Игорь Гром и стая

Когда Марго вместо привычного тёплого приветствия выдала ледяное «Добрый вечер, Игорь», Гром сразу понял — что-то в его личном раю пошло не так. Внутри царапнула тревога. — Марго, родная, всё хорошо? — мягко поинтересовался он, зажимая в стеклянном лифте кнопку этажа, ведущего в жилую секцию башни. — Было, — тут же отозвалась ИИ, будто с нетерпением ждала возможности всласть посплетничать. — Пока со службы не вернулся Пётр Юрьевич… Игорь напряжённо поскрёб пальцами жёсткую щетину, предвкушая очередной развесёлый вечер после трудового дня. Иногда такое случалось. Игорь эти самые случайности жуть как не любил, но даже обычные семьи порой трещат по швам, что уж говорить о его стае. Четыре влюблённых друг в друга мужика и одна отмороженная стерва в голове Серёжи на одной территории: сюжет отбитого ситкома, за съёмки которого не всякий режиссёр бы взялся. На подходе к жилым помещениям Игорь ещё успел подумать, что было бы неплохо сейчас раздобыть броник, ну или хотя бы каску, потому что мало ли что, а потом услышал крик. До одури хотелось с боевым кличем «Хазин, ну ёп твою мать!», вломиться с ноги, но Гром только глубоко втянул носом, искрящийся напряжением воздух, и, готовый к любой дичи, толкнул стеклянную дверь в кабинет Серёжи. Дичь обнаружилась сразу. Восседала задницей прямо на столе. Игорь ментовской чуйкой сходу различил птичьи повадки: нахохленность, жадный нетерпеливый блеск хитрющих глазок, а главное — бесстыдная ухмылка — очевидные показатели безудержного довольства Птицы от представления, которое разворачивалось сейчас в кабинете. Посмотреть, конечно, было на что. Петя разъярённой фурией метался по комнате, надрывал глотку, пока, судя по виду, смертельно уставший Олег, пытался слиться с диваном и стать невидимкой. Почему от наблюдения за этим цирком избавил себя Серёжа, передав воображаемое кольцо всевластия второй личности, Игорю было понятно: Серый и семейные конфликты — понятия несовместимые. Едва где-то поблизости назревает ссора, Серёжа заблаговременно сливается, предпочитая не вмешиваться. Оно и понятно: коли в разборках замешан Петька — пиши пропало, взрывной волной зацепит всех, даже непричастных. Зато скандальной версии Серёженьки, которую внутри семьи ласково прозвали «Стервятинка ты наша», Петина, мягко говоря, несдержанность, как котику сметанка. Полюбоваться своим бешеным во всей красоте кипучей ярости, Птица возможности не упускал. Сидел, довольный, едва слюни не пускал, пока Петя надрывался. Игорь с Олегом до сих пор думы думали, как эти двое вообще поладили. Скрепились токсичностью и поехали, как говорится, в трамвайчике под названием «Жизнь», один с ебанцой и второй кукарача. Игорь подозревал, что Петя единственный из них всех, кто Серого не делил пополам, а просто принимал. Невероятно, но факт оставался фактом: Птица в Петьке души не чаял, как и Серёжа, и это было взаимно. — Чего воюем? Кто сегодня сверху не поделили? — от разъярённого взгляда чёрных глаз Игорь едва на месте не вспыхнул. — Воу, Петь, ты чего такой колючий?.. — Когда ему повод был нужен, Игорёк, чтобы полаять? — прикрыв глаза, отозвался Волков с дивана. Гром метнул растерянный взгляд на Птицу, но тот продолжал с гордостью взирать на объект своего обожания. Объект накинулся на Волкова после секундной заминки с новыми силами. — Да вали ты к чертям, дядь! — Видишь… — Олег лениво махнул рукой на Петю. — Я просто велел Пете не приплетать Серого в свои махинации, потому что это плохо сказывается, как на его эмоциональном состоянии, так и на бизнесе, если причастность Серёжи к делам полиции вдруг вскроется. — Да с хера-ли что-то вскрыться должно?! Тебе напомнить, что Серёжа не ребёнок, ему, сука, тридцать лет, дай ему дышать спокойно без твоего кинка на папочку! — Ой, Хазин, кто бы тявкал. Не ты ли недавно сам в постели меня так называл? — Так, стоп… — Игорь, всерьёз испугавшись, метнулся к Пете. — Стоп, я сказал! Перехватил за руку, рывком развернул к себе и, обхватив острые скулы ладонями, ласково заглянул в глаза. — Петенька, ну всё, прекращайте, — попросил, поглаживая горячую кожу. — Всё можно обсудить спокойно, через рот, да? Гром прижал к себе, подрагивающее от злости тельце, отворачивая от Олега и повернулся к Птице. — Ты тут единственный, кто может его успокоить и не доводить себя до вот такого состояния, блять, ну, Птиц… Пернатый ожидаемо вскинулся и зашипел: — Ты меня сейчас обвиняешь в том, что эти двое договориться между собой не могут? Игорь, непрерывно поглаживая Петю по напряжённой спине, прикрыл глаза, устало выдыхая: — Нет, я не пытаюсь тебя обвинить в чём-то, но мы же все тут знаем, кто у нас любитель вот такого Петьки. Я лишь прошу не увлекаться. Нравится смотреть, как Петя кого-то разматывает, приходи в участок, там это явление частое, а дома, будь добр, не негативить. Птица обиженно насупился, скрестив руки на груди, но Серёжу возвращать не спешил: видимо, не был уверен, что буря миновала. Петя завозился в руках, намекая выпустить себя из объятий, и благодарно ткнулся ломаным носом в щёку, показывая, что пришёл в себя. Игорь чмокнул взлохмаченную русую макушку и отпустил. Петя, разумеется, сразу метнулся к своему ненаглядному. Стянул за руку со стола, уселся на нагретое место сам и пристроил Птицу между бёдер к себе спиной. Тот довольно закурлыкал, ютясь и прижимаясь ближе. Откровенной ревности в их разношёрстной компании не было. Разве что Птиц иногда заявлял на Петьку чересчур явные права и фыркал на Волкова. Игорь причиной считал давнюю связь Олега и Серёжи. Парни выросли вместе, сплотились, срослись трудностями и горестями детдомовских лет, а такие отношения изначально больше, чем просто дружба. Птица появился позже и, вероятно, тайно мечтал, что когда-нибудь у него тоже будет этакий броманс. Серёжино раздвоение личности порождало много вопросов. Игорю проще было думать о Птице, как об отдельной личности, со своими желаниями и потребностями. Олегу, единственному, кто знал Серого до зарождения Птицы, проще так было тоже. Волков относился к Птичке всегда осмотрительно: своими глазами видел, во что превращается Разумовский под его влиянием. Но в итоге принял, со временем осознав, что эта теневая сторона — тоже Серёжа, а Серёжу он любит больше жизни с самого детства. Птица и Серый считали себя одним целым, одним целым их считал и Петя. До появления в их семье Пети Хазина Игорь считал потенциальной опасностью именно вторую личность Серёжи. Если в отношениях на троих, где и бомбануло бы, то со стороны Разумовского. После знакомства с Петей почти сразу стало понятно, кому перейдёт почётное звание амбассадора проблем. Пётр Хазин был воистину бешеным. В участке столичный майор появился подобно грому средь ясного неба, за пару недель в своём отделе навёл порядок и наорал железную дисциплину. Работал не по уставу, форму не носил, язвил, выёбывался. Игорь безнадёжно пропал с первого взгляда. Следом под неудержимый московский шторм попал Олег. Игорь познакомил парней случайно, когда Волков приехал забрать его с работы, а они с Хазиным курили на крыльце участка. У Пети была исключительная особенность: он мог как отвратить от себя до тошноты, так и покорить очарованием и харизмой. Эта самая харизма чуть позже напрочь снесла кукуху и Сергея Разумовского. Игорь по началу переживал, что моментально вспыхнувший броманс Хазина и Разумовского, даст трещину в отношениях между Петей и Олегом. Но Волков оказался мужиком мудрым, в отличии от импульсивного Птицы. «Тёмный» Серёжа вцепился в Петьку цепкими коготками и не упускал шанса из раза раз напоминать всем, чей тут Петя «брат, братан, братишка». Игорь ржал, что инцест — дело семейное. Олег только головой качал, предпочитая думать, что своенравный московский майор — очередной каприз, незакрытый гештальт. Недолюбленный в детстве Петька просто наслаждался всеобщим обожанием. Но трещина в отношениях всё же возникла. Причём, верно переживал Гром, между Волковым и Хазиным, и именно из-за Серёжи. Ревность, впрочем, тут была не при чём. От броманса начали исходить флюиды Бэтмена и Робина. Петя, совершенно не скрываясь, втягивал Серого в свои ментовские делишки: просил помочь с поиском людей, информации, использовал его возможности в соцсети «Вместе», чтобы создать общественный резонанс. Серёжа вместе со своим, порой излишне амбициозным и повёрнутым на справедливости Альтер эго, с упоением в эти ментовские игры втягивался. Олегу это не нравилось. Пете на его волчье бурчание было поебать, Хазину не нравилось, когда его контролируют и лезут в дела. Серёжа, наворотив дел, скрывался, ему не нравилось быть участником, а порой и катализатором ссор. Птица едва ли не писался кипятком от осознания, что все говорят только о нём и в шутку требовал дуэль, Птице нравилось всё. Игорь просто хотел выпить шампанского и застрелиться. — Давайте сейчас спокойно поговорим, — предложил он, когда атмосфера немного разрядилась. Птиц пригрелся в объятиях Пети и закрыл глаза. Хазин, судя по всему, окончательно успокоившись, с улыбкой зарывался носом в рыжие взлохмаченные вихры и водил длинными пальцами по Серёжиному предплечью. — Петь, — позвал Игорь. — Тебе понятно недовольство Олежи? — Да, Игорёк, я же не тупой… — ласково отозвался Хазин, двигаясь глубже на столе, и оплетая Серого руками и ногами, как коала. — Но мне хотелось бы, чтобы и Олег понял и принял, наконец, что мы все тут — взрослые, ответственные люди, способные самостоятельно принимать решения. — Петь, да я всё понимаю, — тут же отозвался Волков, поднимая голову со спинки дивана. — Но, ты же знаешь, какой груз ответственности лежит на плечах Серёжи, а ваши игры в супергероев могут скомпрометировать его. Кроме того, это просто опасно. Нам мало покушений недоброжелателей соцсети? Ты хочешь, чтобы на Серого объявили охоту и люди, которых вы на пару пачками закрываете? — У нас всё под контролем. — Ты думаешь, однажды не вскроется, что владелец соцсети помогает майору отлавливать наркош? — Почему ты вообще считаешь, что я допущу хоть малейшую угрозу для Серёжи? Игорь кожей почувствовал, как обстановка вновь начала стремительно накаляться, даже Птица открыл глаза и, в кои-то веки прислушавшись к Грому, мягко погладил Петю по острым коленкам на своих бёдрах, успокаивая. — Волч, услышь меня: я никогда не допущу Серёжу к тому, что может нанести ему вред, ты же это, блять, знаешь! Я контролирую каждый этап наших дел и не втягиваю бездумно Серого туда, где ему что-то может угрожать. Олег вздохнул, будто решаясь на что-то, а потом как-то ломко выдохнул: — Мне с головой хватает беспокойства о двух ментах-оболтусах… Игорь замер, бросив взгляд, на растерявшего в момент весь свой пыл Петю. — Я каждый день не знаю точно, вернётся ли кто-то из вас домой со службы, — продолжал Волков, опустив стеклянные глаза на сцепленные в замок ладони. — Серёжа всегда при мне, я контролирую всё и уверен в его безопасности. Вас я контролировать не могу, вы где-то там носитесь, головой за погоны рискуете… — Волков, да что ты такое говоришь? — Игорь тут же сорвался с места, падая на диван рядом с Олегом. — Ты себя-то послушай, родной, втираешь Петьке про груз ответственности на плечах Серого, а на свои взвалил ничуть не меньше. — Не умею по-другому, — Волков пожал плечами, протянул руку и сжал пальцы Грома. — Проще, когда всё контролируешь. — Нельзя так. — Да знаю я, — Олег поморщился, перебирая натруженные пальцы Грома своими. — Но вы с Петей два сапога пара. Я думал, что ты один весь такой — посылающий нахер правила, а потом появился этот, такой же отбитый, а я теперь просто с ума схожу от беспокойства… — Так, — Игорь оглянулся на притихшую парочку. — Хорош там ворковать, быстро сюда оба! На спину свой груз бесценный цепляй, как Волков завещал, — обратился он к растерянному откровенными разговорами Птице. — И к нам давайте. Птица обернулся на Петю и велел хвататься крепче. Хазин с готовностью приклеился к широкой Серёжиной спине, обхватив ногами за пояс, а руками за плечи. Волков хохотнул. — Ну, ни дать ни взять близнецы сиамские, а Игорёш. Птица подошёл к дивану и аккуратно опустил Петьку между Игорем и Олегом. Волков тут же утянул Хазина в неловкие, но любящие объятия, и Игорь, наконец, позволил себе по-настоящему расслабиться. Он потянул к себе на колени Птицу и доверительно зашептал куда-то в рыжие вихры: — Давай, Птах, Петьке надо пар выпустить, а Волку нашему контроль передать кому-то, понимаешь, о чём я?.. Птица восторженно заклекотал и нетерпеливо прижался к горячим губам Грома.