«Одзаки Кёичи хочется доверять. Такемичи хотел, чтобы Одзаки Кёичи следовал за ним и не уходил по истечению следующего месяца. А себе Ханагаки привык доверять. Одзаки Кёичи слишком быстро и стремительно ворвался в новую жизнь Ханагаки Такемичи».
Вернувшись домой к Такемичи, парни закинули пакеты с продуктами на кухню и перебрались в просторную гостиную. Сдержанные серо-белые оттенки ковролина и мебели утешали растревоженное сознание. Парни вскарабкались прямо с ногами на стоящий по центру диван с замшевой обивкой. Чтобы хоть как-то заглушить поток мыслей, Такемичи нажал на пульт телевизора. Фоновый шум всегда отлично справлялся с этой задачей. Под телевизором поблёскивал мрамором камин. Слишком пустой, чтобы создавать уют в доме, отчего эта громадина смотрелась бессмысленно и нелепо. Хозяева давно ею не пользовались. Родители Ханагаки вели командировочный образ жизни, навещая родной угол от силы раз в год, если этот самый «раз в год» вообще имел отношение к семье. Свою совесть они пытались успокоить, присылая сыну деньги на продукты, коммунальные расходы и школьные нужды. Откупались от него безликой бумагой, считая, что обеспечивают всем необходимым, поэтому бывать дома вовсе не обязательно. В свою очередь Такемичи компенсировал щемящее чувство одиночества, сутками напролёт пропадая с одноклассниками на заброшках и среди береговых пристроек. А сейчас на него навалились такие разборки, что вовсе дай бог живым прийти домой и доползти до своей кровати. «А раны можно и утром обработать», — так всегда думал Ханагаки, когда сознание кружилось, утягивая в сон. Двое парней не проронили ни слова, погрузившись каждый в свои мысли. Через какое-то время тишину нарушил Кёичи. — Слушай, Таке-чан. А почему ты хочешь защищать людей Тосвы? Ведь эти ребята и сами способны постоять за себя. От этого вопроса плечи Ханагаки дёрнулись сами собой. За весь период, пока он прыгал во времени, никто из друзей не задавал подобного вопроса. Создавалось ощущение, что они все просто плыли по течению, постоянно кого-то спасая и ввязываясь в драки. Не зная, как правильно сформулировать ответ, Такемичи пару минут помолчал. — Сперва я лишь хотел защитить свою подругу, — неуверенно начал Ханагаки. — А потом я познакомился с Майки, Дракеном и всей верхушкой Тосвы. В школе я многое слышал о них и это были совсем не радужные сказки, которые родители скармливают детям перед сном. Наша встреча была абсолютно случайной, а я при этом лежал без движения и изрыгал потоки крови. Такемичи тихо рассмеялся над нелепой ситуацией. — Представляешь, моё лицо было заплывшим до такой степени, что перед глазами роилась стая мушек. После нашего знакомства выяснилось, что Дракен и Майки вовсе не похожи на себя из сплетен. У них были свои цели, мечты. Они были такими же подростками, только более сильными и способными. Дни, проведённые в их компании, казались лучшими в моей жизни. Последние слова Такемичи буквально выдавил из себя. Ему пришлось проглотить комок в горле, чтобы не потерять самообладание. Изо всех сил надеясь на то, что новый знакомый не заметил его слабости, он вскочил на ноги и принялся описывать круги по гостиной. — Через неделю произошла стычка с Мёбиусом, — продолжил Такемичи, когда ком отступил. — Тогда Дракен чуть не погиб. И я наконец осознал. Они не просто шпана. Это дорогие мне люди. Я так сильно к ним привязался, что непременно хотелось защитить не только Хину, но и их тоже. — Понятно, — хмыкнул Кёичи, наблюдая, как хозяин дома шарит по полкам в поисках спичек. В камине заполыхал огонь. Во время монолога Такемичи на его лице не дрогнул ни один мускул. Однако в тот момент, когда речь зашла о Майки и Дракене, в бездне голубых глаз Кёичи смог различить глубокую привязанность и искорку теплоты. Закончив рассказ, Такемичи просто подавил эти эмоции и взгляд вновь затянулся туманной плёнкой. Вернулся тот самый взгляд, который у него был при их знакомстве в провонявшем канализацией и отходами переулке. Мысль о том, что Такемичи умолчал о важных деталях, колола Одзаки под рёбра, однако он не решился продолжать этот разговор. Реальность заключалась лишь в том, что два парня случайно столкнулись судьбами и не отойдут друг от друга ещё некоторое время. Оба знали, что они будут находиться рядом даже через месяц. Без слов, просто знали и всё. Поднявшись со своего места, Кёичи выключил телевизор и потрепал младшего по голове. — Хватит на сегодня. Пора спать. Завтра будет тяжёлый день. У тебя найдётся свободная комната? — Второй этаж, первая справа дверь, а в конце коридора ванная, — ответил Такемичи. Когда Кёичи удалился на второй этаж, Такемичи поюхнулся на диван и откупорил бутылку газировки. «Даже не поел», — обернулся он в сторону лестницы, вспомнив о купленных продуктах. Но больше беспокоить измотанного друга не хотелось. Сжимая окаменелыми пальцами стакан, Такемичи наблюдал за феерией пузырьков. Они роились вверх и вниз, закручиваясь по спирали, создавая удивительный мир в тесном пространстве. Когда-нибудь они исчезнут. Всё в мире когда-то должно исчезнуть. Но не его близкие. Не сейчас. Такемичи принялся анализировать все свои прыжки времени от самого первого до последнего. В первый раз он спас Рюгуджи, думая, что его смерть запустила цепочку трагических событий. Нет, причина должна крыться в чём-то другом. Даже если брать в расчёт то, что Такемичи на протяжении долгого времени считал, что всему виной манипуляции Кисаки, они делали из Майки того ублюдка, которым он становился в каждом варианте будущего. — Нет. Дело вовсе не в Тетта, — почти шёпотом произнёс Ханагаки. — Когда Кисаки умер во время боя против Тендзюку, а я вернулся в будущее, Майки рядом не оказалось. Он был увлечён своей преступной группировкой. Дело точно не в Кисаки. Кто-то другой манипулирует Майки, — пришёл к единственному для себя верному заключению парень. Когда он добрался до своей спальни, то влетел носом прямо в подушку. Кто же убил его близких? Кто сделал Майки таким жестоким? Как бы ему гладко провернуть свои планы, чтобы безопасно пройдя все уровни, добраться до босса? И что вообще делать с Ханмой и Кисаки? Спускать их со счетов было бы величайшей глупостью. Ханма — превосходный и опытный боец. Кисаки хоть и не боец, но извилины у этого говнюка работают получше, чем у обычного взрослого. Это первоклассный стратег. Гений. Хотелось побыстрее обсудить данный вопрос с Одзаки, но сперва предстоит решить проблемы поважнее. Спортивные тренировки — это только верхушка айсберга, а до его подножья всё ещё предстоит добраться. Ещё и Шиба-старший мешался, как заноза в заднице. Медленно выпустив воздух из лёгких, чтобы успокоиться, Такемичи завернулся в прохладное одеяло, не заботясь о том, что выглядит сейчас как грустная шаурма. Окончательное решение пришло само собой перед тем, как сознание утонуло во тьме. Когда наваливается куча проблем, нужно не разрываться между ними, а решать расчётливо и постепенно, одну за другой. Поэтому в ближайшее время он сосредоточится только на тренировках с Кёичи.***
Пробуждение могло бы начаться с бьющих в глаза утренних лучей и воробьиного галдежа на живой изгороди, но новый день Ханагаки ознаменовали обрывки отборных ругательств. Голос принадлежал Кёичи и, кажется, он занимался разгромом кухни на первом этаже. Новый знакомый стремительно ворвался в жизнь Такемичи, словно занял всегда принадлежавшее только ему место. Двое парней поразительно быстро притёрлись друг к другу. Такемичи даже Майки с Дракеном не так быстро впустил в круг доверенных лиц. Какая-то крошечная часть разума подсказывала, что этому человеку предстоит послужить одной из важнейших деталей в его жизни в данной временной линии. Опустив ноги на прохладный пол, Ханагаки отодвинул ящик комода. Он натянул на себя джоггеры армейской раскраски, свободную футболку с неразборчивой фразой у самого ворота и спустился на первый этаж, откуда минутой ранее доносились проклятия. — Я искренне надеюсь, что вы не пытаетесь разгромить мою кухню и спалить дом, Одзаки-сан, — скучающим голосом проговорил подросток, устроившись на подоконнике. — Искренне отвечаю, что пытаюсь, — ухмыльнулся Кёичи, опускаясь на колени рядом с разбросанными сковородками. — Просто ты дрых без задних ног, а я тут чуть не опух с голодухи. Выбрав самую увесистую сковородку, парень поставил её на огонь. Затем отворил дверцу холодильника и постоял немного с иступлённым выражением лица. — Негусто. Что ж, тогда на завтрак будет классика. Он выудил несколько яиц, помидоры и молоко. Ханагаки же принялся расставлять разбросанную посуду обратно на полки. В последнее время в этой кухне он проводил больше времени, чем когда проживал свою изначальную жизнь. То друзья из школы сюда завалятся, то ребята из Тосвы. Но больше этого никогда не произойдёт. «Разрулить всё самому». «Прервать отношения со всеми друзьями». Это именно те мысли, что блуждали в его подсознании с того момента, как он очнулся в настоящей временной линии. Помотав головой, Ханагаки закончил наводить порядок и запрыгнул обратно на подоконник. — Одзаки-сан, — протянул скучающим голосом Такемичи. — Какие планы на вечер? Кёичи бегло оглядел его и снова моментально принялся хлопотать у плиты. Словно антенной уловив безмолвный вопрос «а что?», Такемичи ответил на него: — Вечером мне нужно к Храму Мусаши на собрание Токийской Свастики. — Захера тебе туда, Таке-чан? — с тянущей ноткой спросил Кёичи, схватив тарелки с дымящимся омлетом и одну из них протянув Такемичи, на что тот благодарно кивнул. Не покидая насиженного места на подоконнике, которое ему уж больно понравилось, Ханагаки принялся уплетать завтрак за обе щеки. — Ну как же захера? Разрывать свои связи с Тосвой, — как само собой разумеющееся произнёс он, при этом окатив пустым взглядом собеседника. — Вот как, — хмыкнул Кёичи, присаживаясь за стол. — Таке-чан, оставь свой номер, чтобы я мог отправить тебе сообщение с местом и временем встречи. Вечером посмотрим, на что ты способен. Днём, увы, у меня дела. Ханагаки лишь кивнул. Расправившись с омлетом и стаканом ананасового сока, подросток произнёс «спасибо за еду», на что ему кивнули, дав понять, что благодарность принята. Грязная посуда отправилась в раковину. «У меня ведь тот же номер?», — задался вопросом Такемичи. Схватив листок и ручку, он торопливо переписал с экрана свой номер и отдал его Кёичи, который уже собирался выходить из дома. — До вечера, малец, — бросил Кёичи. — Увидимся! — крикнул ему вслед Такемичи. Оставшись дома один, Ханагаки увалился в кресло и гадал, как скоротать время до вечера. — Совсем забыл! Я обязан встретиться с Хиной, — проговорил Ханагаки, откидывая голову на спинку кресла и прикрыв глаза. Он нервно вертел телефон в руках, не решаясь набрать сообщение прямо сейчас. Как же страшно порой кардинально менять свою жизнь. Ха-ха! Казалось бы, что такого сложного — просто взять и перестать общаться с близким человеком? Вопреки собственному желанию Такемичи попросту не мог находиться рядом. Остаться с кем-либо означало проявить слабость. Глупо будет отвлечься на одного друга, когда другому будет угрожать опасность. Почесав затылок, Такемичи набрал короткое сообщение Хинате Тачибане. «Привет, Хина-чан! Давай увидимся через час около твоего дома?». Ответом на сообщение послужило радостное согласие девушки. Поднявшись с кресла, Такемичи подошел к зеркалу в углу. Он тупо уставился на своё отражение. Сам на себя не похож. Растяпы-продавца из магазина дисков больше не существует. Решительно кивнув, Такемичи быстро собрался. Обул берцы и стащил чёрное хаори с вешалки, на спине которого красовался белый череп с розами. Затем просто пригладил волосы рукой, соорудив что-то наподобие нарочито небрежной укладки. Оказавшись снаружи, Такемичи вспомнил, что у его нового знакомого и одновременно сожителя ключей от дома нет. Огорчившись из-за собственной бестолковости, он направился в сторону дома Тачибаны, который располагался в сорока минутах ходьбы. Вот только путь выдался уж слишком скучным и тихим. Не помешало бы купить наушники. Через полчаса за красными крышами показался парк. Покрутившись у пешеходного перехода, Такемичи заметил рыжую макушку, которая при солнечном свете больше отливала персиковым цветом. Хината выглядела просто очаровательно. Такемичи с беспокойством отметил, что чувствует какое-то сопротивление внутри. Колени задрожали и он замер на месте, пытаясь отыскать устойчивое положение. Когда Хината подошла ближе, ему невыносимо захотелось сию же секунду сбежать отсюда. — Такемичи-кун, ты так изменился с нашей последней встречи! — удивлённо воскликнула Хината, но всё же с долей восхищения осматривая его прикид. — Ты никогда не носил подобные вещи. Куда подевалась твоя гавайская рубашка? Она хихикнула. Такемичи не ответил. — Если честно, тебе очень идёт, — улыбнулась Хина так ярко, что Такемичи невольно замялся. Стоп. «Просто сделай это. Ты должен». Брови на лице Такемичи съехались к переносице. — Хина, мне нужно с тобой поговорить. Я хотел сказать это лично. — Ты чего такой серьезный? — удивилась девушка. Её улыбка побледнела. — Может, тогда прогуляемся? Такемичи замотал головой. — Нет. Это не займёт много времени. Я… пришёл сказать одну важную вещь, — ответил Такемичи, уставившись куда-то за спину Хинаты. Смотреть ей в глаза он не решался. Парень немного потоптался, не зная, как начать. У него не было опыта расставаний, поэтому пришлось экстренно вспоминать все банальные мелодрамы, которые когда-либо мелькали на экране телевизора. — Знаешь, ты прекрасная девушка, — наконец выдавил он. — Умная, смелая, с сильным характером. Ты самый замечательный человек на свете. И я… не тот, кто нужен тебе. — Что? Я не понимаю. О чём ты, Такемичи? Нервно сминая краешек юбки, она смотрела на парня широко распахнутыми глазами, выражающими искреннее недоумение. — Я не ровня такой как ты, — более уверенным тоном повторил Ханагаки. — Когда-нибудь ты встретишь человека, способного отдать тебе всё самое ценное. У меня же имеется другая миссия. Лицо Такемичи превратилось в маску, когда он осознал, что его слова звучат как в дешёвом сериале. А Хината просто ошарашенно пялилась на него и не могла дышать. — Что ты такое несёшь? — В последнее время я думаю только о том, чтобы всех спасти, — продолжил парень. — Майки, Доракен, Баджи… Кому нужен такой парень, а? Сейчас я не хочу быть для тебя обузой. Потому предлагаю пойти разными путями. Такемичи не мог видеть её лица. Стоял как истукан, сжав кулаки до боли в пальцах. Ещё секунда и она отколошматит его как боксёрскую грушу. Выместит всю свою боль и обиду, пиная его жалкое тело по земле. И Такемичи был готов к этому. — Ты… хочешь расстаться? — еле слышно прошептала Хината. Парень еле смог натянуть мышцы шеи, чтобы кивнуть в ответ. Вопреки всем ожиданиям, никакого не последовало. — Всё ясно, — сказала она голосом, не менее милосердным, чем её взгляд. — Свободен. Девушка развернулась на каблуках и неумолимо зашагала к дому. Каждый стук по бетонной плитке отдавался у Такемичи в солнечном сплетении. Он мог поклясться, что в последний момент заметил слёзы на её глазах. Дрожь в коленях прошла, когда он смотрел на удаляющуюся спину Хинаты. До боли прикусив губу, подросток следил, как закрывалась деревянная дверь и как порыв ветра подхватил опавшую листву, словно это был чей-то неумелый монтаж. Какое-то время он стоял на месте, опустив плечи и спрятав руки в карманы и смотрел на дверь своими голубыми глазами, которые в последнее время всё больше принимали оттенок синего. В его взгляде кроме холода не прослеживалось ни единой эмоции. Страх, сожаление, обиду он скомкал и выбросил в мусорную корзину. Пора возвращаться. Дома его ждёт гора посуды. К тому же, Одзаки ещё не написал место и время встречи, так что время у него ещё есть. Сегодня ему нужно собраться с силами, ведь помимо расставания на его плечи ляжет ещё и уход от Непобедимого Майки.***
Такемичи сидел на подоконнике с налитым в бокал американо, медленно потягивая обжигающий напиток. Он смотрел на крыши домиков, тонущих в зелени и наблюдал за редкими прохожими, пока наконец не пришло сообщение от Кёичи. Нужно быть на месте через три часа. Судя по картам, Кеичи выбрал для встречи не самый благополучный район Токио, кишащий наркодилерами, карманниками и другой мелкой шпаной. В назначенное время очутившись на спортивной площадке, подросток огляделся вокруг. Пространство ограждал забор из железной сетки, который местами завалился на бок или был заставлен пустыми металлическими бочками. По центру сиротливо ютилась на треть ушедшая под землю песочница, а в дальнем углу нависал обшарпанный баскетбольный щит. Рядом находилась пустая парковка, испещерённая ямами. Сквозь потрескавшийся асфальт тянулась ввысь жухлая трава. Из-под земли сильно несло канализацией. Видимо, где-то прорвало трубу и коммунальные службы не торопились исправлять ситуацию. Единственный фонарь тускло освещал площадку, со всех сторон окутанную тьмой. Время от времени фонарь гас и снова загорался через пару секунд, поэтому появлялось ощущение, что Такемичи затягивает в чёрную дыру. Он втянул шею в плечи и поёжился. Весь этот пейзаж вызывал у него дискомфорт. Мельком взглянув на экран телефона, Такемичи заметил, что время приближается к девяти вечера, а собрание Тосвы начнётся только в одиннадцать. Кёичи ещё не пришёл. Придётся побакланить на площадке ещё пару часов. На улице было немного прохладно, а накинутый поверх футболки хаори особого тепла не давал. Передёрнув плечами от дуновения ветра, Ханагаки оглянулся. Вокруг ни души. Темно, хоть глаз выколи. Фонарь над дорогой горел, но улица и соседние дворы крылись во тьме. Сперва парень тупо пинал мелкие камешки, чтобы хоть как-то убить время. Затем решил не медлить и начал разминаться в одиночку. В спорте он был полный профан. Что там показывали по телеку? Сначала маршируем на месте. Круговые движения плечами и наклоны, чтобы растянуть мышцы спины. Такемичи методично выполнял упражнения одно за другим, точно не зная, правильно ли он двигается. Однако он должен работать, чтобы стать лучше. Перестать быть маленьким мальчиком — жертвой хулиганов и превратиться в нового человека. В лидера, в короля одной из лидирующих байкерских банд Токио. Он просто обязан преодолеть свой предел. Когда Киёмаса выколачивал из него дух на стадионе, Такемичи не мог достойно ответить на жалкие выпады, хотя по сравнению с Тайджу или Шионом Киёмаса казался мелкой сошкой, которого те бы прихлопнули даже не моргнув. Сжав зубы до боли в челюсти, Такемичи со всей дури вмазал кулаком по шине, болтавшейся на верёвке. Чёрт! Он уставился на багровые ссадины и содранную кожу на костяшках. Потряс кистью, чтобы сбить боль. Выдохнув несколько раз, чтобы успокоиться, горе-боксёр облокотился на побитую шину. В последнее время он зациклен на том, чтобы спасти всех и каждого. Первым он спасёт Баджи. С семьёй Шиба разберётся после Кровавого Хэллоуина, не дожидаясь Рождества. Далее возглавит Чёрных Драконов. Он добьётся расположения первого поколения. Окружит себя физически подготовленными ребятами, чтобы компенсировать свою слабость. Если на секунду представить, что братья Хайтани окажутся на его стороне, как изменится эта временная линия? К чему это может привести? Какой-то звук нарушил тишину. Такемичи поднял голову и навострил уши, чтобы определить, откуда донёсся рёв мощного мотора. Похоже, это был двигатель мотоцикла. И даже не одного. Кромешную тьму взорвали фары и в этот же момент погасли. Такемичи не понял, почудилось это ему или нет. Он выждал ещё немного, пытаясь выловить из темноты то, что там было, но смог разглядеть лишь очертания живой изгороди и ветки деревьев. В любом случае, он находился на безопасном расстоянии. Такемичи вновь нервно проверил время. Прошло уже полчаса. Какого чёрта? Куда запропастился Кёичи? Не успел парень набрать гневное послание для опоздуна, как чья-то громадная лапа выбила телефон из его рук. Раздался треск пластмассовой крышки об асфальт. Такемичи не разглядел лица нападавшего. Удар не был так изящен, как удар Кёичи. Это был не он. — Ну что, щенок, деньги сам отдашь или нам поискать? Над Такемичи навис громила выше его на целую голову. Его опухшая рожа, обрамлённая сальными патлами, подсвечивалась светом фонаря. Чуть поодаль маячил силуэт какого-то шкафа в два раза шире своего товарища в плечах. От них разило той же энергией, что и от отморозков из Роппонги. Такемичи окаменел от неожиданности. Он был абсолютно беззащитен. В этот раз Макаров с его девятым калибром покоился в тумбочке спальни. Кто же мог предугадать, что на него нападут какие-то гопники? — Чего встал столбом? — рявкнул громила так, что в ушах зазвенело. — Гони бабки сюда! Да пошёл ты, ублюдок! Такемичи цыкнул от негодования. Сдохни. Чтоб тебя поезд переехал и намотал кишки на балку. А твой лысый череп развезло по отбойнику. И твои гнилые кости… Нет, стоп! Не слишком ли легко он пожелал смерти другому человеку? С-м-е-р-т-и. Так нельзя. Но ведь это они напали на него! Его гнев вполне обоснован. Нужно было как-то защищаться. «Или ты их или они тебя» — пропел в голове голос Санзу. Ханагаки не успел уловить момент, когда незнакомец толкнул его в грудь. Слабое тело парня повалилось на ограду. Раздался грохот металла, сетка больно впилась в мышцы спины. — Ты глухой? Тебе повторить, а? — Что, на мороженко не хватает? — Такемичи смотрел прямо в лицо ублюдка и попытался восстановить равновесие. — Чего ты там вякнул? Лапа верзилы обхватила шею парня. Казалось, что вот-вот ему сломают либо шейные позвонки, либо весь хребет разом. Хотелось позвать на помощь, но от давления невозможно было даже сделать вдох. Голубая радужка глаз покрылась пеленой паники и страха. Сознание начинало ускользать с каждой секундой. Что же делать? Как ему справиться с двумя буйволами? Может, просто отдать им деньги? Пойти домой, достать тортик из холодильника и счастливо приступить к трапезе? Ловким движением верзила опрокинул Такемичи вниз. От встречи подбородка с асфальтом бедняга стиснул зубы, но не издал ни единого звука. Сопротивляясь, он упёрся локтями в землю. Затем его провезли лицом по асфальту, словно стирали пыль. Кожа взорвалась болью. Ханагаки невольно втянул пыль с земли ноздрями и закашлялся. На глазах выступили слёзы. Зрение подводило его. Он попытался подняться, но почувствовал на спине давление ботинка, который впечатал его тело обратно в дорожное покрытие. — Не рыпайся, шкет, тебе же лучше будет, — пригрозил обладатель ботинка. Второй ублюдок в чёрной кепке радостно заулюлюкал, словно болельщик на трибуне. У Такемичи не было даже простенького оружия, чтобы отбиться от назойливой компании. Подсознание будто решило добавить масла в огонь, подкидывая флэшбек. Грязный переулок Роппонги, из которого тянет сыростью. Три амбала, которые решили отжать лёгких деньжат у лохов. А ещё приятная тяжесть макарова в его руках, вселяющая уверенность. Палец, плавно спускающий курок. Выстрел. А потом спокойствие и тишина. «Я же решил стать сильнее… Так не пойдёт», — эта мысль забилась по стенкам черепа. Пусть эти гады подохнут. Кирпич. Кусок ржавой трубы. Что-то должно валяться неподалёку. Ханагаки вытянул руку и пошарил по шершавой поверхности асфальта. Нащупал обломок песчаника с заострённым краем. Есть! Такемичи втянул в себя воздух и приготовился заорать, что есть сил. Голося во всю глотку, он принялся извиваться, как змея, стараясь скинуть со спины чужую ногу. Противник явно не ожидал подобной выходки и на секунду был сбит с толку. Этого Такемичи и ждал. В следующую секунду ему удалось освободиться от давления и размахнуться, целясь острым краем камня туда, где по его предположениям, должна находиться голова верзилы. И тут же почувствовал, как сжали его запястье. Чувак в кепке вовремя подоспел на подмогу товарищу. Такемичи наблюдал словно в замедленной съёмке как песчаник выскользнул из его руки и с глухим стуком ударился о бетон. Он открыл рот, чтобы прокричать угрозу, но патлатый навалился на него, выдавив весь воздух. Огромная туша прижала его тело так, что кости чуть не затрещали, как прутья в костре. В районе диафрагмы защемило. — Ах ты, мелкий гадёныш, — рыкнул нападавший, смыкая лапу, которую трудно было назвать рукой, на его горле. — Не хочешь по-хорошему, будем разговаривать по-плохому. — Дави его, братан! — подбадривающий тон парня в кепке походил на вопли сумасшедшего. Такемичи лишь мог издавать хрипы вместо попыток позвать на помощь. Только он собрался нанести удар коленом под рёбра урода, как заметил промельк здоровенного кулака над самым виском. Удар пришёлся по асфальту только благодаря тому, что каким-то чудом ему удалось уклониться. Лапища ещё сильнее сдавила горло, прижимая тело к земле. — Руки убери, сука, — выдавил Ханагаки. — Или клянусь, эта площадка станет твоей могилой. Вместо ответа последовал удар в челюсть. Перед глазами парня посыпались чёрные точки. На языке возник вкус крови. Страх перехватил внутренние органы железной хваткой. Нет. Они мне все кости переломают. Они слишком сильные. Его колотило из-за избытка адреналина. Грудная клетка ходила ходуном. Судорожные вдохи последовали один за другим, но организму не удалось добыть кислород. Паническая атака? Или что похуже? Может, даже смерть. Внезапно все силы куда-то испарились. Хотелось сдаться. Закончить весь этот бред. Сдохнуть прямо здесь, на грязном бетоне, испачканном грязью и собачьим говном, как какой-то неудачник. Ну и пусть. Я не сдамся. Не сдамся. Ради Майки. Ради Тосвы. Сильнее… Я должен быть сильным. Словно находясь в каком-то бесконечном кошмаре Ханагаки осознал, что его руки движутся сами собой. Дрожащие пальцы намертво вцепились в запястья врага, что всё ещё душил его. Щёки щипало от солёных слёз. Разодрать ему кожу. Выдрать сухожилия. Выцарапать глазные яблоки. Скормить свиньям, растоптать, растерзать. Пусть он истекает кровью. Пусть умоляет о пощаде. Выжить любой ценой. Плевать, пусть даже он будет выглядеть жалко, этот урод получит сполна. Тонкие струйки крови устремились по пальцам вниз, стекая на грудь Такемичи. — Ты что, блять, творишь! — завизжал патлатый, дёрнувшись в сторону. Этого оказалось достаточно, чтобы освободить горло. Туман в голове пропал. Взгляд принял решительную окраску. Не обращая внимание на боль и шум в ушах, Ханагаки впился зубами в его предплечье и сразу же нанёс удар коленом под рёбра, чтобы скинуть тушу с себя. От такой комбинации противник потерял равновесие. Прерывисто дыша, Ханагаки не размыкал челюсть, пока громила вопил, чертыхаясь по земле словно бешеный поросёнок. — Братан! — заметался его напарник. — Ты в порядке, братан? — Чего стоишь? Прихлопни сучоныша! — гаркнул патлатый. Надо бежать. Уносить ноги, что есть силы. Такемичи перекатился подальше, ободрав колени и вскочил на ноги, на секунду потеряв врагов из виду. Предательски напоролся на куст, запутавшись одеждой в прутьях. Как тут вообще оказался куст? Боже, так некстати! — Достаточно. Чей-то голос, третий. От которого по спине пробежал холодок. Такемичи медленно обернулся через плечо, узрев кусок трубы прямо позади собственного затылка. И глаза парня в кепке, сверкающие гневом. А чуть поодаль Одзаки Кёичи стоял в тени, куда не доставал тусклый свет фонаря, прислонившись плечом к бетонной стене. Холодный взгляд, что в темноте сверкал как раскалённое серебро, зорко наблюдал за младшим товарищем. Наблюдал с самого начала, с момента разминки и отработки ударов на несчастной шине. Он прекрасно видел, как на Ханагаки что-то нашло и удары становились всё хаотичнее и сильнее, а отрезвила его только боль, вызванная содранной кожей. Издалека Кёичи подмечал любую деталь будто коршун на охоте. А потом звук двигателей старых мотоциклов ознаменовал начало веселья, ради которого все собрались. Кёичи нашёл каких-то отбросов, чтобы выполнить нехитрое дельце за бутылку пива. Прекрасно. Единственное слово, которое возникло у него в мыслях, когда двое незнакомцев предстали перед Такемичи. Их имена его даже не интересуют. В его сознании засел только Такемичи Ханагаки. Тот, из кого он собирался создать своего Короля. Кёичи старался подметить любую деталь и эмоцию в подростке, стараясь ничего не упустить. Он даже подметил признаки панической атаки, чуть было не дёрнувшись на помощь, дабы остановить этот фарс. Но как только увидел, что Такемичи сам начинает справляться, Одзаки замер. С интересом наблюдая из тени, он польщённо ухмылялся. В этот момент старший походил на кота, который объелся сметаны. Но кто-нибудь обязательно сделал бы вывод, что это психопат вошёл в дикий восторг. Обратив внимание, что второй отброс, ранее стоявший без дела, схватил кусок трубы и собрался ударит со спины, Одзаки был вынужден оборвать представление. Однако тот ослушался. — Эта падла укусила Ямамото, — прошипел парень в кепке, надвигаясь на Такемичи, который замер с широко распахнутыми глазами. — Я сказал, достаточно, — раздражённо бросил Кёичи. Вмиг он преодолел короткое расстояние и перехватил руку нападающего, сжав его запястье до хруста кости. Напряжённое лицо громилы скривилось, но ему пришлось смириться и отступить под натиском более сильного соперника. Ещё секунду поколебавшись, ублюдок подхватил под руку своего кореша и скрылся в темноте улицы. Как только стих шум удаляющихся двигателей, Кёичи повернулся к Ханагаки. Его лицо состояло из одной лишь довольной ухмылки. — Недурно, Таке-чан, — с тянущей интонацией проговорил парень. — Не стану кривить душой, я ожидал худшего развития событий. Он одобряюще похлопал по плечу Такемичи, который растерянно вертел в руках порванное хаори. Адреналин постепенно отступал и холод ощущался всё отчётливей. Ссадины изнывали, а гематомы наращивали свою мощь под кожей. Чудо, что обошлось без переломов и серьёзных травм. — И почему я не удивлён, что ты к этому причастен? — скучающе протянул Ханагаки, косясь на старшего. Тот только тихо рассмеялся, но даже этот тихий смех эхом разнёсся по площадке. — Мне вот что интересно. Почему я, Такемичи? Случайный незнакомец из переулка. Ты с таким же успехом мог обратиться к верхушке Тосвы, чтобы они научили тебя навыку ведению боя. — Потому что отныне я не должен иметь общих дел с Тосвой, — ответил Ханагаки. — А насчёт тебя… Хрен знает. Просто попался под руку в нужный момент. Ты выглядел крутым, когда раскидывал отморозков по асфальту. Вот и всё. А теперь пойдём, я должен посетить собрание. На небе томилась полная луна. Стрелка часов перевалила за одиннадцать, но даже если они опоздают на встречу, надолго там не задержатся. Такемичи и Кёичи шагали молча, каждый в своих мыслях. Первый не хотел думать о дурацкой проверке на площадке, а второй всё ещё был насторожен панической атакой младшего, однако предпочёл не вмешиваться. Может быть, когда-нибудь потом. Ребята из Тосвы уже толпились возле храма Мусаши. Оставив Кёичи ждать в укромном месте, Ханагаки двинулся к центру площади. Он уже знал, что произойдёт на этом собрании. Баджи покинет пост, Кисаки будет назвачен командиром третьего отряда. Плевать. Такемичи это уже видел. Подросток кивнул на приветствие Мицуи. — Что случилось, кто тебя так помял? — обеспокоенно спросил командир. Он растерянно смотрел на Такемичи словно не узнавая. Ещё бы! Невооружённым взглядом заметно, как сильно младший изменился с момента их знакомства. Обычно шумный и улыбчивый, Ханагаки уставился на Мицую словно являлся холодной глыбой льда. Кроме командира его изменений никто не уловил. Засунув руки в карманы и опустив глаза, Такемичи слушал Непобедимого Майки, однако смысл речи его не волновал. Он сконцентрировал всё своё внимание, слух и интуицию, исподтишка косясь на Баджи. Только заметив краем глаза, как Баджи подался вперёд и открыл рот, собираясь что-то сказать, Такемичи буквально вылетел из-за его спины. — Майки, я хочу сделать объявление, — выпалил Такемичи, смотря холодной синевой в глаза Манджиро. Тот недовольно скривил губы. — Какого хрена ты опять перебиваешь? Кенчик, а ну-ка… — Это важно! Я хочу уйти. Для меня покончено с Тосвой. Повисла странная пауза. Все, кто хоть как-то знал Такемичи Ханагаки, в недоумении смотрели на него. Майки вопросительно склонил голову набок. Баджи застыл, потеряв дар речи и даже забыв закрыть рот. Кисаки не подал виду, лишь его ноздри расширились. Помявшись, Ханагаки поклонился главе и заместителю Токийской Свастики, после чего резко развернулся. За спиной он только услышал несколько знакомых голосов с короткими вопросами «что?» и «почему?». Члены Тосвы увидели, как из тени вышел высокий человек с ярко-красными волосами. Вопреки огненной внешности от него разило ледяной аурой. Такой же холодной, как голубые глаза Ханагаки. — Домой? — спросил Кёичи, когда к нему подошёл подросток. Тот просто коротко кивнул в ответ. Последнее, что они услышали, покидая территорию храма, это «Кто этот тип?». Да, Кейске определённо привлекал к себе внимание. Дорога домой прошла в комфортной тишине. Такемичи слегка прихрамывал. Закрыв на замок дверь, парни скинули верхнюю одежду, прошли в гостиную и с облегчением уселись в кресла. Кёичи прикрыл глаза, думая о том, что же принесёт в его скучную жизнь этот подросток и сможет ли он ещё раз повеселиться. Ханагаки же думал о том, что хоть ему и было тяжело уходить из Тосвы, но этот шаг был необходим. По крайней мере, после тяжёлого, насыщенного событиями дня он мог выдохнуть и двигаться дальше. — Одзаки-сан, а расскажите о своём прошлом? — попросил Ханагаки, привлекая к себе внимание Кёичи. — Знаешь Такемичи-чан, эта история на совсем другой раз, — уныло произнёс Кёичи, откидываясь на спинку кресла.