Шисуи.
Другая коробка. Надо и ее перебрать. Ненужное выбросить, а нужное переложить, перекомпоновать, найти новое место. Сделать все, чтобы... Уборка. Может, хоть она поможет унять тремор в собственных руках? Чтобы они перестали сотрясаться хотя бы при игре, привычно проносясь над черно-белыми клавишами рояля. Время. Необходимо больше времени, и тогда станет легче. Нужно просто стараться не думать о причине, обо всем произошедшем. Поставить в голове блок на все переживания и предречения неутешительного исхода... И пускай все расходится с реальностью, но нужно воспринимать Шисуи просто как... тело? Как больного человека? Который обязательно выздоровеет... И тогда... Только тогда получится сыграть все так, как надо. Как говорил Какаши, как говорил отец, и как говорил Данзо... Наверное... все получится. «Опять нервничаешь?» — собственный заданный брату вопрос сам собой возник в сознании Саске. Забота. Быть может, она и вправду тогда была. Но занятно, места для нее в душе Учихи, в итоге, не нашлось. Руки открывают прозрачную крышку ящика Итачи — бледные пальцы Учихи достают какие-то листки, нотные тетради... Внимание Саске — как и в тот день — привлекает некоторый чужеродный импульсивный росчерк поверх написанных обозначений нотных символов: словно кто-то указывал на ошибку нии-сана, обводя неверную гармонию или же, наоборот, отмечал верную, красивую и самую удачную? «Трехголосная фуга на тему Шисуи» — бросается в глаза, заставляя некоторую кривую ухмылку окрасить блеклые губы:«То, что надо....»
Пальцы скользят дальше, перебирая бумаги: «Канон», «Имитация», «Инверсия», «Ракоход» и тому подобное. Убористый почерк почти на каждом листе — лишь изредка встречаются бумаги, уже полностью исписанные чужеродными размашистыми линиями, нотами, пометками. Саске замечает в углу этих черновиков импульсивную подпись — «Учиха Шисуи» и рядом отметку иным незнакомым курсивом:«Отлично» — видимо, оценка какого-то препода.
У Итачи образцы письменных работ скрипача.
Черновики по полифонии за второй курс его Итачи и... Шисуи. «Зачем я ему помогаю?» — в тени черной челки гадкая ухмылка. В толпе студентов коридора Академии темные глаза выхватывают ярко-рыжий джемпер, и Учиха цепляет «оранжевую» руку Узумаки, тянет за собой, кратко скользя взглядом по одногруппникам. Стремительно скрывается за поворотом коридора, чувствуя в своей конечности дикое сопротивление, а также слыша нечеловеческое возмущение и брань Наруто. Внезапно рывок — брюнет пихает Узумаки, вжимая того в стенку. Сминает все той же рукой пеструю ткань чужого свитера. Решительно заглядывает в голубые глаза, что буквально испепеляют его ненавистью. Другая рука впечатывает в грудь блондина исписанные нотные листки. — Держи, — самодовольно склабится. — Ты же нихрена не сдашь полифонию. — Мне не нужна твоя помощь! — рявкнул Девятихвостый в ответ, даже рыпнулся вперед, пытаясь высвободиться. Но видать — плохо старался: все равно снова оказался вжат в стену. — Свали нахрен, Учиха! — Выбирай любую, — самодовольная улыбка на бледном лице. — Одна фуга сочинена Итачи, другая — Шисуи. Мне без разницы какую из них преподу на экзамене показывать. Снова истошный рев и вой Узумаки, и что-то едва членораздельное, но напоминающее: «Мне не нужны твой подачки, урод! Я сам все сделаю!» — Ты прогулял почти весь год, — властно ехидничает Учиха. — Нихера не сочинишь. — От прогульщика слышу! — Узумаки пихнул в плечи так, что Саске чуть не отбросило на шаг назад, но он устоял на позиции. — Помимо «Полифонии» тебе еще восемь предметов сдавать, — взгляд Саске выглядывает из-под темной челки. — Разве не хочешь облегчить себе жизнь, чтобы сохранить силы для сдачи других дисциплин? Тебе отчислят легко. И где ты будешь? Ты же сирота, Девятихвостый... В ответ — пыхтение, злой взгляд и сдувающиеся-надувающиеся щеки, покрываемые едва заметными красноватыми пятнами негодования. Пианист сжимает кулаки, опуская глаза к бумагам в руке Учихи. Заминка — сомнение. И резкое движение: Узумаки выхватывает исписанные листки. Недолго примеряется к ним — спешно выбирает. Если выбирает... Толчок — и в грудь Учихи уже вжато меньшее количество черновиков. Дерганное движение и Наруто вырывается — напоследок колит недоверчивым и все таким же злым взглядом, удаляясь прочь. Саске хило улыбается. Резким движением головы откидывает раздражительную спавшую на глаза черную челку. Смотрит на бумагу в собственной руке. Знакомый. Слишком родной почерк. — Гад, — досадно хмыкает Учиха, едва сминая фугу Итачи.