***
Олег, добравшись до СИЗО, встретился там с Кораблёвым, который настороженно оглядел мужчину, пытаясь понять, во вменяемом ли он состоянии. Лёня прекрасно понимал желание Олега расправиться с человеком, посягнувшим на любимую женщину, к тому же таким изуверским способом. Но также Кораблёв совсем не хотел лишаться Платонова, когда его за убийство подследственного с особой жестокостью посадят в тюрьму. Поэтому он и сказал мужчине, что будет сопровождать его на допросе, чтобы не допустить лишнего. Друзья друзей не бросают. — Ну, как дома? — Осторожно поинтересовался Леонид. — Потихоньку, — отвечая на его рукопожатие сказал Олег, с неким облегчением выдыхая, — уже стало лучше. Но сам понимаешь, там до состояния «отлично» ещё очень и очень долго. — Не переживай, она сильная, да и не одна к счастью, — постарался поддержать Платонова мужчина. Тот с благодарностью улыбнулся, понимая, что Маша действительно ни за что не останется одна. У неё есть семья, друзья… Она богата. — Как он, все ещё не понял, что ему помимо того соучастия ещё и за похищение и убийство придётся отвечать? — Нет, косит по идиота. На что только надеется, спрашивается… — Ничего, — странно улыбнулся Олег, — поправим. — В смысле? — Насторожился Кораблёв. — Да это я так, о своём. Ты подождёшь на улице или в коридоре? — Нет уж, я с тобой пойду! — Показывая удостоверение контролеру на входе сказал Леонид. — А то ты мне сейчас труп тут обеспечишь, я тебя знаю. — Ну, труп не труп, а… — Пожал плечами Олег. — Вот именно! Мужчины прошли в назначенный им кабинет и присели в ожидании, когда им приведут Молчанова. Он не заставил себя долго ждать. — О-о, новые лица! — Радостно сказал он. — Ну здрасьте! — Сел, — резко бросил Платонов, — и молчи. Мужчина закатил глаза, но послушался. Олег подошел к нему сзади и принялся задавать вопросы. — Ты в курсе, что похищение должностного лица карается по закону ещё большим сроком, а уж если приплюсовать сюда изнасилование, убийство подельника, да и предыдущее твоё дело… Боюсь, что сядешь ты на всю жизнь. А в тюрьме такие, как ты живут ой как несладко, — Олег говорил довольно ровно, но Леонид все равно был начеку каждую секунду. — Не сяду я, мент, ты не думай. Кстати, это ты что ли тот самый муж? Я видел, как ты её в машинке обхаживал, когда меня в бобик вели. Баба тебе поюзанная досталась, уж прости. Платонов со всей дури залепил хамски ведущему себя мужчине по затылку, не желая сдерживать себя. — Здесь на вопросы отвечаешь ты, а не я! — Значит твоя, — Молчанов с чего-то вдруг почувствовал себя королем ситуации, — тогда я тебе расскажу, что никакого изнасилования-то и не было. Женщина твоя была вполне себе не против мне отдаться, а уж что она там наплела тебе… Александр не мог предположить, что эта фраза, вылетев из его рта, сорвёт последний вентиль со спокойствия Олега. Но как только он замолчал, Платонов со всей силы заломил его руку и впечатал мужчину лицом в стол, разбивая тому нос. — Да как ты вообще посмел коснуться человека без его разрешения, тварь. Хотя тебе на зоне расскажут, каково это! Будешь сопли по кафелю собирать, если конечно тобой не побрезгуют. Олег свирепел с каждой секундой все больше и больше. Казалось, что он уже и не совсем ведает, что совершает. — Я на тебя в суд подам! — Заорал Александр. — Да ты сначала попробуй у меня из этой допросной живым выйти, я от тебя одно мокрое место оставлю, — Платонов отпустил его руку и, размахнувшись, ударил его по лицу, снова заставляя лечь на стол. Подбив стул, на котором сидел Александр, Олег замахнулся ногой по его коленям. Мужчина взвыл от боли, но Платонову и этого было мало. Он со всей силы прижал голову Молчанова к столу и, говоря тише, сказал. — Тебя посадят, я обязательно прослежу, на всю жизнь. И ты будешь молить о смерти, я тебе обещаю. Ты посмел тронуть мою семью, а я этого, увы, не забываю. Олег снова замахнулся, чтобы ударить его, но Лёня задержал его руку в воздухе. — Пойдём, он и так уже без сознания. Не надо тебе лишних проблем, езжай к Маше. Кораблёв сопроводил мужчину до машины, а сам вернулся в допросную, чтобы вместе с хорошо знакомым ему врачом создать видимость, что никто подследственного не бил. Кораблёв знал, что в случае, если у этого подонка хватит воли написать заявление, он даст показания, что Александр сам бился о стол, а Олег и пальцем в его сторону не пошевелил. Он полностью поддерживал поступок Платонова, прекрасно осознавая, что в этой ситуации кодекс чести дороже кодекса уголовного.***
Олег вернулся домой с букетом все тех же хризантем, которые так и не смог подарить Маше в тот самый роковой день. Радовать Швецову сейчас было чуть ли не главной его обязанностью, и он старался не упускать ни единой возможности заставить её получить положительные эмоции. Она, искренне улыбаясь, взяла букет из его рук, но случайно заметила разбитые костяшки. Мария взяла его руку в свою, откладывая букет на полку, и Платонов поморщился. Рука ужасно болела от нанесённых с огромной силой ударов. Конечно, перед этим у него не было времени размяться, и судя по всему это и стало причиной такой боли сейчас. — Что случилось? — Мария прижала его руку к своей щеке. — Все в порядке, Маш, не волнуйся. У нас чем-то так вкусно пахнет! — Олег постарался перевести тему, чтобы не рассказывать Швецовой о случившемся. Не за чем ей было это знать. Он мягко убрал свою руку, но это Машу расстроило ещё больше. — Но я ведь хотела как лучше… — Она расстроено опустила плечи и взяла букет, чтобы поставить красивые и ароматные цветы в воду. — Допрашивал разговорчивого человека, — Олег решил, что лучше всё-таки будет рассказать ей. — Пришлось его это… замолчать. — Молчанова, да? — Насторожилась Мария. — Олег, ты с ним ничего не сделал? Я так боюсь, что у тебя будут проблемы… — Машенька, проблемы будут только у него, обещаю, — мужчина обвёл взглядом кухню, куда они пришли, и снова попытался перевести тему, — ты тут кулинарила что ли? — Да, — кивнула Швецова, роясь в верхнем шкафчике, — пасту приготовила. Будешь? — А ты? — А я уже и так половину кастрюли съела, — Усмехнулась Мария, доставая из найденной наконец-то аптечки перекись, вату и пластырь. — Точно? — Подозрительно спросил Олег, помня, как ещё вчера Маша напрочь отказывалась от еды. Чтобы не быть голословной, Швецова продемонстрировала ему действительно полупустую кастрюлю и стоящую в раковине грязную тарелку. — Тогда ты молодец! — Широко улыбнулся он, отмечая ещё одно их достижение. Маша поела сама без его уговоров. Она снова разрешает себе чувствовать. Даже несмотря на то, что голод был базовой потребностью, после пережитого стресса Швецова не всегда могла позволить мозгу подсказать ей, что делать. Она закрывалась в своём коконе, не пуская туда даже мысли. — Давай тебя пластырем заклеим, — просяще посмотрела на Платонова Мария. — Ну Ма-аш, — рассмеялся он, — зачем? — Хочу заботиться, — она грустно повесила голову, заставляя мужчину стушеваться. Ну так сложно что ли потерпеть одну минуточку пощипывания, чтобы Маша смогла сама, без его помощи почувствовать себя нужной. — Ради тебя готов даже на пластырь с зайчиками, — он осторожно дотронулся до её руки, неотрывно следя за Машиной реакцией. Ничего нехорошего он не замечал, поэтому осмелился сделать следующий шаг. Он плавно поднёс её ладошку к губам и поцеловал. — Ещё, — стеснительно улыбнулась Маша. — Что ещё? — Ну, ещё поцелуй. Платонов почувствовал невероятное облегчение внутри, осознавая, что Мария приходит в себя. Он осторожно заставил её подойти ближе, а затем усадил к себе на колени, целуя остренькое плечико. — Ты завтра никуда не уедешь? — Спросила Маша, снова взяв его руку в свою, чтобы закончить свои медицинские делишки. — Мне Кораблёв дал неделю, так что я пока точно с тобой, а там посмотрим по обстановке, — под шумок он расположил свою руку у Швецовой на талии. — А я? — А у тебя, милая моя, три недели больничного, строгое наставление Ковина выходить на работу тогда, когда будешь уверена в своих силах и предложение от меня сначала съездить в отпуск, прежде чем приступать к будним дням. Мужчина смешно зашипел и попытался выдернуть руку, заставляя Машу засмеяться. — Ну не смешно, она же щиплется! — Насупился он. — Я подую, — все ещё хихикая пообещала она и выполнила обещанное. Заклеив разбитую косточку, она отпустила его руку, и Олег тоже положил её Швецовой на талию, заключая её в крепкие объятия. Маша почувствовала себя уютно и защищенно, не хотелось никуда уходить. Больно хлеставшие страхи и воспоминания напрасно бились в закрытую спиной Олега дверь. Мария в очередной раз осознала, что не зря когда-то доверила ему свою душу и сердце, впустила в семью. Он — её спасение.