Дневник бродячего кота

Губы Арсения обжигали. Отнимали свободу, подавляли. Горячие руки блуждали по беззащитному телу, пробираясь под кофту и с силой сжимая бёдра. Ощущения были странными, непонятными. Антон больше не пытался вырваться. Ему было всё равно – в этой игре у него не было ни шанса. Арсений ухмыльнулся, переходя с губ шатена на его шею, вызывая дрожь по телу. Пальцами вцепившись в руки брюнета, Антон попытался вернуть хоть чуточку свободы, но Арсений сам остановился, медленно отстраняясь от лица парня. Довольно облизав губу, на которой были капли крови, брюнет с прищуром произнёс: – А зубки у тебя острые. Антон поджал губы, исподлобья пялясь на голубоглазого, который всё также прижимал шатена к себе. И почему-то это казалось таким правильным. Таким естественным, что Антон не знал, как ему с этим справиться. Он никогда не скажет, что Арсений стал ему нужен. Что ему хоть кто-то нужен. Стыд – самое омерзительное чувство, заставляющее человека склонить голову. Антон будет смотреть в глаза одиночеству, встречаясь с иллюзией счастливого моря. – Понизь свою самооценку, кретин, – с ужасающим спокойствием прошептал Антон прямо над ухом брюнета, но его слова только больше раззадорили Арсения, который, подняв парня за подбородок, с интересом рассматривал его, впиваясь взглядом в бледные глаза. А ведь раньше в них было столько ярости, столько отвратительных эмоций, что вспышкой ослепили Арсения. Так где же они? Где же это всё? – Хмм, похоже, я изначально ошибался, – проговорил брюнет, всё с той же внимательностью всматриваясь в безэмоциональный взгляд напротив. Уголки губ шатена чуть приподнялись вверх, искажая картину – она стала неестественной. Ирония не подходила мертвецам – она вызывала лишь брезгливость. Жалкое зрелище, от которого Арсению хотелось отвернуться, но он не мог. Не имел права – это был его крест. – Я думал, что ты маленький пугливый котёнок, убежавший от своего хозяина, но всё не так просто, правда? – Антон с омерзением отодвинул чужую руку со своего лица, дерзким взглядом смотря в ответ. – Да, действительно. Самый настоящий бродячий кот. Не пугливый – осторожный. Знающий, что ему позволено, а что нет. Не ищущий тепла, но жаждущий ласки. Только вот слишком недоверчивый, чтобы её принять. Причиняешь себе боль, чтобы никто другой этого не сделал. Как глупо. Глупый-глупый бродяга. Антон скрипнул зубами, сжав ладони в кулаки. Арсений его бесил до жути. Хотелось убрать эту ухмылку. Самый страшный гнев – это гнев бессилия. – Кстати, ты же хотел забрать тетрадь? – брюнет отошёл от парня, разворачиваясь к нему спиной и уходя с балкона. Казалось, Арсений вообще не думал о последствиях собственных действий. Он игрался. Таскал шатена за ниточки, заставляя подчиниться себе. А у Антона сносило крышу. – Блять! – кулаком стукнув по перилам, парень уставился вниз. Идея спрыгнуть больше не выглядела бредовой. Но разве Дьявол выпустит его из своей клетки? Тяжело выдохнув, Антон направился в гостиную, взглядом находя Арсения, который спокойно сидел на диване и в руках держал тетрадь. Ту самую, ради которой шатен и приехал. Страницы открыты, а голубые глаза с интересом бегали по записям. У Антона снесло крышу. Его это достало. Быстрым рывком оказавшись напротив брюнета, парень выхватил свою тетрадь из его рук, но в ответ на свой гневный взгляд он узрел только ледяное спокойствие. Вежливая улыбка, а с губ слетел приятный голос: – Это плата, мелкий. Но слова противоречили образу. Это ядовитое спокойствие заставило Антона пошатнуться, еле удерживая себя на ногах. Оно вернуло в реальность, давая понять, какая между ними разница. Червяк. – Тогда с тебя сдача, – стараясь не показывать волнения, произнёс шатен, крепче сжав тетрадь в своих руках. Никто до этого не видел этих мыслей, что ломали его кости изнутри, заставляя реветь над гробом ребенка внутри себя. И плата этих слёз велика. – Хмм… Сдача? Ха, – Арсений поднялся, сделав два шага в сторону парня, взгляд которого боязно метался к выходу. Он ощущал, как пространство сужалось, как Арсений забирал весь воздух. Лёгкие резко отдались болью, и парень только тогда понял, что не дышал почти минуту, смотря на плавные движения брюнета, улыбка которого резко слетела с губ. А в следующий момент тетрадь была выхвачена из хрупких рук. – Так обесцениваешь свои страхи. В таком случае цена должна быть соответствующей, – шаг в сторону кухни – и тетрадь оказалась в раковине. Антон застыл, захлёбываясь собственным дыханием. Он не мог издать ни слова, с испугом смотря на то, как Арсений взял бутылку с виски, полностью выливая содержимое на тетрадь. – Ты… Какого черта! – Антон хотел двинуться в сторону Арсения, но взгляд последнего цепко охватил парня, словно приковывая к месту. Арсений пронзительно следил за эмоциями шатена, ловя каждую морщинку, каждое движение губ. Поставив пустую бутылку рядом с раковиной, в которой осталась лежать полностью промокшая и провонявшая алкоголем тетрадь, Арсений шагнул к стоящему в оцепенении Антону, и, еле ощутимо схватив того за шею, тем самым заставляя слушаться, с ледяным спокойствием произнёс: – Я не хотел причинить тебе боль. Ты сам позволил приручить себя. И у Антона не было, что сопоставить против, потому что так и было. Он сам позволил. И это его плата. Истинная плата за то, что он позволил себе быть человеком.

***

Егор безжизненно лежал на диване. Он так и не смог сомкнуть глаз, переживая о Дмитрии. А ведь сам говорил Антону, что они ничем помочь не могут. Но в итоге он стал тем, кто взвалил это на свои плечи. Как обычно. И это должно было принести хоть какие-то чувства, но Егор чувствовал себя опустошённым. Казалось, завалив больше камней в тележку, которую он и так был не в силах сдвинуть с места, ничего не должно было измениться. – Я просто хочу быть рядом. А ведь Эдуард не был тем человеком, который внушал доверие, но почему-то хотелось ему верить. Этому раздутому самомнению… Дверной звонок и громкий стук заставили парня резко подняться, с недоумением уставившись в сторону коридора. Гостей в воскресное утро он точно не ждал, да и лишь единицы знают, где он живёт. Говоря о том же Антоне – он вряд ли бы пришёл добровольно. Он старался не позволять Егору подходить слишком близко к кошмарам, тем самым заставляя того волноваться ещё больше. Егор был стойким и сдержанным. Мало кто хотел с ним общаться, но также мало с кем он хотел общаться. Не было ни времени, ни желания. Да и смысла тоже как такового. Ему казалось, что люди не поймут – те же одноклассники и понятия не имели, что такое ответственность. Он был не из их мира. Он ненавидел, когда эти миры переплетались, вызывая чувство несбывшегося, напоминая об отрекшихся ожиданий, таившихся в глубине ящика. – Может откроешь эту дверь? Очень не хочется стоять у порога и пугать твоих соседей, – послышалось из-за входной двери. Егор в смятении моргнул. Кого, но Эдуарда он точно не ожидал у своего порога. И парень не решил сделать ничего лучше, как проигнорировать назойливого человека. – Егор, я знаю, что ты дома. Я видел свет из окна. Тяжело выдохнув, Егор лениво встал с дивана, тяжёлым шагом направившись к двери и, резко её открыв, холодным взглядов уставился на Эдуарда. – Съеби. Он хотел закрыть дверь, но Эдуард успел перехватить ручку, тем самым полностью заходя в чужую квартиру, с ухмылкой уставившись на Егора, лицо которого было всё таким же безразличным. – Довольно грубо, не думаешь? – в интонации Эдуарда не было ни капли злости. И Егор в очередной раз понял, что так просто не избавится от этого нахального студента. – Вовсе нет. Тебя никто не приглашал. – Поэтому я и пригласил сам себя, – сняв обувь и кожаную куртку, Эдуард повернулся к хозяину квартиры, с ещё большим превосходством произнося. – Но это не важно. У меня есть предложение, от которого ты не можешь отказаться.

***

– Почему ты всё ещё здесь, Антон? – Арсений стоял у порога в ванную, скрестив руки на груди. Шум воды глушил все звуки, и Антон не сразу разобрал сказанные слова, пытаясь привести мысли в порядок, но холодная вода не помогала заглушить эмоции. Лишь потонув, он сможет перестать ощущать эту злость, что трепетом в сердце будоражило всё тело. Подняв взгляд в зеркало и встречаясь с пронзительным взглядом голубых глаз в отражении, шатен до скрипа сжал зубы. Он хотел кричать, высказать всё, что накипело, но бессилие было слишком ломающим. Он не признает, что ему некуда пойти. – Ты сам привёл меня сюда, – прошипел сквозь зубы парень, выключив воду и выпрямив спину во весь рост, пытаясь быть хоть на уровень ближе к Арсению. – Хочешь выкинуть? Ну так давай, сделай это. Развернувшись и злобно уставившись на спокойно стоящего брюнета, Антон цеплялся за надежду быть вышвырнутым из квартиры. – Ну и зачем мне это? Не для того я подбираю бродяг, чтобы выбрасывать их на улицу, – с издёвкой ответил Арсений, разрушив все надежды шатена на то, чтобы хоть как-то выйти сухим из воды. – Бродяга? Хах, ты просто сукин сын, – у Антона сдавали нервы, и он как загнанный в угол хищник был готов наброситься в любой момент. Арсений видел это отчаяние, когда человек теряет рассудок, когда выворачивается всё самое гнилое. Он жаждал узреть это. – Думаешь, имеешь право творить всё, что вздумается? Не смеши меня! Ты просто придурок, решивший, что у него есть власть! Маньяк манипуляции! Ну так скажи, какой я никчёмный! Какой я бесполезный! Ничего нового я не услышу! Арсений сжал ладони в кулаки, всё также сохраняя спокойствие, но в голубых глазах промелькнула молния. – Ты понятия не имеешь, да? Бедный-бедный ребёнок, – стальной голос Арсения заставил Антона отступить. Склонив голову чуть набок, небрежно проведя по прядям тёмных волос, с улыбкой на лице продолжил. – Так цеплялся за эту тетрадь, а в итоге не смог уберечь даже это. Так что ты можешь, м? Такой одинокий. Маленький. Никчёмный, – сделав шаг к парню, Арсений навис над ним, прижав к холодной раковине. Его будоражил гнев в зелёных глазах. Заставлял желать большего. – Тебе не выжить без хозяина. Ты слишком наивный для этого мира. Сделай с этим что-то, пока не стало поздно. Тёплое дыхание обжигало шею, а запах крепкого кофе и алкоголя дурманили. Антона тошнило от самого себя, ведь Арсений был прав. Он не создан для этого мира. Он не знал, как правильно выживать. – Я для тебя развлечение? – опустив взгляд, прошептал Антон, но чужие пальцы подхватили его за подбородок, заставив смотреть прямо. Парню было плохо от такого близкого контакта. Его это пугало. Арсений уже давно перешёл все границы, и, казалось, дальше идти уже некуда. – Самое интересное, Алиса, то, что ты сам прыгнул в нору. Так почему бы не насладиться этой сказкой? Безумцы везде. От них не скрыться.

***

– Что это за место? – устало спросил Егор, выходя из машины. После вчерашнего дня он надеялся на спокойный отдых, но Эдуард затащил его в неизвестное место, в часе езды от дома, сказав, что это слишком интересно, чтобы пропускать. И, с какой-то стороны, парень был заинтересован, но он не хотел поддаваться Эдуарду. – Пошли-пошли, – старший радостно потянул Егора в сторону двери кафе «Лимонные тучи», что казалось парню довольно бредовым, но стоять на улице в холоде не хотелось, а от чашки кофе Егор точно не был готов отказываться. Последовав внутрь за Эдуардом, в следующее мгновение он так и застыл рядом с цветком, стоявшим у самого входа. Кафе наполняла живая музыка от неизвестной группы, которая играла лёгкий рок. Ребята наслаждались музыкой, полностью проникшись в атмосферу, но странным было не это – все посетители кафе были погружены в творческий процесс: на столиках у некоторых лежало множество карандашей и бумаг, а у кого-то – тетради с ручками. Возможно, именно так и выглядит рай для творцов. Всё тут казалось таким живым, что Егору было страшно входить в этот мир. У него не было подобных красок. Он не имел права испачкать белую бумагу грязью от собственных подошв. – Ты чего встал? – заметив смятение младшего, Эдуард вернулся к нему, пытаясь поймать чужой взгляд, но Егор резко развернулся, желая убраться подальше оттуда, где он не имел права быть. – Стоять. Подхватывая парня за локоть, Эдуард потянул его к дальнему столику в углу и усаживая на стул. Егор с волнением оглянулся, не желая привлекать внимания, но никому и дела не было до них. – Разве это место не особенное? Тут собираются самые творческие люди Питера. Кто-то ищет вдохновение, кто-то наслаждается моментом, а кто-то занимается своими проектами, – весело пояснял Эдуард, с улыбкой смотря на группу, которая начала играть новую песню. – Раньше мы часто зависали тут с Арсом. – Так почему бы тебе не взять с собой его, а меня оставить в покое? – нахмурился Егор, чувствуя лёгкую панику. Атмосфера давила на больное. Всё это заставило вспомнить то, чего он лишился. На что у него нет надежды. Он ненавидел это бессилие. Ненавидел жалеть себя. Но это возвращалось каждый раз, стоило увидеть горящих своим делом людей. – У нас всё сложно, а ты… Вчера, когда я отвёз тебя до дома, я заметил картины в самом углу гостиной. Развёрнутые. И мне стало интересно, поэтому я позволил себе взглянуть на них, – Эдуард заметил страх на лице младшего и не сдержал победной ухмылки. – Талант не спрятать, как ни пытайся. Ты либо принимаешь его, либо страдаешь от нераскрытого потенциала, – Эдуард, опасно нависнув, взял со стола карандаш и листок бумаги, с уверенностью придвинув их к парню. – Я не позволю тебе страдать от подобного. У Егора никогда не было надежды вернуться к творчеству. После семейной ссоры он отрёкся от этого навсегда, но Эдуард внушал доверие. Хотелось верить. Хотелось попробовать, но… – Я не просил твоего разрешения. Страдать или нет – выбор за мной. Он не совершит ту же ошибку вновь.