~
Приближалось полнолуние. Министерство магии, пытаясь уравновесить безопасность населения и общественную истерию, опубликовало предупреждение, в котором попросило волшебное сообщество оставаться дома на протяжении трёх ночей охотничьей луны из-за подозрений в активности оборотней. Поттер, ВОТБЛЯ и все доступные авроры провели это время на охоте и поймали тридцать оборотней, расположившихся для трансформации там, где они могли заразить больше всего людей. Семь оборотней не были пойманы вовремя, пятнадцать человек заразились, пятеро скончались от полученных травм. Работа Грейнджер приобрела новый импульс. Легилименция Драко ещё никогда не была столь востребована. Однако Фенрир Грейбэк был предельно осторожен. В сознании пленников не удалось обнаружить ничего полезного. Ловушки на конспиративных квартирах и в коттедже Грейнджер привели к поимке четырёх человек: одной ведьмы и трёх волшебников. Они работали по приказу Грейбека, но не знали о его местонахождении, что приводило аврора в бешенство. В Королевском зале усилили меры безопасности. Погружённым в свои мысли учёным и студентам пришлось предъявлять удостоверения на входе, который теперь охранялся сотрудниками ОМП. Доступ на третий этаж, где располагалась лаборатория Грейнджер, был заблокирован. Остальные члены научного сообщества были переведены на другие рабочие места. Грейнджер проинформировала персонал своей лаборатории об угрозе и предоставила ему возможность прекратить работу с сохранением заработной платы до тех пор, пока ситуация не будет урегулирована. Никто не воспользовался её предложением. Дни проходили в напряжении и тревоге. Когда Драко находился вдали от Грейнджер, его внимание было приковано к кольцу. Он ждал, что вот-вот почувствует, как в панике бьется её сердце, или услышит пронзительный сигнал аварийного маяка. Поэтому, конечно, во время следующего инцидента он не почувствовал ни того, ни другого. О проблеме его предупредил могучий патронус Гоггина. Драко допрашивал оборотня, пойманного в коттедже Грейнджер, когда в камеру ворвался серебристый баран. — Королевский зал, — проворчал он голосом Гоггина. — Быстрее! Драко аппарировал в Кембридж и обнаружил, что охваченные паникой волшебники и магглы бегают по двору Тринити-колледжа. Он с боем пробился ко входу в Королевский зал, где, истекая кровью, лежал Гоггин с рассечённой сверху вниз грудиной. Рядом с ним лежали обмякшие фигуры стоявших на страже оперативников ОМП и тела пяти неизвестных волшебников. Чуть дальше виднелась груда разбросанных книг. Никаких признаков Грейнджер. Испытывая жуткое, перевёрнутое чувство дежавю, Драко отправил трёх борзых в офис авроров и Службу медиведьм. Он использовал дезиллюминационное заклинание и аппарировал к кольцу. Какого чёрта она не включила аварийный маяк? Что они с ней сделали? Он очутился почти в кромешной темноте гостиной заколоченного дома. Силуэты полудюжины мужчин подскочили от неожиданности, когда треск аппарации выдал его появление. Он не мог видеть Грейнджер, поэтому не осмелился шарахнуть по ним чем-нибудь взрывоопасным. Пока Драко пытался сориентироваться, ему удалось поразить Петрификусом троих из них и отразить два проклятия. Затем он попал под перекрёстный огонь слишком большого числа заклинаний, чтобы их можно было блокировать: после удара Фините инкантатем ещё одно ударило его по колену, а другое парализовало. Парализующий удар скользнул мимо, зацепив только плечо. Палочка выпала из его онемевшей руки. Увидев, как она с грохотом отлетела к ногам противников, Драко притворился, что падает, будто Станнер попал точно в цель. Осталось четверо мужчин. С того места на полу, где теперь лежал Драко, он мог видеть Грейнджер, привалившуюся к потрескавшейся стене. Она выглядела оглушённой. Кровотечения видно не было. Небольшое облегчение. Палочку Малфоя подобрал самый крупный из мужчин, который теперь держал в руках сразу три палочки — Драко, Грейнджер и свою собственную. — Это что, чёртов аврор? Как, блять, этот говнюк здесь оказался? — спросил один из мужчин, подсветив Люмосом эмблему на плаще Драко. — На этой, должно быть, есть маячок, — гнусаво проскулил другой, пиная Грейнджер. Он произнёс базовое заклинание раскрытия, слишком примитивное, чтобы обнаружить кольцо. — Давайте разденем её. Он с излишней жестокостью дёрнул Грейнджер с пола, в результате её голова безвольно откинулась назад. Он начал срывать с неё джемпер и просунул под него руку, чтобы расстегнуть джинсы. Сегодня он собирался умереть. — Я обыщу её, — сказал самый крупный мужчина. Рокочущий голос с лёгким акцентом. Рыжевато-русая борода. Ларсен. — Ты всегда делаешь всё самое интересное, — сказал гнусавый, нащупывая рукой ширинку Грейнджер. — Я хочу попробовать… — Мур. Я сказал, что сделаю это, — сжав Гнусавого за шею сзади, произнёс Ларсен. — Убери от меня свои грёбаные лапы, — выпалил Мур, отпуская Грейнджер и пытаясь вырваться из хватки Ларсена. Завязалась потасовка. Драко наблюдал и ждал момента, когда какой-нибудь мужчина подойдёт к нему слишком близко, чтобы украсть палочку. — Эй, эй, эй. Не могли бы вы двое прекратить валять дурака? — втиснулся между ними один из похитителей, попытавшись восстановить мир. — Кто знает, сколько ещё авроров уже в пути? — Ага, — сказал долговязый четвёртый мужчина. — Давайте заберем у неё то, что нам нужно, и уйдём. Мур воспользовался тем, что Ларсен отвлёкся и вмазал ему по лицу. — Отпусти меня, ты, чёртов… Ларсен никак не отреагировал на атаку. Он наотмашь ударил Мура, из-за чего тот врезался в стену. Оттолкнувшись от неё, Мур с яростным воплем бросился на Ларсена. Двое похитителей попытались вмешаться, подняв волшебные палочки, угрожая оглушить обоих противников. Драко ждал подходящего момента — у него был только один шанс. Сейчас они стояли ближе к Грейнджер, чем к нему, и слишком далеко, чтобы он мог выхватить палочку из кулака Ларсена. Как только действие Станнера на плече закончилось, Малфой скользнул рукой к набедренной кобуре, в которой висел его любимый нож. Сквозь кольцо донёсся слабый звук учащённого сердцебиения, а затем дрожь страха. Грейнджер приходила в себя. Пока похитители сцепились друг с другом, одна из её рук переместилась к карману. Она держала голову опущенной, словно по-прежнему была без сознания. Теперь, среди топочущих ботинок спорящих мужчин, Драко заметил в её ладони нечто блестящее. Это была стопка антимагических шайб. О. О. Грейнджер была готова сравнять счёт. Драко ждал. Резким движением запястья Грейнджер отправила шайбы в разные углы комнаты, под сгнившую мебель и в тёмные закоулки. Один из мужчин заметил это. — Что, блять, она только что сделала? — Что ты ‘меешь в виду? — Я только что видел, как она… не знаю… дёрнулась… кажется, она что-то бросила. Они столпились вокруг Грейнджер. Ларсен схватил девушку за подбородок и прижал свою палочку к её виску. — Легилименс! Но было уже слишком поздно. В тот момент, когда периметр был полностью огорожен, Драко почувствовал, как глубоко внутри него что-то оборвалось. Внезапная пустота. В этой комнате не будет никакой легилименции. — Что, блять, происходит? — поинтересовался Мур. Долговязый прижал руку к груди, как будто у него перехватило дыхание. — Что за…? Малфой не дал им времени опомниться. Он вскочил на ноги, сделал три шага по направлению к группе и вонзил нож в шею первому попавшемуся. Затем, к счастью, не будучи обременённым чувством чести, он ударил следующего мужчину ножом в спину. Долговязый и миротворец были повержены. Ларсен и Мур резко развернулись и, прижавшись к стене, подняли палочки. — Экспульсис висцерибус! — выплюнул датчанин, направляя палочку в сторону Драко. — Конфриго! — крикнул Мур, тыча в него своей палочкой. — Круцио! Ничего не произошло. — Декапио! — сбитый с толку Ларсен сначала переключился на палочку Драко, а затем — Грейнджер. — Ступефай! — безрезультатно. — Что за хрень? — спросил Мур, указывая бесполезной палочкой на Драко. В этот момент Драко выхватил её из руки Гнусавого и вонзил ему в глаз по самую рукоятку. Брызнуло стекловидное тело. Мур со сдавленным криком повалился вперёд. Драко наступил ему на затылок и не переставал давить, пока не почувствовал, как кончик палочки пронзил череп мужчины и прижался к подошве его ботинка. Это за Грейнджер. Он перешагнул через тело и повернулся к Ларсену. Они с викингом оценивающе посмотрели друг на друга. Самым крупным мужчиной, с которым дрался Драко, был Гоггин. По сравнению с датчанином Гоггин выглядел как подросток. Драко был достаточно мудр, чтобы осознавать физическое превосходство Ларсена. В любой другой ситуации он бы отступил. Правильным решением было бы сбежать на время, достаточное для вызова подкрепления. Логичный ход. Очевидный ход. Но бежать он не собирался. Он оставил бы Грейнджер наедине с этим человеком только через собственный труп. В этом-то и заключалась проблема отношений между аврорами и их принципалами. У Драко был нож. У Ларсена — превосходство в росте и весе. Схватка обещала быть интересной. — Пилот?.. — Ларсен прищурился, глядя на Малфоя в полутьме. Точно. Воспоминания Дриссена. — Не надо со мной драться, — сказал Ларсен, поднимая руки. — Я отпущу тебя. Мне нужна только она. Она не стоит того, что я собираюсь с тобой сделать. — Она несомненно стоит того, что я собираюсь с тобой сделать. Ларсен отбросил бесполезные палочки и ринулся в атаку. Они начали опасный танец: Драко изо всех сил старался избежать столкновения, в то время как Ларсен больше всего на свете хотел сойтись с ним в рукопашной и победить, имея преимущество в массе. Драко встал между Ларсеном и Грейнджер, которая забилась в угол. Через кольцо он ощущал, как бешено стучит её сердце. Датчанин подошёл слишком близко. Драко прочертил красивую линию на его лице. Удар, нацеленный Драко в горло, пришёлся ему в грудь. Он услышал, как что-то хрустнуло. Малфой ударил ножом, но в последний момент Ларсен увернулся и потерял ухо, а не жизнь. Они разошлись. Драко с трудом перевёл дыхание — что-то неправильно располагалось в его грудной клетке. Ларсен дотронулся до виска и с удивлением посмотрел на окровавленную руку. Кусок плоти, который некогда был его ухом, лежал на полу. Они уставились друг на друга. Драко очень не хватало легилименции. Ларсен зарычал и снова бросился на Малфоя. Драко нанёс ему удар ногой в солнечное сплетение, от которого здоровяк должен был упасть на колени. Этого не произошло. Удар на мгновение замедлил датчанина, затем он сменил тактику, сосредоточившись на том, чтобы выхватить нож из руки Драко. Малфой увидел возможность для безупречного хука и, воспользовавшись ею, врезал противнику кулаком в глаз. Костяшками пальцев он коснулся чётких очертаний глазницы Ларсена и ощутил что-то вроде скрежета. От такого удара любой другой мужчина шлёпнулся бы на задницу, но только не Викинг. Он тряхнул головой и снова потянулся за ножом. Драко встретил его выставленную вперёд руку острием лезвия, проткнув датчанину ладонь. Отдёрнув одну руку, другой Ларсен отвесил апперкот, от которого Драко удалось уклониться лишь частично. Удар пришёлся в челюсть. Перед глазами у Малфоя засверкали звёзды. Если Ларсен нанесёт хоть один полноценный удар, бой будет окончен. Викинг оказался настоящим зверем. Они разошлись в разные стороны. Ларсен отвёл проколотую ладонь в сторону. Драко потряс головой, чтобы вернуть мозги на место. Перед глазами у него поплыли чёрные пятна. Рукопашный бой выдался изнурительным. После этих продолжительных шестидесяти секунд борьбы Ларсен должен был выглядеть, как Драко: тяжело дышащим и дрожащим от напряжения. Он почти не запыхался. Они вновь сошлись. Драко ударил Ларсена кулаком в челюсть. Викинг сбился с курса и отлетел в сторону. Теперь он был в ярости. Он выплюнул зубы, а затем сделал выпад — возмутительно быстрый для такого крупного мужчины — и сумел выбить нож из руки Драко. Они оба бросились за ним. Когда Ларсен повалил его на землю, Драко понял, что нож датчанину был не нужен. Он хотел, чтобы аврор оказался в пределах досягаемости его чудовищной туши. Ларсен навалился на прижатого к земле Драко, положив руку ему на шею и вжимая в неё каждый фунт своего ужасающего веса. Перед глазами у Драко всё поплыло. Ларсен поднял кулак. Драко был мёртв. Словно в замедленной съёмке, он увидел, как рядом с бедром Ларсена появилась маленькая ручка. В маленькой ручке блеснул скальпель. Кулак Ларсена начал движение вниз. Время ползло со скоростью улитки. С ювелирной точностью скальпель глубоко проник в верхнюю часть бедра Викинга и прошёлся по всей длине бедренной артерии. Опускающийся кулак замер. Брюки Ларсена разошлись вдоль разреза. Из него хлынул великолепный поток крови. Время снова ускорилось. Ларсен с рычанием повернулся и сбил Грейнджер с ног. Она отлетела в сторону. Ущерб был нанесён. Ларсен, пошатываясь, поднялся на ноги — ошибка. Из длинной раны вытекло, похоже, около пинты крови. Зрение Драко прояснилось. Грейнджер стояла на коленях, прижимая к груди две волшебные палочки, и тянулась за третьей. Ларсен оттолкнул её и схватил оставшуюся палочку. Затем он взял её за руку и поднял. Сердце Драко замерло — она выглядела такой хрупкой, такой уязвимой, когда повисла в воздухе, прежде чем встать на ноги. Шатаясь и истекая кровью, Викинг побрёл к двери и потащил за собой Грейнджер, очевидно, собираясь сбежать. Будучи не согласным с таким планом, Драко бросился на Ларсена с ножом в руке и перерезал его невероятно толстые ахиллесовы сухожилия. Сначала левое, затем правое. Грейнджер вырвала руку из хватки, стоило только мужчине упасть на колени. Викинг посмотрел через плечо на нож, скальпель и длинный след от своей собственной крови, красно-чёрной на грязном полу. Он наполовину выполз, наполовину вывалился за дверь. Сам того не ведая, он оказался за пределами периметра Грейнджер. По-прежнему стоя на четвереньках, Драко метнул нож. Сжимая окровавленной рукой палочку, Ларсен открыл рот, чтобы аппарировать. Нож попал ему в плечо. Он крякнул, снова вяло поднял палочку — и тут у него отвисла челюсть. Он — наконец-то — потерял сознание и упал в лужу собственной крови. Драко и Грейнджер вскочили на ноги и присоединились к нему за периметром. Драко выхватил палочку из руки Ларсена; Грейнджер передала ему его собственную. — Он не должен умереть, — воскликнула Грейнджер, опускаясь на колени рядом с датчанином, на кончике её палочки светились исцеляющие заклинания. — Мне нужно знать почему. Драко надел на мужчину наручники и безжалостно затянул их. Они отправили небольшой отряд патронусов, вызвав Службу медиведьм, Поттера и Уизли, тех, кто был в штаб-квартире авроров, и Тонкс. Пока Грейнджер стабилизировала состояние датчанина, Драко, схватив за бороду, запрокинул ему голову, взмахнул палочкой, заставляя открыть глаза, и выплюнул: «Легилименс». В полумёртвом состоянии окклюменция Викинга ослабла. Драко, задыхаясь, рассказал Грейнджер о своих находках. — Что ж, чего этот засранец хочет от тебя? Двух вещей: во–первых, порыться в твоих мозгах в поисках информации о ком-либо ещё, кто мог бы работать над магической иммунотерапией, или даже о магглах, которые могли бы помочь магическим исследователям. А во–вторых… Драко столкнулся с более плотным окклюменционным барьером. Слегка повозившись с ним, он решил упростить себе задачу и стал сжимать горло Ларсена до тех пор, пока преграда не исчезла. — Во–вторых, когда он услышал, что ты разрабатываешь лекарство от ликантропии, он… сначала не мог в это поверить… это было нереально… а потом он захотел понять, как ты выделила вирус, чтобы воздействовать на него в первую очередь… сам он не смог этого сделать… — Как он узнал об этом? — спросила Грейнджер. — И почему он пытался его выделить? — Дай нам минутку, — велел Драко, перебирая разрозненные нити воспоминаний в поисках ответов. — Он хотел завоевать твоё доверие настолько, чтобы встретиться где-нибудь наедине, прочитать твои мысли и понять, как тебе это удалось. Ты вела себя слишком осторожно, поэтому он предложил совместную работу, чтобы, так сказать, проникнуть за кулисы. В кафе он почувствовал, как я читаю его мысли, не захотел конфронтации и решил сначала избавиться от других исследователей, прежде чем вернуться к тебе. Обнаружив, что меры твоей защиты были усилены… следил за Королевским залом в течение нескольких недель… собрал сегодняшнюю группу, чтобы похитить тебя… собирался использовать легилименцию, чтобы узнать, как ты выделила вирус, либо под пытками вытянуть информацию… а потом… чёртов говнюк… убить тебя. — Но почему? — Я почти у цели. — Драко ещё глубже погрузился в сознание Ларсена, где непроизвольная окклюменция была сильнее всего, несмотря на то, что мужчина был почти без сознания. — Он хочет убить любого, кто работает в этой области, потому что ему не нужно лекарство. От ликантропии. Он разрушил ещё один барьер в самой глубокой части мозга Викинга, где хранились самые ценные секреты. — Чёрт возьми, он… он грёбаный оборотень. Блять! Он работает с Грейбеком… Грейбек рассказал ему о тебе. — Что?! — Ему нужно понять, как ты нацелилась на вирус, потому что… они пытаются разработать… какую–то контрмеру против тебя… лаборатория Ларсена пытается создать… штамм ликантропии, который можно использовать для заражения людей в любое время, а не только в полнолуние. Вот почему ему нужно было понять, как тебе это удалось. Они… они пытаются использовать его в качестве оружия. Драко вынырнул из сознания Ларсена. Они с Грейнджер уставились друг на друга. Вокруг них раздавался треск аппарации. — Я так не думаю, — послышался голос Тонкс. Один из поражённых Петрификусом мужчин, всё ещё наполовину парализованный, выбрался из дома, сжимая в руке волшебную палочку. Ботинок Тонкс вдавил его кулак в пол. — Уведи её отсюда, — скомандовала она. Грейнджер настояла на том, чтобы забрать антимагические шайбы. Затем, взявшись за окровавленные руки, они аппарировали в Поместье.~
В Поместье Драко и Грейнджер стёрли кровь со своих лиц и провели встречу на высшем уровне с Тонкс, Бруствером, Поттером и Уизли. Грейнджер долго обнимали, а Драко хлопали по плечам (он уклонялся от объятий). После ожидаемых споров и суеты все шестеро уселись за чайником опимума, чтобы обсудить случившееся. Планы Ларсена и Грейбека стали шоком для всех. У Грейбека была обычная мстительная форма безумия, а потом вдруг — согласованные усилия по массовому распространению жестокой болезни и уничтожение любого исследователя, способного разработать лекарство. Подобный план, по мнению собравшихся, выходил далеко за рамки его способностей. — Выиграйте мне время до декабря, — попросила Грейнджер, побледнев. Драко узнал, что ведьма была оглушена сразу после выхода из Королевского зала. Это объясняло, почему через кольцо он не получил ни малейшего намека о её затруднительном положении. Гоггин и оперативники ОМП уложили пятерых человек, прежде чем их одолели превосходящие силы противника. Гоггин лежал в больнице Святого Мунго, оправляясь от того же мерзкого проклятия потрошения, с каким Ларсен покушался на Драко. Напав на Грейнджер во время выхода из Королевского зала, похитители воспользовались единственной реальной уязвимостью в её защите — исключительный момент, когда ведьма не была окружена защитными чарами — перед аппарацией. Бруствер обещал поговорить с отделом Магического транспорта о том, чтобы установить камин в лаборатории Грейнджер. Тогда ей больше никогда не придётся покидать защитные стены Королевского зала. Теперь Грейбек играл в совершенно новую игру. Под пристальными взглядами Бруствера и Тонкс Грейнджер с явной болью согласилась оставить свои смены в отделении неотложной помощи больницы Святого Мунго. Если Ларсену хватило смелости устроить дневное похищение в Тринити, то Грейбек и подавно с лёгкостью организует нападение на отделение неотложки. Тонкс сказала, что проинформирует датский офис авроров о нападении Ларсена, его лаборатории и отвратительных планах. Вместе с Поттером и Уизли она отправилась накачивать Викинга веритасерумом и вытягивать из него всю возможную информацию о последнем местонахождении Грейбека. Драко поднялся, чтобы присоединиться к ним, но Тонкс категорически запретила ему это делать, велела сесть и не строить из себя мученика — он и так уже достаточно натворил за день. — Если ты куда-то и пойдёшь, то только в больницу Святого Мунго, — отметила она, разглядывая разнообразные травмы Драко. — Я позабочусь о нём, — сказала Грейнджер. Встреча на высшем уровне завершилась.~
Драко и Грейнджер приняли душ и снова собрались в одном из небольших салонов. Оба выглядели слегка потрёпанными. Драко прихрамывал («Этот мудак оказался таким тяжёлым, что, кажется, я повредил яичко»). Генриетта и Тупи без конца суетились поблизости, предлагая чай, опимум и шоколад, пока их ласково не выпроводили из комнаты. Грейнджер и Малфой осмотрели свои травмы. Ведьма отделалась ушибами, так как в основном её швыряли, хватали и пинали. Запястья, предплечья, челюсть. При виде этих отметин, Драко оказался на грани внезапного приступа ярости. Должно быть, эмоции отразились на его лице. Грейнджер бросила на него растерянный взгляд и вылечила себя несколькими быстрыми взмахами палочки. Ушибы исчезли. Ярость осталась. Драко туго перевязал её и спрятал подальше. Он обнаружил, что теперь, когда Грейнджер начала осмотр, окружён зелёным сиянием диагностических заклинаний. Малфой оглядел пиктограммы, изобилующие загадочными значениями. — Ты весьма полезная ведьма, — заметил Драко. — Да ты и сам подходящий волшебник, — парировала Грейнджер. — Спасибо. За сегодня. В который раз. — Невероятно гениальный ход — вытащить эти твои шайбы. — Необыкновенно рада, что у тебя был нож. Я собиралась бросить тебе скальпель. Грейнджер ненадолго замолчала, изучая результаты диагностики. — Мне не очень нравится изображать девицу в беде, — продолжила она. — Не особо-то тебе это удаётся. Никогда не видел, чтобы бедренную артерию вскрывали с такой поразительной точностью. — Он располагался весьма удачно. Наступило молчание. Её руки не дрожали, когда она произнесла ещё несколько диагностических заклинаний. — Ты хорошо себя чувствуешь? — поинтересовался Драко. — Из-за чего? Вскрытия человека? — Да. И… всего остального. — В настоящий момент из всех эмоций на свете во мне активнее всего кипит злость. Остальное заглушает опимум. А ты? — Прекрасно. Жажду мести. Замышляю случайную смерть Ларсена во время допроса. Фантазирую о жестоком убийстве Грейбека своими руками. Так что. Прекрасно. Грейнджер искоса взглянула на него. — Разве фантазии об убийстве не ослабляют моральные устои человека? — У меня нет ни единого морального устоя, заслуживающего упоминания. — Ни одного? — Нет. Я их все отдал сиротам. Грейнджер замолчала. Отвернувшись, она засмеясь в ладони, затем перевела дыхание и снова села к нему лицом. — Хватит валять дурака. У нас есть работа, которую нужно сделать. Нет. Он не перестанет валять дурака. Ему нравилось смотреть, как она смеётся. Это вызывало у него трепетное чувство. Кроме того, просыпалось пост-адреналиновое возбуждение, и вызванное Грейнджер трепетное чувство продолжало спускаться к паху. Полегче, старина. Грейнджер, к счастью, не подозревавшая о мыслях Драко и его трепещущей промежности, отмахнулась от нескольких схем и составила список его болячек. В него входили синяк под глазом, два сломанных ребра, растяжение связок в колене (больном, конечно) и перелом челюсти. Она была рада сообщить Драко, что ни одно яичко не пострадало. Она отошла помыть руки. Затем вернулась и приняла целительский вид — серьёзный и сосредоточенный, с несомненной властностью в осанке. — Что ж. Давай-ка как следует приведём тебя в порядок. Начнём с рёбер. Снимай рубашку. Драко постарался не выдать своего восторга от такой перспективы. Ему было велено лечь на диван, что он с радостью и исполнил. Он закинул руки за голову (потому что так было удобнее, а ещё потому, что так напрягались его грудные мышцы, в качестве бонуса для Грейнджер). (К тому же, у него имелось шесть рельефных кубиков пресса. Она легко могла их заметить.) Грейнджер не столько восхищалась аполлоническим совершенством, лежащим перед ней, сколько бормотала о Ларсене-Засрансене в перерывах между заклинаниями. Драко почувствовал прикосновение её палочки к своему боку, и его сломанные рёбра одно за другим снова стали целыми с приглушённым щелчком. Грейнджер протянула ему рубашку. Её профессионализм и оперативность были, честно говоря, отвратительны. Драко снова оделся, потому что Грейнджер держала рубашку двумя пальцами и нетерпеливо подёргивала ею. Следующим было его повреждённое колено. Драко предложил снять брюки. Нет, сказала Грейнджер, он может просто закатать штанину. Отвратительно. Драко закатал штанину. Она вылечила колено. Затем настал черёд синяка под глазом, на который у неё ушло несколько секунд. Драко задумался. Возможно, ему следовало позволить избить себя до полусмерти, чтобы доставить Грейнджер больше неприятностей и предоставить больше поводов раздеть его. В очередном приступе безумия он подумал, что, возможно, ему стоило разорвать яичко. Наконец Грейнджер добралась до его сломанной челюсти. В воздухе между ними парило светящееся изображение черепа Драко. Оно было очень красивое и стройное, с такими же красивыми скулами, как у Магдалины. Вдоль нижней челюсти трещина светилась красным. Грейнджер сделала глубокий вдох. — Размер больше, чем я думала, — произнесла Грейнджер. — Я буду нежен, — пообещал Драко. Грейнджер рассмеялась, затем взяла себя в руки и бросила на него взгляд, который будто говорил, что она ни капельки не впечатлена. Изучив схему с разных сторон, она сказала, что хотела бы быть особенно осторожной во время лечения, дабы убедиться, что она всё сделала правильно и результат никак не повлияет на его прикус. Хорошо. В конце-то концов. Осторожно. Медленно. Ближе. Грейнджер освободила один из приставных столиков, чтобы Драко мог сесть на него. — Миленько, — прокомментировала она, отодвигая в сторону богато украшенные песочные часы. — Ты так думаешь? Это мой пра-прадедушка Снодсбери. — Что прости? Драко перевернул песочные часы для демонстрации. — Он хотел быть кремированным и остаться полезным. — …Очаровательно. Драко сел на приставной столик. Грейнджер встала между его коленями и обхватила его лицо ладонями. «Хорошо, — подумал Драко, глядя на неё снизу вверх. — Очень хорошо.» Грейнджер сказала, что знает, как ужасно трудно ему будет, но ей нужно, чтобы Драко держал рот закрытым целых шесть минут. Драко это вполне устраивало. Он собирался предаться наслаждению. Грейнджер увеличила диагностическое изображение и принялась за работу, медленно и точно двигая палочкой. На своём подбородке он ощущал тепло её пальцев и палочки. Драко закрыл глаза и втянул носом воздух, как будто он просто дышал, а не, ну знаете, вдыхал запах Грейнджер, только что вышедшей из душа. Мыло, безупречно чистая кожа. Жаль, что он не мог наклониться вперёд, прижаться лицом к её груди и глубоко вдохнуть. Совесть Драко с раздражением вспыхнула, напоминая, что Грейнджер только что пережила травмирующее похищение и теперь лечила его, а он мог думать только о её сиськах? Он был отвратителен. Позорище. Драко сопоставил привлекательность Грейнджер и бремя хорошего поведения. Он решил, что он действительно скотина и позорище, и к чёрту хорошее поведение, он будет думать о сиськах сколько душе угодно. Грейнджер переступила с ноги на ногу. Он почувствовал лёгкое прикосновение ко внутренней стороне своего колена. По телу Драко медленно растекалось наслаждение. Она водила кончиком палочки вдоль его подбородка, словно рисуя чёткие линии, и бормотала заклинание, от которого по всей длине нижней челюсти ощущалось напряжение. Кроме того, напряжение ощущалось и в брюках. Вероятно, ему следует что-то с этим сделать. Подумать о математике или о чём-нибудь подобном. Грейнджер произнесла ещё одно заклинание визуализации. — Извини, что так медленно. Я стараюсь изо всех сил, чтобы предотвратить смещение зубов. Драко издал гортанное «м-м», означающее, что он всё понял. Он тоже старался изо всех сил. Аврор не трахает своего принципала. Он ведёт себя отвратительно неуместно. Ему нужно успокоиться. Слышать, как Грейнджер бормочет заклинания у него над ухом, было… волнительно. Её плотно сжатые губы, придававшие лицу сосредоточенное выражение, выглядели ужасно соблазнительно. Прикосновение её палочки, направленной под углом к подбородку, вызвало какую-то фантастически возбуждающую гормональную комбинацию угрозы и сексуальности. От её внимательного, серьёзного взгляда Драко охватил трепет до самых яиц. Всё было сексуально. Шесть самых сексуальных минут в жизни Драко. Ему захотелось схватить её и… — Прекрати ухмыляться, — огрызнулась Грейнджер. Упс. — Если она срастётся неправильно, половина твоих зубов будет пережёвывать только воздух, — пожурила Грейнджер. — Не думаю, что тебе понравится жидкая диета. Драко мог бы предложить ей немного жидкой диеты, если бы она согласилась, но, увы, он не мог говорить. — Почти закончила, — с гораздо меньшим раздражением в голосе сообщила Грейнджер, поскольку он вёл себя прилично (по крайней мере, с её точки зрения). Она произнесла последнее диагностическое заклинание и провела кончиками пальцев по его щеке, изучая её, наклоняя его голову то влево, то вправо. — Идеально, — сказала она с явным удовлетворением. — Как новенький. Можешь продолжать разговор. Она легонько потрепала его по щеке. Самое доброе прикосновение, какое он испытывал за последние годы. Он был абсолютно твёрд. Стопроцентное позорище. Грейнджер удалилась мыть руки. В отличие от мадам Пинс, у неё не было привычки наблюдать за его бугорком. И это было прекрасно, потому что прямо сейчас он был… довольно выпуклым. Драко опустил взгляд и обнаружил, что его незастёгнутая рубашка скрывает худшее. Взмахнув волшебной палочкой, он избавился от эрекции и продолжил сидеть на приставном столике, чувствуя себя самым отвратительным человеком в мире. Обычно его это не беспокоило. Но Грейнджер была такой охуительно… чистой душой… и… и, просто, блять. В салон Грейнджер вернулась энергичной и решительной походкой. — Что ж, — начала она. — Поскольку преступники одержимы идеей помешать моей работе, мне лучше поторопиться с приготовлениями к Самайну, пока они снова не напали. У тебя найдётся минутка, чтобы кое-что посмотреть вместе со мной? Драко последовал за Грейнджер вверх по лестнице (да, он смотрел на её задницу) в гостевые апартаменты. В гостиной, как и в её коттедже, всюду лежали книги. На столе светился её складной компьютер. Её кот нашёл себе любимое местечко на верхней полке, откуда наблюдал за Драко с некой властной благосклонностью, словно великий визирь, разрешающий крестьянину войти в святая святых на аудиенцию к королеве. «Откровения» вернулись на свой постамент. Вокруг него парили стопки англо-нормандских словарей и справочных текстов, испещренные жёлтыми квадратиками бумаги, на которых Грейнджер делала пометки. Ведьма раскрыла древний фолиант со свойственной ей осторожностью и перелистнула его к одной из последних частей. — Что ж, — повторила Грейнджер, хмуро глядя на страницу. — У меня есть вопрос о друге твоего друга, который помог тебе найти этот экземпляр «Откровений». — Леди Сайра. Что насчёт неё? — Как ты думаешь, могут ли ей быть известны подробности о других редких, предположительно исчезнувших навсегда предметах или артефактах? — Возможно, — сказал Драко. — У неё исключительно хорошие связи. Грейнджер повернулась к нему, сцепив перед собой руки. У неё был такой же встревоженный взгляд, как и в тот день, когда она впервые попросила его присоединиться к ней и украсть череп Марии Магдалины. — Я имею в виду… я могла бы обойтись и без этого. Могла бы. Но если я хочу сделать всё как следует… — В чём дело? — спросил Драко. — Не мог бы ты узнать о каких-либо слухах, связанных с местонахождением ещё одного редкого предмета, считающегося утерянным в веках, если он вообще когда-либо существовал? — Какого предмета? Грейнджер прикусила губу. — Скажи мне, — велел Драко. — Ты подумаешь, что я сошла с ума. Драко усмехнулся. — Мы уже убедились в твоём поразительном здравомыслии. Скажи мне. Грейнджер сделала глубокий вдох. — Мы ищем ящик Пандоры.