Юные Титаны. Восхождение

      Ночь распростерлась темным покрывалом над большим городом, и, будто солдаты на посту, уличные фонари рассекали мрак оранжевым светом, поддерживаемые обжигающим мерцанием множества рекламных щитов и вывесок.       Таким я видел Джамп Сити — носителем света, добра, обязательно побеждающим зло, в какой бы форме оно не выступило. И пусть иногда ему нужна с этим помощь…       … сегодняшний вечер явно не был одним из этих случаев.       — Да, детка, мы здесь! — вскричал Вик, распахивая двери амбара. В глаза ударили разноцветные лучи прожекторов, а музыка взрывной волной заполнила уши.       Гар присвистнул и восторженно вскинул вверх кулак.       — О да-а! Вот это я понимаю! — белый луч осветил его руку, и у меня округлились глаза — загорелая кожа постепенно переходила в зелёную шерсть гигантской обезьяньей лапы. Схватив Гара за запястье, я быстро потянул его руку вниз.       — Эй, чувак, ты чего? — удивился он.       — Судя по всему, лапа гориллы нарушает дресс-код, — скептично выгнув бровь, проговорила Рэйвен.       — Би-Би, спрячь руку! — зашипел Виктор, и рука Гара быстро приобрела человеческий вид. Серебристое кольцо на его безымянном пальце резко сверкнуло, восстанавливая загорелый цвет кожи. Вик облегченно выдохнул. — Фу-ух. Чувак, эти кольца — прототипы. Реально, постарайся не заставлять их глючить такими выходками.       — Простите, — засмущался Гарфилд и густо покраснел, стараясь скрыть стыд за кривой улыбкой. — Я… просто ещё не привык… Голограммы и все такое…       — Это не меняет… — строго начал я.       — Друг Дик, пожалуйста, может, не будем ругать друга Гарфилда? Мы ведь пришли сюда развлекаться… правильно? — робко попросила Стар, ее ярко-зеленые глаза казались еще более неземными в свете прожекторов.       — Развлекаться будет тяжело, если нас арестуют за разведение паники, — сухо заметила Рэйвен, опуская с головы треугольный капюшон темно-синей туники.       — Ой, да ла-адно, Рэйвен! — воскликнул негодующе Виктор. — На дворе двадцать первый век! Уверен, люди видели нечто пооригинальнее обезьяньей руки Би-Би.       — Эй! — возмутился Гар.       — Никто не будет паниковать, говорю вам.       — Разумеется, если только он не решит превратиться полностью. Зелёный тигр, секунду назад бывший тринадцатилетним мальчишкой, — та-ак обыденно, — съязвила Рэйвен в ответ.       — Но я не тупой и не буду!.. — всполошился Гар.       — Друзья, мы ведь только пришли! — умоляющим голосом призвала их Стар. — Не нужно ругаться, пожалуйста!       Глубоко вдохнув, я постарался оттолкнуть раздражение на задний план.       — Ладно, нам всем надо быть аккуратнее, если мы хотим сохранить свои секреты, — сказал я твердо, привлекая внимание друзей. — Каждому из нас может это даться непросто, так что... прости меня, Би-Би, — я не хотел на тебе срываться, — Гар безразлично пожал плечами, хотя его щеки все еще отливали румянцем смущения. — Сегодня важная проверка колец для скрытия, поэтому мы все постараемся держаться рядом и присматривать друг за другом — таким образом, если кто-то попадёт в неприятности, мы сможем помочь. Договорились?       Все кивнули, не желая больше продолжать ссору. На секунду между нами повисло неловкое молчание. Его нарушил неуверенный кашель Гарфилда.       — Может… кто-то хочет сыграть в дартс?       Не прошло и часа, как мы, сидя на железном помосте над залом, уже весело обсуждали фильм, который смотрели все вместе предыдущим вечером. После раунда танцев и игры в дартс, все забыли о неловкости и обидах. Казалось, мы знакомы много лет, хотя на самом деле встретились всего пару дней назад.       — А я говорю, что в следующий раз нельзя поручать Би-Би заказывать пиццу! — горячо настаивал Вик.       — Почему это? — оскорбленно вскричал Гар.       — Там все было с тофу!       — А что плохого в тофу?!       — То, что никто из нас кроме тебя не ест тофу!       — Друг, я был одним из большинства тех животных, мясо которых вы едите! Рэйвен! Скажи Вику, что тофу рулит! — Гарфилд отчаянно затряс Рэйвен за руку. Ее губы стянулись в тонкую линию, а глаза сузились в раздражении, и он тут же отпрянул.       — Я уважаю то, что ты не ешь мясо, — сказала она ровным голосом. — Пожалуйста, уважай то, что я не ем искусственное мясо.       Стар, до этого с увлечением обсуждающая со мной работу “машин для пускания красивых лучей” и невозможность их быть предупреждением о вражеском нападении, услышала спор друзей.       — Друг Дик, что такое... тофу? — с любопытством поинтересовалась она. Недавно прибывшая на Землю и поспешно выучившая английский язык, она жадно изучала все, связанное с человеческой культурой. В прошлый раз, когда мы заказывали еду, ей так и не удалось попробовать, что из себя представляет обговариваемый продукт, ведь в считанные минуты три пиццы с тофу оказались размазаны по стенам кухни вследствие спора Виктора и Гарфилда. Тогда нам всем было явно не до разговоров о многострадальном тофу.       — О, тофу? Стар, это...       — Хэй-хо, Дикки! — я обернулся на голос, и лицо вытянулось в изумлении. На помосте под разноцветными лучами прожекторов стоял, слегка пританцовывая в такт музыке, Уолли Уэст — мой лучший друг. Озорно сверкнув зелёными глазами, Уолли раскинул руки в стороны. — Ну что сидишь, братишка? Я что, зря десять секунд сюда бежал?       Радостно засмеявшись, я вскочил на ноги и обнял его. Он похлопал меня по спине, и мы обменялись нашим особым рукопожатием:       — Раз, два, пять — за решеткой ты опять! Три, четыре, шесть и семь — красть забудешь, нам ты верь! Восемь, девять, десять, раз — мы на страже, прячься враз! А захочешь в бой вступить — знай, победы ты не жди!       — Что, в этот раз повторил слова? — хитро ухмыльнулся я, замечая, что он впервые не перепутал местами строки.       — Я? — выкрикнул Уолли, опешив. — Да я всегда их помню!       — Да-да, конечно, — закатил я глаза.       — Ну… может, немного и повторил, — признал он, пожимая плечами. Я победно ухмыльнулся. — Да и вообще эта считалка глупая.       — Ну, в детстве тебе так не казалось. Ребят, — я повернулся к притихший друзьям и по-дружески хлопнул Уолли по плечу, — это мой старый и очень хороший друг, Уолли Уэст...       — Лучший друг, — шутливо поправил Уолли, — так что не надейтесь занять это место. Многие пытались, но, — он выпрямился и демонстративно махнул головой, заговорщицки ухмыляясь, — все знают, что я незаменим!       Ребята тепло его встретили, и он пожал руки с каждым из них. Краем глаза я заметил, как Уолли расправил плечи при виде Стар. Поправив куртку и пригладив непослушные рыжие волосы, он сверкнул ей обаятельной улыбкой.       — Привет, красотка! Уолли Уэст, друг Дика и лучший бегун штата, — он протянул ей руку, и Стар воодушевленно за неё ухватилась, крепко пожимая. Лицо Уолли тут же передернуло от боли.       — О, приветствую, друг Уолли! Мое имя Стар Андерс, очень приятно познакомиться!       Я еле сдерживал смех, наблюдая, как Уолли, прижимая к груди поврежденную руку, отчаянно пытался сохранить на лице очаровательное выражение.       — А у тебя хватка не промах, красотка, — прокряхтел он, но тут же прокашлялся. — Эм, может, как-нибудь поужинаем?       — О, с огромным удовольствием! — энергично закивала Стар. — Мы с большой радостью примем тебя в нашем прекрасном доме! Я приготовлю традиционные блюда своего народа, они действительно…       — Подожди, что значит «мы»? — расстроился Уолли.       Я неловко посмеялся и потёр затылок.       — Мы, как бы, все впятером снимаем жилье. Ну, я расскажу позже, — пожал я плечами.       — Да можно и прямо сейчас. Ребят, не против, если я ненадолго украду у вас Дикки?       — Только если вернёшь в том же состоянии. У него деньги на еду, — добродушно посмеялся Виктор, прежде чем угрожающе нахмуриться. — Но я серьезно — вернешь в целости и сохранности, иначе…       Уолли шутливо отсалютовал ему.       — Понял-принял, шеф!       Оставив ребят на помосте, мы спустились вниз к танцполу и быстро отыскали взглядом тихое место, где никто не мог бы нас подслушать.       — У тебя крутые друзья, — заметил Уолли, пока мы обходили танцующую толпу. — Веселые, да и вроде неплохие ребята. Кроме этой… Рэйвен, да, прости. Она какая-то тихая.       — Рэйвен… скажем так, она не сильно любит большие компании, — пожал я плечами. — Но она очень приятный собеседник и умеет видеть то, что не под силу мне и остальным.       Уолли подозрительно покосился на меня.       — В каком это смысле?       — Во всех, — загадочно ответил я и облокотился о стену невдалеке от скопления ящиков для перевозки в углу амбара. Танцпол остался далеко за спиной. — Ты поймешь о чем я, если познакомишься с ней поближе.       — Понятно. Очень интересная у тебя компания, Дикки. И она ничего, — хитро ухмыльнулся Уолли, с прыжка усаживаясь на массивный деревянный ящик. — Стар, в смысле. Очень милая. И красивая, — испытав меня изучающим взглядом, он добавил. — Мы рыжие все такие.       — Не приставай к ней, Уолли, — серьезным тоном попросил его я. — Стар не местная, ей... неизвестны все тонкости нашего языка.       — Ну, это я уже заметил. Силу ее, кстати, тоже. Она мета?       Я покачал головой.       — Скажем так, Кларк мог бы найти с ней общий язык.       Глаза Уолли моментально округлились, и он в неверии приоткрыл рот.       — Она?..       — Инопланетянка, — кивнул я. — Но не с Криптона, что ты. Только, пожалуйста, не стоит об этом никому говорить, ладно? У неё не самая приятная… история попадания на Землю.       Лицо Уолли удивленно вытянулось.       — Так это ее ты, это… спасал от пришельцев, что вторглись сюда два дня назад? Разве она не преступница?       Я гневно посмотрел на него.       — Конечно же нет! Стар… Ты же видел ее, она и мухи не обидит! Она добрая, и милая, и вообще абсолютно безобидная!       Уолли недоверчиво хмыкнул.       — И все же она мне чуть руку не сломала…       — Она не знает своей силы, вот и все!       — Да ладно-ладно! Не заводись, я же никого не обвиняю! — он поднял перед собой руки, сдаваясь. — Я просто хотел убедиться, что ты знаешь, с кем заводишь дружбу. Только и всего. И я никому не скажу, честное слово! — он сделал жест, будто закрыл рот на замок, а ключ выкинул.       Я облегченно выдохнул.       — Спасибо.       Уолли я доверял как никому другому — многие годы дружбы и многочисленных приключений доказали, что тайны с ним всегда в сохранности.       — Знаешь, я вообще-то очень волновался, — неожиданно серьезно произнес он. Я вскинул голову, и наши взгляды встретились. Его обычно веселые глаза были полны тоски, а от привычной беззаботной улыбки не осталось и следа. — После того, что случилось… Я боялся худшего.       Поняв, к чему он клонит, я закатил глаза и усмехнулся такому глупому предположению.       — Уолли, да не собирался я «выбывать из игры»…       — Ты мог прийти ко мне, — настоял он. Я кинул в его сторону скептичный взгляд. В ответ он закатил глаза. — Ну ладно, согласен, он бы в первую очередь пошел искать тебя у меня, что, впрочем, он и сделал. Не нашел бы у меня — заявился бы к Донне, потом к Рою… У них он, кстати, тоже был. Но ты мог хотя бы сказать мне, что планируешь! Ты же знаешь, я бы никогда тебя не выдал...       — Стой, он меня искал? — поразился я. — Прям реально искал?       Уолли, искренне не понимая моего удивления, пожал плечами.       — Ну ещё бы. Он и не искал бы тебя? — он показательно фыркнул. — Не смеши мои огнестойкие кроссовки! Он всю Лигу поставил на уши, ты бы видел его! Даже Агент А не смог его успокоить! Он места себе не находил! Он… — Уолли неуютно заерзал на месте. — Он даже в Аркхем наведывался.       Я в шоке уставился на друга. Сердце от ужаса пропустило удар.       — Ч-Что?..       — Он подумал, тебя мог достать кто-то по заказу их заключенных. Или их глав-доктора, — крупная дрожь содрогнула тело Уолли. — Слышал, Джокеру и Двуликому очень досталось… Если б не Диана и дядя Барри…       — Да не может быть… — пробормотал я, качая головой. — Он бы никогда…       — Он был готов на все, буквально все, лишь бы найти тебя живым и здоровым, Дик! — испуганный взгляд Уолли выбил меня из колеи. — Я там был и большую часть из этого наблюдал своими глазами. Поверь мне — таким его я ещё не видел.       Переполненный эмоциями, я отвернулся и провёл руками по лицу, затем через волосы. Нет, не может этого быть… После всего, что случилось, что мы наговорили друг другу… он не мог так просто пойти меня искать, не с такими усилиями...       Внезапно, я догадался. Медленно развернувшись назад, я с подозрением взглянул в глаза лучшему другу.       — А ты сам как вообще меня нашел, а, Уолли?       Несмотря на его возможность бегать со скоростью света, я был уверен, что он не мог знать наверняка, где именно я буду сегодня. Уолли начал нервно дергать в воздухе ногами и постукивать пальцами по поверхности ящика.       — Ну… Я видел газеты Джамп Сити… Да и по новостям тоже передавали, что тут у вас творилось... — три коротких — три длинных— три коротких. Пауза. — Ну а про вечеринку в амбаре… Услышал от пары панков на улице и решил, ты пойдешь туда, где тебя точно не подумают искать… — три коротких — три длинных — три коротких. Пауза.       Он отбивал код SOS.       Устало вздохнув, я провёл рукой по лицу.       — Уолли, мы же вместе учили азбуку Морзе. Пожалуйста, не оскорбляй меня так, — я оглядел его внимательнее, и заметил странную складку на его футболке. — И, пожалуйста, поправь прослушку — провод видно.       Уолли покраснел от бытия пойманным и запахнул куртку.       — Слушай, мне правда жаль, но не мог же я ему сказать — «Нет, я не пойду разговаривать с Диком, потому что ты боишься»! — его передернуло. — Мне даже страшно представить, что было бы, обратись я к нему на «ты».       В волнении взъерошив волосы, я попытался взять под контроль резко появившуюся нервозность.       — Он снаружи?       Уолли печально кивнул.       — Ждет на крыше. Ты же знаешь, земля — это не его.       — Как и двери, — кивнул я и развернулся уходить. — Я скоро вернусь.       Не дожидаясь ответа, я направился к черному выходу из клуба. Уолли вскочил и последовал за мной.       — Дик, я правда не хотел… То есть, я же переживал за тебя, мало ли!.. Если бы я точно знал, где ты и что все хорошо, я бы никогда тебя не выдал! И ты же знаешь дядю Барри, я не мог ему просто так отказать!..       — Забудь, он бы все равно меня нашел, — мы остановились у двери, и я печально улыбнулся Уолли. — Я все равно был очень рад видеть тебя, дружище, — мы ударились кулачками. — До встречи на выпускном. До этого дня меня из-под домашнего ареста явно не выпустят.       Оставив позади виноватого Уолли, я открыл дверь.       — Знаешь, я ведь не врал. Он правда очень переживал, — пробормотал глухо Уолли. Я замешкался всего на секунду, прежде чем выйти на улицу и захлопнуть дверь в амбар.       Джамп Сити встретил меня теплым морским бризом. Я глубоко вдохнул, пытаясь утихомирить бешено колотящееся сердце.       «Спокойно, Грэйсон, — говорил я себе, обходя здание, и уже замечая знакомые поглотители звука и генераторы голограмм, еле заметно расставленные по периметру крыши. — Ну не похитит же он тебя прямо сейчас, так? Здесь ведь Стар, Сай, Рэйвен и Би-Би, и Уолли тоже — они же свидетели. Хотя… Кого я обманываю? — несколькими несложными движениями забравшись по ящикам на крышу, я заметил темную фигуру, притаившуюся на фоне спокойного океана, и душа ухнула в пятки от волнения. — Правда, кого? Это же Бэтмен.»       Два знакомых грозных глаза вцепились в меня взглядом, и я сглотнул. Ощутив, как ноги подрагивают, я отошёл от края крыши, неосознанно приблизившись к устрашающему силуэту. Мой взгляд нервно бегал между полом и его плащом, не осмеливаясь взглянуть ему в глаза.       Секунды тянулись мучительно долго, и если бы не шелест пальмовых листьев невдалеке, я бы подумал, что совсем оглох, настолько невыносимой была тишина. Стыд, неожиданно, запек в груди. Я подумал, что должен что-то сказать, извиниться, оправдаться — сделать все, что угодно, лишь бы он не отказался от меня. Эта мысль быстро засела в голове, не давая сосредоточиться ни на чем другом. Я никогда не считал себя идеальным ребёнком, хорошим учеником или примерным сыном, но теперь, когда я буквально сбежал от него в Калифорнию, на другой край страны… когда по словам Уолли принес ему столько проблем… я так боялся, что он не придёт за мной. И вот теперь он все же здесь, он пришёл!.. и почему-то от этого мне стало ещё страшнее. На какое-то время перестали казаться важными наши ссоры, крики и обвинения, и мне захотелось, чтобы он вновь ободряюще мне улыбнулся и по-отечески потрепал по волосам, как часто любил делать.       Я открыл рот, намереваясь что-то сказать, но ничего не вышло наружу — ни единого слова. Вновь послышался шелест — на этот раз не от пальм — и вскоре его тень, большая и грозная, коснулась носок моих кроссовок… тех самых кроссовок, что подарил мне он… что мы вместе украсили символами Бэтмена и Робина… Брюса и Ричарда...       Краем глаза я заметил, как он поднял руку, и заставил себя не вздрогнуть. Он никогда меня не бил, ни разу не срывал на мне злость... однако сейчас я был уверен, что получу звонкую пощечину, ведь в его глазах я заслужил куда больше обычной долгой лекции.       Приковав взгляд к полу, я ждал удара. К моему удивлению, однако, рука легла мне на плечо и резко… притянула меня к нему. Я застыл в изумлении, пока Бэтмен — сам Бэтмен! — крепко обнимал меня. Его вторая рука легла мне на затылок, аккуратно поглаживая волосы — именно так, как когда он пытался меня успокоить после унижений в школе столько лет назад… так, как утешал меня в каждую годовщину дня, расколовшего мое детство на “до” и “после”…       — О чем ты думал?.. — прошептал он надо мной, и это был не голос Бэтмена — грозного, непоколебимого Темного Рыцаря страшного Готэма, ужаса всех преступников. Это был голос Брюса Уэйна — строгого, но заботливого отца, который в свое время, целых семь лет назад, решил переступить через себя ради меня, маленького мальчика семи лет… ради моего благополучия, моего исцеления от трагедии… ради моего счастья. И сейчас его голос был пропитан такой горечью… и таким облегчением одновременно, что у меня защипало в глазах.       Его руки крепче прижали меня к нему, когда я не ответил.       — О чем ты, черт возьми, думал, когда решился сражаться с инопланетной армией, ничего даже о ней не зная?!.       Я тяжело выдохнул. Когда он так говорил, можно было подумать, что мои действия были невероятно глупы и безрассудны, несли в себе неоправданный риск. С одной стороны — да, это было так, я действовал быстро и почти без плана. Но с другой стороны... учитывая обстоятельства, как я мог поступить иначе?       Перед глазами всплыли воспоминания того недавнего дня, когда я встретил своих новых друзей. Я вспомнил, как рискнул послушать незнакомую мне девочку, обладающую темной магией, и как именно ее совет помог остановить разрушения, начатые инопланетянкой, отчаянно желавшей избежать рабства. Мне вспомнилось, как вражеского генерала победил озлобленный, грозный парень, лишившийся того дорогого, что никогда не получится вернуть, и как нескладный говорливый мальчонка сумел самостоятельно разгромить четверть инопланетной армии вторжения. А еще я вспомнил себя, бывшего протеже, фактически мальчика на побегушках, впервые оказавшегося в роли лидера и сумевшего без жертв привести всю команду к победе.       Мы, пять совершенно ничем не похожих друг на друга подростка, смогли объединиться ради одной важной цели и победить. Нам удалось не просто спасти город от уничтожения — мы помогли друг другу избежать невыносимого одиночества. Все это была наша общая заслуга, и сейчас, несмотря ни на что, у меня не было никаких сожалений.       — Дик…       — Я просто хотел спасти город, — произнес я тихо. — И помочь человеку в страшной ситуации. Вот и все.       — Это было невероятно рискованно! Какими бы благородными не были твои намерения, ты должен был сразу оповестить меня или Лигу, а не бежать сломя голову в сражение, даже если у тебя было мало времени. Для таких случаев у нас есть Супермен и Флэш, и ты это прекрасно знаешь, — он разжал объятия, и взял меня за руку выше локтя. — Идем. Мы возвращаемся в Готэм.       — Зачем? — прорычал я, чувствуя, как ярость быстро заменяет стыд. — Чтобы ты вновь забрал у меня костюм? Отобрал у меня Робина?       Бэтмен устало выдохнул, явно не настроенный вновь спорить со мной на эту тему.       — Дик, мы решили…       — Нет! Это ты решил! — я с силой потянул на себя руку и сумел высвободить ее из его хватки. — Я никогда не отказывался от Робина! И никогда не откажусь, что бы ты мне не говорил!       Глаза Бэтмена угрожающе сузились, заставив меня нервно сглотнуть, но я не собирался ему поддаваться, не в этом вопросе!       — Дик, достаточно, — его голос стал ниже, строже, заставив мурашки холодным роем сбежать по моему позвоночнику. Таким образом он давал понять, что если я не остановлюсь сейчас, у меня будут серьезные проблемы. — Ты прекрасно знаешь, почему данное решение было принято. Жизнь, которую веду я, подходит не всем, и она точно не подходит тебе.       — Почему это решаешь ты, а не я? — моему возмущению не было предела. — Речь о моей жизни!       — И она должна быть безопасной! — настаивал Бэтмен. — По поводу того, как этот выбор был сделан, в нашем случае все очень просто. Я — твой родитель. Ты — мой ребенок! Сейчас ты делаешь то, что я тебе говорю, а когда ты сам проживешь долгую жизнь, полную горестей, страха, потерь и сожалений, тогда ты сможешь принимать решения самостоятельно. Сейчас же у тебя нет достаточного опыта для этого, и поэтому в том, что касается твоей жизни, решения принимаю я. И я решил, что в ней нет места борьбе с преступностью и опасности!       — Хочешь сказать, в ней нет места Робину, так? — съязвил я.       Бэтмен со всей серьезностью и, неожиданно, спокойствием посмотрел мне в глаза.       — Робин всегда будет частью тебя и твоего наследия. Этого не изменить. Но пора оставить его в прошлом и перестать жить химерами.       — И это ты мне говоришь? Ты, пап?       Он замер, стоило мне произнести последнее слово. С тех самых пор, как он преподнес мне документы об усыновлении на мой восьмой день рождения, я чувствовал невообразимую потребность использовать в его отношении этот титул — ощущать, что пусть моих настоящих родителей больше рядом нет, со мной есть кто-то другой, кто-то очень дорогой и заботливый, желавший занять хотя бы одну из их позиций. Когда я волновался, предаю ли таким способом своего настоящего отца, Альфред успокоил меня, сказав, что верит, что мои мама с папой были бы рады, знай, что я нашел здесь кого-то столь близкого, чтобы считать его таким важным членом своей семьи. Брюс никогда не заставлял меня называть его папой, хотя я видел, насколько ему это приятно. Однако во время нашего последнего конфликта я ни разу не назвал его отцом — лишь Брюсом, в моей интонации пропитанным холодом и злостью. И сейчас я удивился, заметив, как его напряженные плечи немного расслабились. Невероятная догадка засела в моей голове — неужели он тоже боялся, что я… не прощу его?..       Нет, не может быть. Это невозможно.       — Между нами есть разница, Дик, должна быть, — произнес он твердо. — Я совершил ошибку, когда позволил себе тренировать тебя…       — То есть, теперь ты говоришь, что я был слаб? — горько посмеялся я, даже не осознавая, что открыто грублю ему. — Или, может, ты имеешь в виду, что вообще жалеешь, что дал мне наказать по справедливости Зукко?!.       — Ты знаешь, что я в тебе никогда не сомневался!..       — О нет, я этого не знаю! Потому что ты мне этого никогда так просто не говорил!       — Ты ошибаешься, — покачал он головой. — Я горжусь тобой, Ричард, и всегда гордился!..       — Но я-то этого не знал! Как по мне, так я никогда не был для тебя достаточно хорош! — я замотал головой, пытаясь выбросить мысли, полные неуверенности, из головы. — Почему если ты во мне не сомневался, ты все равно уволил меня?!       — Потому что тебе не место в мире преступности!       — Да, не мне, там место Робину!       — Ни одной из твоих ипостасей там нет места, Дик! — прорычал Брюс. — Я не должен был тебя тренировать, потому что теперь ты оказался таким же зависимым от борьбы с преступностью, как и я, и это не здорово! Я должен был отказать тебе в становлении Робином после того, как Зукко оказался за решеткой, я должен был сказать тебе «нет»!       — Тогда почему ты сказал мне «да»?! — не унимался я.       — Потому что я поддался своим амбициям! — вскричал он отчаянно, впервые за весь разговор теряя контроль. — Я видел в тебе безграничный потенциал, и мне казалось, что реализуя его как борец со злом ты сможешь стать счастливее, справиться с тем, что случилось из-за Зукко! Но, как оказалось, на самом деле, я всего лишь хотел сделать из тебя своего преемника, даже полностью не осознавая этого, — подготовить себе замену, нового Бэтмена, который станет лучше меня, идеальным!.. — он выдохнул и потянулся снять маску-капюшон, зная, что нас никто не увидит. Его взгляд нашел мой, и я поразился тому, насколько уставшим Брюс выглядел; с какой невыносимой тоской и виной глядели на меня его синие глаза. — Я считал, что делаю тебе лучше, давая ходить со мной на патруль, предпочитал игнорировать ненормальность такой жизни... Но Альфред все понимал и замечал намного лучше меня. Если бы я слушал его с самого начала, большинство проблем бы никогда не возникло… И, может, сейчас бы мы жили нормальной, безопасной жизнью, всей семьей, все вместе.       Я ощутил, как в горле пересохло. Стало трудно дышать, и мысли в голове разбежались, оставляя за собой пустое сознание.       — Пап…       — Это больше не может так продолжаться, Дикки, — продолжил Брюс. — Я не хочу, чтобы ты подвергался опасности. Мне уже слишком поздно помочь, так же как и Готэму — но я не хочу обрекать тебя на такую же грустную и жалкую судьбу, какая ждет меня. Я не могу обречь тебя на эту нездоровую одержимость работой, которая поглотила меня, — его рука легко легла мне на плечо и успокаивающе сжала. — Именно поэтому я тебя отстранил. Ты заслуживаешь лучшего: семьи, детей, карьеры, мира — всего, чего захочешь. И прямо сейчас я пытаюсь помочь тебе сделать первый шаг навстречу такой жизни.       Я посмотрел ему в глаза, почему-то все еще не веря, что он такое говорит.       — И, по-твоему, этот первый шаг — отказаться от Робина? — глухо спросил я.       Но Брюс покачал головой.       — По-моему, первый шаг — полностью отказаться от борьбы с преступностью.       Он говорил спокойно, душевно, как будто мы обсуждали дождливый день за окном, однако почему-то именно это заставило гнев с новой силой запечь в моей груди.       — То есть, что бы Альфред не говорил, тебе можно устанавливать справедливость в страшном костюме летучей мыши, а мне — нет?! — выкрикнул я.       На секунду Брюс прикрыл глаза, собирая в себе все оставшееся спокойствие.       — Дик, ты так и не понял…       — Нет, пап, я понял! Это ты не понимаешь! Ты считаешь, что если запрешь меня в поместье, то я буду в безопасности. Но вот только прикол в том, что в Готэме нельзя быть в безопасности! Да вообще нигде нельзя! Человек может просто следовать рутине, каждый день один и тот же безопасный список дел, но тут из ниоткуда ему на голову может упасть кирпич и все — кончилась дорога! Никогда нельзя быть до конца в безопасности, и это ясно! — не удержавшись, я вырвался из его хватки и с новой силой заговорил. — Пап, мне нравится спасать людей! Мне нравится дарить им надежду на лучшее! Я хочу делать то, что поможет кому-то не оказаться на нашем месте, в луже крови перед… — неожиданно, я осекся. Перед глазами замелькали картинки, которые так хочется, но невозможно забыть. Тяжело сглотнув, я решительно посмотрел Брюсу в глаза. — Я могу что-то изменить, пап. Изменить в лучшую сторону. Я хочу этого. Ты тренировал меня для этой цели, во мне есть все, чтобы ее осуществить! Это мой выбор, пап. И я очень, очень хочу, чтобы ты его уважал так же, как Альфред уважает твой.       Кулаки Брюса сжались и разжались в гневе.       — Дик, ты чуть не умер...       — Однажды ты тоже чуть не умер — но это тебя не остановило! Как и не остановило Альфреда от поддержки тебя в том, что ты считал правильным. Думаешь, я не переживал за тебя, когда ты насильно оставлял меня дома, говоря, что в этот раз миссия слишком опасна? Думаешь, почему я пошел за тобой тогда?.. Мне не просто было любопытно, что происходит в городе, я волновался за тебя! Я боялся, что если меня там не будет… то тебе при надобности никто не поможет! А случай с Бэйном? Думаешь, мне не было страшно?.. — его взгляд потемнел, и я, вспомнив, насколько опасной была эта тема, быстро ее закрыл. — Суть в том, что я хочу помогать людям, Брюс, — его глаза расширились от использования его имени — я так делал, только когда был очень серьезен, когда считал, что его отношение ко мне не дает ему понять мою точку зрения. — Я хочу их защищать. И я не думаю, что сейчас готов покончить с Робином. Мне кажется, насколько бы сильно ты не хотел сделать меня… своим преемником… ты все равно знал, что мне нужен был Робин… и поэтому ты мне позволил.       Глубоко вздохнув, я отступил назад, и его тень, тень Бэтмена, лениво, словно нехотя, сползла с меня на поверхность крыши.       — Я не вернусь в Готэм, пап, — сказал я твердо. — Я нужен здесь. Я нужен ребятам, и я нужен Джамп Сити. И нет ничего, что ты скажешь или сделаешь, что отговорит меня от этого.       Стоило мне договорить, как между нами повисла мертвая тишина. На этот раз я не слышал ни шелеста пальмовых листьев, ни шума океана, не ощущал даже приятного океанского бриза — было только ожидание, неприятное предвкушение его реакции и мысленные молитвы о том, чтобы хоть раз, впервые в жизни, он послушал меня и принял мой выбор.       Я не знал, сколько прошло времени — по ощущениям целые столетия — пока, наконец-то, легкая, грустная ухмылка изогнула губы Брюса, и он мягко взглянул на меня.       — Все же Альфред был прав — ты слишком сильно похож на меня, чтобы быть чем-то меньшим, чем моим истинным сыном.       В шоке от его слов, я ощутил, как моя челюсть отвисает. Но не успел я высказать и слова, как он продолжил.       — Ты… можешь остаться здесь вместе с командой в качестве… героев на обучении, — произнес он с трудом и недовольством, не сводя с меня, однако, решительного взгляда — мне даже не верилось, хотя он действительно был серьезен. — Но правила этого соглашения буду устанавливать и менять при надобности я.       Не смея больше сдерживать широкой счастливой улыбки, я бросился к нему в объятия, не переставая тараторить слова благодарности. Мне даже не верилось — он действительно, действительно позволит мне остаться!       — И первое из этих правил, — внезапно, я получил звонкий подзатыльник. — НИКАКИХ — БОЛЬШЕ — КЛУБОВ — И ВЕЧЕРИНОК — В АМБАРАХ — ЭТО ЯСНО?!       Потирая ушибленный затылок, я все еще не мог перестать улыбаться.       — Да, сэр, — кивнул я, ожидая вскоре получить полный заламинированный список законов и правил, которому явно придется висеть в главной комнате нашего с ребятами жилья, то есть, на кухне. Но меня это нисколько не смущало.       Ведь впереди меня ждала самостоятельная, веселая, полная приключений и геройств жизнь, но что самое главное, я был бесконечно рад, что Брюс, пусть и с боем, но все-таки с этим согласился.