Рутина

— Собираешься вечно сидеть в крепости?! — Умерь свой пыл, воитель. — Кирштайн с издёвкой выделяет последнее слово. Не смотря на усталость, подначивать Йегера — это святое. — А если и собираюсь? То что? Мы в тупике, как ни посмотри, поэтому соберись и смирись, что в ближайшее время единственным нашим занятием будет полирование ложек.        Будто в дополнение его словам, среди ткани ярко блеснул металл. — Ты как был трусом, так и остался. — Боже, и кто мне это говорит? Мальчишка в косыночке и с вилкой.        За дверью кухни раздались размеренные тихие шаги. Так умела ходить только Микаса, когда задумается. К удивлению Эрена и Жана, она не распахнула дверь, а просто прошла мимо. — Может дверью ошиблась?.. — выдал мысли в слух Эрен. — Не думаю.        Стараясь свести пререкания на нет, парни продолжили наводить порядок на общей кухне, периодически слушая, как Микаса наворачивает круги за дверью. Что с ней такого приключилось ни один из парней не мог даже предположить. Разве что капитан заставил Микасу стены протирать от многовековой пыли, но это было маловероятно, не такой же он садист. Или может?.. — Саша… — наконец дверь открылась, на девушку уставилась пара любопытных глаз из разных концов кухни. — А разве её здесь нет? — Только если она овладела невидимостью. — Зная Сашу, она могла… — Йегер и Кирштайн переглянулись. — Значит, я обозналась. Продолжайте.        Так же неожиданно, как и появилась, девушка исчезла. — А где же знаменитое «Эрен, побереги себя, ты же уже целый котелок отмыл, Жан помоги ему!»? — Кирштайн раздосадованно фыркнул. — А что? Завидуешь, что обо мне беспокоятся? — Эрен отставил котелок к ещё трём таким же начищенным и принялся лезть на шкаф, доставая самый большой. — Наш особенный, да за тебя грех не волноваться, ты же ложкой вскрыться можешь за обедом. Будет чудо, если ты не опрокинешь на себя это.        Хоть голос и не выдавал раздражения, но сменившийся тон четко дал понять — на дружественные разговоры Кирштайн не настроен как минимум. Как максимум, он вполне в состоянии ударить поварёшкой Эрена по голове, если он не закончит с тупыми вопросами. — Микаса — мой близкий человек. Она очень дорога мне. И судя по её поведению, я ей тоже дорог. А тебе, я смотрю, хочется такого же. — повернувшись и опираясь лишь на честное слово, Эрен расплылся в скалящейся улыбке. Армин назвал бы её безуминкой. Жан по-другому.        Не удосуживаясь на лишние разговоры, одним чётким движением парень прочертил поварёшкой линию до котла, за которым тянулся Йегер, и попал прямиком в цель. Она отскочила в лицо и когда Эрен пытался схватиться за что-то, чтобы не упасть, зацепил котёл и опрокинул его на себя, громыхая по каменному полу как живой оркестр. Сдержать смех было тяжело, но Жан и не пытался. И очень зря, потому что стоило ему повернуться к дверному проёму, он встретился с холодным серебряным взглядом. На горло будто наступили и смех затих. — Жан. — Д-да, Микаса? — Пойдём. — Может не надо, Микаса? — скидывая с себя грязную посудину, Эрен искренне перепугался. — Всё правда нормально. Но полумёртвый парень уже закрыл дверь за ними.

***

       Твёрдая поступь шагов раздавалась эхом по каменным коридорам. За годы тренировок, они научились идти нога в ногу и невольно теперь каждый копировали шаги друг друга. Скажи сейчас Кирштайну кто-нибудь, что он идёт на плаху — он бы поверил и даже не стал бы спрашивать, почему и за что. Он думал, что он выглядит поникшим, но со стороны вполне мог сойти и за мёртвого. Будто издеваясь над его сознанием, Микаса молча шла впереди, петляя по коридорам и проходя знакомые им двери по два, а то и три, раза. — Ми… — Пойдём. — толкнув дверь, девушка скрылась внутри. Освещения не было и Жану даже показалось, что из комнаты веет замогильным холодом. Но выбирать не приходилось. — Ты хочешь поговорить? — Да. — она сказала откуда-то из темноты комнаты и в следующую секунду Жана ослепило масляной лампой. — Будет допрос? — словно пытаясь разрядить ситуацию, он нервно хихикнул, но звук был похож скорее на кашель. — Тебе есть, что рассказать? — она цепко схватилась за его запястье холодными пальцами и посадила на кровать. Сама села рядом, не выпуская его руки.        Кирштайн чувствовал, как из него медленно вытягивают душу и страх заставляет все поджилки трястись. Так страшно не было даже перед титаном. — Что-то… Что-то произошло, Микаса? — Нужно поговорить. — О-о чём? В смысле, о ком? Об Эрене? Я признаю, я кинул в него поварёшку и он упал по моей вине, впредь такого не будет. — Ты кинул в него поварёшку? — в жёлтом свете лампы краски сгущались, а тени становились чернее ночи. Любая эмоция была преувеличена. Вот и сейчас слегка нахмурившаяся Микаса почти стала свидетельницей того, как Жан отдаёт богу душу. — А ты не об этом хотела поговорить? — Нет.        Замешательство спало и теперь Кирштайну неиронично даже стало интересно. Руку потихоньку сводило, кровь переставала поступать. — Можешь отпустить? — Извини. — она тут же выпустила его запястье, не отрывая глаз. Ситуация была странной донельзя, Микаса тоже. — Так о чём ты хотела поговорить? — растирая запястье, Жан не мигая смотрел на девушку. — Ты нравишься мне. Ты дорог мне. Не как Эрен.        Вспыхнувшие уши осветили всю комнату, как показалось Жану. И хотелось, и не хотелось переспросить — это шутка, или Микаса серьёзно так сказала? — А как тебе нравится Эрен? — Всеобъемлюще. Он часть меня, а я часть его. Но ты нравишься мне. — Ничего не понял… Но не очень хочу понимать. — будто пробуя, он осторожно коснулся пальцами раскрытой ладони девушки и не встретив сопротивления, накрыл её своей. Микаса первая сплела с ним пальцы. У Жана вскипело сознание. — Я могу рассчитывать на поцелуй? — Нет. — Я пытался. — губы дрогнули в нервной улыбке. На плече почувствовалась тяжесть и тепло — Аккерман положила на него голову. Наверное, это очень хорошо. Наверное, Жану не хотелось бы, чтобы это заканчивалось.