***
На перроне вблизи поселка, кроме неё никто больше не высадился. Спасибо хоть солдаты помогли ей вытащить вещи и вынести их из вагона. Девочка ещё несколько минут смотрела вслед последнему вагону поезда, но и тот вскоре скрылся между деревьями. Те росли так близко друг к другу, что складывалось ощущение, что они просто проглотили состав. Сделав глубокий вдох, Стеша в который раз подивилась, как сильно разнится климат в городе и в деревне. Дышать тут было непривычно, но это, наверное, потому что она привыкла к городскому воздуху. К вечеру такой диссонанс она вряд ли уже почувствует. Солнце постепенно клонилось к земле, и окружающее пространство приняло приятный оранжевый оттенок. Взявшись за ручку чемодана и поправив лямку сумки, девочка двинулась по пустому перрону в сторону лестницы. Мама сказала, что дедушка Прохор её встретит, но Стефане было бы спокойнее, если бы здесь был банальный таксофон и она смогла позвонить и сказать, что приехала. — Стефаня! Услышав хриплый низкий голос у девочки отлегло: дедушка стоял возле своего старого УАЗика с сигаретой в зубах и приветливо махал ей рукой. Стеша поспешила спуститься по железному покатому настилу, гремя на всю округу. — Дедушка! — Стеша крепко обняла мужчину, чувствуя щекой, как от смеха вздымается его грудь. — Ишь, какая торопыга, ха-ха! Дай-ка я на тебя взгляну, — Прохор отодвинул от себя внучку за плечи и оглядел ту с ног до головы. — Ну-ка покрутись. — девочка покорно поставила сумку на траву и крутанулась вокруг своей оси, едва приподнимая подол летнего сарафана. — Ну всё, теперь точно надо будет ружье заряженным держать. — Зачем? — Женихов твоих отгонять! — пробасил тот. — А то будут под окнами серенады петь, хуже мартовских котов! Стеша засмеялась и они вместе с мужчиной принялись загружать ее вещи в багажник. Кто бы что ни говорил, про преклонный возраст Прохора Аркадьевича, но стрелял он ничуть не хуже, чем в двенадцать лет по немцам, так что для несуществующих женихов и правда лучше держаться от неё подальше. На вопрос мужчины, почему только две сумки, Власова ответила, что мама за три дня до школы должна будет привести ещё, а остатки после командировки. Забравшись на переднее сиденье, девочка пристегнула ремень. В желудке что-то сладко засосало, в радостном предвкушении. — Ну все, поехали. — дед Прохор уселся на соседнее сидение и повернул ключ зажигания. — А то твоя бабка со вчерашнего вечера готовить начала. Боится, что Ксюха детей голодом заморила. — Да нет, деда, — Стеша смотрела в открытое окно, любуясь видом и подставляя ветерку лицо. — Мы с Кириллом и сами хорошо готовим. Вот подожди, как забабахаю тебе свои щи с жареным луком и морковкой! — Успеется ещё. Сперва нам нужно вещи твои к тебе в комнату доставить, да в школу твою новую сходить. Ты, кстати, документы с собой привезла? — Конечно, — девочка кивнула. — они в сумке лежат. Мужчина на это ничего не ответил, но девочка видела его довольные серые глаза под серебряными бровями в зеркало заднего вида. Власова откинулась на старое сиденье, спинку и подголовник которого украшали вязаные чехлы, и прикрыла глаза. В машине приятно пахло дедушкиным одеколоном, а от плетенок лавандой. Дорога с вокзала в деревню, а точнее поселок, поначалу была ухабистой, отчего девочку укачивало, как в люльке, поэтому, чтобы не уснуть, она открыла глаза, рассматривая профиль Прохора. На его лбу, вокруг овальных глаз, и даже на квадратном подбородке морщин прибавилось. Хотя возможно, она просто давно его не видела и ей так только кажется. Вокруг тонких губ и по длине всей крепкой челюсти виднелась несколько дневная щетина. Крепкие темные волоски, среди которых большинство — седые. Стеша невольно улыбнулась. Ей всегда дедушка больше нравился именно с щетиной, потому что ей казалось, что ему это придавало мужественности. Но Агафонов, обычно, никогда не позволял растительности на лице «поднимать голову» и начисто все сбривал, говоря, что так он выглядит моложе. - «Да и Люське нравиться». — вспомнилось ей из детского воспоминания и на душе потеплело. Большинство волос у дедушки тоже были седыми, но его это не очень беспокоило. — «Ладно хоть, что без проплешин». За окном была лесная чаща — густая и темная, таящая в себе много тайн и опасностей. Стеша помнит рассказы мамы об этом месте. Как в детстве ей и друзьям её всякие силуэты, пляшущие в метели, виделись, и как лес завывал, словно приглашая в свои владения. И как в один из годов дети пропадали. Уходили и больше не возвращались. Местные, разумеется, списывали все это на неосторожность. Мол, в лес ушли и их там волк или медведь загрыз, а может под лед провалились и в речке утонули. Конечно, с годами Ксения всё больше начала убеждать себя, что взрослые могли быть правы и всё это было просто неудачное стечение обстоятельств и игра воображения из-за неспокойной обстановки, но чувство тревоги никогда её не покидало. — «В поселке этом никогда всё ладно не будет, » — сказала она однажды. — «вот почему я уехала оттуда, когда мне представилась такая возможность. А вот ваши дедушка с бабушкой уезжать не хотят, сколько бы я их не звала.» И именно по этой же причине, и Кирилл, и сама Стеша приезжали к Прохору и Людмиле очень редко. А если и приезжали, то обычно всегда с матерью. Когда ей было семь и они с Кириллом впервые приехали сюда без сопровождения Ксении, девочка ничего такого необычного не заметила. Тайга она и есть тайга, чего её бояться? А вот Кирилл вел себя очень необычно: на людях веселый, озорной, шутит, смеётся, да с девчонками заигрывает, но под конец дня, когда они уже были дома, и солнце заходило за горизонт, то его настроение заметно менялось — он становился поникшим, квелым. Как будто из её брата резко всю радость выкачали. Что с ним происходит он так и не объяснил, а списал всё на усталость, но Стеша помнила, как однажды, застала его во дворе поздно ночью. Мальчик разговаривал с кем-то через забор (тогда он был ещё деревянным не таким высоким, как нынешний), но за территорию дома не уходил. Девочка не помнит кто это был, потому что было темно и лица видно не было, но когда некто заметил её в окне, то поспешил уйти. Власова пыталась выпытать у брата, с кем он говорил, но тот сказал, что ничего такого не было, и он просто выходил выкурить одну из сигарет, которую стащил из дедовой пачки на днях. — «Тебе, наверное, приснилось, Стешик.» — Кирилл потрепал её по голове и ушел к себе в комнату. Но девочка точно была уверена, что это было взаправду. Те, светящиеся холодным желтым огнем, глаза она еще несколько ночей видела в кошмарах, где её брат выходит за забор и его забирают во тьму леса. Его крики стояли в её ушах ещё долгие часы до рассвета. Когда она рассказала об этом бабушке с дедушкой, то Кирилл очень сильно на неё обиделся. Конечно, правду он не сказал, а повторил все-то же самое, что сказал и ей, за что и получил от деда ремнем по заднице за сигареты. К счастью, это случилось за полторы недели до сентября и двадцать пятого августа они уже ехали на поезде домой, а вот двадцать седьмого, когда Ксения позвонила сообщить, что они благополучно добрались, Людмила сказала ей, что в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое пропал мальчик. Одногодка Кирилла. Следующим летом вокруг дома Агафоновых уже стоял высокий железный забор.***
Утром следующего дня Стеша проснулась довольно рано: на часах ещё даже семи не было, а девочка уже заканчивала разбирать чемодан. Все книги окончательно заняли своё место на полках, а школьная канцелярия заботливо разложена по ящикам стола. Часть вещей уже была сложена в шкаф, но тот все равно выглядел пустовато, и, чтобы хоть как-то забить это пространство, девочка просто поставила туда пустую сумку. Небрежно причесав свои короткие волосы, Стеша нацепила на себя шорты, старую выцветшую майку и спустилась вниз. Девочка решила приготовить блинчики на завтрак, пока бабушка с дедушкой спят. После вчерашнего ужина, когда стол был забит под завязку тарелками с пирожками, салатами, супом и жареной картошкой Власовой не очень хотелось обременять бабушку, которая и так целыми днями в огороде торчит, ещё и готовкой завтрака. Да и шанс показать свою самостоятельность неплохой. Стеша разбила в миску четыре яйца и принялась взбивать их венчиком, затем засыпала сахар и немножко соли, залила молока и, продолжая мешать, стала засыпать муку. Когда тесто немного загустело, Стеша добавила ещё молока, немного масла и соды, перемешала все до однородной массы, затем накрыла крышкой и вышла во двор. Ноги обдало утренней прохладой, от чего по коже поползли мурашки, но ощущения быстро прошли, стоило девочке поднять руки вверх и потянуться. Стеша вышла за порог и завернула за угол. Сад цвел и пах: бабушкины георгины гордо возвышались над всем огородом, блестя каплями воды на зеленых листьях. Стефаня прошла вдоль заборчика, который обвили лозы огурцов, и остановилась возле красавицы яблони. Большинство её плодов все ещё весело на ветках. Красивые, розово-красные, со сладкой мякотью, м-м… Но рвать их было бы проблематично с ее ростом, поэтому пришлось подбирать те, что упали на землю. Все равно для готовки она будет их нарезать, так что мятые и битые части Стеша просто обрежет и курицам скормит. Набрав в подол майки с десяток, девочка вывалила свою добычу на стол летней кухни-беседки. На деревянный стук Гулдан — большая, черная немецкая овчарка — отозвался звоном цепи из будки. Широко зевнув, собака облизалась и посмотрела на девочку выжидающе. — Эх ты, великий сторож, — Стеша спустилась и подошла к будке. — А если б это воры были? Так все наши яблочки и унесли бы. — собака вытянула вперед свои большие лапы, приподняла таз и потянулась, дергая плечами. — Выспался хоть? — Гулдан согласно «уфнул». — Конечно, столько слопать. — Власова подняла пустую железную миску. — Сейчас я тебе водички налью. Ополоснув миску в умывальнике и налив воды, она вернулась к псу. — Вот, — собака жадно накинулась на воду. — Ну-ну, — Стеша погладила его по спине. — не торопись. — но Гулдан ее не слушал, продолжая расплескивать языком большие водяные капли. Русая воспользовалась тем, что он стоит неподвижно и отстегнула его цепь: пусть хоть по участку погуляет. — Уморился, маленький. Ничего, сейчас попьешь, а пока дедушка спит, я тебе парочку блинчиков принесу, хорошо? Услышав часть про блины, Гулдан тут же отнял голову от миски и его хвост заходил ходуном, как качели. Он боднул девочку в живот головой, намекая, мол, скорее. Стеша на это только улыбнулась. Вернувшись на летнюю кухню она проверила работает ли там плита. Повернув ручку, она услышала шипение, но для верности понюхала воздух и ее голова на секунду затуманилась — газ определенно был. Девочка открыла крышку духовки, вытащила оттуда сковороду и ополоснула её водой. Затем сбегала в дом за ножом и принесла ведро для еды куриц. Вымыв яблоки, Стеша принялась срезать плохие части и сбрасывать их в ведро. Неподалеку носился Гулдан со своим толстым куском каната, завязанный на узлы с двух сторон: собака размахивала головой и швыряла канат в сторону, после чего бежала за ним, едва не ломая лапы. Бабушка, когда увидит следы лап в огороде такой хай поднимет. На крыльцо дома вышел пухлый кот Мотя, недовольно поглядывая на носившего по участку, как коня, пса и помахивая кончиком дымчатого хвоста. Сегодня он явно был не в настроении, и, судя по его прищуренным в сторону Стеши глазам, причина кроется в ней. Ну ничего, ей тоже нужно привыкнуть к этому шерстяному мячу. Нарезав хорошие части яблок кубиками, девочка сбегала в дом за маслом и сахаром, глянула на тесто и решила сначала приготовить начинку, а уж потом блинами заняться. Масса как раз настоится к этому времени. Власова разогрела сковородку, вылила на нее немного масла, закинула туда яблоки, перемешала, налила водички и добавила сахар. Смесь начала густеть и источать приятный сладкий запах. В перерывах между помешиваниями Стеша снова сбегала в дом за еще одной сковородкой, большой тарелкой, венчиком и миской с тестом. И вот, подбегая к летней кухне, девочка увидела тени из-под низа железного забора и тихие перешептывания. Может быть рыбаки? Рядом как раз речка была. Воров она не боялась — Гулдан не просто так на цепи живет — да и в поселке все знают, что у Агафоновых во дворе злая собака живет, так что соваться к ним не станут. Впрочем, тени надолго не задержались и вскоре ушли, а девочка принялась за жарку блинчиков, меняя сковородку с жареными яблоками в карамели на чистую. Первый блинчик получился кривоватым, но переживать за это Стеше не пришлось: Гулдан стащил блин быстрее, чем Власова успела приготовить следующий. Следующие несколько получились уже лучше, но все равно с рваными краями. Стопочка постепенно росла, а вот тесто все не кончалось. Возможно, Стеша немного переборщила, когда выливала всю литровую бутылку. Ну ничего, все равно у нее есть особенно голодный индивид, который охотно поможет съесть излишки. Поддевая края очередного блинчика, чтобы перевернуть его, Стефаня напевала старую песенку из мультика: — «Растяни меха, гармошка, Эх, играй-наяривай! Спой частушки, бабка Ёжка, Пой, не разговаривай…» — Гр-р! — Гулдан резко дернул головой в сторону и оскалил крепкие зубы. — Гав! С громким лаем он кинулся с летней кухни в сторону яблонь — там кто-то был! Стеша прекратила отбивать ритм ногой и тут же выключила плиту, осторожно выглядывая на улицу, готовясь, если что, закричать или бежать в дом за ружьем. Но никого видно не было. Собака упрямо прыгала и клацала зубами, пытаясь достать что-то или кого-то с веток, не прекращая при этом лаять. С бедной яблони так и сыпались листья, когда её ветки затряслись под чьим-то весом. — А ну посёл отсюда, гондон блохастый! У русой глаза округлились, когда она услышала мальчишечий шипелявый голос с яблоневой «шевелюры». — Заткнись, нахуй, Бяша! — зашипел второй голос. — Или ты хочешь, чтобы Прохор наши жопы солью нашпиговал? Стеша усмехнулась и закатила глаза. Что в городе, что в деревне — мальчишки везде мальчишки. На самом деле, Власовой не очень хотелось, чтобы настроение дедушки портилось с самого утра: она всё ещё хочет взять реванш в шахматах и не может позволить мелким хулиганам испортить ей всю малину. — Он этого не сдалает, если не узнает. Гулдан перестал лаять, но не рычать. Девочка встала подле него и посмотрела наверх, всматриваясь в зеленую листву дерева. И действительно, если приглядеться, то можно заметить два выделяющихся цветастых пятна. Даже несмотря на то, что незадачливых воришек поймали на горячем, спускаться они не спешили. — И долго мне ждать, пока вы спуститесь, господа? — в ответ ей было молчание. — Бросьте, я вас уже спалила, так что прятаться бесполезно. — снова молчание. — Если спуститесь, то я обещаю не говорить дедушке, что вы к нам на участок залезли. Тишина. Власова терпеливо ожидала, времени у неё было навалом, а вот у них — нет и, судя по молчанию, мальчишки это тоже прекрасно понимали, но боролись с желанием послать девчонку по известному адресу. — Снацала свою бесенную псину убери, на. — отозвался наконец первый голос. — А то она только и сдет, пока мы слесемь. Стеша улыбнулась краем губ — контакт есть. Она погладила Гулдана по голове и разворачиваясь к кухне, сказала: — Гулдан, — пес повернул голову к ней. — Стереги. И смотри, чтоб не сбежали. Овчарка согласно тявкнула. Власова быстро сбегала на кухню, взяла оттуда несколько блинчиков и вернулась. Собака выполняла приказ и не сводила глаз с дерева, медленно, предупреждающе виляя хвостом по земле, порыкивая, всякий раз, как дерево трещало или шуршало листьями. — Молодец, Гулдан, — Стеша без страха сунула псу под нос свернутый в треугольник блинчик. — Держи, — собака открыла пасть и аккуратно взяла протянутое угощение, принимая ласковые поглаживания за ушами от маленькой хозяйки. — Хороший мальчик, охранник ты мой пушистый. — Гулдан разомлел и лег на траву животом. Власова воспользовалась моментом и уселась питомцу на спину, на всякий случай. Все равно отвести его сейчас в будку и прицепить к ошейнику цепь будет проблематично, да и небезопасно: мало ли, что у этих мальчишек на уме. — Всё спускайтесь, я его держу. — В будку его отведи и на цепь! — потребовал второй голос. — Он и с тобой на спине кинется! — Да спускайтесь, говорю. Не тронет он вас, меня покалечить испугается. С минуту погодя, но мальчишки все-таки рискнули и медленно начали спуск. Гулдан, конечно, порыкивал на них, но мягкие поглаживания по голове и новый блинчик снова делали его спокойным. Наконец воришки, сначала один, а затем и второй, спрыгнули на землю. Первый оказался монголоидной национальности, о чем говорили смуглая кожа и узкие, карие, практически черные, глаза, под одним из которых светил свежий фиолетовый кровоподтек. У мальчишки были пухлые губы, кругловатое, все еще детское, лицо, густые брови и забавный ирокез на голове, с выбритыми висками и оставляющий небольшой кусок черных волос, спадающих на лоб. Второй был не намного старше своего товарища и черты его лица тоже были частично детскими, но вот взгляд больших серых глаз говорил, что он повидал немало, несмотря на свой юный возраст. Его темные волосы были коротко стрижены, видимо, совсем недавно подстригли, а пухлые губы недовольно поджаты. Одеты оба мальчика были легко: в шортах и майках-алкоголичках, а на ногах были простые сланцы. Гулдан недовольно оскалился, приподнимаясь с земли, от чего мальчишки дернулись назад к дереву, но Стеша лягнула овчарку пятками по бокам и тот покорно лег, продолжая жевать оставленный на земле блин. Власова довольно хмыкнула и посмотрела на нарушителей границ. — Ну и? Зачем на дерево влезли? — Са яблоками, — буркнул узкоглазик и его живот предательски громко заурчал. Мальчишка тут же смутился. — Только мы не думали, сто васа псина сегодня не на привяси будет. — А как же вы раньше сюда лазили? Цепь у Гулдана длинная, да и нюх хороший, он чужих сразу замечает. — Не всегда, — вступил в разговор второй. — Если со стороны яблони лезть и не шуметь, то запах цветов его сбивает… — И цепь до туда не достает, — закончила девочка, находя такой трюк логичным. — А с чего ты взял, что это именно из-за цветов? — Потому сто с другой стороны, которая дальсе яблони, он на нас срасу лаять насинал, на. Стафаня посмотрела на них, таких тощих, с колючими взглядами, как у диких зверенышей, всех в пыли и царапинах, с синяками на руках и ногах. У бурятенка помимо фингала еще и следы от пальцев на запястье было видать, как бы сильно он их не прятал в карманах старых шорт. Они так напоминали ей сейчас брата в его одиннадцать, когда родители впервые уехали и оставили его одного присматривать за ней пятилетней. Тот тоже ходил подолгу, иногда и по нескольку дней, голодным (потому что готовил тогда плохо и все что хорошо получалось ей отдавал) и с синяками от очередных драк с местными задирами не расставался на дольше, чем на день. По нему в то время было трудно сказать, что он из порядочной семьи, а уж здесь, где три-четыре хороших семьи, на семь непутевых и говорить нечего. Взгляд девочки стал на мгновение жалостливым и мальчишки заметили это, ощетинились. Не нужна им бабская жалость! Но кто их спрашивать станет? Стеша перевела взгляд на окно комнаты первого этажа, молясь, чтобы у неё ещё было время. — Понятно. — девочка поднялась с Гулдана и мальчишки открыли были рот, чтобы возмутиться, но Власова крепко схватилась за ошейник собаки. Движение овчарку, конечно, не удержит: у Стеши ручки больно слабые, но им об этом знать не обязательно. Гулдан к ним немного попривык и раз хозяйка не сказала «Фас» значит они не опасны. — Сильно же вы проголодались, раз за яблоками аж вдвоем полезли. — хулиганы не ответили, но это и не требовалось. — Пошлите за мной, горе лазутчики. Те без слов поплелись за ней, думая, что их ведут к воротам, но какого же было их удивление, когда она привела их на летнюю кухню, а сама, пристегнув Гулдана, скрылась в доме, чтобы через минуту выскочить с тарелкой и ложкой. — Ты чего это делаешь? — непонимающе протянул сероглазый мальчик, смотря как ловко внучка Агафонова накладывает на блинчик жареных яблок, заворачивает его в конвертик и кладет на отдельную тарелку. У подростков от одного только взгляда на эту тарелку, рот слюной до краев наполняется, а о чудесном аромате и речи идти не может. — Меньше знаешь — крепче спишь, — отозвалась та. Животы мальчишек синхронно «запели» и Стеша зашевелила руками быстрее. Очень скоро стопка блинов исчезла, а сковорода опустела больше чем наполовину. Девочка выглянула за пределы летней кухни, снова смотря на окно. — Так, держи. — Она сунула тарелку со сладким угощением бурятенку и у него сразу заблестели глаза, словно это была не еда, а самое величайшее сокровище. — А теперь пошли, пока дед не проснулся. Только тихо. — Зачем ты нам это дала? — не унимался хулиган. Подозрительность и настороженность, выработанная годами, не могла исчезнуть просто так. Особенно, если тебе ни с того, ни с сего помогает неизвестная девка, сад которой ты хотел меньше пятнадцати минут назад обчистить. — Чтоб вы спросили, — съязвила она шепотом. — Чтоб поели, балда. По глазам же вижу, что голоднее волков, а домой вам явно нельзя. Иначе не полезли бы к деду и к нашему злому псу. — Но ты зе нас не снаесь, так посему помогаесь? — спросил шипелявый, но по его глазам было видно, что даже если девочка сейчас передумает и захочет забрать свой щедрый дар, то вряд ли у нее это получится. — А разве чтобы помочь обязательно хорошо знать человека? — в лоб спросила она, смотря буряту в глаза. — Мне с этого, — Стеша кивнула на тарелку. — не убудет, а вот вам они сейчас нужнее. Мальчики не ответили, продолжая тихо идти за странной девочкой. Пройдя мимо будки Гулдана, который для приличия порычал на них, они остановились у железной двери, и Стефаня принялась тихонько отпирать засов, но тот, как назло, с каждым поворотом скрипел все сильнее и громче. Наконец, дверь была открыта, но и из дома послышались голоса. Сердца ребят застучали быстрее, а в животе что-то ухнуло, уходя в пятки. Мальчишки в две секунды выскочили за ворота. — Стой, — прошептал бурят, когда девочка уже закрывала ворота. — Ну что ещё? — раздраженно спросила та и опасливо оглянулась. В доме кто-то топал, но звук шел со второго этажа. Наверное, кто-то из взрослых пошел ее проверить. — Тарелку можете не возвращать. — Спасибо, — искренне поблагодарил мальчик, игнорируя её раздраженный тон. — Тебя как звать-то, Самаритянка? — спросил его друг, натягивая легкую ухмылку. — Стеша, — девочка чуть улыбнулась, не желая их обижать. При других обстоятельствах, она бы была рада, что помогла, но сейчас понимает, что если ее поймают, то дед устроит ей нагоняй, потому что она кормит тех, кто пытался украсть их урожай, проходимцев. Ремня вряд ли всыпет, но есть много других способов наказания. — Я Ромка, а он, — Рома кивнул на сжимающего тарелку. — Бяша. Из дома послышался низкий голос Прохора: — Стефаня, где ты? — Идите, ну! — поторопила их девочка и наспех закрыла дверь, молясь, чтобы она не заскрипела. Быстро задвинув засов, она кинулась на летнюю кухню и включила конфорку, старательно делая вид, что печет блины. Оставалось надеяться, что дедушка не заострит внимание на том, почему так мало яблок на сковороде — почти половины нет.