Elastic Heart

— Айси! Крик прошивает сознание болью, наполняет голову звуком разбивающихся стёкол. Блум тянет к ней руки — в глазах феи страх и ужас. Она задыхается. — Блум! — Айси спешит, тянет руки навстречу, считая секунды и слыша лишь биение собственного испуганного сердца. Треск. *** Айси любила Блум. Блум, в свою очередь, любила Айси, магию, своих подруг и Перси — мальчишку, спасенного от гнева Ведьм Прародительниц, когда те решили заполучить артефакт, влияющий на течение времени. Перси Айси полюбить не смогла. Для неё он был гадким мальчишкой, что отнимал любовь феи огня — то же самое было справедливо для Перси. Всё изменилось, когда Блум не стало. Перси пропадал в библиотеках, изучал основы пространственно-временных перемещений, и вполне сносно общался с Айси. Айси училась готовить, заботиться о Перси и… жить без Блум. — Почему ты защищаешь свет? — спросил Перси однажды, задумчиво потягивая утренний чай. — Потому что его защищала Блум, — Айси пожала плечами. От каждого упоминания любимого имени ведьму колотило изнутри, хоть она и старалась виду не подавать. — Но ты ведь могущественная ведьма. Ты могла бы разделаться с любым, кто встанет на пути. Абсолютно с любым. В памяти промелькнули обрывки воспоминаний: бой, улыбка, протянутая рука. Тёплое ощущение кому-то-нужности. Айси с трудом проглотила ком в горле, сморгнула хрусталь слёз, чуть не побежавших по щекам, и шмыгнула. — Хватит. Доедай свой паршивый завтрак и иди в школу. — Ты расклеилась. Растаяла, — Перси смотрел на Айси в упор, прожигая взглядом, и ведьме стало не по себе. — Нет в тебе силы. — Хватит, Перси. — Но я прав. Ты не спасла её. Ты не спасёшь её. Не спасёшь себя, не спасёшь меня, не спасёшь никого в этом мире… — мальчишка смотрел в голубые глаза Айси и видел в них боль и панику. Он встал из-за стола, подхватил стоявший у двери рюкзак, и вышел из дома, не соизволив попрощаться. Айси не двигалась с места. Вина съедала её медленно, захватывая все больше места в душе, поглощая, делая слабой. Айси хотела бы вспомнить, какой была, но не могла. Бой. Улыбка. Протянутая рука ***

В прошлом...

Айси ухмылялась на каждое предложение закончить вражду — и каждый раз утопала в своей же злобе. В холодном и злом одиночестве, что изнутри пронзало иглами застывших ледяных глыб. Ведьма была одинока, пока в сотый раз протянутая посреди боя рука не выдернула ее из ледяных объятий. Блум улыбалась. Не корчила злобных рож, не кривила в усмешке губы и не хмурила в напряжении брови. Фея была открыта, и улыбалась легко. — Ты не устала вечно сражаться неизвестно за что? — слова резанули по слуху, и внутри Айси уже готова была подняться волна гнева на ненавистную фею. Она зарычала, хотела было крикнуть что-то в духе: «Да что ты понимаешь, фея?!», но Блум опустила руку. — Я вот давно устала. И она отступила. Ведьма льда, невозмутимая и неустрашимая Айси с глыбой льда вместо сердца… отступила. — Убью тебя завтра, фея, — Айси выплевывала слова, осматривая потрепанную фею. — Какая радость добивать слабачек, вроде вас… Сестры! Продолжим наш бой завтра. Внутри Дарси давно уже что-то безвозвратно поломалось — и она не стала возражать, лишь устало вздохнула, последовав за ведьмой льда. Внутри Сторми все еще томились жалкие остатки урагана — и она злобно прошипела одной из фей, что это не конец. У Айси на злобу сил не оставалось. Слишком долго они были злыми, и, как считали многие, злыми были просто так и без причины. Порой Айси и сама думала, что причины для ненависти не больше, чем выдумка, попытка придумать себе мотивацию не сдаваться и идти вперед — к могуществу. К власти. К мести. Однако, с каждой битвой становилось все тяжелее понимать, за что идет сражение. Винкс отстаивали свои идеалы — они защищали родных, близких, защищали свой мир. Приторно сладкий, светло-розовый мирок с любовью, дружбой и солнышком на голубеньком небе. Они защищали грёбанную Алфею ценой своих маленьких и никчемных жизней, в то время как Трикс… Трикс защищали лишь себя. И потому до неприятного удивительной для Айси стала зависть — простая человеческая зависть по самым обычным посиделкам в кафе, по разговорам и ощущению кому-то-нужности. У Айси дрожали руки. У Айси дрожало все внутри от накатывающих, но сдерживаемых криков: «За что? Почему не я?». Это было ниже ее достоинства — взывать к феям и выпрашивать помощи. Выпрашивать тепла, как какая-нибудь брошенная на произвол шавка — брошенная, от того и злая до осточертения, желающая уничтожить мир. Почему они счастливы? Почему они имеют наглость быть счастливыми, когда этого самого теплого счастья нет у нее, у вроде бы могущественной ведьмы? Кажется, Дарси нашла ответ на этот вопрос раньше — и ушла в Алфею, виновато опустив голову. — Нас не примут в Облачной Башне — ведьмы же, они все помнят. А феи могут простить. — Чушь! Тебе в конец мозги промыла эта идиотка Муза! — Сторми носилась по комнате и сбивала со стен полки в гневе. — Айси, скажи ей! Айси молчала. Не хотела показывать, что сдалась уже давно — ровно так же, как Дарси. Не хотела признавать, что безумно хочется попробовать и понять, за что так остервенело сражаются чертовы феи. Не хотела — и поэтому вдохновенно стала плести для Сторми небылицу, что Дарси подала ей отличную идею: — Мы разрушим их миленькую школу изнутри. Сделаем вид, что исправились, а сами будем сеять хаос и раздор, — Айси холодно ухмыльнулась, приведя Сторми в восторг своей расчетливостью. Лишь Дарси не поверила и, переведя на Айси взгляд, понуро помотала головой. Айси понимала. Они уже больны