Dragon - Tiger

Иногда Майки думает, что лучше бы рак. Воспоминания о Шиничиро преследуют его последние семнадцать лет, так, что временами становится стыдно. Брат мой, насколько я тебя предал? Майки знает, что предал так, что и говорить об этом плохо, он даже на могилу не ходит, стыдно, лет десять назад еще пытался, но потом как отрезало — Шиничиро сам бы его повесил, если бы знал. Брат, я назвал в честь тебя сына. Единственное хорошее что сделал, тебе и посвятил, а на другое меня не хватило, ты уж прости. Больно, я знаю, я знаю, что ты разочарован, но что же я могу… Майки вышина на границах мироздания, Майки то, чего Шиничиро никогда бы не смог достичь, если бы не Казутора… Да Боже, Майки даже благодарен, если бы не Ханемия, ждала бы брата смерть куда уродливее и нелепие, одна случайность и спасла, как жалко, что такое осознается так поздно. Майки очень устал, устал настолько, что единственное спасительное — сына нельзя оставить, а так бы…а так, спасибо, что дурная судьба сделала его родителем, иначе бы… Майки во всем лучше брата, братьев, родного и названого, словно создан для этого мира и только об этом и жалеет. Боже, хотел бы я быть вами! Майки знает, что с ним Тосва кончится, Шиничиро не удержит, Шиничиро не не сможет — Шиничиро не захочет. Это Майки радует, знал бы тогда, так посмеялся бы. Дракен часто смотрит на него трезво, горько даже, не жалеет правда, ни Майки, ни себя, это бы должно дурить, больно делать, но от чего-то только радует. Муж ведет по столу пальцами, не дергается нервно, когда Майки перелистывает папки, Майки знает, что не умрет, не здесь, не сейчас, скорее наказанием — в самой старости, переживет и Дракена, и Казутору, и Баджи, и свое дело, и даже жалеет, хотел бы раньше, да не сможет. Злая, злая ирония. Майки не жалеет, не привык, не его это, ему только решать, он привык, только вот…устал. В кабинете темно, Майки убирает дела в стол, выдыхает тяжело, откидывается в кресле, разглядывает пальцы, на них капли чернил, в их черных пятнах Майки видится кровь, что уж тут, и он бы хотел сказать, что ему больно. Но ему нет. Мицуя просовывает голову в дверь, без стука, хотя даже Дракен стучит, и есть что-то в этом новом, взрослом Мицуе такое, что Майки ему не верит, может чуйка, а может опыт, Майки не знает, только в глазах у Мицуи нынче какое-то двойное дно. И Майки ему не верит. Впрочем, Майки не верит ни кому, даже Дракену, себе не верит и того дольше. Так, истинно, и падают империи. — Майки, — Мицуя просачивается через дверь как тень, так что Майки временами думает, что настоящий Мицуя помер лет десять назад, а это. новый — чужак — Джим звонил, хочет с тобой поговорить. Майки одаривает его сложным взглядом, но только отмахивается: — Зовите! Сын, честно, я только ради тебя еще стараюсь…