Путь в тысячу миль...

Мори подошёл к краю, где заканчивалась мощеная набережная и начинался песок и камни. Океан расстилался впереди сколько хватало глаз, а ветерок постоянно бросал в лицо волосы. Но ему все равно нравилось здесь. Хотелось бы ему почаще гулять по набережной. Вокруг, к тому же, столько зелени. А кафе не так уж много. В следующий раз нужно подбить Хироцу или напроситься с ним. Даже если ему придётся выполнять какое-нибудь задание, он подождёт в сторонке, чтобы не мешать. Мальчик сделал глубокий вдох и зажмурился. Пока отец его не звал, да и вообще, похоже, думал о работе или каких-то делах. Он ковырял носком кроссовка камушки на мостовой и думал, что сегодня странно получилось. Ждать кого-то, да ещё и куда-то ехать. Все же раньше они обычно отправлялись сразу в лабораторию. Мори даже думал, что он там и живёт. По крайней мере, так всегда было. А задавать глупые вопросы мальчик не привык. Только выведывать информацию иными способами: подслушивая, подсматривая или отправляя Элис шпионить. Так легче узнать, если очень хочется. – Очень рад видеть тебя, Нацумэ-кун. – И я тебя, Джона. Надеюсь, не отвлекаю ни от каких дел? Мори вернулся в свои мысли лишь когда услышал незнакомый голос, и обернулся. Любопытство унять так и не удалось, так что он осторожно встал боком и взглянул на собеседника отца – светловолосого парня. Внимание привлекали две плетённые пшеничные косички, только с одной стороны. – Совсем нет. Мори, подойди, поздоровайся. Мальчик приблизился и теперь мог его рассмотреть. Выглядел тот явно старше Хироцу, и пшеничные волосы носил коротко стриженными. Сбоку слева две те самые косички, которые привлекли его внимание. Парень постоянно улыбался, отчего у Мори возникло впечатление от сходства со статуей Будды в храме, куда они с Хироцу как-то зашли, пока гуляли. – Здравствуйте. Меня Мори зовут, – вежливо поприветствовал он взрослого. – Нацумэ Сосэки. Рад знакомству, – отозвался тот. Мори думал, много ли люди могут улыбаться. Может ему тоже попробовать? Кто-то из коллег Джоны говорил, что весёлых вообще любят. Возможно, этот человек думает также. Но не при отце же спрашивать. – Я тоже рад. Джона наблюдал за тем, как сын снова уставился на асфальт и подумал, что его стоит чаще брать с собой в жилой отсек лаборатории. Там хоть есть с кем пообщаться. – Ты не говорил, что у тебя есть ребёнок, – с улыбкой сказал Нацумэ, и мужчина тяжело вздохнул. Он и коллегам не всем объяснил подобное недоразумение. Естественно, не было смысла ставить в известность каждого своего знакомого. Пусть Нацумэ он и считал именного другом или человеком максимально подходящим под это определение, делиться информацией о своем семейном положении даже с ним Джона не видел смысла. – Мы с его матерью не в лучших отношениях, – ответил он. – К тому же ты знаешь, что я не слишком люблю праздную болтовню. – Но это не значит, что я не могу на тебя обидеться за сокрытие такой важной информации, – заявил Нацумэ. Джона достаточно хорошо его знал, чтобы понимать: тот скорее шутит. Однако не мог понять даже цели. Разве наличие Мори вообще на что-то влияло? Ну, кроме его собственной головной боли в попытках хоть как-то найти с мальчиком общий язык и вытрепанных Юкари нервов, а также тех проблем, которые сын периодически ему доставлял? Нет, возможно, Джона просто что-то не знал в дружбе и воспитании детей. И о том, что с друзьями следует все же об этом говорить? Впрочем, он всегда полагал, что все это – исключительно женское дело. – Не обижайся. Я же вас теперь познакомил, – хмыкнул он. – Но я не думал, что тебе интересна моя личная жизнь. – Мне много что интересно. К тому же, Акияма-кун, я тебе не раз говорил, что хранить важные секреты от друзей – неправильно. Так не делают близкие люди. Джона поморщился как от зубной боли. Он же сто раз ему говорил. – Нацумэ-кун. Я же сказал. Не это имя. Не проси меня повторять снова. – Старые привычки сложно изжить, – драматично провозгласил Нацумэ, и Джона только устало вздохнул, но все же невольно улыбнулся. – В твоём возрасте? Не говори как тот, кого давно уже отправили в утиль, – хмыкнул мужчина. – Тем более, ты меня младше. Давай пройдемся. Они неторопливо направились по набережной, подальше от шумных людей, которые всегда толпились возле изакай и кафе с навесами в солнечные теплые дни подобно этим. Если отойти на порядочное расстояние, там и поговорить можно будет. Мори шел чуть позади, стараясь не отставать, но и одновременно не особенно вслушиваться в их разговор. Однако любопытство постоянно давало о себе знать. Тем более, что и заговорили они сперва о всяких вещах, которые люди обычно обсуждают из вежливости: как дела, как погода, как здоровье близких. Видимо, потому что поблизости всё ещё было слишком много людей. Нужно запомнить, как себя ведут в таких случаях. Непонятно, правда, насколько это важно. Однако, когда толпа поредела, и их осталось только трое, друг отца, взглянул на него мягко, с тем выражением, которое сам Мори не мог расшифровать. Хотя у матери он иногда его видел: интригующее ожидание. – Пожалуй, теперь можем перейти к делу. Если ты попросил меня о встрече, значит нынешний заказ какой-то особенный? – негромко спросил Нацумэ. Джона как-то неловко повел плечом. Мори знал это жест. Отец обычно так делал, когда не знал, как объяснить. – Нет. Обычный. Поймали военного преступника и хотят попробовать отправить его домой с подложной личностью. Ничего из того, о чем меня не просили. Мори не знал, морщится ли отец сейчас, но предположил, что да. Наверное, он все ещё недоволен после общения с матерью. – Тогда зачем меня позвал? – в голосе парня звучало совершенно не скрываемое любопытство. – Обсудить кое-что другое. Меня попросили поработать с особым клиентом, который хочет кое-что особенное, – Джона сделал паузу. – Сейчас растёт напряжённость на границах с Империей, и пропажа детей оттуда на нашей территории, вызовет неприятные последствия. Отменить сделку не получится. Деньги уплачены, да и человек довольно серьезный. Сможешь что-нибудь сделать? – Хм. Ну ты же знаешь, я не слишком люблю работу подобного рода, – в голосе собеседника звучала печаль. – Мы ослабили страну, лишив их ещё одного потенциального эспера. Такая мотивация тебя тоже не подстегнет? – Джона, похоже, не одобрял его сомнений. – Прошу, Нацумэ. Ты не будешь знать, кто это. Нам нужно только замести следы. – Вот знаешь, ты всегда умеешь попросить, – проворчал парень. – И пользуешься нашим дружеским положением. Пусть я и не слишком люблю подобные вещи, чего не сделаешь ради страны. Мори наморщил лоб. Теперь это звучало высокопарно и непонятно. Иногда учёные в лаборатории говорили о чём-то подобном, но не то, чтобы часто. – Я не пользуюсь ничем таким. Не говори ерунды, – сдержанно ответил Джона. – К тому же именно ты отчаянно желал стать моим другом. Я тебя отговаривал, но ты упёрся. – Ты преувеличиваешь. Я всего лишь предложил, а ты согласился. Не стоит слишком много работать. Это вредно. И плохо сказывается на здоровье. – Я стараюсь. И все же мы договорились? Ты прикроешь её исчезновение здесь, на свету? Нужно, чтобы из Империи не приехала комиссия. Она не особо важное лицо, но иногда они могут заартачиться. Сам понимаешь – если возникают странности, – он произнёс это странным тоном. Нацумэ повернулся к нему. На его лице играла теплая понимающая улыбка. – Я найду тех людей, которые все устроят. Можешь рассчитывать на меня. Никто не пострадает. Я очень не люблю лишних жертв. Только дай мне с чем работать: параметры. Рост, вес, цвет волос и глаз. Надо же знать, кем подменять и подделывать труп для безутешных родителей. Джона достал из сумки, которую всегда носил через плечо, синюю папку и передал её Нацумэ. – Там нет фото, нет ничего лишнего. Информация зашифрована. Как читать ты знаешь. Они как раз остановились и принялись делать вид, будто любуются волнами прибоя, с шумом ударяющимся о каменистый берег. Здесь внизу ещё не положили каменные плиты, и пена тащила обратно маленькие камушки. Мори сделал вид, что очень увлечен зрелищем. Не хотелось, чтобы отец узнал, что он подслушивал, так что быстро спустился вниз и побежал к воде. – Будь осторожнее. Там глубоко! – окликнул его Джона. – Ладно! – отозвался Мори, но краем глаза заметил, что его друг спрятал документы в пакет. Он перебирал камушки на берегу, делая вид, что сосредоточен, но думал на самом деле совершенно о другом. Если парень принёс с собой пакет, чтобы понести папку, значит собирался согласиться сразу? Джона проводил сына взглядом. Мальчик сорвался с места слишком поспешно, чтобы это было простым совпадением. Явно стоял и подслушивал их. Впрочем, он вообще нередко шарится по той части лаборатории, к которой у него есть доступ, и подсматривает за людьми. Неудивительно. Учитывая, что практически всё остальное время он в основном находится у Юкари в особняке. В любом случае, мальчик и так знает много. Ещё какое-то количество информации ничего не изменит. К тому же мужчина сомневался, что сын понял, о чем они говорили. Просто пытался сделать независимый вид. Или что там дети хотят. Надо почитать книжки по этому поводу или спросить тех коллег, у которых есть семьи. Может так получится разобраться. – Воспитывать детей тяжело, да? – спросил Нацумэ мягко. Папку он уже убрал в пакет, который принес с собой в кармане. Именно поэтому Джона и не сомневался, что друг согласится. С самого начала. Пусть с людьми у него и возникали нередко сложности, близких он понимал неплохо, насколько мог судить. Пусть этот человек на самом деле и представлял собой нечто иное, чем показывал многим, возможно, у него и имелись на то причины. Джона умел переписать личность, не изучить её досконально. В конце концов, не так уж и вежливо так поступать, когда это касается близких. На опыте с Юкари он понял свои ошибки и уже пытался не совершать глупостей. Не хотелось снова наступать на те же грабли. – Вроде того. Не всегда знаю, что с ним делать. Сам понимаешь. Моя работа не предполагает даже к нормальному общению с людьми, – он неопределенно повел рукой и сунул ладони в карманы джинс, которые носил вне лаборатории. – Не то что к воспитанию детей. Особенно учитывая, что и детей я на заказ тоже делаю. Эмоции вообще мешают качеству работы, я не люблю увлекаться. – Брр…иногда как слушаю тебя, так дрожь берёт, – Нацумэ тихо рассмеялся и проследил взглядом за чайкой, которая устроилась на пляже поодаль. Мори как раз обратил на неё внимание тоже и прицельно бросил камушек. Та его проигнорировала и, вероятно, окинула пренебрежительным взглядом. Мальчик снова бросил в нее камушек. И ещё раз. – За такое поведение, к слову, детей ругают. Они должны научиться испытывать сострадание. Джона вздохнул и потер виски. – Сострадание…ладно. Но он уже видел, как мы ставим опыты на животных. Полагаю, с этим ничего не поделаешь. Я подумаю, что можно сделать. Впрочем, подумал он в итоге только, что совершенно не подходит для отцовства. Стоит поговорить с Юкари по поводу поведения мальчика. «Наш сын кидал камни в чайку. Поговори с ним. Так не стоит делать. Объясни ему». В конце концов, она должна понять. В подобных материях ей как-то попроще. Наконец чайка поднялась в воздух и соизволила улететь, всем видом показывая, что делает это не из-за его попыток, совершенно бесплодных, а по собственному желанию. Мальчик показал удаляющейся птице средний палец и что-то прошипел ей вслед – видимо нецензурно выругался. Влияние Юкари, не иначе. Даже разговаривать с ней перехотелось. А вот желание ударить её по голове чем-нибудь тяжёлым вернулось. Мальчик сел на корточки и принялся копаться руками в камнях у берега. Его вот-вот могло снести приливной волной, но он совершенно не обращал внимания. Ни следа инстинкта самосохранения. Уплывёт и всё. Джона устало вздохнул. Воспитывать детей действительно ужасно тяжело. – Мори! Иди сюда! Мы уходим. – Но я хотел камни собрать! Мальчик действительно не хотел возвращаться. Он немного увлёкся, позабыв о странном разговоре взрослых. Успел разыскать пару камней странной формы, замочить носки кроссовок и испортить себе настроение. Правда скорее это сделала дурацкая чайка. Но неважно. – Поехали. У нас с тобой ещё дела! Мори тяжело вздохнул и поплелся обратно, сунув в карман коричневый продолговатый камушек и, немного поколебавшись, второй, песочного цвета, слегка напоминающий сердце из дорам, которые любит Юкари. И вечно уродливо рыдает на идиотских сопливых сценах. Отец смотрел на него сверху-вниз недовольно, и мальчик отчаянно пытался понять, что именно сделал не так. Возможно, он понял? Нет, Мори знал: и ходит он недостаточно тихо, и ведёт себя слишком шумно и, как говорит мать, приметно. С таким поведением нормального наемника из него не получится. Впрочем, по её словам из него вообще ничего не получится. – Что ты нашел на берегу? – его друг вмешался в разговор, и Мори порылся в кармане шорт и достал камни. – Вот. Мне они понравились. Один красивый. Длинный, похож на драгоценный, гладкий очень. Но название не помню. А второй на сердце, но не в медицинском смысле, – он запнулся, кинул взгляд на отца, но тот, похоже, не возражал против разговора. – Как символ любви. Вот такое. Романтическое кажется. – Разбираешься в романтике? Мори скривился. – Нет. Ю…мама любит смотреть дорамы по телевизору. Вот я и подумал, – он неловко пожал плечами. Наверное, Мори и сам не знал, зачем взял этот камень. Просто так. – Если ты ей подаришь нечто такое, то только дождешься комментария в духе «ну и грязь ты мне притащил», – усмехнулся Джона. – Не будь таким наивным. Ты Юкари не знаешь, что ли? Вот предложи ты ей колье с бриллиантом за десяток тысяч йен, тогда другое дело. Мори промолчал. Да знал он. В глубине души он понимал прекрасно подобные вещи и не собирался делать таких глупостей. Так и хотел заорать, что взял этот дурацкий камень просто так. Но он сдержался. Ведь они не одни. И Джона бы обязательно сказал ему, что он похож на мать, если начинает так себя вести. Раздражается или говорит нечто подобное. Потому мальчик развернулся и бросил камни обратно в океан. Так и не посмотрев, долетели они или нет, он сунул руки в карманы и пошел обратно, к кафе, где машину отец припарковал. Они вроде как собирались дальше по делам ехать. – Джона, так говорить невежливо, – прошипел Нацумэ ему на ухо. Мужчина взглянул на друга несколько озадаченно. Он, конечно, заметил, что Мори расстроился, но чего в этом такого? Разве на правду обижаются? Так бы Юкари в очередной раз его послала, и он бы расстроился только сильнее. В чем вообще проблема? – Почему? Она бы его обидела просто. Нацумэ тяжело вздохнул и покачал головой, глядя на него с сочувствием. Джона хотел разозлиться, но никак не выходило. На Нацумэ он почему-то вообще не мог долго ругаться. Тот слишком спокойный, наверное. – Иногда с детьми надо мягче. Джона, ты же не на работе. Он пытается как лучше, и он маленький. Ты же переписываешь личности и детей под чужие стандарты. Ты понимаешь, что хотят заказчики. – Не в таких деталях, – мужчина посмотрел вверх, делая вид, будто его очень интересуют плывущие по небу перистые облака. – Но я понимаю о чем ты. Постараюсь последовать твоему совету. Нацумэ покачал головой снова. Они поспешили за мальчиком. Мори даже по сторонам не смотрел и в рекордные сроки добрался до машины. Крутился рядом, но не трогал, видимо, помнил, что тогда сигнализация срабатывает. Когда они подошли, Мори оторвал объявление со столба и вчитывался в иероглифы, шевеля губами. Видимо, пытался их разобрать и вспомнить значение. Джона мельком их прочитал, вздохнул и забрал у него бумажку. Мальчик надулся обиженно и проводил её недовольным взглядом. – Там ничего интересного. Про знакомства, – пояснил он, когда заметил выражение его лица. Тогда тот немного повеселел. – Мама бы оценила? – Не думаю. Женское объявление о желании познакомиться с господином, способным обеспечить её, а она расписывает свои достоинства, – усмехнулся он, смял сорванное объявление и убрал в карман. К сожалению, поблизости не наблюдалось мусорных баков. Надо ехать до ближайшего магазина. – Объявление о знакомстве для общения и дальнейшей жизни. Такой ерунды сейчас полно везде. Мальчик непонимающе нахмурился. Отчасти Джона его понимал. В таких вещах люди часто лгут и приукрашивают, стремятся выставить себя в лучшем свете. Стоило начать их перешивать, вылезала правда, неприглядная и жестокая. – Пойдем. Садись в машину. Покажу тебе кое-что интересное, как приедем в лабораторию, – он снял свой Лексус с сигнализации, и Мори привычно забрался на заднее сидение. – Спасибо, Нацумэ. – Не за что, – друг кивнул. – Увидимся. Давай в следующий раз погуляем вместе. Ты, я и твой сын. Мне было бы любопытно. Джона кинул взгляд в сторону Мори, который прилип к окну и сосредоточенно рассматривал что-то на другой стороне улицы. Там мать шла с ребенком, года на три его младше. Малыш уронил верхушку мороженого и расплакался, а женщина вытирала ему лицо и мягко утешающе что-то говорила. – Да, пожалуй. Мы поехали. Мне надо успеть забрать заказ и начать работу. Я и без того провозился сегодня с утра слишком долго, – попрощавшись с другом, он сел в машину и заметил, что Мори все ещё наблюдает за сценой снаружи и задумчиво и непонимающе хмурится, а после покачал головой и повернул ключ зажигания. Охота же ему ерундой страдать. Мальчик видел, как женщина с длинными светлыми волосами мягко гладила ребенка по голове и утешала его, улыбалась, и её губы шевелились, но, удивительно, она не злилась. Постепенно он переставал плакать. Естественно, в машине Мори не слышал их разговор, да и далеко те двое стояли. Но сцена скорее напоминала какую-то постановочную. Как из фильма, которые он смотрел по телевизору время от времени. Лицо ребёнка разгладилось, и он повеселел. Что произошло дальше, Мори так и не узнал, потому что они двинулись с парковки. Он и сам не понимал, почему его так расстроила эта сцена. Возможно, потому что казалась нереальной. Мори хотел спросить у Джоны, действительно ли так бывает, но портить себе настроение ещё сильнее не хотелось. – Хотелось бы такую мамочку, а не Юкари? – вдруг спросил отец. От неожиданности мальчик вздрогнул, и неровно остриженные ногти вцепились в обивку сидения. Он не думал, что тот заметит. – Я не вою, потому что у меня мороженое на асфальт шмякнулось, – угрюмо буркнул он. – Зачем мне нужно, чтобы мне сопли вытирали? Вопрос почему-то его рассмешил. Он пытался представить Юкари, которая вела бы себя так, как воркующая блондинка возле кафе, но не никак не мог. Видимо, его воображение пасовало перед такой непосильной задачей. – Иногда я тоже думаю, что её стоит заменить, – доверительно сообщил Джона. – И сожалею, что если она исчезнет, переполошится слишком много людей. Ее заказчики например. Также я все ещё сомневаюсь, что она сказала правду по поводу того, что не держит связь с родней. Мори посмотрел на отца. Если честно, он вообще не знал, что ответить. То есть если бы Джона мог, то перепрошил бы её на более удобный вариант? И все были бы счастливы? Но разве сам он не говорил множество раз о безумии и психических проблемах как о возможных последствиях перепрошивки? Мальчик пытался понять, насколько отец всерьёз. Или это такая странная шутка, которую он снова не может отделить от других его слов? Если честно, Юкари понять гораздо легче, потому что она предсказуемая. – …шучу, – закончил Джона. Лицо, которое мальчик отчётливо видел в салонном зеркале, у него было совершенно непроницаемое. – Я бы не сделал такое ни с кем из близких. Ни с тобой, ни с ней. Я знаю, через какую грань переходить нельзя. У всех есть рамки. Мори вжался в спинку сидения и ударил подошвами в сидение. Непонятно что ему показалось неправильным в словах отца, но верилось ему в них с трудом. В конце концов, отец никогда не мог нормально подбирать слова. И сейчас он не знал, можно ли ему верить. Он представил, насколько страшно оказаться переписанным и неожиданно понял, что понятия не имеет. Если бы его попробовали переписать, возможно, потом он бы даже об этом и не узнал до самого дня своей смерти. Вполне вероятно, наступившего быстро. Мори хоть и часто жил у отца в лаборатории, о его работе знал вроде и много, и ничего одновременно, потому что допускал его Джона к делу лишь когда сам считал нужным, поэтому в голове у Мори плавало много кусков, но каких-то разрозненных и беспорядочных. А если он все равно не узнает, наверное, и беспокоиться по этому поводу смысла нет? – Ну ладно, – протянул он. – Подожди здесь. Я заберу заказ, и мы поедем. Ничего не трогай, – они остановились возле комбини. Джона припарковал машину на стоянке и вышел, оставив сына внутри. Он прошел в соседнее здание с вывеской публичных бань и сразу свернул влево, в подсобные помещения для персонала. Пусть с виду здание казалось неказистым, использовала его лаборатория для некоторых своих целей – О, вы сегодня рано, – пожилая женщина в полосатой юкате повернулась к нему, и улыбка её увяла, едва она увидела, кого именно сегодня занесло в заведение. – А где Ханами-сан? – Сегодня я заехал вместо неё лично. Мне стало интересно пообщаться с вами самостоятельно и забрать материал. Все готово? Старуха нервно кивнула и пригласила его жестом следовать за собой. Она отодвинула сёдзи и прошла в соседнее помещение. Несколько ловких привычных движений рук, и она раздвинула дверцы, за которыми скрывалась ниша. – Вот. Все, как вы и просили, – она поспешно достала два пакета, в одном из которых смутно угадывались очертания забытой одежды и использованные полотенца. В другом, вероятно, как и раньше, собранные с расчесок или вытащенные из сливов волосы, обрезки ногтей, в отдельном пакете фотографии клиентов. Поверх легли повторные списки с аккуратно подписанными именами. – Очень приятно с вами работать, – Джона вежливо ей улыбнулся. – Полагаю, у вас есть постоянная клиентура, которую вы здесь указали? Старуха закивала головой. – К нам недавно молодая пара переехала. Они вместе и приходили, возможно её волосы тут тоже есть. Она расчёсывалась поутру перед нашим зеркалом. Мы все делаем так, как прописано в нашем договоре. Ничего не утаиваем от вас. Но и вы не говорите, если что, – её болтливость резко пошла на убыль, и она замолчала, согнув и без того сутулую спину ещё сильнее. Губа немного задрожала, словно она собиралась расплакаться. – Не переживайте. Никто не собирается связывать ваше заведение ни с какими событиями из внешнего мира. Мы очень ценим ваше сотрудничество, Миямото-сан. Вместе с пакетами Джона покинул здание и вернулся в машину. Пакеты отправились на соседнее сидение. Теперь нужный человек все проанализирует. Дальше уже не его забота. Однако Ханами не зря ему сообщила. С Миямото надо что-то решать. Слишком она дёргается. Больше ей платить или убрать? С начальством посоветоваться по этому поводу или принять решение лично? Джона помассировал виски пальцами и оглянулся на притихшего сына. – Ладно, поехали. У нас все ещё много дел. Зайдем в комбини за водой? – Давай! В итоге Джона подумал и купил ему помимо воды ещё и мороженое. Мори выглядел немного удивлённым, но, похоже, обрадовался. Когда они выехали обратно на трассу, он открыл окно и стал слизывать с рожка зелёные крошки. Работа или семья. Семья или работа. Почему приходится заниматься и тем, и другим параллельно вообще? Впрочем, если нет другого выбора, с этим придется справляться. Он достал влажную салфетку, не отпуская руль одной рукой и перебросил сыну на заднее сидение. – Вытрись. Ты весь измазался. Мальчик что-то промычал и начал тереть подбородок липкими пальцами. Джона вздохнул и соредоточился на дороге, воскрешая в памяти карту улиц. Оставалось ещё совсем недалеко до нужного здания. Совсем немного. И они будут дома.