***
— Гарри! — приветственно рыкнул министр Кингсли Шеклболт, подошёл к парню и сгрёб его в дружеские объятия. — Гермиона, тебя я тоже рад видеть, — ещё одно объятие, только в этот раз более аккуратное, и он сделал паузу, взглянув на третью фигуру. — Северус, — Кингсли медленно подошёл к нему и протянул руку. Снейп колебался, но, в конце концов, ответил на рукопожатие. — Невероятно рад вас видеть, — сказал он предельно честно, — прошу, присаживайтесь. Гарри с Гермионой заняли стулья прямо у стола, тогда как Северус предпочёл тот, который стоял у стены. — Должен сказать, что был крайне удивлён, услышав о том, что вы хотите меня видеть. Невероятный союз, — он окинул их внимательным взглядом, который невольно напомнил Северусу Альбуса, — хотя, должен признать, довольно ожидаемый. — Кингсли, — начала Гермиона, ведь в ходе предшествующего визиту разговора рупором была выбрана именно она, — мы хотели поговорить о мерах Министерства по отношению к тем, кто после войны потерял кров и работу. И у нас есть предложение. Кингсли вздохнул, как и все политики, когда слышат о бедственном положении своих избирателей. — Это ужасная проблема, которую я пытаюсь решить. Гермиона приподняла бровь, чем слишком уж напомнила Гарри Северуса. — Да? И при этом за последние шесть лет не было введено ни одной программы, не было опубликовано ни одного руководства по решению этой ужасной проблемы? А ведь с каждым днём количество тех, кто нуждается в подобном лишь растёт. Если Кингсли думал, что с ними пройдёт его обычное поведение политика и при этом никто ничего не скажет, то он ошибался. — Люди не могут найти работу или даже получить ссуду на открытие собственного бизнеса из-за их действий во время войны. Они оказываются на улицах и обращаются к наркотикам, проституции и даже преступности, — с каждым словом громкость девичьего голоса лишь росла, — и это включает всех: начиная детьми Пожирателей Смерти, заканчивая теми, кто был оправдан за свои военные преступления и теми, чьё право ношения палочки было отозвано Комиссией по Регистрации Магглорождённых. — У всех, чьи палочки были уничтожены при режиме Тёмного Лорда, право на их ношение было восстановлено, — в свою защиту сразу же вскинулся министр. — Это ведь неправда, Кингсли, — вмешался Гарри. — Долорес Амбридж приказала уничтожить не только палочки, но и саму магию. Многие из тех, кто так и не восстановились, не желают возвращаться в маггловский мир. — И это далеко не худшая проблема. Их перестали считать магами! — возмутилась Гермиона. — Возможно, во время войны они и совершили нечто, не подходящее под лозунги борьбы с Тёмным Лордом, но, честно говоря, Пророк даже тогда особо не расписывал, что происходило на судебных процессах, многие из которых и вовсе были закрытыми, а потому все записи оказались опечатаны. Если вообще эти судебные процессы проводились. Люди не понимают, почему некоторые так и остались на свободе, пока другие осужены пожизненно! Перед встречей они решили сосредоточиться на других волшебниках, нуждающихся в помощи после войны, а не на собственных интересах. — А ведь ещё есть те, кто потерял на войне всё: дома, имущество, средства к существованию, — подхватил Гарри, — им тоже нужна помощь. Министерство до сих пор выясняет, что кому принадлежит. А ведь огромное количество людей находятся в подвешенном состоянии, не в силах устроиться на работу из-за того, что понимают: как только им вернут опечатанное за время войны, придётся увольняться. — Да! Хорошо! — прервал их Кингсли, подняв руки. — Я и сам более чем осведомлён о недостатках действующей системы. И да, прогресс идёт очень медленно. Но вы ведь не хуже меня знаете, что в этом здании всё ещё немало влиятельных личностей, которым по силам заблокировать или, по крайней мере, замедлить принятие законов и программ, способных помочь решить озвученные вами проблемы. — Но ты Министр Магии. Не ИО. Постоянный Министр, — сказал Гарри. — Какое тебе дело до того, какое волнение в рядах чиновников вызовет закон? Почему бы просто не уволить тех, кто создаёт проблемы? — Это было бы злоупотреблением моим положением. Мой «предшественник» на этом посту делал именно это, и я не позволю Волшебному Миру поверить, что они живут под властью очередного тирана. Увы, назначение Министра в большей степени зависит от олигархии, чем от преимущественного большинства. — Если они решат, что я возомнил о себе большее, чем есть на самом деле, то тут же вышвырнут меня с поста, что сыграет на руку многим сторонникам Волдеморта, которые всё ещё находятся в этом здании и по-прежнему обладают значительным влиянием и властью. Мне это однозначно не по душе. Однако в долгосрочной перспективе безопаснее продолжать коррупции жить, чем пытаться провести чистку. Отчасти из-за этого всё и происходит — они пытаются вывести меня на радикальные меры. Они ждут чистки, чтобы доказать общественности, что мне нельзя доверять власть. — Кто мог вообще о тебе такое сказать? — возмутилась Гермиона. — Многие, — серьёзно посмотрел Кингсли ей в глаза, — я надеялся, что станет легче, но даже сейчас тех, кто желает видеть на моём посту другого человека, слишком много. Иногда лучше рабочая, но хлипкая система с предводителем на стороне Света, чем риск повержения всего этого во Тьму. Северус уж точно знает, о чём я говорю. Под тремя взглядами мужчина лишь немного склонил голову. — Подумайте о том времени, когда директором Хогвартса был Северус. Замок был закрыт для магглорождённых, вместо квалифицированных преподавателей на должности были приняты Пожиратели, пытавшие детей, — не обращая внимания на дрожь, прошедшую по телу мужчины от этих слов, он продолжил, — и разве у него была альтернатива? — Кингсли, — в голосе Гермионы слышалось неприкрытое предостережение, — не думаю, что эти два случая уместно сравнивать. Если бы не действия Северуса, то, безо всяких сомнений, контроль над школой получил бы один из верных Пожирателей. Не думаю, что здесь ситуация обстоит также. — Ты не права, Гермиона. Я абсолютно уверен в том, что ситуации едва ли не идентичны. Ты и сама знаешь, что я не тот человек, который станет преувеличивать ради должного эффекта. По профессии я не политик. И поверь, я действительно хотел бы, чтобы это всё было лишь красочным преувеличением. Гарри с Гермионой синхронно вздохнули. — Но ты всё ещё можешь кое-что сделать, — вдруг вступил в разговор Северус, приковывая к себе все взгляды. Гермиона в удивлении подняла брови, ведь мужчину сюда привели едва ли не силком. Неужели он всё-таки нашёл выход? — Этим можно, как говорят магглы, убить двух зайцев одним выстрелом. Нет сомнений, что не предпринимать ни одного шага для стабилизации ситуации — в корне неверная стратегия, плоды которой будут ужасны. Необходимо сделать что-то, способное помочь магам Британии. Вне сомнений, самой уязвимой группой являются дети. Особенно те, кто так и не закончили полный курс обучения в Хогвартсе. — Последние две войны были, по сути, борьбой двух враждующих групп линчевателей: с одной стороны Орден Феникса, с другой Пожиратели Смерти. Министерство было в этом конфликте второстепенным игроком, и этот факт демонстрирует, что оно не было, а возможно и не является, действенным методом управления. У магглов есть термин «несостоятельное государство» для описания народа или нации, чьё правительство не в силах взять ситуацию под контроль, пока реальная власть сосредоточенна в иных руках: военачальников, банд, террористических организаций или религиозных групп. И Магическая Британия — это именно такое несостоятельное государство. — Северус... — Просто подумай об этом, Кингсли. Если бы население действительно было под контролем Министерства, произошла бы война? Смог бы безумец захватить власть? Этого не случилось бы в эффективно управляемом государстве. — Министерство не участвовало… — Кингсли! Ты ведь был в Ордене Феникса и знаешь, что это неправда. Ты вступил в Орден, потому что понимал, что Министерство закрывает глаза на вполне реальную угрозу и что даже если бы оно вступило в борьбу, ресурсов для защиты людей оказалось бы недостаточно. Штат авроров слишком мал, чтобы совершить нечто действительно важное. Министр скривил губы, но отрицать сказанное не мог. — Поэтому если твои слова правда, и есть те, кто при первой же возможности захватят власть, то твоя задача — обеспечить Министерство возможностью защитить себя и подконтрольный ему народ. Последнее, что нам нужно — Третья Магическая Война, которая, вероятно, и станет последней. Ордена Феникса нет. Люди истощены. Они больше не хотят воевать. — Начало последней войне было положено именно в школе! В итоге дети были пешками Света, они сражались и умирали для того, чтобы остановить Тёмного Лорда. Нельзя допустить, чтобы подобное случилось снова. То, что тебе нужно — регулярная магическая армия. Гарри с Гермионой переглянулись, не понимая, когда Северус успел это всё придумать. — Что ты имеешь ввиду? — Верные, обученные силы, которые будут наготове в случае серьёзного кризиса — государственного переворота, совершённого очередным Тёмным Лордом, или стихийного бедствия, или вспышки опасной болезни, или вторжения внешней силы. Люди жаждут безопасности, но больше нет Альбуса Дамблдора, который бы пришёл им на помощь со своим отрядом добровольцев-повстанцев. — Да и, полагаю, «армия» будет не совсем корректным названием. На самом деле больше подойдёт «ополчение» или маггловское слово «полиция». Лояльность большинства будет сохранена, но при этом в экстренной ситуации у тебя появится возможность получить поддержку обученных людей, готовых к мобилизации. Мы оба знаем, что не все Пожиратели были пойманы, да и без них тёмных магов хватает. Мы оба знаем, что Тёмного Лорда спонсировали не только Малфои. А потому будь хорошим политиком и позволь аврорам выполнять свою работу — заниматься предотвращением преступной деятельности, а не политическими интригами и войной. Кингсли медленно кивнул. — Полагаю, это напрямую связано с проблемой, которую до этого подняли Гарри и Гермиона? — Да. У тебя уже есть те, кто готов вступить в «полицию», если их наймёт Министерство. И ты сможешь удостовериться в их верности — клятвы на магии и жизни или грамотно составленные магические контракты работают всегда. Это, конечно, полностью проблему не решит, но возможностью для многих стать сможет. Усиливая военные силы страны, ты, в первую очередь, усиливаешь себя. А если подключить к этому потенциальных уголовников, наркоманов и проституток, также очистятся многие злачные места. — Я не уверен, что создание регулярных военных объединений разрешено, а потому придётся обратиться к Визенгамоту, чтобы решить. К тому же наверняка выступят те, кто считает, что наращивание армии ничем не отличается от вербовки последователей Тёмным Лордом. — Да, такие дураки обязательно найдутся, но любой, у кого мозг не атрофировался, увидит главную цель подобных мер. Я многие годы слышал жалобы на Министерство: оно слишком слабо, когда дело касается безопасности, и при этом слишком жестоко, когда разговор заходит о гражданских свободах. Однако жертвовать одним ради другого бессмысленно. После укрепления безопасности появится больше рычагов для исполнения гражданских свобод, так как остаётся меньше оправданий для их пресечения. Сколько людей было приговорено к Азкабану без должного судебного разбирательства? Скольким из них предоставили право на адвоката? Сколько домов было обыскано без ордеров? Сколько вещей было изъято незаконно? И всё из вышеперечисленного было сделано во имя безопасности. — Так ты, Северус, считаешь, что само существование подобной силы создаст стабильность? Действительно ли военная мощь является признаком сильного и безопасного государства? Я не хуже тебя углублялся в изучение маггловской истории, а потому это далеко не всегда так. Если Министерство создаст армию, это будет воспринято как установление тоталитарного режима власти. — Кингсли, ты говоришь так, будто боишься предпринять даже малейшие шаги, боишься изменить хоть что-нибудь, — сказала Гермиона, в тоне которой явственно слышалось разочарование. — Изменения не происходят в одночасье, — грустно покачал головой Кингсли. — Да, мы все уже читали эту фразу на твоих брошюрах. — Я — лишь человек. Даже при согласии с каждым вашим словом, я не могу в одночасье вызвать изменения, которые должны происходить постепенно. Прогресс и стабильность, установившиеся после войны, невероятно хрупки. Уже завтра это всё может разрушиться. Возможно, через несколько лет, но… не сегодня. Мне очень жаль. Кингсли выглядел искренне сожалеющим. — Я понимаю, — кивнул Гарри и протянул свою руку для рукопожатия, — и ценю то, что ты нашёл время, чтобы выслушать нас. Уверен, в случае нужды помощь с твоей стороны мы получим. Гермиона с Северусом не так уж и верили последним его словам, хотя этого бы хотелось всем. — Рад был вас видеть, — пожал Кингсли протянутую руку, — мы все сделали определённые выводы, и я буду помнить об этом разговоре. Я сделаю всё возможное. После взаимного обмена благодарностями и прощания, они вернулись на площадь Гриммо. — Это было обескураживающе, — выдохнула Гермиона, падая на диванчик в гостиной. Северус сел рядом и в жесте поддержки взял девичью ладонь в свою. Все присутствующие понимали, как тяжело ему было проявлять подобное почти публично, а потому Гарри с трудом сдерживал улыбку, — вот вам и так называемое «будущее Магической Британии». Никогда не думала, что увижу Кингсли Шекболта таким… покорным. — Я ожидал подобного от Министерства, — сказал Северус, но все ясно услышали скрывающуюся за этим фразу «я же говорил». — Ну, мы должны были попытаться, — пожала Гермиона плечами, — по крайней мере, сейчас мы не можем обвинить себя в бездействии. — Любой другой Министр заколдовал бы нас на следующее тысячелетие, если бы мы так заявились к нему в кабинет, раскритиковали все достижения и потребовали резких социальных перемен, — размышлял вслух Гарри, — это было смело с нашей стороны. Кингсли, пожалуй, терпеливей, чем я думал. — Ничего не меняется, — мягко сказал Северус, — это то, что объединяет всех Министров: сперва наобещать радикальных перемен лишь для того, чтобы потом оставить всё на своих местах. — Мне казалось, что он хотел исправить ошибки Фаджа, Скримджера и Тиккенса, — покачала головой Гермиона, — маятник тогда качнулся в одну сторону слишком сильно, разве не настало время полного качка? Министерство, при котором мы выросли, держалось за власть всеми конечностями, не глядя на сопутствующий ущерб, а интриг было как при дворе самого Цезаря, — Северус и Гарри, к счастью, имели маггловское образование, необходимое для понимание этой отсылки, — так что я могу понять Кингсли. Он не хочет казаться таким же. Возможно, это и вправду неплохая стратегия для сохранения стабильности. — Стабильность переоценена, — вставил Северус. — В любом случае, — продолжила Гермиона, — этот путь для нас теперь закрыт. Придётся мыслить в другом направлении. Северус покачал головой. — Нет. На этом всё. Я согласился на визит в Министерство, но про продолжение этого речи не шло. — Но Северус… — запротестовал Гарри. — Без но, Гарри, — отрезал мужчина тоном, которым раньше погружал весь класс в тишину, — всё кончено. Всё прошло именно так, как я ожидал, так что разочарования нет. Чем не повод продолжать делать то, что я делал раньше. Это, конечно, несовершенное решение, однако оно многим лучше альтернативы в виде бездействия. Он поднялся и, более не говоря ни слова, поднялся по лестнице. Гермиона покачала головой. — Этот человек порой невыносим. Гарри кивнул, соглашаясь. — Да, но теперь он твой, со всей своей невыносимостью. — К несчастью. Гарри занял освободившееся место и обнял девушку за плечи. — Всегда можно отыскать иной путь. Да, он его не видит, но это не значит, что его нет. Мне кажется, он просто привык брать всё на себя, и отказ Кингсли лишь утвердил его в этом решении. Гермиона обречённо вздохнула. — Я продолжаю говорить, что он больше не одинок, но он лишь соглашается, не желая понять. — Ну, от старых привычек тяжело избавиться, да? — тихо произнёс Гарри. — Просто вдумайся. Он один вывозил это всё на себе пять долгих лет. А сколько этим всем занимаемся мы? Всего месяцев восемь. А теперь вспомни о его предыдущей жизни в Хогвартсе, где он фактически на себе держал весы войны. Просто вспомни, каково это, когда от твоей малейшей ошибки может разверзнуться ад. И теперь, даже если он понимает, что у него есть поддержка, стремление держать всё на своих плечах пустило корни слишком глубоко. Гермиона кивнула. Кто бы мог подумать, что однажды именно Гарри Поттер будет рассказывать ей о нюансах психики её романтического партнёра? Да и если уж на то пошло, то кто мог подумать, что этим самым романтическим партнёром станет Северус Снейп?***
Следующим утром Гермиону разбудил звук тихих сборов Северуса в свете угасающего пламени в камине. — Ещё рано, что случилось? — сонно спросила она. — Я должен посетить Азкабан, — прозвучало ровно. — Что случилось? Он покачал головой. — Там один из моих бывших подопечных, которого я стараюсь навещать хотя бы раз в месяц. Гермиона нахмурилась: она не помнила этих отлучек, а ведь их за три месяца их отношений должно было набраться минимум три. Словно услышав её мысли, он ответил: — Обычно я делаю это днём, когда ты на работе или занята здесь детьми. Но сегодня день хотелось бы освободить. Гермиона на это кивнула. — Могу я пойти с тобой? Северус как раз застёгивал рубашку, но вдруг застыл и перевёл взгляд на девушку. Он подозревал, что это желание когда-нибудь оформится, но всё же был удивлён. Глупо было сомневаться, — мелькнула мысль. — Гермиона... ты когда-нибудь была в Азкабане? Она в жесте отрицания покачала головой. — Должен предупредить, что это не для слабонервных. Каждый визит очень, очень удручает. Дементоры никуда не делись, и тюрьма едва ли не переполнена. Тела после Поцелуя просто лежат по камерам... ни живые, ни мёртвые. Отовсюду доносятся крики и стенания медленно сходящих с ума заключённых. Не сомневаюсь, что Блэк делился с вами рассказами о его отсидке. К сожалению, с того времени ничего не изменилось. — Ну, если ты так говоришь... — протянула Гермиона, откинув одеяло, и открыла шкаф. Тот был одним на двоих и выглядел просто, но внутри умещалась маленькая комната. — Я не преувеличиваю. Каждое посещение этого места — настоящее эмоциональное испытание. — Тем более, — решительно кивнула девушка. На мгновение она задумалась, надевать мантию или маггловский костюм, но всё же остановилась на мантиях, так как те лучше защищают от холода — вечного спутника дементоров, — а ведь они должны там жить на постоянной основе. — Меньшее, что я могу сделать — это приехать на час, — и, бросив на Северуса взгляд, не нуждавшийся в ответе, продолжила искать одежду. — Гермиона, — сказал Северус уже после того, как они собрались и вышли с площади Гриммо, — ты не обязана это делать. Однако та лишь взяла его руку в свою и крепко сжала. — Ты рядом, а поэтому я совсем не волнуюсь. — Глупая девчонка, — он ласково сжал её руку в ответ и, прикрыв глаза, сосредоточился на точке аппарации.***
Гермиона всегда закрывала глаза во время аппарации, и на это было несколько причин: во-первых, так легче сконцентрироваться на точке аппарации, во-вторых, после перемещения благодаря этому быстрее ориентируешься. Неожиданным бонусом от этого стало то, что она научилась приблизительно определять, где оказалась, даже не открывая глаза. По прибытии на аппарационную площадку Азкабана девушка чувствовала только холод. Они оказались в закрытой комнате без окон. Дыхание вырывалось изо ртов белыми облаками пара. Гермиона вцепилась в руку Северуса. Но ведь где-то здесь должна была быть дверь. Кто-то должен быть предупреждён об их визите. Но выхода нет. Пути назад тоже. Они в ловушке. По крайней мере, аппарация же должна работать, правда? Она ничего не слышала, не видела, не осязала — ничего, кроме пробирающего до костей холода. Однако Северус сжал её ладонь в ответ. — Всё в порядке, — прошептал он, проклиная себя за то, что не додумался предупредить о том, где же они окажутся по прибытии. Он знал, что она ненавидит замкнутые пространства без выхода. Идиот. Внезапно раздался громкий лязг, а потому Гермиона выхватила палочку, резко крутнувшись вокруг, из-за чего её волосы взметнулись и хлестнули Северуса по лицу. Лишь через пару мгновений она заметила, что в одной из стен появилась дверь. Северус, казалось, только этого и ждал. Та открылась сама по себе и вот они уже идут по длинному каменному коридору, тускло освещённому только факелами на стенах, которые встречались каждые десять футов. Девушке это всё напомнило фильмы о вампирах, которые она смотрела с отцом в детстве. Из-за незваного воспоминания в горле встал ком, который, впрочем, тут же был подавлен сосредоточенностью на происходящем. Это вовсе не особняк в Трансильвании, да и соблазнительных вампиров здесь нет. Они в тюрьме, навещают ребёнка. Северус не упоминал, к кому именно они пришли, но Гермиона понимала, что время этому ещё придёт. Всякий раз, когда они навещали кого-нибудь из выпускников, она почти ничего не знала о ребёнке. Причины такого поведения были ей неизвестны. Может, потому что он думал, что она не придёт, или будет слишком волноваться. Девушка решила тешить себя вторым вариантом и надеяться, что Северус всё же доверяет ей достаточно, чтобы знать, что она пойдёт за ним куда угодно. Даже в глубины ада. Хотя, стоит отметить, это место было не так уж и далеко от этого... Но вот они подошли к охраннику. — Ваши палочки, пожалуйста, — лениво сказал тот, после чего взвесил и внимательно осмотрел обе, устанавливая личности пришедших. Гермиону не могла не зацепить схожесть с другой ситуацией. Банк Грингроттс. На ней непривычная чёрная мантия. Какой-то клерк просит её палочку. В итоге девушка с трудом подавила дрожь, вызванную воспоминаниями о пребывании в теле Беллатрисы Лейстрендж. — Кого вы желаете увидеть? — Леннокс Гиббон, — коротко ответил Северус, на что охранник постучал палочкой по каким-то бумагам. — Он наверху. Десятый этаж, камера 234. Магией в камере пользоваться нельзя. — Разве здесь нет зоны для посещений? — почти отчаянно спросила Гермиона, на что Северус лишь покачал головой, забрал их палочки и приобнял за талию, понукая следовать за собой. Казалось, что ниоткуда не попадало ни луча солнечного света, вокруг витала отчётливая атмосфера подземелий: факелы, сырые каменные стены, паутина, отдалённый вой. В первый раз услышав его, девушка списала это на слишком разгулявшееся воображение, ведь тот был совсем тих. Но с каждым преодолённым лестничным пролётом звуков становилось лишь больше. Это было ужасно и, казалось, от этого никак не скрыться. Неудивительно, что здесь так часто сходят с ума. Да и безумие с дурачествами Сириуса теперь вполне объяснимы. Дементоров не было, но их влияние ощущалось каждой клеточкой тела: холодный воздух, темнота, сырость, терзающее чувство безысходности. Гермиона постаралась успокоиться, даже прибегнув к окклюменции, азы которой успела изучить при подготовке к их охоте за крестражами. Скрыть мысли и самые дорогие сердцу воспоминания за стеной. Сосредоточиться на тёплой ладони, обхватывающей руку. Дышать. Наконец они подошли к двери с номером 234. Та была сделана из стали, поверх навешены тяжёлые засовы и лишь малюсенькое окошко даёт понять, что внутри что-то есть. Гермиона задавалась вопросом, должны ли они что-либо сделать, однако Северус просто стоял и она решила последовать его примеру. Вскоре раздался скрип, дверь отворилась. Северус осторожно зашёл вовнутрь, не отпуская её ладонь. В углу камеры на тонком одеяльце скрючилось несчастное существо в арестантской робе, от которой остались только серые лохмотья. Гермиона почувствовала непреодолимое желание трасфигурировать это во что-нибудь более плотное, но, уже взяв в руку палочку, вспомнила о запрете на использование магии. Да уж, после анимагии Сириуса и Оборотного зелья Крауча-младшего такие предосторожности вполне объяснимы. Отпустив её руку, Северус подошёл к тому самому углу и, легко прикоснувшись к худому плечу, уговаривал проснуться. Оказалось, что это был худощавый мужчина, хотя, учитывая возрастной диапазон тех, с кем работал Северус, он - подросток. Однако измождённая фигура, несомненно, добавляла лишние годы. Наконец увидев, кто к нему пришёл, парень отчаянно вцепился в наставника, который без колебаний его обнял. Парня начало трясти, и Гермиона поняла, что он, вероятно плачет. Внезапно она почувствовала, будто вторгается во что-то очень личное и даже хотела уйти. Однако взгляд Северуса убедил её передумать. Следуя немому призыву, она опустилась на колени на грязный мокрый пол камеры рядом с ними. — Мистер Гиббон, — мягко произнёс Северус, — это Гермиона. — Парень вздрогнул, услышав имя (без сомнения, он его узнал — это имя более никто в Волшебной Британии не носил), но был сразу же успокоен: — Она мой друг. Пришла со мной и хочет поздороваться, — на девушку поднялся настороженный взгляд. Она медленно протянула ему руку. — Рада познакомится с тобой, Леннокс. Сперва парень не ответил, но в конце концов протянул к ней грязную руку, безвольно сжал и быстро отпустил. Его кожа была болезненно-бледной — когда в последний раз её касался солнечный свет? Он цеплялся за Северуса, как утопающий за спасительный плот. Чем он заслужил такое существование? — Просто помни... осталось всего шесть месяцев, — тихо говорил Северус, поглаживая парня по худой спине, — постарайся не нарываться на неприятности, хорошо? Парень кивнул. Северус всегда был добр, готов утешить Гермиону, а со своими подопечными на площади Гриммо был приветлив, если не ласков. Однако его поведение с выпускниками было не похоже ни на что другое. Он был сострадательным, заботливым... он был отцом. Было ясно, что он изо всех сил заботится о благополучии этих детей. Хотя если бы Гермионе ещё в прошлом году кто-то сказал, что Северус Снейп, побывав на грани смерти, станет нежным и любящим наставником многим детям, она бы посоветовала ему провериться в Святом Мунго. Она по-прежнему очень мало знала о его детстве, но подозревала, что объятия не были частым явлением. Насколько по-другому сложилась бы его жизнь, будь у него кто-то, кто мог бы поддержать в сложные времена? Что могли бы изменить несколько объятий? Через некоторое время Гермиона поняла, что Северус собирается прощаться, поэтому вышла в коридор, чтобы дать им возможность поговорить друг с другом без лишних ушей. Как только она пересекла порог камеры, нахлынуло отчаянье. Она украла воспоминания родителей без их согласия, забрала всю их жизнь. Теперь у неё нет семьи. Многие из её друзей мертвы. Настоящей работы нет. Дети, о которых они так заботились, выйдя за порог безопасного дома на Гриммо, могли оказаться в этом ужасном месте. Министерство оставалось всё таким же коррумпированным и неэффективным, как и до войны. А она сама влюблена в человека, который отдал своё сердце покойнице. Погодите, влюблена? Её руки задрожали, и лишь тогда девушка заметила, что это от того леденящего душу холода, который она не чувствовала с самой Битвы за Хогвартс, когда на них с Гарри и Роном ринулся рой дементоров. Подняв глаза, она увидела перед собой трёх тёмных созданий в капюшонах. Никогда раньше они не подлетали к ней так близко: Гарри всегда быстро вызывал Патронус, отпугивая каждое исчадье тьмы. А теперь эти трое просто зависли совсем рядом. Они должны уйти... Патронус, точно! Но... за какие счастливые воспоминания цепляться, если сейчас в голове крутятся лишь угнетающие мысли? Гермиона трясущейся рукой подняла палочку и попыталась всё же отыскать в себе чувство счастья. — Экспекто Партонум! — раздался крик, но из палочки вылетели лишь несколько серебристых лент, закружившись в темноте на краткий миг, а затем исчезнув. Она пробовала раз за разом, однако лучше не становилось. Дементоры приближались, теперь грозно возвышаясь над ней, протягивая свои костлявые руки. Почему каждый раз у неё такие проблемы с вызовом Патронуса? Внезапно мимо пронеслось серебристо-белое сияющее пятно и направилось к дементорам, тесня их в конец коридора и прогоняя с глаз долой. Не оборачиваясь, она могла с уверенностью сказать, что Северус вышел из камеры. Даже если бы они не были так близко знакомы, это было бы очевидно. Патронус Северуса всё ещё был ланью. На площадь Гриммо они возвращались в тишине. Мрачная атмосфера Азкабана не исчезла даже после того, как они аппарировали прочь. Несмотря на две съеденные шоколадки, оказавшиеся в кармане Северуса, грусть не желала отступать. Шоколад сделал её терпимой, но не стёр до конца. Только время и расстояние могли улучшить настроение после Азкабана. Как только они вошли в гостиную, сняли мантии и сели у пышущего жаром камина, Гермиона просто взяла руку Северуса и сидела неподвижно. Огорчение, которое она испытала, увидев его Партонуса, было вызвано исключительно дементорами. Именно так. Теперь между ними настоящие отношения, они заботятся друг о друге, но никто ничего не говорил о чувствах. Кроме того, он любил Лили уже около тридцати пяти лет. Отношения длинной в несколько месяцев не шли ни в какое сравнение. Кроме того, Гермиона не росла с мечтой о доме и ораве собственных детишек. Наоборот, на самом деле. Так что установившиеся между ними взаимное удовольствие и товарищество было именно тем, чего она хотела. Они были партнёрами в великом деле. На самом деле, такой расклад был идеален. Причём здесь вообще чувства? Однако их посиделки в тишине прервал Гарри, вошедший в гостиную, который явно был в бешенстве. — Вы видели сегодняшний Пророк? Оба покачали головами. Они ушли до рассылки, а потому Гарри сунул им свою газету и показал статью на первой полосе. Гермиона почувствовала, как краска отхлынула от её лица, когда прочитала заголовок.НОВОЕ ЗОЛОТОЕ ТРИО? ГАРРИ ПОТТЕР, СЕВЕРУС СНЕЙП И ГЕРМИОНА ГРЕЙНДЖЕР ПОСЕТИЛИ МИНИСТРА