Dragon - Tiger

— Майки, — Дракен поставил на прикроватную тумбочку поднос с двумя чашками — Майки, тебе стоит выпить это, ты плохо спишь, — Манджиро косится на него недовольно, как ребенок, нежелающий пить лекарства, и все равно, что ему уже тридцать с лишком, и что Дракен ему не мамочка. На самом деле иногда он папочка, но только, кхм, в определенных плоскостях и только если Майки сильно перебрал. Впрочем, это неважно. Майки задумчиво рассматривает свои пальцы сплетенные в замок над одеялом, покусывает нижнюю губу в тени полога, видимо думая как всегда. — Ты видел куда пошел Ханемия? — тихо спрашивает он у Дракена, когда тот подает ему чашку с гёкуро*. — Не надо задавать мне вопросы ответы на которые ты знаешь сам, — Дракен замирает прежде чем взять уже свою чашку в руки, поджимает губы, на миг лицо его такое спокойное обычно посещает усталое выражение. — Я спросил ни куда, а видел ли ты, — занудно поправляет Майки меланхолично отхлебывая чай. — Ты прекрасно понял меня, — качает головой Дракен, присаживайся на кровать рядом с коленками главы. На секунду на лицо Майки не укрытое тенью падает луный свет из-за не до конца зашторенного окна, белая дорожка облизывает острый подбородок и впалую щеку так, что Дракен видит Майки шестнадцать лет назад, того самого Майки с синяками под коленками и в байке со сломаным замком, того самого Майки что через десять минут разделит с ним тот самый первый раз. Но луна уходит, из тени на Дракена смотрит родное, но взрослое и усталое лицо, треснувшие губы и странно-масленные глаза с уставшими морщинками в уголках, горькие складки у губ и под носом, белый подбородок на котором так и не начала расти щетина, взрослым мальчик Майки тридцати одного года отроду, и этот Майки иногда неожиданно, почти незаметно улыбается. Вот сейчас например он тоже так делает. Его светлые волосы падают ему на глаза, но он смотрит сквозь них и сквозь Дракена и улыбается странно-скромно, непонятно чему улыбается. — Если я все понял про мальчиков верно, Казутора уже догадался, — вскидывает он лицо к Дракену — Если он продолжает путь значит все идет как надо, — Дракен с грустью наблюдает как у Майки подрагивают пальцы. — Казутора тосвиец, это его кровь и плоть, я всегда говорил тебе, что…- Майки перебивает его мягким взмазом ладони: — Помню, что мы похожи, да, говорил, — кивает он и улыбается — Поэтому он так и нужен нашему Шиничиро, — осторожно отпивает чуть остывший чай. Дракен откинулся спиной на столбик кровати, прокручивая в руках пустую чашку, рассматривая мужа. — Иногда я думаю, что не дать Казуторе выбрать себе мужа было жестоко, — честно говорит он холодным голосом — Детская дружба могла и пройти, а теперь мальчик привязан, — смотрит Майки прямо в глаза. Майки хмыкнул. — Уж не намекаешь ли на себя? — улыбнулся с кривизной, большим пальцем ноги ткнул Кена в бедро. — Не мели чепухи, я люблю тебя сильнее, чем родной Сибую, небо, воздух, Зефир и даже собственную жизнь, — он сглотнул — Я вообще никого так не любил как тебя, — свободной рукой сжал тонкую щиколотку сокрытую одеялом. Майки кивнул ему чуть смежая веки: — У тебя огромные сердце, Кенчин, иногда слышу шепотки, что у тебя оно за нас двоих, — грустно и тихо говорит Майки. Дракен почему-то очень остро и как-то резко понимает, что Майки этим расстроен. Расстроен тем, что многие думают будто он никого не любит, и Дракен если честно удивлен. С каких пор Майки заботят такие мелочи? Наверное с тех, как Шиничиро подрос. — Ты ведь знаешь, что это чепуха, — Дракен поглаживает большим пальцем места, где под одеялом хрупкие косточки у голеностопа — Поверь, после всего Шиничиро знает, что ты любишь его, —. Майки посмотрел на него не выглядя убежденным, впрочем спорить не стал: — Это не так важно, главное чтобы он жил, любя меня или нет, — холодно сказал он, убирая чашку. — Если он тебя и не любил то последние два года, а никак не сейчас, — не бросает свое Дракен — Он многое понял, я думаю, он теперь тоже в каком-то смысле вынужденный взрослый, — он вздохнул — Знаешь, сейчас смотря на его фотографию в кабинете я так удивлено понимаю, что ему почти как нам, когда он родился, он такой юный, но… — Кен потирает большой рукой лицо. — Думаешь как же выглядели мы для «наших» взрослых? Молодой отец и брюхатый молодой папаша? Когда мне было как ему я носил его под сердцем и никому бы не пожелал такого веселья, — закончил за него Майки — Как выглядел Чифу, он еще младше, как выглядел Казутора став крестным в едва шестнадцать, а Баджи? — Майки улыбнулся снова. — Мне кажется никому не было дела, что мы столь юны, — сказал Дракен — Все едва пожрать находили, какое было дело до того, что у тебя пузо. — похлопал он Майки по ноге. — Шиничиро не мы, он рос в условиях помягче, он младше нас, не сравнивай это, — ободряюще говорит ему Майки — Он нас нагонит, Казутора поможет ему в этом, — он слегка вертится, как пытается сбежать от рук мужа, Дракен лишь сильнее сжимает его лодыжку. — Куда это ты собрался? — посмеиваясь рокочет Дракен. Майки смеется и показывает ему язык, внезапное начиная бить ногами в изножье, впрочем все равно не помогает, рука Дракена лишь сползает повыше, на голень. Дракен тоже смеется ему в ответ и от этого становится легче, они сейчас редко смеются. Успокоившись и утерев влагу вставшую в уголках глаз Майки смотрит на него лукаво. — Ханемия сейчас у этих двоих, рад что их комната далеко, — подмигивает он Дракену. — Не драматизируй, Казутора все еще может вновь дать им отворот поворот, как тогда, — хихикает Дракен, многозначительно подвигав бровями. — Как «тогда» это ты про тот раз когда он закрыл их в спальне и сбежал или про тот где он на всю базу орал, что спать с родителями сына это инцест? — снова заржал Майки. — Да в принципе про все разы, Ханемия упертый малый, без бою не дается, — хрипит сипло Дракен, слегка склонившись — Тонее сказать на дает, — добавляет он шепотом и давится смехом уже вместе с Майки. Ханемия бы проклял их, сук паршивых, но и юморок… Одеяло сбивается, оголяя стопы Майки в белых носках, Дракен поддевает один из них пальцем, тянет с ноги, щекочет пятку и с умилением смотрит, как Майки прячет ноги подальше в одеяло. Майки такой опасный, жестокий, серьезный и непредсказуемый, иногда такой ребенок, с флажочками для еды, о пожалуй не существует у главы более личного секрета, чем этот, с боязнью щекотки и привычкой надувать губы если зол, все еще ростом метр с кепкой и ногой женского, седьмого размера, с тонкими щиколотками и с неуемной тягой терять тапочки на тренировочном ринге, Майки такой Майки, даже спустя пятнадцать лет. Пятнадцать лет, беременность, родительство, смерть товарищей и врагов, бойню, спустя, спустя… Это отражается в его глазах, а еще нечто похожее сейчас за сотню километров Шиничиро видит в глазах своего омеги, что хохочет над ним и кидается в него фантиками из-под конфет. Казутора смеется, смеется Майки, гладит щиколотки Дракен, умирает от любви Шиничиро, и Ханемия сквозь сонную дрему оглаживает ладонями светлую и темную макушки. Потому что секунды затишья тоже нужны, хотя стоит все равно смотреть на часы, ведь никто из них не заметил, как стрелка змея остановилась. Дарио вздохнул холодный воздух зимы и взглянул в черное зимнее небо, о время, какая же ты сложная штука.