Любить никогда не поздно

Запястья саднило от тугих верёвок. Е Байи на пробу дёрнулся, перевёл дыхание, а затем с кривой ухмылкой уставился на оседлавшего его бёдра Скорпиона. Тот щурился от удовольствия, по-кошачьи выгибался, соблазняя изящными изгибами тела, и улыбался — гаденько так, с чувством собственного превосходства. Временного, конечно, потому что когда всё это закончится, Е Байи найдёт розги, перекинет этого паршивца через колени и с нескрываемым удовольствием преподаст урок. — Не пытайтесь вырваться, это бесполезно. Сегодня вы мой на всю ночь, — Скорпион обворожительно оскалился, потянувшись к завязкам чужой рубашки. Е Байи был слишком стар для этого дерьма. Слишком стар, сломлен и упрям, но Се Ван привык получать всё, что только пожелает. Непонятно, сложились ли так звёзды, или бывший глава Скорпионов всегда был таким пришибленным, но он захотел его. Отшельника, который годился ему, в лучшем случае, в прапрадедушки. Человека, который выдернул его за шкирку из снежной могилы, дал кров и возможность начать жить заново. Не то чтобы Байи ждал благодарности — скорее, клинка у горла или отравы в чай. Это было бы так в духе Скорпиона, которому после смерти Чжао Цзина вся эта чушь с «шансом на вторую жизнь» — как собаке пятая нога. Так думал Е Байи, ожидая удара в спину или хотя бы молчаливого ухода восвояси. Но спина всё ещё была цела, а сваливать нахлебник явно не собирался. К такому повороту жизнь Е Байи не готовила, как и к тому, что его, на старости лет, попытаются соблазнить. Он давно уже сбился со счёта, сколько раз выпинывал мальчишку из своей постели, но в эту ночь, кажется, всё пошло по наклонной. Байи вскинул бёдра, пытаясь сбросить Се Вана с кровати, но лишь обессиленно потёрся о крепкую задницу — потока ци не хватило даже на такую мелочь. Паршивец нетерпеливо заскулил, облизывая губы. Верёвка, удерживающая руки над головой, мягко засияла красным от попытки высвободить духовную силу. Блядское вервие бессмертных. И где он только сумел достать такую редкую вещь? — Малец, я всё никак в толк не возьму, — когда Се Ван на него посмотрел, Байи состроил раздражённую гримасу, но по усмешке негодника понял — вышло не особо убедительно. — Если тебе приспичило покувыркаться — чего не пошёл в бордель? Я бы даже денег дал и помолился за успех, так сказать. — Другие меня не интересуют, — тот фыркнул и забавно сморщил нос. Ну точно как кот, про себя ухмыльнулся Байи, избалованный и наглый, но при этом до противного очаровательный. Вот только показывая свою ядовитую суть, становился больше похож на скорпиона. Скорпионов Е Байи не любил. Котов, впрочем, тоже. — Ну конечно, где ты ещё найдёшь постарше, — ехидно заметил Байи, за что получил ощутимый шлепок по бедру. — Пригрел членистоногого на свою седую голову. — Вы не особо были против, когда я остался. Е Байи недовольно цыкнул — и ведь прав, паршивец, что тут ответить. Но Байи был из тех людей, для которых доебаться, чтобы оставить последнее слово за собой — дело святое и принципиальное. Пока он думал, как бы уколоть побольнее и поостроумнее, Се Ван распахнул его рубашку и стащил штаны. Не осталась без внимания даже лента для волос, которой он попытался завязать его глаза. Уставившись в темноту, Байи выдохнул: — Я извиняюсь, а какое стоп-слово? — Не понимаю, о чем вы. — Без шуток, Се Ван, сними сейчас же, или я тебя ей задушу. — О, так вы не любитель, — Се Ван мысленно сделал себе пометку и снял ленту. Байи тут же об этом пожалел, потому что сил больше не было видеть эту самодовольную рожу (очень красивую, между прочим), этот пронзительный, полный неприкрытого обожания взгляд и эти пухлые губы, которые вдруг захотелось куснуть. Не из сексуального желания, а из упрямой старческой вредности. Тёплые руки заскользили по животу, разошлись по бокам, чуть царапая кожу, и потянулись вверх. Было щекотно и, может быть совсем чуть-чуть, приятно. Се Ван взялся за ворот своего ханьфу, нарочито медленно стягивая с плеч. Как оказалось, это была единственная одежда, прикрывающая стройное тело. Байи проследил острые линии ключиц, слегка выпирающие рёбра и тазовые косточки, а затем с видом обеспокоенного родителя прокомментировал: — Надо тебя откормить, совсем доходяга стал. Се Ван обиженно на него посмотрел и, швырнув ханьфу на пол, спросил: — Я что, настолько непривлекательный? — Да на тебя только у импотента не встанет. — Значит, я вам просто не нравлюсь? — негодник поджал губы, выжидательно уставившись на Бессмертного. Воздух потяжелел. — Нравишься, — признался Байи. Се Ван едва не задохнулся от его прямолинейности. — Но то, что ты мне нравишься, не означает, что я хочу тебя трахнуть. Скорпион завис на добрые пару минут, взгляд сделался по-детски растерянным и отчего-то показался милым. Байи бы даже потрепал Се Вана по волосам, как делал в редкие моменты нахлынувшей нежности, если бы ситуация не была столь… неоднозначна. — У вас… не стоит? Вместо ответа Байи как-то уж слишком комично вздохнул (набрался же у Вэнь Кэсина, чтоб его). В один из вечеров Се Ван рассказывал ему, что в прошлом очаровал немало мужчин и женщин: ради целей отца или же по собственной прихоти. И пусть не всем он нравился в том самом смысле, но все без исключения хотели его тело. Вот только при впечатляющем опыте в постели он, по мнению Байи, был совсем ещё незрелым мальчишкой. Е Байи до бессмертной жизни тоже повидал многое и многих, возможно даже больше, в этой же пускал слюни лишь на вкусную еду и вино. — Можно и так сказать, но… не физически, — вяло отозвался Байи, отводя взгляд. — Тебе будет сложно понять. Се Ван, вероятно, понял его, но по-своему. — Если можно возбудить физически, то и вызвать желание — не проблема, — прозвучало почти вопросом, в котором не было ни капли уверенности. — Я могу хотя бы попробовать? И уставился как дворняжка, просящая сладкую косточку. — Ну попробуй, — сдался Байи. — Но если мне не понравится и я скажу прекратить — ты выполняешь. Понял? — Се Ван, не раздумывая, кивнул. Идти на компромиссы Бессмертный не любил, но он любил Се Вана, а Се Ван, как и большинство молодых мужчин, любил хороший секс. Совладать с пылким Скорпионом казалось чем-то нереальным, но Е Байи надеялся, что порох в пороховницах ещё остался. Се Ван накрыл его тело своим, приникая губами к ключице. Влажные поцелуи переместились выше, под линию челюсти, пока не добрались до порозовевшей мочки уха, куда он жарко выдохнул: — Я с ума по вам схожу. Каждую ночь думаю о том, как бы вы схватили меня за волосы, поставили на колени и грубо взяли прямо на полу… — Холодно на полу. И жёстко, ты коленки себе сотрёшь. — Хорошо, на кровати, — Се Ван в отместку за то, что его перебили, больно укусил за плечо. — Но перед этим я бы вылизал каждую венку на вашем члене, а потом заглотил так глубоко, что у вас поджались бы пальцы ног. — Негодник, меня матушка рожала не для того, чтобы я это слушал. Давай сразу к делу. — Нет, иначе всё это будет бессмысленно. — Это уже бессмысленно, — уныло простонал Байи. Се Ван мгновенно приподнялся, заглядывая в глаза. — Я тебя не понимаю… Ты молодой, с красивой мордашкой, мог бы найти себе партнёра под стать. Но вместо этого ты пытаешься полить прогнившее дерево, надеясь, что зацветёт. Малыш, вот и на кой чёрт я тебе такой сдался, а? — Другие. Меня. Не. Интересуют, — сквозь зубы отчеканил Се Ван. — И я готов повторять вам это снова и снова. Либо с вами, либо вообще ни с кем. — Что, нравлюсь? — Байи коротко рассмеялся, но в голосе не было ни капли веселья. — Нравитесь. На него уставились недоверчиво. Байи молчал. Се Ван чувствовал, как подрагивают собственные руки. — Вы… такой замечательный, — неожиданно выдал он. — Хоть и ворчите временами, но мне даже это в вас нравится. А ещё когда вы гладите меня по голове и хвалите. Как ласково смотрите, сами того не зная. Тогда, на банкете, вы были единственным, кто считал меня достойным. Сейчас вы стали самым близким для меня человеком. Моей семьёй и наставником. Я так сильно вас… тебя… люблю тебя, Байи. Очень сильно люблю. Е Байи понял, что всё это время слушал, затаив дыхание. Полузабытое чувство заворочалось в груди, опалило щёки и сбило сердцебиение с ритма. Пульс прыгнул. Это не было низменным желанием плоти, нет. Всё, чего Е Байи хотел в этот момент — стиснуть мальчишку в объятиях, ласково погладить по голове и поцеловать в лоб. Чтобы тот понял, что его, несмотря ни на что, тоже любят. Пусть и немного не так, как тому хотелось бы. — Развяжи меня. Се Ван отчаянно посмотрел на Байи, потом на связанные, чуть покрасневшие от давления запястья, и беспрекословно выполнил просьбу. Он слез с него, опустив растерянный взгляд на свои колени. — Ну и куда делась вся твоя дерзость, негодник? — Байи беззлобно усмехнулся, растирая раздражённую кожу. Се Ван упрямо поджал губы, а когда Байи поднял с пола одежду и накинул ему на плечи, укутывая, словно ребёнка, полушёпотом спросил: — Вы злитесь на меня? Если вам и правда всё это противно, я… — Да кто тут злится, — перебил Байи, одной рукой обнимая за плечи, второй — поглаживая по тугим косичкам. — И мне не противно. Мне… никак. Так что не надумывай лишнего. Се Ван прильнул к нему всем телом и обнял в ответ, утыкаясь носом в шею. От мучительной нежности сдавило горло. — Давай попробуем по-другому? — прошептал на ухо Байи, чувствуя, как Се Ван расслабляется. — Это не то, чего ты желал, но большее я предложить не могу, уж прости. Его ладонь коснулась груди Се Вана — сначала неуверенно и легко, а затем прижалась сильнее, словно Байи хотел преодолеть плоть и кости в надежде почувствовать волнующееся сердце в руке. Пальцы дразняще-медленно заскользили вниз, невесомо прошлись по животу и, спустившись чуть ниже, приласкали, растирая выступившую смазку. Се Ван вздрогнул, задышал часто и сбивчиво, цепляясь за чужие плечи, когда Байи наконец-то обхватил полностью и сделал на пробу пару движений. — Байи… — жарко выдохнул Се Ван, толкаясь бёдрами навстречу. — Можно хотя бы поцеловать? — Можно. И он набросился на него, целуя и кусая губы — яростно и жадно, словно отберут. Байи ответил мягче, позволяя взять контроль, и не переставая уверенно доводить его до финала рукой. Как бы Се Ван не пытался сдерживаться, надеясь продлить желанные прикосновения, долго не продержался. Спрятав лицо в изгибе чужого плеча, он хрипло застонал и повис на Байи безвольной куклой, дрожа от наслаждения. Байи наскоро вытер пальцы о накидку, соскользнувшую с бледных плеч, и уложил Се Вана на постель. Укрыл одеялом всё ещё подрагивающее тело, оставил намёк на поцелуй в уголке губ и не спеша поднялся. Когда удовольствие сменилось приятной усталостью, Се Ван открыл глаза. Байи нашёлся быстро — он подкидывал дрова в едва не перегоревший очаг, стоя спиной к кровати. Разнеженного от оргазма Се Вана тянуло в сон, однако он продолжал держаться за силуэт Бессмертного, очерченного мягким светом. Его вдруг захотелось обнять, и Се Ван в очередной раз не стал отказывать себе в сиюминутной прихоти. Он поднялся и, закутанный в одеяло, босыми ногами зашагал к Байи. — Ну и зачем поднялся? Байи почувствовал, как его обняли сзади, укрывая тёплым коконом. Се Ван положил голову на его плечо и, помедлив, легко поцеловал в шею. — Не буду спать без вас, — Се Ван не говорил, а почти шептал. Умиротворённо и ласково. — Уже и кровать мою считаешь своей? — Байи усмехнулся и попытался отстраниться, но Се Ван прижался крепче. — Не пытайтесь вырваться, это бесполезно, — он улыбнулся всё так же обворожительно. — Теперь вы мой на каждую ночь. Надеюсь, в этом удовольствии вы мне не откажете. — В каком удовольствии? Быть твоей подушкой? — Быть моим возлюбленным. Байи развернулся в объятиях, щёлкнул мальчишку по носу и вдруг туда же поцеловал. — Вот романтик дурной, и где только понабрался. Не стар я для всего этого, а? — за насмешливым тоном скрывалось что-то горькое, печальное и неуверенное. — С чего вы так решили? Любить никогда не поздно. — Звучит, как название хреновой книжонки про любовь со счастливым концом, — Байи закатил глаза, но в груди всё же предательски затрепетало. — Ладно, пойдём уже спать, негодник, — он взял Се Вана за руку и повёл к постели, сдерживая улыбку из последних сил. — Быть может, что-то путёвое из нас и выйдет.