Переписать историю после смерти

«Я не хочу умереть!» — кричал внутренний голос Паши. Даже оглушительный гудок электропоезда не мог его заглушить. Больнее всего было не от сломанных костей, а от осознания, что больше он никогда не увидит маму, не забьёт решающую шайбу в полуфинале или не зайдёт в пекарню у дома. «Я жив? Я жив!» — радости не было предела. Вот он лежит на перроне, не чувствуя боли. «Руки и ноги на месте», — рассматривал он себя. Сейчас важнее убедиться, что он цел, а потом благодарить богов. «О! И клюшка здесь. Подожди-ка, что это они?» — встать оказалось легко. Переживания сразу переключились на толпу. Приседания, крики, детский плач. «Нет. Нет! НЕТ!» — зрачки должны были расшириться, но вместо головы в капюшоне была пустота. На лобовом стекле виднелось пятно крови. Работники метро усердно отгоняли зевак. — Лëш, ты не виноват, Лëш, — молодая девушка сидела рядом с машинистом злосчастного поезда. Понять, что это именно он, можно было по форме и испуганным глазам. — Как ты не поймёшь? — голос дрожал, в руках Алексей крутил небольшой значок, на котором остались кровавые пятна. Чёрно-белые квадраты не внушали радости, от них лишь рябило в глазах. — Я убил человека. Нет… Я убил ребёнка! — зелëные глаза наполнялись слезами. Рассматривать своë мёртвое тело Паше не хотелось. Кто знает, может призрака стошнить или нет. Вместо этого он подошëл к своему убийце. Хотя правильно ли так говорить, если прыгнул под поезд именно он? — Ты видела его мать? — продолжил Алексей. — Эта та сумасшедшая, что завалила тебя угрозами? — Еë можно понять, она потеряла ребëнка. Я бы тоже так переживал из-за Катеньки. «Мама? Твою-то… Мама! Что же с ней будет? — думал Паша. — Нужно еë проверить». Толпа людей не стала преградой. Тело проходило сквозь людей. Не получилось это только с одной девушкой: стоило только Паше задеть еë клюшкой, как каблуки застучали чаще. Странный громкий звук походил на треугольник в классическом оркестре, делая акцент на ситуации. Девушка старалась удержать равновесие, но в итоге врезалась в кого-то. До эскалатора оставалось не больше пяти метров, но что-то не давало Паше идти дальше: невидимая стена, через которую невозможно пройти. «В чëм проблема?» — не мог понять парень. Он побежал к другому эскалатору, на переходы, но ничего не получалось. Он, словно бычок на привязи, не мог уйти дальше радиуса в пару метров. Паша сдался, сел на лавочку и начал всматриваться в узоры мраморного пола. Он даже и не заметил, как ноги превратились хвост. Так бы он и просидел неизвестно сколько, если бы его не стащило с места. «Что за чёрт?» — невидимая верёвка тянула Пашу прочь из метро. Растерянности не было предела, однако с каждой минутой всё становилось яснее и яснее. Он привязан к машинисту, а значит придётся смотреть на него не только в последние мгновения жизни. Когда на кухонном столе появилась первая бутылка водки, Паша молчал, рассматривая интерьер кухни. Мятые занавески на помутневшем окне, одна табуретка у небольшого столика, чайник с нагаром на повидавшей многое плите. — Старик! — замах, точный удар в голову, но клюшка прошла насквозь. — Не пей, крякнешь! Хотя какая разница. Призрак сел на узкий подоконник. Если бы он был жив, на одежде точно бы остались куски штукатурки. — Это из-за тебя я умер! Почему нельзя было затормозить? — кричал он в пустоту. Он и не надеялся, что его услышат. Просто хотелось выговориться. Кричать и кричать. Сейчас он мог себе это позволить. При жизни за подобный поступок ему бы вновь что-то запретили. Но сейчас… Сейчас можно было наораться вдоволь, строить трёхэтажные конструкции из мата, которым позавидовал бы любой слесарь. Вторая бутылка нашлась в шкафу. Кто прячет водку в шкаф? А вы попробуйте объяснить маленькому ребёнку разницу между питьевой водой и «водой для взрослых». На антресоль спрятать не вариант: Катенька в поисках сладкого может и к соседу через балкон перелезть. «Лёша! Пока ты не бросишь пить, дочь не увидишь!» — чем больше машинист пьянел, тем больше у него было поводов пить дальше. Память открывала одно печальное воспоминание за другим. Вот его первенец умирает, не успев родиться, вот доченька лежит под капельницей, вот его с позором выгоняют с работы, и вот силуэт в сером бросается под колёса его состава. К сожалению, третьей бутылки дома не оказалось. Пришлось идти, хотя скорее ползти, в ближайший ларёк. — Старпёр, ну ты и животное, — выдохнул Паша, глядя, как мужчина берёт литр алкоголя. — Хотя бы закусывай, это даже я знаю. При жизни Павел был скорее тенью с задней парты. Многочисленные комплексы и мрачный образ вместе со слухами, что ходят вокруг его личности, не давали завести друзей. На пьянке его видели единожды, и то в тот день он сидел в гордом одиночестве, бросая короткие ответы. Даже товарищи по команде не знали Пашу. Словно услышав призрака, Алексей взял шоколадку. На самом деле, была у него привычка: покупать что-то сладкое для Кати. Даже после того, как у него отобрали опеку, каждый раз на кассе он брал киндер. — Как тебя только не тошнит? — рассматривая уснувшего Алексея, рассуждал Паша. — Тренировки, — на удивление связно ответил мужчина. Паша замолк. В тишине до обоих дошло, что сейчас произошло: Алексей Семёнович Королёв погиб в полном одиночестве, если, конечно, не считать призрака, ошивающегося рядом. Пара минут криков, несвязных ругательств и рассуждений о том, как же всё так могло резко прекратиться, медленно шли на спад. — Это всё ты виноват! — прорычал Алексей. В глазах горела злоба. — Это я должен говорить, — огрызнулся в ответ Паша. — Ты сам прыгнул под поезд! — А ты сам спился! Теперь криков было в два раза больше.