Одиночество

Долго ждать не пришлось, Эдик вышел и побрёл в сторону лифта. Я отправился за ним, попутно пытаясь завязать диалог. — Как себя чувствуешь сейчас? — Да нормально. — Работать устроился? Он взглянул на меня с недоумением, хотя я посчитал свой вопрос максимально тактичным. — Ну, раз ты так устаешь, что в обморок падаешь. — Нет, не устроился, просто не выспался. Мы зашли в лифт, а мое терпение иссякло, надоело слушать пустые отговорки. Я тихо, но достаточно громко, чтобы он слышал, произнес: — Эд, я же вижу что ты недоговариваешь. Давай колись. Мы оба молча вышли из лифта. Так и разошлись по домам без прощания. Вечером я работал над заказом около трёх часов и сильно вымотался. Только прилёг отдохнуть, как телефон завибрировал, на экране высветилось уведомление о сообщении от Эдика. Усталость как рукой сняло и я тут же начал читать, потому что увидел в уведомлении, что сообщение начиналось со слов «Привет, прости что не смог сказать лично…» В большом, но достаточно сжатом сообщении он рассказал мне о том, что его мама уже вторую неделю ужасно себя чувствует, а он проводит с ней все свое свободное время, сутками не спит лишь бы помочь ей. Я спросил, нужна ли от меня какая-нибудь помощь ему или его матери. И после длительного молчания он ответил: «Да, сейчас пришлю адрес». Вот я уже сижу в метро и думаю о том, что прямо сейчас направляюсь домой к человеку, который мне нравился меньше двух месяцев назад. Я до сих пор не определился со своими чувствами, хотя пытался их как-то осмыслить, но сейчас явно не лучший момент чтобы думать над нашими отношениями. Я набрал код домофона и поднялся на нужный этаж. На входе меня никто не встретил и я уже начал волноваться не слишком ли все серьезно. Тут же из комнаты вышел Эдик и закрыл за собой дверь. Его внешний вид я бы описал словом «помятый», но наверное это будет мягковато. Он был одет он в одежду, которая на пару размеров больше его самого: спортивные штаны и футболка. Я старался не думать о том, насколько мне нравится его домашний вид и поэтому опустил глаза, но все-таки сказал: — Привет. — Привет. Его голос тоже звучит уставшим. Не знаю для чего я делаю акценты на том, что и без меня очевидно, но есть в этом всём что-то такое эстетичное. Эдик подошёл и протянул мне медицинскую маску. — Надень на всякий, пожалуйста. Я послушно нацепил маску до носа и мы зашли в самую дальнюю комнату. По Эдику было видно, что он думает как начать говорить и поэтому я решил избавить его от размышлений. — Ну, выкладывай. Он взглянул на меня и направился обратно в коридор. В чем-то покопался, вернулся с конвертом и сел рядом со мной на диван. — Скорее всего здесь написан реальный диагноз, врачи из бесплатных клиник говорят, что это простуда, но не может же она так долго длиться, поэтому я отвёл маму в хорошую платную клинику и сегодня забрал результаты. Подумал, что мне будет легче, если я буду не один. — Эд, а ты не мог раньше туда обратиться? — Думал, что пройдет, но сейчас мне кажется, что ей только хуже с каждым днём. — Ладно, принимаю твое оправдание, вскрывай конверт. Он посмотрел на меня таким взглядом, что я сразу понял две вещи. Первая: он не хочет знать что с его матерью, точнее насколько все серьезно. Вторая: мои попытки поднять ему настроение — пустой звук, поэтому лучше мне не стоит шутить совсем. Сделав вывод из этого, я взял конверт из его рук и открыл его сам. — Прочитай и расскажи вкратце. Я согласился и стал читать. Внутри оказалось не совсем то, что я думал. Да, результаты анализов там тоже были, но так же там находился листок, на котором был распечатан текст с объяснениями всех анализов на понятном языке. «По вашим словам у вашей матери наблюдается кашель на протяжении длительного времени, боль в груди, потеря веса, наличие крови в мокроте, потливость по ночам, периодическое повышение температуры, общее недомогание и слабость. По результатам анализов так же присутствует увеличение периферических лимфатических узлов. Основываясь на эти симптомы и некоторые другие анализы, наша клиника ставит диагноз — туберкулёз» После прочтения всего этого я вдруг осознал ответственность, которая легла на меня. Как мне сказать ему прямо сейчас? — Что там? Не стесняйся. — Да я и не стесняюсь, просто мне кажется, ты сам должен прочитать. — Не хочу. Скажи, что ей диагностировали. — Туберкулёз. Я не знал что сказать, почему-то хотелось извиниться, но ведь я не виноват, хотелось обнять его и сказать что все хорошо, но ведь мы не настолько близки, тем более после того дурацкого поцелуя. Я просто сижу и смотрю на то, как он поставил локти на колени и опустил голову. Но я же должен что-то сделать. Мой друг чувствует себя плохо, а я нахожусь прямо вот здесь рядом, а не в тысяче километров. Я коснулся его плеча и сказал: — Слушай, я где-то слышал, что оно может само пройти, а так как тут есть мы, которые можем купить лекарства, то значит она точно поправится. Тем более они тут указаны. Надежда на то, что мои слова звучали убедительно таяла, ведь Эдик даже не пошевельнулся. Мы просидели ещё где-то пару минут, он встал и направился к выходу из комнаты, я тоже встал. Наверное, это знак, что мне пора уходить, но Эдик остановился в проёме, развернулся и резко обнял меня. На мгновение я успел увидеть его красные глаза, а затем сжал руки вокруг него. Как же потрясающе он пахнет в этой мешковатой одежде. Видимо для того, чтобы мое сердце окончательно расплавилось, он тихо прошептал: — Спасибо… И всё. Я простил ему абсолютно все, готов вновь отдать весь мир, даже больше. Как только он отпустил меня, я остановил время и начал смотреть на него. Так близко мы никогда не находились в реальной жизни. Мне даже не пришлось делать шаг, чтобы поцеловать его. Следующие дни я почувствовал себя очень занятым человеком. После учебы почти каждый раз мы с Эдиком вместе ехали к нему, по пути иногда заскакивая в аптеку. В целом, я был не особо нужен в этом деле, потому что в комнату к матери мне заходить нельзя. Поэтому, как только мы приходили, я шел на кухню приготовить что-нибудь или разогреть уже имеющееся, а Эдик шел к матери и ухаживал за ней. Когда он приходил, мы вместе ели и разговаривали, затем я уходил домой. Ну и отмечу, что после каждого нашего разговора следовал поцелуй, но в этот раз я намного тщательнее проверял, точно ли время остановилось. Да, я опять подсел на свой наркотик. Не знаю, стоит ли говорить про Пашу, которому я в общих чертах рассказал о ситуации. Он сразу послал меня подальше, ведь он уверен, что я наступаю на те же грабли, но при этом он с явным удовольствием расспрашивал меня о наших отношениях с Эдиком, как только я переступал порог квартиры. По всей видимости съезжать он пока что не собирается, поэтому мне не страшно оставлять квартиру на него. Странный он конечно: сначала ругается, что я снова бегаю за Эдиком, а потом подбадривает, когда я начинаю думать, что не приношу пользы. Как ни странно, маме Эдика начало становиться лучше по его словам. Наверное это из-за того, что врачи смогли поставить точный диагноз и мы реально лечили её, а не делали бессмысленные процедуры. В один из дней, когда мы вновь пришли вместе, я застал ее на кухне с чашкой чая. Так мы и познакомились. Внешне Эдик очень похож на свою маму, да и характеры схожи. Про отца я не решился спрашивать. Не бывает веселой истории в неполных семьях. Мама Эдика достаточно бодро болтала с нами и я осознал, что ей действительно лучше. Для меня это означает конец нашей дружбы. Теперь мне не нужно будет писать ему и спрашивать про самочувствие мамы, не нужно будет встречаться с ним после универа и покупать лекарства. И не нужно будет сидеть с ним на кухне и разговаривать на всевозможные темы. Теперь я точно не нужен. Мои размышления прервал её голос. — Ну что же Сергей, ещё раз спасибо Вам большое за всю помощь, которую Вы оказали и мне и моему сыну. Она взглянула на Эдика серьезно и произнесла: — Думаю, вы можете идти, нам с ним нужно поговорить наедине. Не могу объяснить почему, но все внутри сжалось после этих слов. Я прекрасно понимаю, что она ничего не сделает с Эдиком, но мне хотелось забрать его с собой. — Хорошо. Рад что вам стало лучше, до свидания. Дома я рассказал обо всем Паше, мы коротко поговорили и легли спать. Со временем все наладилось. Даже наше общение с Эдиком не прекратилось, чему я несказанно рад. Мы стали друзьями и на мое удивление пару раз посидели в кафе. Конечно же, его лучшим другом неизменно остается Рома, но кажется, теперь я занимаю второе место по важности в этом списке. Так же я успешно продолжаю его целовать при каждом удобном случае. Тогда я даже не подозревал, что это было затишьем перед бурей… В один из четвергов декабря Эдик не пришел на пары. Я написал ему, он сказал, что проспал. Затем он опять не пришел, и так всю следующую неделю. Также я заметил, что перестал ходить и Рома. И вот такой диалог у нас состоялся с Эдиком: — Да ну тебя, признавайся, что вы с Ромой забухали. — Серёж, нет. — А что тогда? Ты так много не прогуливал подряд. Да и подозрительно, что вы с одного и того же дня не ходите. — Ты точно хочешь знать, что случилось? — Конечно, ты же знаешь, что я всегда тебе помогу) — Только постарайся принять это спокойно… — Говори уже. — Ромы больше нет… — Чего? — Он умер от остановки сердца в тот четверг.