Холодные скалы

Она не слушает тех слов любви, что он говорит ей этой ночью под затянутым тёмной пеленой небом. Недобрый знак, если брать во внимание тот факт, что известий о бурях нет. Но девушка старается не думать об этом. Они в последнее время слишком редко видятся, для того чтобы можно было позволить себе хандрить рядом с ним. А Пол всё говорит, говорит, как тосковал, как скучал, словно нарочно избегая тем о развернутой же им самим войне, объявленной сразу двум сильным врагам. И если стремление отомстить Чани одобряла, то никак не могла взять в толк, зачем ему власть. Весь Арракис давно негласно принадлежит Муад`Дибу. В его руках огромная сила: миллионы фременов, готовые отдать жизнь во имя общей цели, песчаные черви, чья разрушительная мощь известна каждому вольнаибу не понаслышке. Чани неопределённо качает головой, прежде чем устроить голову на его плече. Он не захотел подвергать её жизнь опасности, и отправил вместе с остальными женщинами из Табра в другое, более безопасное на его взгляд, убежище. Они сильно поругались в ту ночь. Ей не хотелось сидеть сложа руки, но Пол был категоричен. Она хотела сбежать тайком, но поняла, что в этом нет смысла: фидаины её мужчины найдут её везде, и уже силой доставят в укрытие. Когда Пол успел стать таким? Или же он всегда был таким, как сейчас? Откуда в этом человеке, отрицающем свою истинную сущность, взялось это принятие себя, а вместе с этим – жажда власти, из-за которой уже погибло столько невинных душ. Сколько влаги тел её народа пролито руками Пола, её любимого Усула, а войне нет ни конца, ни края. Но она всё равно оставалась рядом, пусть и не разделяла этих стремлений. Она просто любила его, как и любая юная девушка будет любить своего избранника: самозабвенно, искренне, открывая сердце и душу, посвящая ему всю себя без остатка. Нет больше смысла спорить, пытаться переубеждать. Пол был жесток и твёрд в своих намерениях, и не собирался останавливаться на половине пути. Единственные люди, кого он берёг, были Чани, его сестра и мать. Остальные словно стали оружием в его руках, тем самым тараном, с помощью которого он пытался выбить запертые двери. Чани не понимала, и не хотела понимать, откуда в нём всё это. Её возлюбленный избавил их планету от гнёта Раббана, но сам не заметил, как стал превращаться в не менее беспощадного убийцу, жаждущего чужой крови. Перед ней был всё тот же Пол. Возмужавший повзрослевший молодой человек, уже не тот пятнадцатилетний мальчишка, каким он являлся на момент их первой встречи. Его кудри не были такими мягкими как раньше. Иссушенные беспощадным солнцем, они стали сухими и жесткими. Заветренная кожа, и в точности такие же как у неё глаза – глаза ибада. Взгляд смерти. Словно с зеленой из его глаз из него ушло всё то настоящее, что делало его Усулом – опорой племени. Он словно перестал быть тем самым Полом, которому его отец прививал кодексы чести и моральные устои. Увлекшись идеей отомстить, он заигрался и забыл настоящего себя. Личность Муад`Диба, великого мессии, словно вытеснила в нём всё то чистое и светлое, ту его тягу к справедливости. Зачем им мирное небо над головой, цветущие пески и бескрайние воды, если за это нужно заплатить такую цену? Но никто словно не желал вникать в суть происходящего. Провозгласив себе лидера, все фремены слепо следовали за ним, внемля каждому его слову, словно Пол – живое божество, и каждое его слово – закон, неписанная истина. Чани пугало это коллективное помешательство разума вокруг её мужчины. Ей казался в корне неправильным такой ход дел, но кто она такая, чтобы он её слушал? Та, которой он обещал подарить Эдем вместо зноя, сравнивал её глаза с цветом неба на его родной планете, с глубокими лесными озёрами, и называл весной пустыни. Время расцвета и плодородия. Казалось, оно никогда больше не настанет. Вся планета – поле брани, а она пешка, не имеющая права голоса. А ведь когда-то они сражались рука об руку. Пол был неопытным вали, и во всём слушал свою наставницу и возлюбленную в одном лице. Всё переменилось. Песок полнится от пролитой в него крови. Если бы это была только кровь их врагов. Сколько женщин были вынуждены повязать зеленые траурные повязки на руке, осознавая что их мужчины больше не вернутся к ним, не прижмут больше к груди своих детей, не подарят больше минуты нежности своим любимым? Все они остались без добытчиков. Племя не оставит их в нужде, но к детям уже никогда не вернутся их отцы, а жёны больше никогда не смогут ощутить тепло губ своих мужчин. Чани была угнетена этими мыслями, а Пол словно не замечал её состояния. Когда он успел стать таким?.. Слепцом, имеющим глаза. Провидцем, чей дар не давал ему разглядеть весь тот ужас, который тот вершил своими руками. Пелена не давала увидеть и те терзания, которые переживала его сихайя. На сердце юной фременки наступила суровая пустынная зима, каждый день в которой – буря, от которой нет спасения, ни один ситч не сможет укрыть её от той боли, что она переживала. Умирать, и каждый раз возрождаться, не имея права покинуть этот порочный круг. Эти губы, которые её целовали. Это был определённо Пол. Но был ли он всё тем же, каким она полюбила его, открыв душу и сердце, впустив туда те чувства, от которых за её спиной вырастали крылья? Он словно спешил, торопился куда-то, ослабляя крепления на её дистикомбе. Она понимала его тоску по женской ласке, отвечала взаимностью на каждое прикосновение, заставляющее невольно возвращаться в недра памяти, погружаясь в те воспоминания, когда они несколько лет назад, также самозабвенно отдавались друг другу в свете Лун на холодных скалах, заметённых песком. Вот только сейчас их действия веяли явным шлейфом отчаяния. Чани, сама того не осознавая, словно желала пробудить в нём того юношу, что знала прежде. Что двигало им? Почему он упивался каждым миллиметром её кожи, словно в последний раз? Словно после этой ночи мир обрушится на их головы, а Вселенная перестанет существовать. У неё не было ни единого ответа на каждый из вопросов. Была лишь эта торопливая страсть, которая лишь на короткие мгновения помогла им забыться, растворившись в сладкой неге, утонуть в друг друге, и вновь возродиться из пепла. Застегивая свой костюм, она невольно наблюдала за ним. Что такого знает Пол, но не говорит ей? Чего не дано знать им обоим, разделившим эту ночь в открытой пустыне, словно тайные любовники, прячущиеся от чужих глаз? Только свет ночных светил был им свидетелем. Сколько у них было таких счастливых ночей, которые они проводили вместе под открытым небом? Сложно сосчитать. Это было не откровение двух любящих сердец. Её беззвучная мольба остановиться, и Пол, словно чувствующий что-то, прощающийся с ней таким интимным образом. Она закусила губу, в кои-то веки удалилась первой, оставив его тёмный силуэт позади. Всё это было слишком невыносимо, чтобы оставаться рядом с ним. Они словно стали чужими, между ними разверзлась пропасть, и никакой мост, перекинутый через неё, не поможет им. После той встречи Чани на следующий же день отправилась обратно в убежище. Прощание с Полом вышло скомканным. Он тогда прижал её к себе, и она прильнула к нему, произнеся лишь одну единственную фразу: «Береги себя». Пол промолчал, запечатлел поцелуй на её лбу, провёл ладонью по щеке, заправил за ухо выбившиеся из косы пряди волос. В его взгляде не было холода, но он словно не был с ней. Чани видела, как глубоко он погружён в себя, и от собственного бессилия хотелось выть. Но она молча проследовала к махолёту, удержавшись от минутной слабости – оглянуться. Оглянуться и увидеть лишь оболочку от того, кому отдала своё сердце и душу. Этот человек не был тем Полом, которого она любила. Вести крайне редко доходили до них. Из-за войн посыльных постоянно перехватывали, в надежде получить ценные сведения, летучие мыши, служившие им в качестве дистранса, не всегда долетали. В это неспокойное время весь привычный уклад фременов перевернулся с ног на голову. Все были одержимы целью, к которой их вёл их предводитель - Муад`Диб. Редкие короткие доклады о потерях, о группах погибших… И ни единой вести от него. Преподобная также не получала от сына вестей, и делала вид, что всё идёт так как надо, но Чани ощущала её тревогу. И понимала, как женщина может понять женщину. Для каждой из них он дорог. Для одной он сын, для второй – возлюбленный. Каждая имела право тосковать по нему, переживать, не получая вестей. Она было села писать письмо, желая передать его с одним из самых надежных людей, что приставил к ней сам Пол. Чани почувствовала неладное, заметила перемены, произошедшие со своим организмом, произошедшие за месяц после той ночи, что они провели вместе. Нехитрые подсчёты и осмотр знахарки подтвердили её догадки. Она понесла, и скоро род Атрейдесов наконец продолжится. Джессика впервые за это время улыбнулась, получив подобное известие. Пусть она так и не сумела до конца смириться с выбором сына и принять Чани, но не стала оспаривать принятое им решение. Долгожданная весть о беременности девушки растопила лёд в её сердце. Она одобрила решение невестки самостоятельно передать Полу данную новость. Это известие укрепит его боевой дух, а фремены, узнав о том, что у Муад`Диба будет дитя, бросятся в бой с новыми силами, сделают всё, чтобы этот ребёнок появился на свет. Крохотный свёрток девушка вложила в чужие руки словно сокровище, испытывая при этом необъяснимое волнение. Чани знала, что передаёт благую весть, и тайно надеялась, что она повлияет на любимого, сможет вернуть в нём то, что осталось заперто под семью замками. Преподобная вошла в её покои ранее, чем девушка успела отпустить фидаина. На ней буквально не было лица. И без того светлая кожа сейчас казалась белой, словно мел. Джессика шла, опираясь рукой о стену, дойдя до постели, опустилась на неё, и глядя невидящим взором сквозь пространство, заговорила. - Девочка моя, не нужно… Он не прочтёт, - в голосе женщины был слышен надрыв, беззвучный крик, которому та не давала вырваться наружу. – Пола больше нет. «Пола больше нет». Простые слова, от которых ноги подкосились, а в горле встал ком. Не в силах сделать ни единого вдоха и выдоха, ощутила град слёз, катящихся по щекам. Пола. Больше. Нет. Пылающая рана на месте выжженного сердца, щемящая боль, и руки, накрывшие её плечи, словно это хоть как-то сможет её утешить. Голос сквозь пелену. - Мой сын мёртв. Но он оставил нам частичку себя, - Чани сделала усилие над собой, подняла покрасневшие от слёз глаза на говорящую. Та, сидя рядом с ней на коленях, положила ладонь на её пока ещё плоский живот девушки, словно напоминая о той вести, которую так и не суждено было узнать её сыну. - Ты носишь под сердцем его дитя.