лучшая медицина

      Тони просыпается от ослепительного солнечного света, проникающего в окно гостиничного номера. Он всегда спал довольно чутко, но то, что его разбудило солнце, кажется ему просто глупым. Почему на улице не могло быть пасмурно? Глазам Тони требуется мгновение, чтобы снова привыкнуть к свету, и даже тогда яркость, кажется, вызывает тупую боль в висках. Итак, сон не вылечил его головную боль. Здорово. Вдобавок ко всему, у Тони ужасно сопит нос, и он думает, что его голос тоже начинает сдавать. Он почти чувствует, что ему не следует удивляться — конечно, он простудился. Весь стресс, связанный с началом нового тура — к тому же они всего в нескольких остановках до нужного места. Плюс тот факт, что они находятся в совершенно новом городе, с совершенно незнакомой обстановкой. Тони считает, что на самом деле он должен был это предвидеть. Он не может не волноваться всякий раз, когда случаются подобные вещи — это просто простуда, он постоянно напоминает себе, что она скоро пройдет. Пока он решает, попытаться ли ему снова заснуть, кто-то стучит в дверь.       Тони подумывает о том, чтобы оставить человека за дверью — у него нет желания вставать, даже если до двери всего несколько шагов. Тем не менее, есть приличный шанс, что это Майк или Фил ждут снаружи, и он не хотел бы беспокоить кого-либо из них, не отвечая. Однако он встает с дивана. В голове пульсирует, когда он встает. Действительно ли требуется так много времени, чтобы таблетки начали действовать? — Привет, Тони. Просто хотел посмотреть, чувствуешь ли ты себя лучше. Майк снова в повседневной одежде, когда Бэнкс открывает ему дверь — футболке и выцветших джинсах — и держит маленькую желтую коробочку, которую Тони сначала не может опознать. Тони зевает и проводит рукой по волосам. — Я так не думаю. — Да. Ты сам на себя не похож. — Что ты имеешь в виду? — Ну, во-первых, ты сварливее, чем обычно, — отвечает Майк, когда Тони закрывает за собой дверь. — Я не такой, — возражает Тони, шмыгая носом. — Конечно-конечно. В любом случае, я думаю, это хорошо, что мы не играем сегодня вечером, — говорит русоволосый. Тони хмыкает в знак согласия — он вообще не планирует покидать свою комнату, пока головная боль не пройдет, не говоря уже о том, чтобы сыграть целое шоу. — Может быть, если ты что-нибудь съешь, тебе станет лучше? — спрашивает заботливо басист. — Или, может быть, чай? Я знаю, что люблю чай с лимоном, когда плохо себя чувствую… Тони отвечает не сразу. Он потерял большую часть своего аппетита, и хотя он знает, что должен есть, знает, что это, вероятно, помогло бы ему чувствовать себя лучше… Но у него нет абсолютно никакого желания. Хотя чай с лимоном звучит довольно неплохо. Майк снова заговаривает, прежде чем Тони успевает ответить. — На самом деле у меня есть немного чая в коробке. Я просто подумал, что это может быть неплохая идея. И я не знаю, пробовал ли ты когда-нибудь его раньше… — Я не уверен. Тони думает, что он вспомнил бы, что когда-нибудь пробовал чай с лимоном, но в таких вещах никогда нельзя быть слишком уверенным. — Ну, если ты хочешь немного, я приготовлю. Тебе это, может, понравится. Майк кипятит воду в маленьком чайнике и готовит пару чашек чая для себя и Тони. Аромат наполняет гостиничный номер — он теплый, свежий и, как ни странно, успокаивающий. — Почему ты это пьешь? — спрашивает Тони, делая глоток из своей кружки когда Резерфорд приносит её больному. — Ты сказал так, как будто это просто напиток, когда ты болен. — Ну, я думаю, это не только для тех случаев, когда ты болен. Наверное, это похоже на куриный суп с лапшой. Ты можешь есть это в любое время, но это полезно для того, чтобы ты чувствовал себя лучше, когда простужен, верно? Тони на мгновение задумывается. — Я никогда не пробовал куриный суп с лапшой. Некоторое время пара сидит в тишине. Тони признает, что чай заставляет его чувствовать себя немного лучше — конечно, сильная головная боль все еще присутствует, но, по крайней мере, его нос и горло чувствуют себя менее перегруженными. — Ты собирался снова лечь спать? — наконец снова спрашивает Майк. — Как ты узнал, что я сплю? — Твои волосы в беспорядке, и на тебе нет ничего, кроме толстовки и боксеров. Тони смотрит вниз, как будто забыл, что он все еще в своей самодельной пижаме, и Майк продолжает. — Кроме того, куча одеял и подушек тоже была своего рода намеком. — Ой. Да, э-э, может быть. Хотя, наверное, не скоро, — отвечает Тони. — Ладно. Хорошо. Думаю, мне все равно нужно оставить тебя отдыхать, — продолжает с подступившей улыбкой Резерфорд. — Не смотря на то, что мы не играем сегодня вечером, у нас есть концерты завтра, и на следующий день… — Впрочем, тебе и не нужно, — перебивает его Тони. — Это… Ну, вроде как приятно, что ты здесь, я думаю. Почти в любой другой ситуации Тони предпочел бы побыть один, но он уже все утро провел один в маленьком гостиничном номере и начинает жаждать компании. — Да? Мне остаться? — Да. Ты можешь остаться. — Ну, в таком случае, ты не хочешь немного прилечь? — спрашивает Майк. — Диван выглядит так, как будто он, вероятно, мог бы вместить нас обоих… — Ты уверен, что хочешь это сделать? Я имею в виду, что, вероятно, есть шанс, что это заразно. — спрашивает Тони, шмыгая носом. Майк пожимает плечами. — Я думаю, что у меня довольно приличная иммунная система. Кроме того, это просто простуда, верно? — Ну, я думаю, это просто простуда, — вздыхает Тони. — Ты же знаешь, как я беспокоюсь о таких вещах. — Да. Честно говоря, я уверен, что все будет хорошо.       Майк садится на диван и протягивает руки, как бы приглашая Тони присоединиться к нему. Как бы Тони не хотел, чтобы его товарищ по группе заболел, он все еще чувствует себя довольно сонным, а Майк — один из немногих людей, с которыми Тони искренне любит обниматься. Тони полусидит-полулежит рядом с Майком и устраивается в его объятиях. Резерфорд крепко прижимает своего товарища по группе, время от времени проводя пальцами по мягким волосам Тони (он знает, что Бэнкс всегда это любил) и играя с краями боксеров Тони.       Чувствуя себя совершенно умиротворенным, Тони позволяет себе еще немного расслабиться. Он подумывает о том, чтобы попытаться снова заснуть — раньше он говорил, что не будет, но теперь ему так тепло и уютно, что этому желанию трудно сопротивляться. Руки Майка тоже так приятно касаются его кожи, двигаясь осторожно и нежно, как будто он держал Тони так миллион раз раньше. Может быть, сон — это не совсем то, что сейчас нужно кудрявому.       Двигаясь вверх, Майк проводит рукой по животу Тони, делая небольшие круговые движения и время от времени постукивая пальцами по мягкой ткани толстовки Тони. Опускаясь все ниже, он чувствует, как Тони напрягается сквозь свои боксеры. — Извини, — бормочет Тони. Он внезапно радуется, что с этого ракурса Майк не может видеть румянец, разливающийся по его щекам. — Это, эм… Это иногда случается, когда я болен. Наверное, это странный побочный эффект. — Подожди, что? — Спрашивает Майк. Он не звучит обеспокоенным или чем-то вроде того, чего мог ожидать Тони; скорее, в его голосе звучит любопытство. — Ты... Что? — Меня, э-э-э, легче заводить, когда я болен, — объясняет Тони. — Я… честно говоря, не знаю почему. — Ох. Тони уверен, что он только что поставил ситуацию в очень, очень неловкое положение. Однако мысли Майка, похоже, унеслись в совершенно другое место. — Итак, я знаю, что на самом деле мы не делали ничего подобного раньше, но, э-э-э… Может быть, тебе нужна помощь с этим? Он действительно предлагает это?       Каким бы неожиданным это ни казалось, Тони не считает, что это обязательно плохая идея. Кроме того, он бы солгал, если бы сказал, что никогда не думал об этом раньше. Может быть, Майк что-то здесь заподозрил. — Ну, мы, конечно, могли бы попробовать, — наконец говорит Тони, стараясь, чтобы его голос не звучал слишком нервно.       Майк помогает ему снять боксеры и снова крепко обнимает его. Он плюет на свою руку — Тони предполагает, что он использует ее в качестве импровизированной смазки — и крепко обхватывает пальцами член Тони. Хватка Майка крепкая, но не слишком, ровно настолько, чтобы чувствовать себя комфортно. У него действительно прекрасные руки — красивые, сильные руки басиста, думает про себя Тони, прежде чем осознает, что сейчас, вероятно, вообще не лучшее время для размышлений. Майк начинает двигать рукой по всей длине, и, о боже, такое ощущение, что это может немедленно вылечить простуду Тони.       Он сразу понимает, что долго не протянет — он уже так взвинчен, а Майк ведет себя медленно и нежно, как будто знает, что Тони именно так и нравится. Тони тихо вздыхает и закрывает глаза. Майк продолжает, теперь шепчет ему на ухо, задает вопросы, на которые Тони не думает, что сможет ответить — каково это? тебе это нравится? помогает ли это вообще от простуды? каким-то образом этих последних нескольких слов оказывается достаточно, чтобы отправить Тони через край. Майк крепко держит Тони, когда тот кончает, одна рука все еще крепко сжимает член Тони, другая обнимает Бэнкса за талию. Клавишник впивается ногтями в диван, его тело дрожит, когда сперма брызжет на его толстовку. Как только он достигает кульминации, Тони снова расслабляется. Они сидят так какое-то время, и Майк снова легонько гладит Тони по волосам. — Я только что кое-что понял, — размышляет Майк, нарушая тишину в комнате. — И что это? — У тебя еще осталось пол кружки чая с лимоном. — Ах. Ой. — Тони бросает взгляд на кружку, все еще стоящую на кофейном столике. — Ну, я мог бы просто оставить это сейчас и разогреть позже. — Ой? Значит ли это, что ты чувствуешь себя лучше? Тони тихо смеется. — Может быть.