Дочь твоей сестры

      Итачи всегда оставалась спокойной, даже когда он угрожал убить её. И теперь, охваченный огнём её страсти, он надеялся, что между ними ничего не изменится.       — Кисаме… — его руки скользнули выше по её спине, чувствуя напряжение мышц под кожей. Она откинула голову, рассыпавшиеся чёрные пряди обнажили тонкую шею и бледное лицо. Несмотря на внутренний огонь, которого он никогда прежде не ощущал, кожа у неё была прохладной.       — Итачи… — он приподнял её за бёдра и вошёл ленивым толчком. Пальцами одной руки она нежно поглаживала его бицепс, другой — водила по широкой груди.       Когда они впервые делили постель, он ожидал чего угодно, только не нежности с её стороны. Итачи устроилась сверху, перехватывая инициативу, но не проявляя грубости. Он лежал под ней, совершенно ошеломлённый, а она покрывала поцелуями его лицо: глаза, щёки, подбородок. Когда наконец решила поцеловать в губы, это было долго, уверенно и головокружительно. Секс с ней был почти таким же — несколько часов медленной страсти, ведущих к такой мощной кульминации, что он даже отключился. Это был невероятный опыт — получать наслаждение от рук, обученных убивать.       После этого в их отношениях ничего не изменилось, за исключением периодической близости.       Позволяя ей привыкнуть, Кисаме замер на пару мгновений внутри неё, затем наклонился для поцелуя. Зарылся пальцами в локоны, переместил губы на её шею, заставляя изогнуться в удовольствии. Доверие Итачи к нему было настоящим подарком. И одновременно уязвимостью. Он знал, что у неё всегда наготове кунай, но когда попробовал прикоснуться, она даже не напряглась, не отстранилась и не попыталась его остановить.       — Только здесь мы настоящие, — шептала она, тяжело дыша. — Только здесь между нами нет лжи.       Он знал, что она продолжала лгать, хранила секреты и скрывала боль. Знал, что она считала это необходимым. Но ценил установившееся доверие, которое прямо сейчас было куда важнее пресловутой честности. Когда-то она сама научила его этому.       — Истина и честность — понятия неоднозначные. Абсолютная правда для одного будет для другого грязной ложью. Но моё доверие — это то, чем я делюсь только с тобой и никем больше, — она поцеловала его в ответ. — Благодаря доверию ты получишь от меня то, чего не получит никто.       И пусть Итачи явно что-то недоговаривала, ему было достаточно и этого. Никто и никогда не получит её всю. Нежные прикосновения и искренняя улыбка говорили красноречивее любых слов. Она верила ему. Верила себе. И это доверие она никогда не предаст. За это он безмерно уважал её.

***

      Когда он впервые увидел Итачи без одежды, то испытал настоящий шок.       Их взгляды пересеклись, и она приподняла бровь.       — Что?       — Не знал, что ты женщина.       В её глазах мелькнули искорки веселья, пусть выражение лица и оставалось нейтральным.       — Серьёзно? И с чего ты взял, что я мужчина?       Кисаме пожал плечами.       — Низковатый у тебя голос для женского. А я не хотел тебя обидеть вопросом о том, какого ты пола.       Она кивнула и направилась к комоду, чтобы достать комплект ночной одежды. Аккуратно разложив её на кровати, Итачи продолжила вытирать волосы полотенцем.       — Ты меня удивляешь.       — М-м? — она взглянула на него краем глаза.       — Мы едва знакомы, а ты расхаживаешь передо мной в чём мать родила. Неужели не страшно?       — Мы не станем полноценными партнёрами, если будем смущаться из-за наготы друг друга. Миссий, в которых придётся раздеваться, на нашем веку будет предостаточно.       — Как скажешь, — кивнул он.       — Я не могу запретить тебе делать то, что хочется. Могу приказать, но выбор всегда останется за тобой: жить или умереть.       Это прозвучало почти как угроза. Итачи не нужно было повышать голос, чтобы говорить с уверенностью. Всё-таки он не имел права сомневаться в её опыте — наверняка ей неоднократно доводилось выполнять самоубийственные миссии и возвращаться с них живой.       — Повторюсь, как скажешь.       Она долго смотрела на него в ответ, после чего оделась.       Кисаме так и не понял, что означает этот взгляд, но знал, что сделал правильный выбор, даже если однажды за него придётся поплатиться собственной жизнью.

***

      — О чём задумался?       В реальность его вернуло невесомое прикосновение изящных пальцев к скулам. Чуть повернув голову, он поцеловал руку Итачи.       — Да так, вспомнил кое-что.       Она кивнула. Оба придерживались негласного правила не спрашивать друг друга о прошлом.       — Я… устраиваю тебя, Кисаме?       Он растерянно моргнул. Итачи не выглядела нуждающейся в утешительных словах или переубеждении. Скорее просто… проявляла любопытство.       — Да брось, — фыркнул он, — ты самое красивое создание, которое я когда-либо встречал. Это я должен спрашивать тебя, почему ты делишь постель с таким монстром, как я…       Она приложила указательный палец к его губам, а затем поцеловала.       — Ничего подобного.       Кисаме не мог не улыбнуться ей. Итачи терпеть не могла, когда он унижал себя, хотя ему было известно, что и к самой себе она относилась не самым дружелюбным образом. Тем не менее, тот факт, что она находит его привлекательным, безумно ему льстил.       Запечатлев ещё один поцелуй на руке Итачи, он притянул её ближе к себе.       — Я люблю тебя.       Кисаме не знал, перешёл ли грани дозволенного в общении с напарницей или вообще только что испортил их отношения неосторожным признанием.       С тихим вздохом Итачи положила голову ему на плечо и уставилась в пустоту.       — Кисаме, я беременна.       А он думал, что она уже ничем его не удивит.       — Ты уверена в этом?       — Просила Сасори проверить, и он… подтвердил.       — Ясно.       — Ты хочешь ребёнка?       Он провёл ладонью по её спине.       — Это твоё тело, Итачи. Я не намерен указывать тебе, как поступать.       — Я не об этом, — она положила ладонь ему на грудь, — ты хочешь, чтобы я родила тебе ребёнка?       — А ты хочешь родить? От меня? Стать семьёй?       Именно в такие моменты, держа друг друга в объятиях, они обещали говорить правду. Именно здесь между ними не должно было оставаться секретов — по крайней мере, человеческих. Тайны шиноби навсегда останутся тайнами. Когда Итачи наконец ответила, в её голосе слышалось столько же тепла, сколько было между их сплетёнными телами:       — Да.

***

      Наблюдение за растущей жизнью в животе Итачи было необычным опытом. Охота на биджу ещё не началась, поэтому Кисаме принял решение взять отпуск, поскольку до родов возлюбленной осталось не больше пары месяцев. Они переехали в дом, расположенный в крошечной безымянной деревушке с местными жителями, мало интересующимися мировой политикой.       Итачи не нуждалась в особой помощи, однако выглядела уставшей и болезненной. Даже в горячей воде она не могла расслабиться и чувствовала себя лучше только в объятиях Кисаме. Он поглаживал её живот, массировал напряжённые мышцы и наносил специальное масло на растяжки.       — Я люблю вас. Обоих, — шептал он, кладя руки поверх ладоней Итачи, которые она держала на животе.       Однажды ночью она произнесла с умиротворённой улыбкой:       — Синий — цвет спокойствия, безмятежности и чистоты — всегда был моим любимым. Надеюсь, малыш унаследует его от тебя.       Кисаме крепче сжал её в объятиях, и она с нежностью поцеловала его, прежде чем погрузиться в сон.

***

      За неделю до родов Итачи к ним заглянули Сасори и Дейдара.       Последний не сводил изумлённого взгляда — особенно с её круглого живота.       — Я думал, что ты мужик!       — Понятия не имею, с чего ты сделал такие выводы, — отозвалась она, приподняв бровь.       Нетерпеливо цокнув языком, Сасори подвёл её к дивану, где было удобнее провести осмотр.       — Частота сердечных сокращений, кровяное давление и жизненно важные функции удовлетворительны. Также отмечу, что её чакра хорошо развивается.       — Её? — Итачи подняла голову.       Сасори кивнул.       — Да. У тебя будет дочь.       С трудом проглотив ком в горле, она вновь заговорила:       — Спасибо, Сасори. Спальня у нас в доме одна, но достаточно просторная. Вам не будет тесно.       На самом деле они с Кисаме с самого начала поселились в «гостевой» спальне, поскольку Итачи не любила открытые пространства. Куда больше ей нравились скромного размера комнатки — простые, минималистичные и гораздо более интимные, чем роскошные спальни.       Предугадывая вопросы, которые собирался задать Сасори, в разговор вмешался Кисаме:       — Я покажу вашу комнату.       — Разве это не обязанности жены? — поддразнил его Дейдара. Через мгновение пролетевший кунай оставил на его носу длинную царапину.       — Хватит смелости повторить? — произнесла Итачи спокойным голосом, однако в глазах её читалась угроза.       Сасори вздохнул.       — Веди, Кисаме.

***

      Роды оказались тем ещё зрелищем. Кисаме был опытным шиноби и не сомневался в том, что когда человек теряет столько крови, это неизбежная смерть. Дейдара бросился вон из комнаты на половине процесса, едва сдерживая рвотные позывы. Однако часы мучительного ожидания стоили того, чтобы увидеть новорождённую на руках Итачи. Кожа и волосы малышки были синего цвета.

***

      Остров-Черепаха был подходящим местом. Спокойным и безмятежным. Итачи бы тут понравилось.       Подняв взгляд на джинчурики Кьюби, он усмехнулся.       — Иди… — закашлялся кровью. Изрядно же его потрепал шиноби в зелёном. — К водопаду. Она там, позаботься о ней. Я пообещал Итачи защитить её, но своё обещание сдержать уже не смогу.       И пусть остальные были категорически против, Наруто уверенно кивнул.       — Ради Итачи.       — Ради Итачи, — Кисаме рассмеялся в последний раз.

***

      Войдя в Водопад Истины, Наруто обнаружил девочку, сидящую на камне и наблюдающую за водой. Совсем юная, одетая в сетчатую майку, подобную той, которая была у Итачи, и штаны не по размеру. Наруто присел рядом с ней, и она даже не взглянула на него.       — Всё закончилось?       Он кивнул, тоже смотря в глубины водопада.       — Ты Наруто?       Он снова кивнул.       Тогда она положила голову ему на плечо и тихо вздохнула.       — Меня зовут Ясаши.       — Когда мы тут со всем разберёмся, я отведу тебя в деревню. У тебя будет новый дом и семья.       — Не сомневаюсь, — длинные пряди волос упали ей на плечи, когда она качнула головой.       — Твоей новой семьёй станет тот, кто очень хорошо знал Итачи.       Наконец Ясаши взглянула на него.       — Кто-то знал мою маму?       — Да. И помнит о ней только хорошее.       Её губы задрожали, но она не заплакала.       — Я скучаю по ней.       — Она была настоящим героем.       — Кто будет заботиться обо мне?       — Ты когда-нибудь слышала о Какаши с Шаринганом?

***

      Саске вернулся в деревню впервые с тех пор, как родилась Сарада.       «И всё-таки я должен рассказать ему», — подумал Наруто, продолжая сомневаться. «Сейчас или никогда».       — Саске.       Одновременно оглянувшись, они увидели Какаши, который махал им рукой.       — Сенсей, а ты не слишком стар, чтобы за тобой увивались молоденькие девицы?       Девушка позади Какаши удивлённо вскинула брови и поправила форму АНБУ.       — Саске, не будь таким грубым в присутствии племянницы.       — Племянницы? — усмехнулся Учиха. — Это теперь так называется?       Девушка приблизилась к нему, и он заметил, как её голубоватая кожа переливается на солнце, а блестящие волосы имеют насыщенный синий оттенок. Длинные пряди были собраны в хвост и завязаны красной лентой, лишь аккуратная чёлка обрамляла лицо. Их взгляды пересеклись, и в её глазах сверкнул шаринган.       — Рада знакомству, Саске. Меня зовут Учиха Ясаши. Я — дочь твоей сестры.