841 год. Весна.
Мортимер
Камень. Огромный, тяжёлый и невыносимо саднящий булыжник поселился прямо над сердцем и давил, что есть мочи. Каждый год, каждый месяц, день и час. Терять людей стало неотъемлемой частью жизни, но кто сказал, что каждая утрата — новая непробиваемая стена вокруг моего сердца, лишь бы больше не болело? Чтобы не грызла совесть и не рвало душу на части. Братья могут говорить, что поболит, да заживёт. Нам ничего не остаётся, ведь быть головорезом — то же самое, что быть в роли палача. Смерти, совершённые нашими руками, должны закалять. Должны стать частью жизни и вырвать душу, ибо у такого, как я быть её попросту не должно. Балласт. Но я так и не смог. Это так глупо, до нервного смеха. И да, последние годы я с трудом научился смотреть в зеркало без отвращения. Привык к своей роли. А руки в галлюцинациях не покрывают реки крови. Во снах редко, к счастью, видел смерти любимых. Но ещё одним ударом под дых стала его смерть. Моего наставника, друга, человека, ставшего нам всем отцом. Наш Ледяной Король был всем. Сплотил нас. А что в итоге? Его больше нет. Пуля в затылок, в самом неожиданном месте, в неожиданное время. Он даже не увидел своего убийцу. Ему не дали сразиться, без права выбора. Лишили жизни, но боль от его смерти поставила нас пятерых на колени. Я не забыл, каким безжизненным было его тело на земле перед горящим домом. А рядом с ним лежали те, о ком я не знал. Его дети, его жена. Брианна, Бин, Грант, Европа, Шон и жена Лин Оссейн. Даже он не последовал за своим запретом. Даже он не устоял перед таким искушением. Но Себастьян, как и я, не смог сохранить свой секрет, за что вдобавок поплатились жизнью его любимые люди, о которых — до сих пор в это не верю — я не знал. По телу разлилась ещё одна волна гнева, пульсируя в висках, вене на шее и дрожащих руках. Капля крови блеснула в свете камина и упала на бежевый, потёртый ковёр у моих раздвинутых ног. Отрывая глаза от языков пламени, представляя, как они уничтожают моё тело вместе с тем домом, я медленно опустил взгляд на нож в моих руках, а острый конец впился в большой палец. Сам не заметил, как сотворил это. А может моё тело и разум уже не могли терпеть пыток размышлений, явно не сулящих ничего хорошего. Я устал, да, просто устал. Это был тяжёлый день, как предыдущий. И следующий. Разглядел свои дрожащие руки, бросив нож к ногам, растопырил пальцы и разглядел чёрные завитки чернил, впечатанных в кожу безымянного пальца. Ангела. Откидывая голову на спинку кресла, я сполз ещё глубже по сиденью и со вздохом зачесал светлые волосы, горящие тёплым, золотым оттенком в свете камина. Пиджак лежал на ближайшем диване, а жилет цепями давил на вздымающуюся грудь, пока рваное дыхание рвалось изнутри. Мне всё хуже. Осталась пара минут, пока меня не затрясёт ещё сильнее, а никого для помощи рядом не окажется. Стресс и отсутствие голода сыграли злую шутку. Мы все давно нормально не ели, не спали достаточное количество часов для здравого рассудка и не занимались хоть чем-то, кроме работы. Одна голова работала над всем, а мы были её руками. Но теперь нам всем, как положено Совету, нужно принимать решения самостоятельно, и последствия разгребать тоже нам самим. Как ты справлялся, Себастьян? Дай мне хоть что-то. Хоть какой-то знак. Наставь меня, как делал всегда. Без тебя мы не справляемся… Тишина в ответ. Только камин поскрипывал передо мной, обдавая ноги жаром. По окну барабанил нескончаемый ливень. Лиам уехал ещё три дня назад, а значит, дрова никто не занёс. Он будет в бешенстве, рвать и метать. От этой мысли улыбка сама поползла по лицу, а глаза прикрылись и снова начали блуждать по потолочному плинтусу с вырезанными рисунками. Обычное моё дело — любование деталями нашего особняка. Особняк головорезов. Каждый вечер, когда оставался здесь, с нами, Себастьян знал, что если выйдет из своего кабинета на втором этаже, то встретит меня, сидящего здесь, на первом, перед камином. Пройдёт к перилам, у которых вид на весь внушительный зал первого этажа, и в очередной раз отметит, что мне не до сна. А я отвечу, что я не один такой, намекая, что и он страдает бессонницей. Но сейчас, откинув голову ещё выше, я знаю, что не увижу его там, в открытом коридоре второго этажа. И никогда больше он там не появится. Я мог предугадать многое, но его смерть я настойчиво отвергал, будто он бессмертный. Смешно, взрослый мужик, на руках которого десятки смертей, не мог свыкнуться, что такой дорогой человек тоже когда-то уйдёт. Нет, он бы умер, все мы умрём. Но я думал, что он погибнет в бою, в перестрелке или, в наилучшем случае, от старости. Но не так. И не могу принять этот факт, что мы все впятером даже не имели шанса отдать свою жизнь за него, как должен был бы поступить телохранитель. Отдать жизни за его детей и жену. К чёрту. Я больше не могу, очередной вечер страданий должен подойти к концу. Но если это будет продолжаться, то умру от сердечного приступа в этом же кресле. Вместе с креслом, скрипнувшим под моим движением, как я приподнялся, донёсся шум в дальней части длинного коридора, проходящего через весь особняк. Эхо подхватило шаги, ругательства и шелест сырой одежды с завыванием сквозняка из входной двери, который сразу же прекратился. Это Лиам. Вернулся. Я встал с места, покачавшись на ногах от бессилия и долгого голода. Прошёл через диваны, замечая быстро приближающуюся тень в распахнутых дверях в коридор, как ко мне зашёл промокший насквозь Лиам, без остановки извергающий себе под нос мат. Чёрные, как уголь, волосы прилипли ко лбу, а трёхдневная щетина контрастировала с бледной кожей и ярко-голубыми глазами. — Знал, что первым и именно здесь найду тебя. Я коротко кивнул, дёрнув краем рта, и указал подбородком на запёкшуюся рану на губе, очевидно, расквашенную после драки. — Кто на этот раз? Он покачал головой, поспешно начал срывать с себя плащ и пиджак, скрипя кожаными ремнями кобуры. Всё пало на чётный диван, портя идеально белые простыни, которые прикрывали каждый предмет мягкой мебели, став неотъемлемой частью интерьера. — Не так важно. Я откопал кое-что, собери всех. Дайте мне десять минут. У меня слишком хорошие новости. Он отошёл на несколько шагов назад, заглядывая в дверь позади и поворачивая голову к проходу в следующий коридор, в противоположной стене. Там только прачечные, склады, выход к гаражу и поворот в правое крыло. — Где все? — прокашлялся он и поморщился. Приболел? — Ты не встретил Коди? Он отрицательно покачал головой, изогнув губы и медленно возвращая взгляд ко мне. — В вольерах, должен был уже накормить псов и отпустить в сад. — Андре? — уточнил он. Моё лицо всё ему объяснило, как и тяжёлый вздох. — С охоты вернулся и ушёл в правое крыло. Разошёлся шов, но он решил самостоятельно о себе позаботиться. Я не настаивал и больше не поднимался к нему. — Он у себя, как думаешь? — Думаю, да. — Ясно. Ты меня услышал короче. Десять минут на сборы. Лиам в мгновение ока пролетел по лестнице наверх и скрылся в тени коридора за стеной, проходя в другую часть особняка быстрым путём, а я отправился на поиски братьев, собирая за общим столом.***
Я вошёл в кабинет, закрывая за собой двери. Андре уставился пустыми карими глазами в столешницу и комкал попавший под руку листок. Светлые волосы торчали в разные стороны. Он, видимо, только решил уснуть, когда я постучался к нему и попросил подойти в кабинет. Молчаливый, хмурый, каким был всегда. Но и разбитый, как все мы. Только через месяц после смерти нашего общего отца, он лишился родного, что добило его окончательно. Видеть его таким, как ножом по сердцу. Но я не мог ему помочь, как и никто не мог помочь мне, Коди, Лиаму и особенно нашему пропавшему, отрёкшемуся младшему брату. Нашей бестолочи. Коди стоял в тени у окна, заглядывая за штору и опустошая из горла виски. Собаки лаяли за окном, похоже, игрались, и это был единственный способ заставить брата улыбнуться сейчас. — Итак! — Ворвался за мной Лиам в одних брюках и ремнях кобуры на груди. — Скажу сразу, что не действовал в одиночку и пришёл за окончательным решением, как подобает Совету. — Совету, — повторил Коди, будто выплевывая горькое на вкус слово, и обернулся к нам, скрестив руки на груди. Андре оторвался от стола и, выдыхая, откинулся на спинку стула, готовясь слушать. Я прошёл к стулу напротив него. Коди последовал за мной, сев во главе по правую руку. — Но сейчас мы не будем решать вчетвером. — Лиам сверкнул ухмылкой, обводя нас всех своим взглядом и читая реакцию. — Я нашёл его. Верхние Узлы. Два часа езды от Барбадеса. — Мечется, из города в город, — сжал кулаки Андре и зашипел сквозь зубы: — а мы как идиоты бегать за ним должны. — Мы даём ему заслуженную свободу, — заговорил я, призывая мыслить здраво и вспомнить наш план. — Он её потребовал. — Она нужна была ему. Даже не знает, что мы всегда рядом, наблюдаем. Его воля и попытка избавиться от боли утраты. — Мы убиты горем не меньше его, но всегда вместе и не поджимаем хвосты, избавляясь от ответственности. Себастьян завещал нам стать Советом и принимать решения вместе, — сделал паузу Андре, — впятером. — Сбавь обороты. Без тебя тошно. — Шлёпнул ладонью по столу Коди и закатил глаза, снова хлебнув виски из бутылки. — Он действует необдуманно. Сколько это будет продолжаться? Сколько людей он ещё убьёт, а? Насколько длинный у него список? — И что ты предлагаешь? — Склонился к столу Коди. — Запрём его как раньше в подвале? На цепь? Он уже совершеннолетний, его дело, как ему поступать. Я, если говорить честно, пошёл бы и помог бестолочи, если бы он позволил. Но он решил податься в скитания, прожигать себя в мести. Без нас. Так тому и быть. Я был согласен с Коди. Джейку нужно научиться жить и нести ответственность за свои поступки. Но какой ценой? У меня болело сердце за него. — Он вернётся, — высказал я. — Правда? Я в этом не был бы так уверен на твоём месте. — Он вернётся. Поживёт в кой-то веки самостоятельно… — А ты говоришь так, — Коди ткнул пальцем в плечо Андре, призывая глянуть на него, что тот и сделал, — будто тебя заботит его безопасность. — Заботит… — покачал головой Андре, — как всех нас. Разве не так? — В любом случае! — перебил Лиам, наблюдающий за нами всё это время. — Он уже в конце своего плана мести! Кусок объявления пал на стол перед нами. Коди сразу схватил его, пробегая медленно раскрывавшимися всё шире глазами. — Он в Верхних Узлах не просто так. Только поглядите, какой кровожадный. — Джейк Уайт прошёл в финал боёв без правил, — зачитал Коди и шокировано оглядел нас, посмеиваясь. — Под старым именем числится? — Именно! А знаете, кто будет с ним биться? Все замолчали, расстроив Лиама, ведь он чуть ли не прыгал от возбуждения на месте. — Ну, — беспристрастно вздохнул Андре. — Чип Бигги. Мы все в замершей в воздухе тишине переглянулись, не веря услышанному. — Джейк убьёт его, — заговорил я. — Да, безусловно, в этом и весь финал. Смертельный бой, победит выживший. С последней и главной жертвой решил сыграть честно. — Это не выход, — покачал головой я. — Бигги невиновен, судьи так решили ещё давно, как и полиция. — Собирайтесь, — решительно встал с места Коди, огласив решение, которое было у нас всех в головах и на языке. — Бой уже завтра в десять вечера. Мы, в лучшем случае, успеем добраться в Верхние Узлы к закату. Вчетвером мы вылетели в коридор, пробегая к лестнице в подвал и минуя все двери, залетая в оружейную. — Долорес вернётся завтра, утром. Как поступим? — срывая ружьё с крючка, спросил Лиам. — Оставим записку, как всегда, — сухо ответил Андре, открывая в столе посередине комнаты выдвижной ящик с патронами. — С дичью я разберусь сам, когда вернёмся. Пусть не заботится об этом. — Мы пропустим четверг, но субботнюю передачку не отменяем. Успеем, — добавил я. — Ох! — Коди приложил ладонь к груди, будто новость о пропавшем четверге ранила его в самое сердце, а Лиам повторил за ним, склонившись к столу и «умирая» от потери. Андре торопливым рывком открыл дверцы шкафа, срывая четыре сумки и складывая в них по списку оружие. — Мы будем его отвоёвывать, что ли? — Нахмурился Лиам. — Он не должен погибнуть в этом бессмысленном бою. Из клетки выйдет один выживший, и я не дам ему умереть, какой бы ни была схватка. — Ты себя слышишь? — Всплеснул руками Коди. — Бестолочь победит! Да я даже первым делом отправлюсь к букмекеру и поставлю на него все свои деньги. Вот увидите, он победит, покончит с местью. — А дальше что? — Выпрямился Андре. — Думаешь, он вернётся с нами? — И на это готов поставить. Это же наш брат. — Мы вернёмся с ним. Конец истории. Напишите в записку, чтобы Долорес встречала нас ужином на пятерых…***
Коди
Весь путь я слушал храп Лиама на заднем сиденье, ворчание Андре и наше расписание, зуб даю, на ближайший год от Мортимера. Но, чёрт возьми, спасибо, бестолочь, что снова сплотил нас! Последние полгода с парнями мы виделись или в особняке, или в Сердце, или ещё где-либо по рабочим вопросам. А сейчас мы все вместе выбрались, отбросили всё, чтобы вернуть нашего младшенького домой, перед этим попытав его лекцией от Мортимера и обвинениями от Андре. Ему пора домой, к нам. Туда, где ему место. После смерти Себастьяна он будто одичал. Слетел с цепи и, в прямом смысле, сбежал от нас, прячась по стране. Конечно, найти его не составило труда в первые же дни его побега. Но мы решили дать ему свободу, при этом оставаясь в тени, следя за ним, как и сказал Морти. Он ничего не взял, кроме одного лезвия, которое мы прячем в подошве наших ботинок. Без денег, в одной одежде. Бросил автомобиль прямо на дороге, который я, мать его за ногу, собирал сам для него на шестнадцатилетие! Подарок, ёб твою мать, бестолочь! Идиот знал, что машина, как сигнальная ракета для нас. Как дал бы ему по тупой кочерыжке! Ладно, успеем. Только будь там, Джейк. Я прошу тебя. Реши свои проблемы и вернись. Путь совсем не близкий. Лиам пришёл с новостями вечером, к рассвету мы уже спустились из леса. В шесть утра я вместо Андре сел за руль, и тот сразу вырубился на заднем сиденье рядом с Лиамом. Ему в последнее время совсем не сладко. Пропадает на охоте в лесу, борется с горем, а Лиам сам в особняке пробыл от силы час и снова отправился в путь с нами. Проехав несколько деревень, я остановился в придорожном кафе и за шкирку повёл всех поесть. Все трое упирались, стресс лишил нас чувства голода, но с таким успехом мы бы не добрались до Верхних Узлов. Затем меня сменил Мортимер и глаза я уже открыл, вглядываясь в кромешную темноту за окном. В этот раз мы не рискнули ехать и проспали до рассвета прямо в машине. Больше не останавливались до Барбадеса. Ели в машине, затарившись до этого в магазине по пути. Вечерело, а мы были ещё в нескольких часах езды от Верхних Узлов. Мортимер был внимательным водителем и не рисковал в дороге. Сзади снова спали Лиам и Андре, а я занял место того, кто держит карту рядом с водителем. — Мортимер, — заговорил Андре на заднем сиденье. Он спал практически все эти два дня. За руль мы решили его не пускать, деля «баранку» на троих каждые шесть часов. — Остановись. — Ты не сядешь за руль, Андре, прости. — Покачал головой в зеркало заднего вида Мортимер. — Я в порядке. Дай, поведу я, мы не успеваем. — Морти, — обратился я, соглашаясь с Андре. Да и спорить с ним, я знаю, бесполезно. Тот тяжело вздохнул и затормозил на обочине, поменявшись местами с ним. Андре водил слишком профессионально, и каждый из нас знал, что теперь мы успеваем. Конечно, я молился всем святым, чтобы на кочках в глуши, где мы прыгали почти до небес, Лиама не затошнило, как обычно. Стошнит — я пойду следом, ибо эту вонь повезём с собой, не имея возможности из-за спешки остановиться. Но мои молитвы были услышаны. Стемнело, и мы припарковались у какого-то запущенного места, слабо похожего на бар. У входа толпились еле стоящие на ногах мужики, но нам ещё рано заходить, поэтому мы не торопились. Прямо напротив этого бара была тухлая, не менее убогая гостиница. Там мы и взяли номер и переоделись в костюмы, держа за воротником наш входной билет куда угодно. На чёрной (протестую, верните бордовые костюмы) ткани красовалась брошь — золотая буква «К», обведённая кругом. Хотя нам и без показа разрешили войти: деньги этому месту определённо нужны. Без весомой причины тыкать в морду каждому встречному, кто мы такие, не станем. В такие злополучные места обычно не забредаем — ловить нечего, кроме как отбиваться от бродяг, не находящих копейки на стакан чего-то спиртного. Но нашлись те, кто всё-таки нас узнал, перешёптываясь за кабинками бара. — Лиам, мы не ошиблись? — поморщился Андре, пока мы тихо уселись за один столик в углу. Лиам приподнял со стола ладонь, и промолчал, ибо к нам уже направилась официантка. — Добро пожаловать в «Хромую Лошадь». Чего желаете? — приветливо заулыбалась девица. Очень даже ничего, прошу заметить. На вид моя ровесница, с пухлыми губками, крепким задом и грудью, натягивающей ткань фартука. Мортимер побарабанил пальцами по столу, скотина эдакая, зная, что в моей голове, и напомнил, что сегодня хоть и четверг, но мы не за этим. Пришлось подтереть слюни и отвести взгляд от её выреза. Бестолочь, я тебе припомню, чего мы лишились сегодня из-за тебя. Поймёшь меня, уж точно. Лиам поманил её пальцем, чтобы та наклонилась ближе, подставляя ухо, и прошептал ей что-то, слишком тихо. Та сразу выпрямилась, оглядев нас, кивнула брату и отошла в сторону. Он встал, и мы следом за ним. Девушка прошла в коридор, ведущий к туалетам, мимо двери в кухню, и завернула за угол. Постучала по двери, у которой остановилась и прошла мимо нас, когда та отворилась и нас встретил здоровенный мужик, лет под пятьдесят. Мы сунули ему немаленькую сумму, даже не зная, сколько стоил вход. Должно было хватить на четверых. И старик нас пропустил вниз по лестнице. Народу здесь было намного больше. Толпа гудела, прямо посередине огромного зала стояла клетка, за прутья которого держался, как я предположил, букмекер и зазывал толпу через рупор. Десятки людей спешили сделать ставку. А я что, рыжий? Я поплёлся первым делом туда, пока братья, обменявшись кивками, пошли на поиски нашей пропажи. — Эй! — Прорывался я сквозь толпу, поднимая над собой немаленькую пачку денег, чем сразу привлёк к себе хитрый, жадный взгляд букмекера. — Ставлю всё на Джейка! — Ох, мужик, — засиял кусок дерьма, будучи уверенным, что моя ставка не пройдёт, — подумай хорошенько! К нему подлетел парень помладше — младший брат, а семейка держит это место, как нас уведомил Лиам, — что-то нашептал, косясь на меня. И убежал восвояси. Мужик передо мной закивал, чуть ли не вырвал у меня пачку денег и записал моё в момент выдуманное имя к себе в список. — Друг, — снова попросил его я, стоило ему подозвать к себе следующего. — Не подскажешь, куда приземлить задницу и ждать выигрыш? Намёк и пачка денег в его кармане были поняты сразу, и тот указал мне на правую часть клетки. Я благодарно потрепал мужика за плечо и направился в сторону. Но не успел дойти к местам, где ждали начала боя такие же везунчики, как я, поставившие на бестолочь, как прозвучало объявление, что через пятнадцать минут начнётся бой, всех желающих сделать ставку просят поторопиться, а участники боя через тринадцать минут выйдут из раздевалок. Я приметил одно мужика, стоявшего возле угла клетки с моей стороны. Он поставил кружку пива, — по вкусу, как ослиная моча, — на самодельный стол из пустой бочки. И прошёл через расступившуюся перед ним толпу к коридору. Я поплёлся за ним, поймав Андре, Лиама и Морти по пути. Вчетвером мы проследили за тем мужиком прямо до раздевалки. Внутри затрепетало, что я мог вприпрыжку следовать за ним. Прямо перед дверью в темноте коридора мы «любезно» попросили мужика уйти с дороги, и я ворвался первый в раздевалку. Вонь-то какая стояла, будто пять минут до этого целая рота сняла с себя носки. Перед нами была дверь в душевую, а слева поворот, за которым кто-то пыхтел, явно готовился к бою. Мы завернули через ящики, и как идиоты встали посреди узкой раздевалки, наблюдая, как наша бестолочь отжимается, еле умещаясь в проходе между скамейками. Блять, я так не выглядел в свои восемнадцать! Мы тренировали его почти с того момента, как привезли в особняк, но гены у него что надо. Я пыхтел над своим телом с пяти лет и не добился таких банок вместо рук и горы мышц на спине и груди. Ростом с меня, все сто девяносто сантиметров. Горжусь, будто я его отец, ей-богу. Но всем нам бросились в глаза его свежие раны по всему телу, косые шрамы — сам себя зашивал походу, — и чуть ли не в мясо разбитые костяшки рук. Мы знали причину, по которой они у него постоянно до мяса были изувечены, что совершенно точно нас всех насторожило, как я понял по лицам братьев. Он был весельчаком похлеще меня, но сейчас выглядел безумцем. Вокруг едва заметное облако тьмы и ужаса, пропитавшее всех нас. — Мы его теряем, — шепнул Лиам. — Если уже не потеряли, — ответил и довольно громко Андре. Ему не надо было даже до этого обернуться, чтобы понять, кто пришёл, но он решил закончить подход, прежде чем встать на ноги и замереть, как и мы. Я заговорил первый, не терпя эту молчанку: — Где находится особняк головорезов? Он брызнул смехом и ответил: — У чёрта на рогах. — Сколько тебе было лет, когда мы познакомились? — Семь… — Кто дал тебе первую сигарету? — Ты. — Кто прожёг все простыни на мягкой мебели? — Я, — рассмеялся он с Лиамом. — Что хранится в нечётной мебели? — Кольт, мачете, обрез, тесак, сюрикены и чакрам. Везде по-разному, зависит от недели месяца. — Сколько у нас сторожевых псов? — Девять… — Пароль от ворот? — Андре — хуесос… — Ну вот, — рассмеялся я с братьями, а Андре устало закатил глаза. — Пока мы его не потеряли, раз помнит. Снова повисло это молчание и я сдался. — Ну… какими судьбами? — с тяжёлой отдышкой захрипел он своим уже прокуренным голосом. — Джейк, объяснись, какого чёрта… — Повтори, — перебил Лиама он, дёрнув плечами и косо глянув на нас через плечо. Прошло три года, как он сменил имя, и всё три года поправляет нас, отвоёвывая новое и не терпя старое. Перед нами стоял не Джейк Уайт, не тот запуганный, озлобленный ребёнок из лагеря, не тот мальчишка, которым мы его помнили и хранили в памяти, как что-то светлое. Наша бестолочь. Джей Джей. Перед нами стоял пятый, воспитанный нами же головорез. Пятый член Совета по завещанию Себастьяна. Наш названный брат, ради которого мы проехали двухдневный путь, чтобы вернуть из омута безумия и мести. Здоровый, сука, детина. Мартин Вука.***
Мартин
Я здесь ради мести. Но сражусь честно. В последний раз. И попытаюсь жить дальше, если в этот же вечер не всажу пулю себе в висок. Все остальные из моего списка гибли медленно, мучительно, прося пощады, прощения. Но я не прощу. Никого. Перебил всех, держа в руках один нож. Утром точил его в четырёх стенах пустой, убитой комнаты, которую сменял каждый день. Днём выходил на разведку, и некоторыми ночами мне везло и одно имя из списка вычёркивалось. Зарабатывал деньги в боях в клетке, на ставках. Мне хватало. Большего не желал, ибо нигде не задерживался больше положенного. Последнее имя — Бигги — далось мне нелегко. Пришлось отвоевать своё место в этом кровожадном мире, где королями были букмекеры, а пешки — участники боёв. Но мне было плевать, я стану пешкой. И пешкой разобью всю партию, не по правилам. Шах — я в финале, а моё старое имя уже породило вопросы. Едва смог утаить, кто я такой, а кто узнавал… их уже не видели. Мат — сегодня я смогу одержать победу, убив Бигги в клетке. Деньги, хоть и приличные, мне не нужны. Мне нужна его смерть. Я ради неё старался последние полгода. Но они пришли… за мной. Я знаю, меня попытаются вразумить. Им не нужны были мои объяснения, чтобы знать план, которого я придерживался. Братья не оставили мне выбора, когда я бежал. Андре, я знаю, прозвал меня трусом, а другие попытались понять. Я тосковал по ним, не стану отрицать. Он мои братья, но за собой я их бы точно не повёл. Это только моё дело. Смерть Себастьяна превратила всё, что он так усердно по кирпичику возводил, в руины. Так что пусть копаются в этих самых руинах. Мне там не место. Я освободил демона, который ждал своего часа внутри, прося помощи в этом сражении. Обезумел, но как-то побоку. Мне нравится моё безумие, моя кровожадность. Самосуд. Тайлер — мой друг и единственный, кто знал весь мой план. Поддержал и прикрывал. Помог попасть в клетку, за что я ему обязан до конца жизни, которая, возможно, оборвётся сегодня. Не руками Бигги, не-а, а моими собственными. Тайлер подошёл ко мне, весь в напряге, шепча на ухо, что за мной пришли. Их узнали ещё наверху, в баре. Плевать, пусть посмотрят. Я не сбежал, а продолжил готовиться к бою. Приняв душ, я натянул боевые шорты и разогрел тело. Часы тикали, раздражая меня всё сильнее. Пятнадцать минут, я услышал через тонкие стены. Тринадцать минут до того, как Бигги обоссыт свои шорты, встретив меня. Узнает? Надеюсь. Я отжимался, когда услышал шаги и перепалку Тайлера с голосами, которые вызывали во мне трепет. Я буду рад их видеть, как всегда. Несмотря ни на что. Но не отступлю, что бы они мне в уши ни лили. Четыре пары шагов прямо за спиной. И тишина. Я не торопился, растягивая все тринадцать минут до моего выхода. Я помнил всё, ответив на вопросы Коди. По любому уже заготовили речь, как бы отговорить меня. Заговорил после Коди Лиам, снова напоминая мне старое имя. Только не из их уст. — Мартин, бля, объяснись! — рявкнул Лиам. Я едва подавил смешок и обернулся к ним, только сейчас полностью понимая, что передо мной они. Лиам, Коди, Мортимер и Андре. Как ни в чём не бывало, взялся за ленту, перевязывая ноющие костяшки. — Мартин, почему ты участвуешь в смертельном бою? — Покачал головой Мортимер, подойдя ближе. Коди прижался спиной к стене напротив. Андре послал мне свой самый уничтожающий взгляд, а Лиам облокотился на ящики по правую сторону. — Не задавай тупые вопросы, будто вы не знаете. Лучше начинай, толкай речь. Коди рассмеялся, Андре прошипел. — У меня мало времени, — безразлично сказал я. — Оставьте нас. — Обернулся через плечо на братьев Мортимер. — Последите за дверью и найдите безопасный выход, чтобы мы могли уйти незамеченными. Коди прошёл ко мне, пока братья без слов удалились, и прошептал: — Я поставил на тебя, не сдохни, лады, бестолочь? — И потрепал за плечо. В ответ я лишь кивнул и проводил его взглядом. Мортимер прошел ближе, когда дверь захлопнулась. — Я не уйду, и вы это знаете. — Я прошу тебя ещё раз подумать. Ты так уверен? — Он демонстративно оглядел моё тело, которое было не в самой лучшей форме, признаю. — Выйдешь живым? — Спрашиваешь? — Мартин… Я недовольно цокнул и сел на скамью. Мортимер сел рядом, не отводя обеспокоенный взгляд старшего брата. — Я убью Бигги, чего бы мне это ни стоило. Может, умру с ним в одной клетке, если всё пойдёт не самым лучшим ходом. Но он не выйдет живым. — Почему ты ушёл? Почему мы не решили это, как братья? Почему нам приходится узнавать всё не от тебя? Мне нечего было ему ответить. Я гнил изнутри, погибал и принимал. Я не хотел жить. Не хотел. И мне было стыдно перед братьями. Мортимер — голос разума среди головорезов, и под его взглядом я словно цветок опадал, оставляя один стебель, лишившись лепестков. Всё наружу. Именно он мог своим завоёванным доверием и тоном достучаться до разума и высасывать все силы. Минуту назад я уверенно стоял на обеих ногах, а сейчас согнулся, облокотившись о колени, а на спину давило чувство вины. Перед всеми, кто мне был дорог. — Мартин, — продолжал он, — ты нужен нам. Мы без тебя уже не сможем. Ты наш брат. — Справитесь, — прохрипел я, сжимая кулаки. — Нет, не справимся, вчетвером — уже нет. Тебе ненавистно знание, что ты головорез? Я промолчал. — Я не со стенкой пришёл говорить, бестолочь. — Что ты, блять, хочешь от меня, а? Я не поеду в Александрию, не скрывай, что именно для этого я вам нужен. — Идиот, — прошипел брат, потерев лоб ладонью. — Мы всегда были рядом… — Ох! Я знаю! — рассмеялся я, глянув на него. — Кто угодно мог бы вас не заметить. Но меня вам не провести. Я знал, что вы наблюдаете. — Тогда сложи два и два. Если бы нам было так важно, как ты думаешь, чтобы ты отправился в Александрию, мы бы дали тебе волю? Андре лично бы взял тебя за шкирку и повёз. Но мы отнеслись с пониманием, думая, что ты вернёшься, расскажешь, чем живёшь… Но ты не приезжал. — Вы передали лекарства, которые оставил на пороге? — перебил я. — Передали их в ту же субботу? Он бы не справился без них. — Да… передали. — Как он? — Оторвал взгляд от пола, вонзившись в зрачки Мортимера. — Лучше? Он замолчал, выбирая нужные слова, и я понял, что у молокососа дела плохи. Я упал лицом в ладони и выругался. — Как мне ему в глаза смотреть, Мортимер? Скажи, как? Что я ему скажу?.. — Мы тебя не виним, а Грант скучает по тебе. Он не выходит из своих покоев. На днях его силком заставили поесть. Держали вчетвером. Исхудал, а по замку уже ходят слухи о мальчике, привезённому издалека, которого заточили в башне, а его плач разносится эхом по всем коридорам. Ему всё хуже… Прости, но я должен был это рассказать. Глаза налились свинцом, душу рвали слова брата на мелкие куски, а в голове белоснежный пятнадцати летний парень, с добрыми глазами. — Ты нужен ему… Он один… — Вот именно! — Подскочил с места я, ударив кулаком в шкаф. — Я должен был рассказать вам! Ещё один удар! — Должен был! Ещё один, а за ним ещё. И ещё. Мортимер молчаливо наблюдал, как ленты пропитывает кровь на моих костяшках. И когда не осталось и белого пятна, я рухнул на пол, не сдержав горьких слёз. Печаль. Отчаяние. Гнев. И снова горечь утраты. Это весь мой жизненный путь. Как только я боролся, выживал, жизнь находила мне новые испытания, лишала любимых, ставила на колени, указывая, где мне место. Под землёй. Мне легче умереть, чем пытаться побороть судьбу. Моё существование — ошибка. И я хочу это прекратить. Я устал. И больше так не могу. Мортимер сел на задницу рядом со мной. Помолчал пару секунд. — Дыши… Вдох-выдох. Вдох и выдох. — Глубже… Я старался. Брат накрыл мои плечи своими ладонями, проживая вместе со мной, деля боль от очередной вспышки, которые в последнее время душили меня каждый день. — Да, вот так. Дыши… — Натирал он ноющую кожу, на которой проступил холодный пот. — У тебя снова начались вспышки? Я кивнул, потому что в такие минуты язык меня предавал. Будто немой. Мортимер знал. — Поэтому мы должны были быть рядом. Ты в одиночку с ними не справляешься. Ради этого мы бы прошли с тобой всё и не встали на пути, несмотря на твой план. Мы были бы рядом, как подобает головорезам Себастьяна. От его упоминания меня снова затрясло. Я винил себя в его смерти. Он дал мне всё, вырастил с братьями. Я даже не бросил школу, как он просил в завещании и письме для меня. — Он… просил… сохранить секрет, — промямлил я. — Я не хотел… предавать его… их. Это было ради безопасности… Эти дети… Мортимер поднял моё лицо за подбородок, вглядываясь в выражение лица, и кивнул самому себе, подтверждая, что вспышка закончилась. — Мы знаем и не виним. Ты хотел, как лучше. — Он хотел подарить мне семью, где меня любили… У меня была сестра… Брианна хотела поступить в колледж… Близнецы… только начали показывать характер, строили планы… Европа… — Я снова захрипел, закашлял и проглотил подступивший к горлу ком, чуть ли не падая на спину, но брат меня удержал. — Ещё совсем маленькая, чистая… Маленький ангел… Шон… он пропал… А мы ничего не нашли… Я вытащил полумертвого Гранта из подвала… Как мне ему в глаза смотреть? Что я ему скажу? Как буду объясняться? — Мы всё решим, Мартин. Только вернись с нами… — Я не хочу жить… так… — Сможешь. Мы тебя поддержим, подставим плечо, и ты это знаешь. Ты не один. Иначе я позову сюда братьев, и мы выбьем из тебя это дерьмо. Я рассмеялся, покачав головой. — У меня пара минут до боя. Там и выбьют. — Ты сможешь? — Смогу. — Ты выйдешь оттуда живым? — Выйду. — Тогда умойся и закончи то, что начал. А мы будем рядом. Андре серьёзно настроен, чтобы любой ценой вытащить тебя живым, если что-то пойдёт не так. А Коди поставил на твою победу. Я чуть за живот не взялся и не упал на спину и Мортимер подхватил мой смех. Я думал, Коди пошутил, но Мортимер подтвердил его слова. Чёртов Коди. — Я не удивлён… — сказал я и услышал перепалку Коди и Тайлера за дверью. — Мне пора. — Мы будем в первом ряду, — подал мне руку Мортимер и поднял на ноги, пропуская в душевую привести себя в чувства…***
Мне нужен был этот разговор. Все цели прямо в подкорке. Я должен выжить, чтобы вернуться. Чтобы помочь Гранту. Чтобы найти тех, кто перебил четырёх глав, жену и детей Себастьяна. Чтобы не оставить братьев с ещё одной потерей. Чтобы отомстить. Бигги не знает, с кем сразится. Все встречи и информация под запретом, чтобы мы не поубивали друг друга раньше положенного. Но никто не знал, что я как в воду глядел, точно веря, что Бигги выйдет со мной в финал. Может он тоже что-то сумел накопать, но сам он меня точно никогда не видел. Я новичок. Настал мой триумф. Братья поддержали меня по пути к клетке. Даже Андре. — Постой, — Придержал он меня за плечо. Тайлер заговорил с братьями и прошёл дальше, а мы остановились у конца коридора за стеной. Я обернулся к нему и Андре заглянул мне в глаза, притягивая за шею и упираясь лбом в мой лоб. — Один в поле не воин. Мы с тобой, знай это. — Да, знаю. — Мы вытащим тебя любой ценой, если что-то пойдёт не так. — Не придётся, я выйду живым. — Тогда вперёд. — Он захлопал меня по спине и плечам, я повторил за ним и он оттолкнул меня, пропуская вперёд к выходу. Мои братья, что бы нас ни разделило. Мы пережили вместе слишком много дерьма, и я походу забылся, что совсем не один. Я выживу, убью Бигги. И покончу с этим, зачеркнув последнее имя в списке. Я как безумец влетел в клетку под гул толпы. Рефери встал между нами, а Бигги походкой короля зашёл напротив и обратился к тем, кто пришёл поддержать его. Вот он. Но почему-то даже не приглядывался ко мне. Так уверен в своей победе, что в лицо своему сопернику даже не желал глядеть. Рефери обратился к гостям, ведь это бои без правил. Нам ему сказать практически нечего. И тогда Чип глянул на меня. Мельком, а потом в испуге вернул взгляд, вглядываясь и часто моргая, будто перед ним приведение. Я блеснул акульей улыбкой и в его лице увидел страх. Он будто лишился возможности говорить. Время замедлилось, толпы где-то не здесь, как и голос рефери, пока он что-то говорил нам. Только клетка. Я и он. — Узнал? — оскалился я. — Ну же. Он молчал, а потом нерешительно, не веря своему предположению, промямлил: — Б… Б-ба… Б-балуда? У меня расплылась улыбка от уха до уха. Безумец. Убийца. Прямо перед ним его погибель. Рефери не договорил, а Бигги попятился. Развернулся и обеими руками затряс решётку. — Выпустите! Я не буду с ними биться! Выпустите! Рефери обернулся на него и сам не въехал, что сейчас произошло. Я оглянулся на братьев и они, как один, кивнули мне, поддерживая в молчании. — Эй! Дерись, утырок! Мы поставили на тебя! — заговорил кто-то за решёткой снизу. Рефери плевать. Он перебежал к открывшейся двери и Бобби не успел выскользнуть за ним. Я встал в боевую позицию, поманив к себе. Он чуть ли не рыдал, просил пощады, как все остальные. — Дерись! Дерись со мной! Я убью тебя! — взревел я, ударяя себя в грудь. — Давай! Дрожа, он выпрямился, поднимая кулаки, начал что-то шептать себе под нос. Молился, кусок дерьма. Раздался крик судьи и начался бой. У Чипа не осталось выбора, он ничего не узнал до боя, как я и предполагал. Выйдет из клетки — позор, его разорвут. Здесь нет правил. Это подпольные бои без правил, никто его не защитит, сколько бы десятков лет он ни был в этом спорте. — Я не хотел… Я не хотел его убивать! Не хотел! Перед тем, как налететь на Бигги, я поднял глаза к потолку и твёрдо произнёс: — За тебя, Балуда… За тебя…