общаюсь только с ровесниками и всячески стараюсь избегать мужчин 40-50 лет, иначе у меня случится сердечный приступ. - Так ты ж парень, - недопонимающе сказал Чанбин. - Поверь мне, насильнику все равно. Все в комнате задумались, и каждый про себя отметил, что Хён был прав. Парни еще немного поболтали, посмеялись и разошлись. - Тебе не стоит его так сильно ненавидеть, - на прощание подошел Хенджин к Минхо и положил ему руку на плечо. – Он правда хороший. - Ты о ком, - притворившись, что не понимает о чем речь, спросил Ли Ноу. - Ты прекрасно знаешь о ком я. Хван ушел, оставив Минхо наедине со своими мыслями. С одной стороны, блондин был прав: в Чонине не было ничего такого плохого, чтобы так сильно его невзлюбить. С другой стороны, Хенджин многого не знал о чувствах Ли Ноу. Слишком многого. В этот день парни так глубоко залезли в душу друг друга, что невольно сблизились. Ненависть, царившая между некоторыми членами компании, казалось, испарилась. Или, как минимум, отошла на второй план. Теперь все начали понимать друг друга чуть-чуть лучше. С такими мыслями и ощущением удовлетворения ребята легли спать.