биба и боба

Картман готов от скуки выть. Был конечно план симулировать приступ, прикинувшись больным, там уже и в больницу отвезут, а из больницы домой. Только вот, увы, не прокатило. Учитель монотонным голосом продолжал вдалбливать в головы бедных учеников одну и ту же супер неинтересную тему. Разве что задроты и отличники сидят и не рыпаются: записывают материал в свои аккуратные тетрадки, подчёркивают темы разноцветными маркерами и прочее дерьмо. Весь остальной класс на отъебись пишут в тетрадках, дай бог различишь хоть одну букву от другой. Кстати о задротах и отличниках. Картман перевел взгляд на сидящего впереди него Кайла Брофловски. Тот положил голову на парту и явно был тоже не заинтересован происходящим на уроке. Там же где-то сидел Стэн и скучающе смотрел в окно. Кенни, на удивление, оказался умнее всех и просто отпросился домой по причине… своей смерти. «По причине: пидорас», злобно думает Картман. Он планировал с ним сбежать с последнего урока, но нищий, как всегда, съебался один. Как назло учитель не начинает тему о политике или истории из жизни, а строго не отходя от темы зачитывал текст. Картман бы тогда с удовольствием поспорил и урок бы превратился в ток-шоу «Вечер с Владимиром Соловьевым». (хотя они в америке знать не знают таких передач) Эрик вырывает из тетрадки мятый листик и решает написать еврею записку. Если делать нехуй, значит пора портить настроение жидам. Он выводит ручкой печатные кособокие буквы текст: «Ты че не пишешь ничего, жид?» Жирдяй вдвое складывает маленькую бумажку и вооружившись ручкой больно ткнул ею в бок рыжего одноклассника тем самым привлекая его внимание. Кайл дёргается и резко поворачивает голову. Он зло смотрит на ухмыляющегося Картмана и хотел было послать его далеко и надолго. Брофловски только открыл рот как ему на парту жирдяй кинул какую-то бумажку. — Пидор. – раздражённо шипит Кайл и отворачивается. Когда урок кончится он обязательно его головой об стол приложит. Парень берет эту ссаную бумажку и разворачивает. «А тебе какое дело, жиртрест?» пишет ответку Кайл на обратной стороне. Незаметно отдает бумажку Картману. Картман пишет на новой бумажке: «Да мне скучно пиздец. Этот учитель-зануда только пришел, а уже успел меня заебать, прикинь?» Брофловски разворачивает ее и пишет ответ: «Я уважаю учителей, но не могу с тобой не согласиться. (ещё раз меня так тыкнешь я тебе эту ручку в анус засуну)» Картман вместо ответа рисует гиперболизированный образ препода со страшным ебалом и смешной надписью. Эрик слышит приглушённый смешок. Брофловски вздыхает, прячет рисунок, и пишет ответ: «Будет не до смеха если он нас спалит. Так что переписываться во время урока не очень хорошая идея.» Картман расплылся в дебильной улыбке и пишет: «Будет лютый ржач.» Кайл качает головой и пишет лаконичное: «Ты идиот.» Они так и перекидывались добрую часть времени. Картман писал всякую дичь, а Кайл, прыская в кулак, писал ему какой он долбаеб. Тут еврей неожиданно написал какой-то анекдот адресованный непосредственно к Картману. Эрик от восторга издал громкий смешок, что не осталось без внимания учителя. Он замечал какую-то возню, но не придавал этому большое значение. Но это было последней каплей. — Картман! – строго прикрикнул учитель у которого уже сдавали нервы. — Что? Я что сделал? – невинно спрашивает он хлопая глазками. — Я сказал что-то смешное?! — Даже если бы и сказали, я бы не засмеялся. – пожал плечами Картман. Тут препод начал свою пламенную речь про то, как ему надоел этот Картман, какие все мрази и гандоны. Класс заметно повеселел и расслабился. Ура, опять Картман проебался: сейчас будет шоу. Кайл смотрел на это, и ему стало как-то совестно. Он же тоже виноват, а отчитывают только Картмана. Когда дело касается этого жирного никто разбираться кто виноват не будет. Если он под подозрением, то значит что в 99% случаев он виноватым и окажется. Потому-что мудаков не жалко. Кайл хотел встать и сознаться, что тоже виноват. Но тут Картман выдает: — Да хули вы на меня гоните?! Я не один сидел ржал! Вот еврей сидит и молчит бессовестный! – возмущается он и тычет пальцем в сторону Кайла. Даже безучастный Стэн очнулся и с удивлением смотрит на происходящее. Кайл не выдерживает и встаёт: — Я только что хотел сознаться, придурок! – ругается Кайл. — Надо было сразу! Еврейская крыса! – обвиняет жирный. — Так успокоились! – просит их препод. — Оба вышли за дверь. Пока не успокоитесь – не заходите. Не мешайте мне вести урок. — Да с радостью. – улыбается парень и не торопясь идёт к двери. Рыжий старался оправдать себя, даже извиниться, но ему пришлось последовать примеру Картмана. Еврей осторожно закрыв дверь за собой и отошёл от нее на пару шагов. Кайл делает глубокий вдох: — Какого хуя это было?! Из-за тебя нас выгнали! — Ну уж извини. – закатывает глаза Картман. – Я же ведь один виноватым остался. – скрещивает он руки на груди. — Еблан хуерогий, я хотел уже сказать. Если бы ты молчал или извинился все было бы нормально. И что нам теперь делать? Шатен стоит с минуту опустив взгляд в пол. Он говорит: — Раз нас выгнали пошли в туалете прогуляем. Брофловски устало трёт переносицу: — Чтобы стало ещё хуже, да? Картман весело улыбается: — Куда уж хуже, то? Вообще-то есть куда. Рыжий проклинает себя, что не послал этого придурка сразу. Но, что сделано, то сделано. Не будут же они весь оставшийся урок в коридоре стоять и одиноко скулить как щенки под дверью. Жирдяй весело пошел за ручку с бедным евреем в толчок. Все оставшееся время в туалете слышался громкий ржач.