Мое лекарство от болезни

Он стал ему как сын, таким, каким не стал Хэрри. Он, голубоглазое чудо, склонившийся над учебником по физике. Хочется подойти и поправить прядку волос закрывающую столь милое личико. Он сидит с Хэрри и увлечённо ему что-то рассказывает. Я постучался. - Мальчики, не хотите чаю, вы уже два часа сидите над рефератом. - Да, спасибо, пап. - отозвался Хэрри. Питер поднял голову и слегка улыбнулся. - Спасибо, Сэр. Волна мурашек пробежала по спине. "Сэр", Норман привык к такому обращению, но из уст Питера это звучало как-то по другому, сладко. Я вышел из комнаты и прижался головой к стене, холодная. Надеюсь, этот холод прогонит эти мысли из головы. Он мне как сын, лучший друг моего сына, так нельзя. Норман, соберись и возьми себя в руки. Но на миг закрыв глаза я вновь видел его лицо, такое наивное, милое с голубыми глазами, непослушные волосы, которые хочется потрепать рукой. Я спустился на первый этаж и подошёл к чайнику, включив его я принялся делать бутерброды. Меня конечно не просили их сделать, но перекусить за умственной работой никому не помешает. Надеюсь они будут есть не в кровати. Лёгкая улыбка появилась на лице Нормана. Из раздумий меня вывел щелчок чайника, вскипел. Я заварил чай и вместе с тарелкой бутербродов поставил на поднос. Поднявшись наверх и зайдя в комнату я увидел сына, мирно крутящегося на стуле и Питера который сидел и читал ему параграф. - Хэрри! - неожиданно громко даже для самого себя рявкнул я. Сын подпрыгнул на стуле и уставился на меня. Питер отвлёкся от учебника и поднял свои голубые глаза смотря в мои. Казалось он испугался не меньше Хэрри. Я редко повышал голос на сына, а чтобы при Питере, такого не было никогда. Я снизил тон. - Хэрри, мне кажется, вам дали совместный проект. Так почему Питер делает за тебя всю работу? Хэрри встал, подошёл ко мне почти вплотную и усмехнувшись сказал. - Потому что могу. - он подмигнул и цыкнул языком. И прежде чем я успел отвесить оплеуху, он схватил бутерброд с тарелки и сбежал вниз по лестнице. Я посмотрел на Питера, он встал, все так же держа в руках учебник. - Я помогу Вам, Мистер Озборн. - он взял поднос из моих рук и поставил на стол. - Спасибо. - я почти прошептал эти слова, подойдя почти вплотную к юноше. - И... прости за поведение Хэрри. Мало я его видимо в детстве лупил. - Что Вы, мистер Озборн, ничего, Хэрри мой давнейший друг. Если бы меня не устраивал его характер, как думаете, стал бы я с ним дружить? Он повернулся и посмотрел мне в глаза. Кажется, моё сердце было готово вырваться из груди и сбежать, его глаза таки добрые, тёплые. - По-детски прозвучало, да? - Питер поправил рукой чёлку и улыбнулся слегка прикрыв глаза. Я отметил для себя его небывалое сходство с котёнком. Захотелось обнять, прижать к груди и никогда не отпускать его. А он ведь и вправду ребёнок, ровесник моему сыну, Норман, одумайся. Мысли ворочались в голове, тягучие, до боли обжигающие сердце эти мысли. Но как же невыносимо сильно меня тянуло к Питеру. Как хотелось обнять его, поцеловать, прошептать: "ты только мой, мой, мой Питер". Словно прочитав мои мысли Питер легонько обнял меня. Как сын обнимает отца за подаренную игрушку на день рождения. Как жаль что Норман не разу не ощущал этого чувства, а как его ощутить, когда для Хэрри каждый день как праздник. Может по этой причине он и вырос таким эгоистичным, он считал что все ему должны, обязаны. Питер был не таким, он был сыном, которого Норман всегда хотел. Который долго благодарил за диссертацию, которую Норман дал почитать Питеру раньше всех. Который восхищался его работой. Но эти мысли. Не те, что останавливали, а те, которые толкали. На преступление? Норман задумался. По закону нет, но преступление против морали. Оно терзает ночами, днями, изводя человека. Хотя, Норман и так был на пределе, давно терзая себя мыслями об этом голубоглазом чуде. С тех самых пор, когда увидел его. Какая удача была, когда Хэрри забыл свой рюкзак и Норман вынес ему его, сам, хотя всегда просил водителя. Ежедневно после этой встречи он приезжал забирать сына и заодно подвозил Питера иногда до его дома, иногда к ним с Хэрри на ужин. Вспомнилось, как Питер, первый раз придя к ним домой стеснялся и все спрашивал, куда положить сумку, что можно потрогать, посмотреть. Ещё тогда сдерживаясь, я хотел ответить: "Ты может трогать все что хочешь в этом доме, мальчик мой." А теперь, Питер постоянный гость в их доме, он приходит к Хэрри, они вместе делают уроки, смотрят фильмы или просто сидят, болтают. Хэрри другой, от отца ему нужны лишь деньги и положение в обществе. Питер видит в нем учителя, соратника...отца? А что если Питер действительно относится к нему лишь как к отцу? Было страшно подумать, ну а на что можно было ещё рассчитывать. Норман не хотел об этом думать, ему хотелось обнять это чудо сильно-сильно и утащить, спрятать от всего мира. Чтобы только он, только Норман называл его мой Питер, мой мальчик. Из размышлений меня вытянул голос сына. - Бутерброды отпад. - он прыгнул на кровать. Как же мне не хотелось разрывать такие тёплые и нежные объятия. Но что подумает сын, а хотя, какая разница... - Благодарю. - сухо отрезал я, повернувшись к сыну. - не буду мешать, учитесь, ужин в 7. Я вышел из комнаты, ноги подкосились, я опёрся на перила лестницы. Перед глазами была пелена, уши закладывало, сердце стучало как бешенное. Хотелось убежать, спрятаться и чтобы никто не нашёл. Или... Норман хотел чтобы его нашёл, тот самый, тот единственный, котёнок с голубыми глазами и непослушной чёлкой. Чтобы нашёл, отогрел, забрал к себе. Пелена спадала, я не знал, как долго я так стоял. Но стало лучше или так казалось. Я осторожно спустился и отдал приказ дворецкому о приготовление ужина. Сел читать, но мысли тягучей пеленой обволакивали мозг, не давая сосредоточиться на чтении. Новостные заголовки прыгали, разбегались, превращаясь в непонятные узоры. Или я схожу с ума? Промелькнуло в голове. Ну и пусть, уж лучше сойти с ума лишь наблюдая, не решившись на что-то большее, чем признаться и ненавидеть себя до конца жизни. Он не может разбить ему сердце, что если Питер не готов, не хочет, что если он никогда больше не увидит его. Не прижмет к груди не вдохнет аромат волос, не увидит этот милый и такой родной взгляд. Нет, уж лучше так, наедине с мыслями, уж лучше с Питером где-то там в соседней комнате, чем без него. Норман не представлял себе жизнь без Питера. Я смял газету, мысли, мысли, мысли они лезли, ползли, залезали в самые сокровенные уголки души, душили. Я задыхался, мне нужен был кислород. И этот кислород так близко и так далеко от меня. Стоит только подняться, только открыть эту ненавистную дверь и сказать, но как трудно сделать хоть шаг. Слезы подступали, ком стоял в горле. Разве может взрослый мужчина плакать из-за любви, да. Даже не из-за любви, а из-за собственной слабости, или он боится. Да к черту. Меня все устраивает и так! Я налил в стакан виски и отпил немного. Голова затуманена, нужно отвлечься, я включил телевизор, но даже не вслушивался в слова диктора на экране. Закрыл глаза и задремал. Сон лёгкой дымкой обволакивал, заставлял забыться хоть на мгновение, прогнать мысли. Из блаженного спокойствия вывел голос дворецкого.