Grief and Excellence

      В жизни не бывает «правильного» или «неправильного». Фильмы и книги заставляют вас думать так: хороший парень сражается с плохим парнем и побеждает. Зло побеждено, и справедливость восторжествовала. Но никогда не ясно, что было злом на самом деле, никто не смотрит на амбиции «плохого парня», на его историю, на то, чего он хочет добиться. У «хорошего парня» есть история, мотив, но такие, как они, могут легко манипулировать и заставлять других думать, что они поступают «правильно».       Правда такова.       Нет правильного или неправильного.       Только то, что есть.       И всё зависит от вашего суждения.       Поэтому, когда Вы встретите самоубийцу, стоит подумать, а нужно ли его отговаривать? Когда людям больно, и они страдают так сильно, то было бы лучше просто покончить с этим? Вы бы просто продлили их страдания… не так ли?       И те, кто тонут в бассейне слёз, кто заперты в клетке печали…       Правильно ли они поступили, отказавшись от своих шансов?       Фос столкнулись с этой дилеммой, лёжа в кровати белого цвета, в белой комнате. Комната была такой безумно белой, что можно было подумать, что на её стенах нет абсолютно ничего.       Всё так. Пятен может быть сколько угодно, но их не видно.       Они не знали, почему они были в сознании, всё, что они знают: они должны быть мертвы. Они хотели не просыпаться, никогда не просыпаться.       И все же. Вот они тут.       Застряли в больнице на несколько дней.       Врачи пришли, чтобы сделать свои обычные обязанности и дать Фос заполнить эти глупые бланки — анкеты по депрессии, если быть точнее.       «Вам не хотелось ничего делать?»       «У вас было плохое настроение, вы были подавлены или испытывали чувство безысходности?»       «Вам было трудно заснуть, у вас был прерывистый сон, или вы слишком много спали?»       «Вы были утомлены, или у вас было мало сил?»       «У Вас был плохой аппетит, или Вы переедали?»       «Вы плохо о себе думали: считали себя неудачником, или были в себе разочарованы, или считали, что подвели свою семью?»       «Вам было трудно сосредоточиться (например, на чтении газеты или на просмотре телепередач)?»       «Вы двигались или говорили настолько медленно, что окружающие это замечали? Или, наоборот, Вы были настолько суетливы или взбудоражены, что двигались гораздо больше обычного?»       «Вас посещали мысли о том, что Вам лучше было бы умереть или о том, чтобы причинить себе какой-нибудь вред?»       Фос, казалось, почти наизусть их знали. Они заполняли это СТОЛЬКО раз.       Они были выписаны (после долгих допросов), но отказались повторно посещать психотерапевта, и не было никакого другого выбора, кроме как позволить им вернуться в школу со слепой надеждой, что что-то в их сердце изменится. Выписанные антидепрессанты Фос выкинули, как только покинули больничное крыло — они никогда не работали, так какой смысл даже пытаться?       И, конечно, вся школа уже знала о произошедшем с Фос.       Фос отмахивались от них: беспокойство, внимание, нервные взгляды и яростные перешёптывания за спиной — всё это не имело смысла. Никому не было дела до Фос и тогда, и теперь, когда они уже вернулись и снова посещают занятия, никто больше не будет беспокоиться. Это временное внимание — ложь. Никто не заботился о них.       Никто.       Кроме одного.       — Привет, чемп.       Вот оно. Этот голос. Тот, кого Фос узнают везде и у кого будут искать поддержки. Тот, кто выделялся из толпы и протягивал руки с распростертыми объятиями, чтобы принести им хоть каплю радости.        — Хей, Падпа, — Фос выдавили слабую улыбку; это было всё, что они могли сейчас сделать. Они устали. Они истощены. Они просто хотят, чтобы это закончилось.       — Давненько не виделись, да?       Ага. Как будто тебе не всё равно.       — Ну да. Давненько.       — Расскажешь, что случилось?       Да с чего бы? Тебе было бы всё равно.       — О, ну, ты знаешь… жизнь.       Слабые. Жалкие. Почему они всё ещё здесь?       — Пойдём со мной. Давай прогуляемся.       Фос моргнули, но последовали за ними. Им больше нечем было заняться.       Так они и шли. Шаг за шагом. Бессердечный марш за сияющим красным солнцем, которое было настолько сильным, что, казалось, готово было вызвать солнечную вспышку, способную положить конец галактике, которую оно называет домом. Да. Просто прогулка. В погоне за солнцем. Солнцем, которое принесло жизнь тем, кто был на земле, солнцем, которое могло улыбаться даже после разрушительного шторма. Солнце. Это была жизнь.       Так почему же это не могло дать жизнь Фос?       Возможно, Фос нуждались не в солнце… а в луне. Звезде.       Погоня за солнцем только обожгла их.       — Бро, ты в порядке?       Голос солнца вновь пробудил чувства Фос, и они оторвались от своих мыслей.       — А? Что? Д-да. В порядке.       Падпа задрали голову вверх и засмеялись, и Фос будто вернулись к временам средней школы, когда они целыми днями сидели в этом дурацком душном классе, изучая математику и естественные науки, английский язык и прочее гавно. Они не могли перестать хихикать. О, какими глупыми они были тогда.       Некоторые вещи остаются неизменными.       — Я смотрю, ты всё ещё не научились правильно носить гольфы, — пошутили Фос, разглядывая скомканную ниже колена ткань на правой ноге их давнишнего наставника.       — Правильно? — Падпа усмехнулись, — Скорее по-ленивому. К тому времени, как я надеваю один, у меня уже нет сил на второй, так что он просто остаётся там.       — Вау, ты никогда не были жаворонком, — Фос захихикали, пока не споткнулись о какой-то камень под ногами. Падпа оглянулись, чтобы проверить, и улыбнулись, видя, что Фос быстро восстанавливают равновесие и делают вид, что ничего не произошло.       — Недотёпа, — Падпа промурлыкали, — Ты практически не изменились, не так ли?       — Эй, ты не можете упрекать меня, если сами тоже не изменились, — Фос воскликнули в ответ, игриво высунув язык. Они пропускают вспышку печали на лице Падпы, которая появляется и исчезает так же быстро, как щелчок выключателя.       — Я скажу, что изменились… теперь я старше и мудрее… — Падпа отбрасывают камень в сторону, наблюдая, как он катится в траву, и улыбаясь про себя. — Ладно… может быть, просто старше.       — Я бы сказали, что ты весьма мудры. — Фос улыбнулись, пытаясь подбодрить их, — В конце концов, ты пропустили два класса.       Падпа запрокинули голову и рассмеялись.       — Это не мудрость, Фос! Я просто хорошо справлялись со своей ебучей домашкой!       — Это всё ещё считается!       — Ты знаешь, насколько я ленивы, Фос, ты действительно думаешь, что я стали бы искать знания? Нет, это работа Рутил, — хихикнули Падпа. — И Хризо.       — Хм? — Фос приподняли бровь, — Ты знаешь Хризоберилл?       — Да, мы встречались когда-то, — Падпа промурлыкали, — Но они не совсем в моем вкусе.       Фос сделали паузу, переводя дыхание, чтобы успокоиться.       Некоторое время они шли молча, и на несколько минут всё стало казаться правильным. Ветер больше не дует в лицо так резко. Солнце больше не обжигает их бледную кожу, заставляя краснеть. Наоборот. Здесь тепло и уютно, ветер игриво играет с их телом, а трава шелестит в такт звукам природы.       Невинно.       Сладко.       Совсем как тогда.       — Ты всё ещё не справляетесь со своим домашним заданием по математике? — лёгкая шутка, улыбка, напоминание о том, что иногда самое лучшее приходит от тех, кто давно ушëл.       Фос хотели бы, чтобы это принадлежало им вечно.       — Нет! Только не после всех тех уроков, которые ты давали мне в начальной школе! — гордо восклицают они, ухмыляясь сквозь стиснутые зубы. Они были лжецами.       — Приятно это слышать. Тогда скажи мне, если тебя расстраивает не твоя школьная работа, то что же тогда?       Классические Падпа.       Они видели насквозь.       Но они увидели недостаточно.       У Фос была надежда, что они смогут это сделать.       И теперь эта надежда была разбита вдребезги.       — На самом деле… Да. Это мои школьные задания. Я делали всё, что могли, но, похоже, у меня просто ничего не получается. Я просто хотели бы, чтобы у тебя было больше времени, чтобы мы могли, типа… знаешь, снова проводить время вместе, как раньше, в старые добрые времена. — признались Фос, тяжело вздохнув, чтобы успокоить их бешено колотящееся сердце.       — Ну и почему ты не спросили раньше? Я с радостью помогу! — воскликнули Падпа с улыбкой. Той же самой улыбкой, что была много лет назад, — Я постараюсь выкроить немного времени… Тебя устраивает вечер пятницы?       — Хорошо, но… почему ты не можешь просто… быть со мной всë время?       Падпа перестали улыбаться. Они могли сказать, что Фос серьёзны.       — Фос…       Фос было невыносимо жарко, и они нервничали, переминаясь с ноги на ногу.       — Я ничего не могу с этим поделать, Падпа. Я не могу…       Падпа перестали идти дальше — напротив, они подошли ближе и подогнули колени, чтобы оказаться на уровне глаз младших. Взгляд красных глаз встретился с бирюзовыми, ветер играл с их волосами.       — Фос, я понимаю. Тебе не нужно продолжать. — тихим голосом произнесли Падпа, и улыбка вернулась на их лицо. — Но, боюсь, я не могу принять эти чувства.       Вот и всё.       — Видишь ли… мои первые отношения были с Рутил.       Мир начал проваливаться, и Фос стало трудно дышать.       — И из этого ничего не вышло.       Всё давило на них, казалось, что кости их ног вот-вот разлетятся вдребезги и сломаются, а осколки вопьются в их плоть и разорвут их изнутри.       — Потом я попробовали с Желли, и сначала это показалось многообещающим…       Их прошиб холодный пот; единственное, что, возможно, могло их спасти…       — Но в итоге мы расстались, и я безуспешно переходили от одного партнёра к другому… и я просто не чувствую себя готовыми снова полюбить.       Просто ускользнуло. Растворилось.       — Мне жаль, Фос. Я надеюсь, ты понимаешь.       Да.       Да, я понимаю.       Тебе всегда было плевать.       Но у Фос не хватило смелости что-либо сказать, и они поджав хвост убежали, оставив Падпу одних, печально смотрящих на их удаляющуюся фигуру.       Они бежали так быстро, как только могли нести их ноги, напрягая каждый мускул, чтобы сбежать. Сбегают от своих проблем — вот почему их знают все в школе.       С ними всё было в порядке.       У них не хватило смелости. В них не было никакого смысла. Это было просто бегство — они были трусом — убегали от того, чего они боятся.       Поэтому они побежали в единственное место, где чувствовали себя в безопасности — в своё общежитие.       Фос никогда не отличались прочностью, но в тот момент дверь, сделанная из пенополистирола, с одного удара распахнулась с такой силой, что дверная ручка врезалась в стену и застряла внутри, а Фос врезались в кого-то; вероятно, из чьих рук прямо в воздух взлетела коробка, из неё дождём посыпались вещи.       Тяжело дыша, Фос при помощи рук поднялись с пола и открыли глаза, увидев, во что они влетели.       Они вскрикнули и отшатнулись, увидев, что это был другой человек.       Новый ученик встал, спокойно отряхнулся и бросил ледяной взгляд на Фос.       Фос заметили, что в их глазах не было никаких эмоций.       — Приветствую, я Антарктицид.