Ожог

— Почему ты носишь печатку, не обручальное? Арсений выпрямляет пальцы на руле, от чего серебро кольца бликует под фонарями и вывесками, засеянными в центре. Отвечает легко, как самое очевидное: — Меньше внимания. Руслан кивает и переводит взгляд с пальцев мужчины на улицы, которые они минуют одну за другой, направляясь на другой конец ЦАО. — Терпеть не могу водить в Москве. Арсений будто почувствовал образовавшееся напряжение — но почему оно должно его заботить, это Руслан вылетел куда-то за стратосферу своей рефлексии — уводит разговор от брака. — Остановись в кармане, я сяду за руль. Попов сам выпросил на водительское. Белый лишь пожал плечами, мельком глянул на свою беху с мыслью: «все равно скоро менять» и кинул ключи Арсу. Так думать проще, чем признавать, что он безоружен, когда дело касается Арсения. Мужчины посмотрели в глаза друг друга, Арс махнул головой, показывая, что останавливаться не собирается и все «путем». Затормозили на светофоре и красный лег на Арсеньево лицо. — Уверен? Я с закрытыми глазами могу здесь проехать, а ты нервничаешь на каждом загруженном перекрестке. — Это уж вряд ли. Руслан не знал, на что это ответ. Но принял его, снова поворачиваясь к окну, вглядываясь в знакомые виды с другого места. Если он ездил на такси, то почти всегда в это время был утоплен в рабочих чатах, ну а за рулем следил за движением. — Не буду сегодня пить. — Как знаешь. — Завтра техничка. — Ага. — Довезешь сутра? Руслан удивленно поджал губы, обычно Арс уезжал ночью: — Останешься на ночь? — Я первый спросил. Голос стал тягучим, а когда Арс слишком старался всегда выходило дерьмово. Уроки обольщения мимо. Рус не ведётся, вздёргивает брови и смотрит прямо на профиль. — Останешься на ночь, Арс? Арсений по обыкновению тут же сдавался при таком уверенном и прямом подходе. Лепи, Рус, как по глине: таял и тёк как девочка в пубертат. — Ты против? — У вас техничка в «Модерне»? Можно подольше поваляться. Арсений улыбается. Убирает правую с руля и кладёт на подлокотник, расправляя ладонь, приглашая. Белый фыркает, переплетает их пальцы, чувствуя толстый ободок металла. — За дорогой следи. — Я привёз твою бурду. Белый рассматривает загорелую руку, которую сжимает. Арсений прилетел из Италии, где отдыхал всей семьей. Приехал раньше — работа. Дети с женой и родителями остались в Амальфи. Руслан ненавидел эти Амальфи, потому что Арсений летал только туда, в Италию, в этот сранный курортный городок, будто остальных 255 стран не существовало. Теперь для Руслана не существовало Италии. — Брунелло? — Ди Монтальчино! — Арсений скверно изобразил итальянский акцент, отрывая руку от руля, в «типичном» итальянском жесте. — Когда прилетает Алёна? Руслану казалось, что он произнёс имя Арсовой жены без особого усилия, но тот странно на него посмотрел, будто мужчина сейчас схватится за сердце или выкашляет внутренности в салон машины. — Через пару дней. Встречу их и поедем домой. Хочешь в Питер? Давно у нас не был. Алёна передавала привет и в последний момент утрамбовала сыр. Реально не представляю откуда у неё такой дар, чемодан уже трещал по швам, а после ее вторжения будто и весить стал меньше. Арсений заулыбался, говоря о жене. Руслан тоже, из вежливости. Кольцо будто обжигало сжатые пальцы, но держаться за руку хотелось больше, даже если после он обнаружит на коже ожоги. — Вряд ли выйдет. Пулы начинаются. — Обязательно приезжай. — Конечно. Конечно он не приедет. Арсений всегда зовёт всех в Питер. Так делают все питерцы, обязательно зовут к себе в Питер. Обещая манну небесную, будто Беглов лично отчисляет им по тысяче каждый месяц за рекламу. А если ты поведёшься и реально сядешь в Сапсан, удивятся и спросят, а точно ли они приглашали вас на своё болото. Они, наконец, паркуются у четырехэтажного дома на Козихинском. Белый решил перебраться в центр, пока строится. Оля переманила на Патрики, красиво рассказывая о романтике места. Белый, хватавшийся за это слово на «р» и горящие глаза Арсения, чьё сердце билось в такт слогу «Пинч», снял двухуровневую квартиру в исторической постройке. Каждый месяц отваливая суммы, о которых он и не подозревал несколько лет назад. — Закажем ужин? Арсений по хозяйски прошёл на кухню, разглядывая содержимое холодильника, в котором был весь спектр жизни зажиточного холостяка: бутылка початого вина и одноразовый контейнер от вчерашней доставки. — Что хочешь? — Белый берет в руки телефон, загружая приложение доставки. — Ммм, я ел только сэндвич в самолете. С моцареллой, конечно же. Они даже в самолете напоминают о том, откуда вы летите. Хочу что-то с русской душой. — Грузинская кухня? — Идеально. Оба смеются. Арсений подходит к Белому, который сидит на высоком стуле за барной стойкой, упирается подбородком в плечо, контролируя, что тот кладёт в корзину. — Извини. — Арсений достаёт вибрирующий телефон из заднего кармана и отходит в коридор. — Привет. Тихое и ласковое. Белый пытается выбирать блюда из меню, но постоянно отвлекается на приглушённый голос из коридора и шум — Арсений достаёт вещи из сумки. — У Руслана. Встретил. Тебе тоже большой привет. Все хорошо, да. Передам конечно. Смеётся, голос становится тише и почти не разобрать: — Тоже люблю. Целуй их от меня. Завтра к Сереге. Нет, не останусь — работа. Он на Патриках же — в офис не наездишься. Белый представлял как женщина так же тихо шепчет в ночной Италии. Он часто виделся с Алёной. Мог в точности представить, как та гладит себя по предплечью во время разговора, зажимает резцами нижнюю губу, а волосы, наверняка, заправлены за цветной тканевый обруч. Она знала о них, ее все устраивало. Не устраивало только одного Руслана. Из-за этого он никак не мог подпустить Арсения ближе. Не хотел знакомится с детьми, не знакомил со своими: братом, племянниками — даже как друга, без подробностей. Только Хлыстов знал о них, и то, потому что приревновал то, как часто Белый проводит время с новым приятелем. Вынуждая Руслана расколоться, что Арс большее, чем новый друг. И Оля сама их расколола, слишком часто он упоминал Арсения, завуалированно, даже в «письмах» регулярно проецировал ситуации людей на себя, не оставляя себе шанса быть незамеченным. Руслан не подпускал к себе так долго, что сам Арсений перестал двигаться дальше, вечно упираясь в это препятствие в Белой бедовой голове. Никогда не ночевал, если была возможность уехать; никогда не звонил просто так, потому что хотелось услышать голос; никогда не напрашивался на встречу. Руслан сам вызвался встретить его сегодня. Арсений точно удивился и даже не сразу ответил в чате. Он хорошо относился к Арсовой жене, а как иначе. Чаще всего встречи с ней вводили его в ступор: непривычно молчал, а когда открывал рот, выходило скверно, хуже, чем в начале карьеры. Его дергало, когда Арсений обнимал ее — привычно, опирался рукой об ее стул, переглядывался, смеясь заглядывал в ее глаза, наблюдая реакцию. Он чувствовал себя на втором месте. Прекрасно понимая, что надумал. Но каждая такая реакция «не для него» била прямо под дых. Так сильно, что не замечал, когда Арсений массировал его голову кончиками пальцев, оказываясь рядом; трогал за плечи, облокачиваясь; шептал на ухо, объясняя шутку от Алёны про семейные новости. Не замечая, что Арсений не присуждал мест в своей любви, не делил ее между. Но о любви говорить не хотелось. Он все ещё боялся, что они с даже не встречаются. Замирал, когда Арсений в кругу близких друзей в Москве, позволял себе лишние прикосновения и ухмылки. Казалось, что все взгляды обращены к нему в осуждении, все смотрят на Арсения, на его печатку, заменяющую обручальное кольцо. — От Алёны привет и… — неожиданно подбирался сзади, снова цепляясь подбородком за плечо и обхватывая руками широкую грудь. Целует в щеку. — Да? Е-ей тоже. Руслан теряется. Арсений смеётся, принимая это за испуг от неожиданного появления. — Ну, заказал? Я такой голодный, что скоро начну накидываться на людей. — смешливо угрожает и уже примеряется для укуса в шею, широко открывая рот, демонстрируя зубы. — Да-да, через полчаса. — Отлично. Я в душ, не заскучаешь? — Арсений огибает его, теперь опираясь спиной о барную стойку. — Если заскучаешь приходи через десять минут. Я все-таки хочу смыть дорожную пыль. Улыбается мягко, всматриваясь в потерянные глаза. Руслан сжимает губы в дурацкой улыбке и кивает. — Полотенца в ванной, да? — Мгм. Десять минут проходят. Он думает стоит ли ему воспользоваться Арсовым приглашением. В голове все ещё ласковый шёпот, предназначенный жене, а пальцы покалывает в том месте, где он касался Арсового кольца. Ругаться не хотелось, но он знает себя: если не выскажет сразу по делу, будет бессознательно искать поводы для ссоры на любом месте. Ну что у него за жизнь такая на старость лет? Сначала безответная любовь, где он бегал словно школьник за женщиной, уча стишки, пытаясь покорить без денег, потому что ее этим не возьмёшь. Потом гейская драма, с кризисом ориентации и любовным треугольником, который был острым только для одного. Для остальных участников имелось модное словечко «полиамория». И даже сейчас, вместо того, чтобы не ввязываться в историю, которая явно ему не подходит, утопает в Арсении уже год, против воли смиряясь с женой, с детьми, с тем, что у того посреди ног не вагина. С тем, что Арс живет в Питере, с тем, что он не собирается ничего бросать ради Белого, хотя тот, если быть до конца честным, не просил. Раскидывая все с холодной головой, Руслан понимал, что для него, остро ценящего свою свободу и личное пространство, такой вариант отношений лучше всего. Но всегда есть эти дурацкие «но», как например, эта тупое мускулинное собственническое нутро, выученное с детства — своё не отдавай. Даже законной жене. Он поднимается, идёт к двери в ванную. Вода уже стихла. Опоздал? Тянет ручку вниз, в ванной жарко и мокрый пар оседает по стенкам. Арсений всегда включал максимальную температуру, шпаря кожу кипятком, окрашивая ее в красный — отголоски мерзлого сибирского детства. Арсений стоит у раковины, наносит что-то на волосы из десятка тюбиков, что вместила дорожная косметичка. В запотевшем зеркале Руслана не видно, но Арсений слышит звук двери и чувствует сквозняк, загулявший по ногам. Руслан подходит сзади. — Дай крем. Арсений роется в косметичке, достаёт лосьон для тела в большом тюбике с помпой. Не поворачивается, негласно соглашаясь на игру. Руслан закатывает глаза на эту ненужную сейчас манерность и переходит к делу — спускает полотенце с бёдер Арса. Выжимает большую лужицу лосьона и мажет по ягодицам. — Спасибо, что встретил. Арсений откидывается назад, кладёт макушку на плечо Руслана, теперь он может краем глаза наблюдать за ним. — Хотел увидеться. — Скучал, м? Руслан никогда не говорит словами напрямую. Ему проще прислать Арсению букет или сделать подарок, чем прямо сказать о чувствах. — Я тоже скучал, Рус. Арсений делает это за него, как всегда. Берет его руки в свои, отрывая от втирания крема, кладёт их себе на бока. Тянет шею ближе, пытаясь зацепиться губами за губы. Белый поддатеся. — Мечтал, чтобы ты сделал это как только мы оказались в машине. Снова чмокает в губы, просто клюёт, намекая, что продолжения пока что не будет. Стоит, прижимаясь. Сплетает их пальцы, сегодня Попов особенно нежный, ластится по-кошачьи. — Постоянно пил в Италии твой горький компот. Как ты можешь этим наслаждаться? Алёна тоже морщилась и не притрагивалась даже, она вообще не любит красное. А я не мог. Видел эти названия в меню и тут же ты перед глазами. Самое гадкое тебе и взял, будешь в восторге. Я и глотка не смог сделать. Руслан потерялся. Он чувствовал куда ведёт Арсений, что этой историей он хочет ему сказать. Чувствовал, что тот нащупывает, готов Белый услышать те самые слова или нет. — Ммм. Выходишь, банщик? Думаю мой арендодатель и не подозревает, что в его квартире есть хамам. Главное ему не рассказывать, а то повысит ценник. Руслан готов не был.