Love fades fast

«Свинья везде грязь найдет», — прислал ему сообщение в телеге Ваня ровно в день знакомства Мирона с Лизой. Как в воду глядел, их историю и не назовешь иначе. Безумная любовь? Могут ли такие, как они, ущербные, нарциссичные, с адовым самомнением — вообще любить? Или только чувствовать страсть, смешивать соки и подпитывать свое безразмерное эго? Он, восхищаясь её небесно-дьявольской красотой и юной дерзостью, она — его снобистским умом и талантом к непристойностям? Сидя в одиночестве в прокуренной гримерке перед очередным концертом тура, Мирон винил во всем только себя. Во-первых, он был старше на восемь лет, во-вторых, он был ее преподавателем. В-третьих, Лиза — это Лиза… Она, как стихия, неуёмная и малопредсказуемая, бессмысленно же винить природные катаклизмы в своих бедах. Тогда, в ноябре 2011-го, его жизнь разделилась на «до» и «после». И дело не только в злосчастном налете Жигана на их с Шокком квартиру и распаде Вагабунда, хотя то ЧП и стало отправной точкой его новой жизни. Мирон, набиравший популярность рэпер, был вынужден срочно искать кэш, и, чтобы не лететь домой в Лондон, но как-то вернуть долг вымогателям, устроился преподавать зарубежную литературу в питерский универ. Филолога с оксфордским дипломом взяли на работу с распростертыми объятиями. Зарплата препода, разумеется, не покрывала его резко возросшие финансовые обязательства, но оставляла время на творчество и поиски другого мимолетного заработка. Первый семестр уже два месяца как начался, когда у местных англоязычных студентов-филологов и переводчиков появился новый и единственный преподаватель зарубежной литературы. Их предыдущая «литераторша» ушла на пенсию в прошлом году. На кафедре молодому специалисту даже обещали дать кураторскую группу после испытательного срока. «Вы здесь немного освойтесь, а потом мы навесим на вас первокурсников в нагрузку. У нас хорошие доплаты за кураторство», — доверительно поделился с Мироном планами декан Факультета романо-германской филологии, Александр Иванович Теплыхин. Добродушный лысеющий дядька лет пятидесяти понравился Федорову, и он согласился. На первую в жизни пару в качестве преподавателя Мирон пришел чуть раньше десяти утра, раскрыл ноутбук и настроил проектор для презентации по вводной лекции «Англоязычная литература: от Беовульфа до наших дней». Затем он сходил вниз за кофе и, прихлебывая обжигающий напиток, стал перечитывать материалы к паре. По большей части Федоров, конечно, ленился и тусовался с русскоязычными студентами в Оксфорде, но какие-то знания всё равно налипали. К тому же, он всегда любил читать, ему явно найдется, что рассказать ученикам о литературе. Через несколько минут первокурсники-переводчики ввалились в аудиторию шумной гурьбой: четверо парней в цветнике из десяти девушек. Особенно отличился некий Алишер, высокий и поджарый, он влетел в класс, громко смеясь, и сразу побежал на задние ряды. Пытаясь нагнать его, следом быстро зашел и поздоровался с Мироном худощавый мальчик, крикнувший «Алишер, иди сюда, че ты там забился в угол». Пока парни, перекрикиваясь, решали, куда сядут, девушки спокойно выбрали места на двух первых рядах. Некоторые первокурсницы показались Мирону совсем зелеными девочками. Он мельком оглядел собравшихся студентов и поднялся из-за стола, услышав мелодичный звонок на пару. — Здравствуйте, дамы и господа. Меня зовут Мирон Янович Федоров, в этом году я буду преподавать у вас зарубежную литературу. Кто староста группы? — Мирон говорил мягко и размеренно, чтобы ровным тоном немного успокоить неугомонных студентов с «камчатки». Между ними и девушками было несколько свободных рядов. — Я, — подняла руку полноватая блондинка, сидевшая к нему ближе всех. — Как вас зовут? — бархатным голосом уточнил преподаватель. — Софья. Блинова, Соня, — сбивчиво протараторила студентка. — Соня, напишите, пожалуйста, список группы и отметьте отсутствующих. — Да, хорошо, сейчас, — кивнула девушка и полезла в тетрадь, вырвать двойной лист. — Молодые люди, вы не стесняйтесь, я не кусаюсь. Сядьте поближе, — широко улыбаясь, предложил парням Мирон. Те нехотя поднялись со своих мест и пересели на третий ряд. В дверь постучали, и в кабинет заглянула темноволосая кудрявая голова девушки. «Прическа чем-то похожа на мою в юности», — мысленно усмехнулся Мирон. — Простите, я опоздала, можно? — взрослым низковатым голосом спросила студентка. — Да, проходите, — разрешил Мирон, разглядывая новенькую. Она была высокая, стройная, нарочито холеная, про таких еще говорят «модельной внешности», и одета причудливо. В сиреневый худи и широкие фиолетовые штаны из тонкой ткани с пестрым растительным орнаментом, ниже виднелись черные ботинки, а на боку у модницы висела разноцветная сумочка, в которую даже общая тетрадь бы не влезла. На подобных красавиц Мирон с подросткового возраста засматривался и только вздыхал — ему светили барышни явно попроще. Девушка проскользнула в аудиторию и села с краю в первом ряду, рядом с маленькой девчушкой, похожей на ребенка. — Прежде, чем мы начнем, хотел спросить. Кто-нибудь из вас уже читал книги на английском в оригинале? — поинтересовался Мирон у класса. Три девушки подняли руки. Соня, неизвестная русоволосая студентка и опоздавшая новенькая. Парни почему-то дружно заржали и переглянулись. — Что вы читали? — продолжил расспрашивать Мирон, смотря на Соню. — «Винни Пуха» в детстве и «Старик и море» Хемингуэя недавно. — Хорошие книги, а вы? Как вас зовут? — преподаватель перевел взгляд на русоволосую студентку. — Надя. Я читала несколько книг про Джеймса Бонда. — У Флеминга есть интересные части. А вы? — Мирон взглянул на красивую девушку и чуть не вздрогнул. В ответ она пристально уставилась на него своими яркими глазищами с пушистыми черными ресницами. В них смешались сразу три цвета: голубой, серый и бледно-зеленый — такой микс оттенков выглядел весьма экзотично. Вместе с острыми скулами, от природы пухловатыми губами, классическим носом и насыщенными темными бровями, «картинка» просто завораживала. Мирон сглотнул и отвел взгляд. — Лиза. Я читала в оригинале только «Лолиту» Набокова, но зато три раза, — с улыбкой в голосе ответила она. — И чем же эта история вас так привлекла, Лиза? — машинально приподнимая левую бровь, спросил Мирон, опасаясь снова смотреть ей в глаза, чтобы не выглядеть придурком. — Запретные темы всегда интересны, разве нет? — вопросом на вопрос ответила девушка. — Искала инфу, как соблазнить престарелого олигарха! — вдруг раздался язвительный комментарий с третьего ряда. Долговязый парень со спадающей на глаза длинной челкой насмешливо смотрел на Лизу. — На хуй иди, Слава, — нисколько не смущаясь присутствием преподавателя, послала наглого одногруппника Лиза, недовольно оборачиваясь к нему и показывая средний палец. — Вот видите, какие девушки, такие у них и книжки, — парировал Слава, улыбаясь во весь рот и глядя только на Мирона. — Если бы вы читали роман Набокова, вы бы знали, что там нет престарелых олигархов, Слава. И вообще это — эстетская проза. Чтобы читать и понимать Набокова в оригинале, нужно иметь не просто свободный английский, но и хорошее чувство языка, — пояснил Мирон, пропуская мимо ушей Лизин мат и защищая ее от нападок парня. — А как вас зовут? — спросила Лиза, опоздавшая к началу пары, когда Мирон представлялся. — Мирон… Янович. — Вот, Слава, Мирон Янович, в отличие от тебя, видит в противоречивом искусстве красоту, а ты — только уродство. А, ты же этот роман не читал, но осуждаешь, — снова оборачиваясь к Славе, Лиза ловко ввернула слова из «антипастернаковской» цитаты. — Затем я здесь: объяснить вам, чем же так прекрасна зарубежная литература, — примирительно улыбнулся Мирон, возвращаясь к своему ноуту и запуская презентацию на белом полотне проектора. Краем глаза он заметил, как соседка вырывает двойной листок из своей тетради и протягивает его Лизе. Открыв слайд с первой страницей рукописи на древнеанглийском, Мирон развернулся к классу и начал лекцию. — Первым сохранившимся до наших дней литературным памятником англосаксонской культуры стала поэма «Беовульф». Вы можете видеть страницу из нее на картинке. «Беовульф» дословно переводится как «пчелиный волк» А кто у нас любит лазить к пчелам? Вспоминаем незабвенного Винни-Пуха. Правильно — медведь, — Мирон улыбнулся Соне. — О, я фильм смотрел. Крутой! — перебив учителя, выкрикнул Алишер. — Да, есть несколько фильмов по «Беовульфу». Кто еще не смотрел, гляньте, если поленитесь прочитать оригинал. По сути, это — первое западное фэнтези. Сказочный мотив, перенесенный в современную автору Европу. А написана поэма была еще в 7-8 веках, но точно неизвестно. По сюжету Беовульф — доблестный воин, который побеждает чудовище по имени Грендель, и становится королем. Классика. Беовульфа считали слабым в детстве и презирали соплеменники, а он вырос и стал сильнейшим воином. В русской культуре есть былины, в которых сражаются богатыри. А в Европе был свой богатырь. Вот откуда уши растут у современного западного фэнтези. Джон Рональд Роуэл Толкиен много лет изучал «Беовульфа», поэтому влияние этой эпической поэмы хорошо заметно в «Хоббите» и «Властелине Колец». История о доблести, добре и зле. Больше языческая, чем христианская, но в ней есть и отсылки на Ветхий завет. Что интересно, написана она аллитерационным стихом. Кто знает, что такое аллитерация? — Повторение согласных, — лениво протянул Слава. –Именно, молодец, — кивнул Мирон. Аллитерация — это средство выразительности с повторением одинаковых или похожих согласных. Еще одна сложность текста заключалась в самом древнеанглийском языке. Вы его изучаете, увидели, что с современным английским у него мало общего, поэтому существует несколько переводов, сделанных в разные исторические периоды. Если не ошибаюсь, последний из мейнстримных переводов «Беовульфа» был сделан в 1999 году. Я не слишком много инфы сразу выдаю? — Да не, норм. Продолжайте, — великодушно разрешил Слава. — Спасибо. Говоря о литературе, необходимо помнить и об истории страны. В 11 веке Англию завоевали норманны — скандинавский разбойничий народ. После этого официальным языком в стране стал французский. И влияние именно того периода на современный английский до сих пор ощущается. Например, в названиях видов мяса. Вы не задумывались, почему cow — корова, а говядина — beef? Слово cow имеет древнеанглийские корни, а beef — французские. Кроме того, в английский в ту пору вошел и латинский язык, поэтому до сих пор в нем можно найти множество и латинских заимствований. Выносим главное: литература в Англии, большей частью то были стихи, с 11 до 14 века писалась на трех языках: английском, французском и латинском, — Мирон остановился, глотнул остывший кофе из пластиковой кружки и перелистнул очередной слайд. Полтора часа пролетели незаметно, к концу пары, когда он рассказывал о постмодернизме в английской литературе и об известных британских авторах 20-21 веков: Джоне Фаулзе, двух Эмисах, Питере Акройде, Иэне Макьюэне и Джулиане Барнсе, даже самые стойкие студенты вроде Сони и в начале внимательно слушавшего его Славы, утомились и отвлеклись. Некоторые вполголоса переговаривались, пока он якобы ничего не видел, а Лиза вообще легла кудрявой головой на парту и закрыла глаза. Мирон вдруг и сам почувствовал себя страшно уставшим. Он тоже не отказался бы сейчас прилечь и поспать, а впереди у него было еще три пары. Да, как неопытный преподаватель он растратил весь свой энтузиазм на первых студентах и почти сразу перегорел. Облегченно выдохнув, едва раздался звонок с пары, он попрощался со студентами, быстро закинул ноут в сумку и вышел из кабинета еще до рвущейся на свободу молодежи. Есть ему не хотелось, кофе тоже осточертел — оставалось только курить. Когда было особенно ебано, сигаретный дым застилал ему глаза, и жизнь как будто становилась чуть менее беспросветной, а он переставал замечать окружающий мир и собственную в нем ущербность. Мирон не знал, где здесь преподы курят, поэтому нырнул в ближайший от универа безлюдный дворик, достал сигарету и затянулся, бездумно разглядывая неровную кирпичную кладку. — Не найдется лишней сигареты? Свою пачку дома забыла, торопилась на пару, — раздался за спиной знакомый женский голос. Он обернулся и увидел Лизу. На ней был короткий белый пуховик, поверх которого выглядывал сиреневый капюшон толстовки. От прохладного воздуха ее кожа слегка покраснела, острые скулы с румянцем стали еще выразительнее. Увидев Мирона, она несколько стушевалась и опустила глаза — Ой, это вы. Простите, Мирон Янович. Я вас не узнала со спины. Я пойду? — попыталась ретироваться Лиза. — Вы уже совершеннолетняя? — уточнил Мирон, доставая из кармана пачку сигарет и протягивая ей. — Да, конечно. Мне восемнадцать. Спасибо. Вообще здесь обычно курят с другой стороны, но я больше люблю в одиночестве, — пояснила Лиза, когда Мирон поджег кончик ее сигареты зажигалкой. — Не знал, что это — ваше место для уединения, — почти извиняющимся тоном произнес Мирон. Ему было сложно понять, как такая красивая девушка, и вдруг предпочитает одиночество общению с одногруппниками. — Да нестрашно. Я могу поделиться им с вами, — рассмеялась Лиза, выпуская колечко дыма изо рта. — Спасибо, а почему вы предпочитаете одиночество? — спросил он. — Не то, чтобы предпочитаю, просто оказалось, что мои одногруппники меня нагуглили, и теперь странно относятся. Особенно парни, — призналась девушка. — Мне не слишком комфортно рядом с ними. Но девушки вроде нормальные, только мы пока не успели подружиться. — Мужчины — странные существа, особенно когда молодые, злятся, если им красивая девушка не светит, могут начать ее цеплять, — осторожно начал Мирон. — Спасибо за комплимент. Да и фиг с ними. А мне понравилась ваша лекция. Я читать люблю, а вы столько всего знаете, — словно не найдя больше слов, покачала головой Лиза. — Это радует, но вы же спали на лекции, — ухмыльнулся Мирон. — Блин, вы заметили, да? Я думала, меня с краю не видно. Я в начале прям заслушалась, а потом устала и почти вырубилась. Я просто сегодня не выспалась и даже на пару вот опоздала, сорри, — виновато призналась Лиза, но посмотрела на него с затаенным смешком и снова затянулась. — Даже когда я увлечен темой, я всех вижу, — рассмеялся Мирон. — Учту на будущее. Я пойду, не хочу опять на пару опоздать. До свидания, — попрощалась Лиза, выкинула окурок в урну и, очаровательно улыбнувшись преподавателю на прощание, ушла. Мирон стоял и смотрел, как ее тонкая фигура исчезает за поворотом дома. «Бля, у меня же тоже сейчас пара», — спохватился он и понесся обратно в универ.