Чёрный Георгин

Такемичи проснулся в 3 часа ночи от звука открывающейся двери. У него всегда был чуткий сон, бывшая работа на опаснейшую группировку в Японии даёт о себе знать. Его сон как рукой сняло, поднявшись с кровати, Ханагаки тихо, насколько это было возможно, вышел из комнаты. Подходя к лестнице на первый этаж, Такемичи прислушался. Он услышал до боли знакомый голос. Этот голос резал слух, он заставлял всё тело покрыться мурашками и неприятными воспоминаниями. Этот голос принадлежал Харучиё Санзу. Ханагаки быстро забежал в свою комнату. Несмотря на всю ту храбрость и безразличие ко многим, он боялся Харучиё, очень сильно его боялся. Если к Манджиро он испытывал отвращение, то к Санзу животный ужас. Этот сумасшедший изрезал, издевался, пичкал его наркотиками и даже насиловал. Такемичи было страшно до боли в животе, он помнил каждую «терапию» проведённую с ним. Фантомные касания и боль прошлись табуном по телу Ханагаки. Услышав быстрые шаги, парнишка шмыгнул под кровать. Он спрятался и закрыл рот руками, он был словно маленький ребёнок, что боится Бабаек или грозы. Но в отличии от ребёнка Такемичи не искал помощи от родителей, что могли бы спасти его, утешить его. Ему не к кому было обратится за помощью. Звук открывающийся двери пронзил слух. Такемичи задержал дыхание, он дрожал словно осиновый лист. Снова страх застрял в его горле, а живот крутило. Он съёжился в маленький комочек и надеялся, что Харучиё его не найдёт. Он так сильно прижимал свою ладонь ко рту, что бинты стали багровыми, отдавая лёгким запахом железа. Сердце билось в адском ритме, когда он увидел чужие ноги возле кровати.. Они опускались на колени.. Вот они, холодные и бледные ладони, под светом Луны они казались белыми. Чужая ладонь схватилась за каркас кровати, приподнимая её, по полу рассыпались белыми нитями длинные волосы Санзу. Глаза Ханагаки расширились от ужаса. "нет.. Нет. Нет! НЕТ!! НЕТ!! Я НЕ ХОЧУ ЭТОГО СНОВА!! НЕХОЧУНЕХОЧУНЕХОЧУНЕХОЧУ!!! ".. А вот и они, глаза цвета бирюзы смотрели прямо в синий омут соседних глаз. Чужая бледная рука потянулась к Ханагаки, он застыл в ужасе, он дрожал словно шуганый котёнок, которого бросили под дождь. Харучиё силой вытащил Такемичи из под кровати. Из глаз блондина потекли холодные слёзы, ему было до жути страшно. Он не знал, что этот псих будет с ним делать. Харучиё вытащил Такемичи из под кровати, он чувствовал то, как дрожит маленькое тельце Ханагаки. Харучиё не мог понять, что с ним происходит, он прижал его тушку к своей груди, как бы защищая его. Такемичи заметно дрогнул. Что-что, но такого он не ожидал. Шершавые и холодные руки Харучиё гладили его волосы, так нежно и невесомо. - Таке-чан, что с тобой? Тебе приснился кошмар? - Санзу искренне не понимал, что происходит с Такемичи. С его маленьким и сильным Таке-чаном. Подняв его на руки, он посадил того на кровать. Сев на край кровати, он хотел было снова погладить того по голове, но тот отстранился от руки Харучиё. Такого Санзу не ожидал, Такемичи никогда не отстранялся от его прикосновений, а сейчас он от ужаса, даже глаза на него поднять не может. Такемичи поджал под себя коленки и зажал уши, с его небесно голубых глаз водопадом лились слёзы, он дрожал как осенний лист на ветхой ветке липового дерева. - Таке-чан..Что с тобой? Тебя кто-то обижает? Ты только скажи, я ему глотку перережу! - Санзу был настроен серьёзно. Харучиё всегда переживал за Такемичи больше чем за свою жизнь. За него он готов убить кого угодно. «6 лет назад» "И снова меня избил бухой отец.. Как же я его ненавижу...Такеоми.. Ублюдок.. Забрал Сенджу, а меня оставил в этом аду.. Ненавижу.. Ненавижу!! НЕНАВИЖУ!!". Харучиё лежал в парке на холодной земле, весь побитый собственным отцом. Он бежал из той квартиры, которую принято считать домом, но Санзу не имел каких либо тёплых чувств к тому месту. Начинало темнеть, было ужасно холодно, ветер пробирал до самых костей. Но укрыться от холодного колкого ветра было нечем. Санзу был в одной лишь футболке и шортах, его короткие белые волосы были в кровавых пятнах. В уголках его губ виднелись свежие раны, они болели и кололись. Во рту чувствовался неприятный горький вкус железа. Было холодно, больно и обидно. Его сердце болело от несправедливости и ненависти к окружающим. Хруст... Хруст? Он слышал чужие шаги. Кто-то к нему приближался. Неужели отец решил его добить? Нет.. Шаги слишком мягкие и лекгие, будто подходит ребёнок. Санзу не может пошевелиться, его тело ныло и болело. Рука, мягкая и тёплая рука коснулась его лица. - О Боже! Что с тобой?! Кто же тебя так??.. - послышался мягкий, но писклявый голос мальчика. - Ханагаки, что там? - послышался другой писклявый детский голос, ещё один приближался. Кто они? Дети. Какого чёрта в этом месте забыли дети.. В этом Богом забытом месте. - Кисаки-кун, помоги мне его донести до дома. - этот голос звучал обеспокоенно, кто-то волнуется за него? Не может быть такого, чтобы кто-то волновался за такого как он. Обычно люди, что видели его в таком состоянии, просто отворачивались от него с отвращением на лицах. Его подняли на руки, ну по крайней мере попытались. Мягкие детские ручки подхватили его за предплечья. Они потащили его в неизвестном направлении. - Агх! Какой он тяжёлый! Сколько ему вообще лет?? - запищал голос так называемого Кисаки. - Потерпи, Кисаки-кун, мы почти пришли... И думаю он наш ровесник. - заговорил мягкий голос Ханагаки. "30 минут спустя" - Фууухх.. Дотащили. - с одышкой проговорил Ханагаки, уложив подобранного гостя на диван. - Кисаки-кун, присмотри за ним, пожалуйста, я схожу за аптечкой. - Ладно. - процедил так называемый, Кисаки. Судя по его реакции, он не особо рад тому, что им пришлось меня таскать, хотя я даже не просил их о помощи. - И зачем только Ханагаки помогает таким дворнягам как ты? - с какой-то ненавистью и отвращением произнёс он. - Вечно Такемичи таскает в дом всяких бродячих животных вроде тебя, тсц. - злобно цыкнул Кисаки. Значит, я не первый кого спасает этот Такемичи?... Как будто я просил, чтобы он мне помогал.. - Я вернулся! Кисаки-кун, можешь принести немного тёплой воды и тряпочку? - Ага, хорошо. - шаги Кисаки начали отдалятся, и звучал только негромкий топот детских ножек. И снова эти мягкие и тёплые руки.. Такие ласковые, они так невесомо ко мне прикасаются, будто бы я самая хрупкая вещь на свете. - Что же с тобой случилось.. - с печалью и жалостью проговорил Ханагаки. Почему он помогает мне.. Я ведь ему совсем никто.. - Я принёс воду. - и снова этот гадкий и неприятный голос... Как же он бесит.. - Спасибо, Кисаки-кун, ты очень помог. - так ласково.. Он что, совсем наивный? Видно же, что этот тип какой-то мутный... - Давай, я разложу бинты и перекись, чтобы тебе было удобнее его обрабатывать. - послышались снова шаги, но добавились шебуршание пакетиков и звон каких-то склянок. - Спасибо ещё раз, Кисаки-кун. Что-то тёплое и мокрое прикоснулось к моему лицу. Я зашипел от резкой и неприятной боли в области виска и уголков губ.. И снова я дрожу.. Черт.. - Ой! Прости! Тебе очень больно, я буду аккуратней.. - с сожалением произнёс Такемичи. Ему было жаль Харучиё. И в самом деле.. Прикосновения стали мягче, и боль совсем не ощущалась. Маленькие детские ручки вытирали мою засохшую кровь. Было так тепло, никто так никогда обо мне не заботился, как он.. Почему он мне помогает.. Он ангел хранитель?.. - п..почему ты м..мне помог..гаешь?.. - было трудно говорить, словно мой язык был из стали, а голосовые связки были заморожены, отдаваясь болью в мозгу и вкусом железа во рту. - ... - мальчик молчал. Эта тишина давила на мозг. - Я не знаю. - это всё что он выдал. Закончив протирать беловолосого от застывшей крови, он принялся обрабатывать раны. Руки, ноги, торс - всё было в гематомах, ссадинах, шрамах и синяках. На нём не было и живого места. Такемичи убрал пряди белых волос с лица Санзу. К его взору предстало полностью опухшее лицо парня, огромный багрово-фиолетовый синяк красовался на его глазу, везде были мелкие ссадины, а на уголках губ виднелись ужасающие раны, словно кто-то раздвигал его челюсть так, чтобы его щеки порвались, обнажая белые зубы и уродуя его лицо. Такемичи аккуратно протирал кровь с его лица. - Я сейчас буду обрабатывать твои раны перекисью.. Они будут жечь, так что скажи когда тебе будет больно. Хорошо? - пояснил свои будущие действия маленький ангел. Санзу только кивнул головой. Говорить ему было очень больно. Каждое слово отдавалась такой болью, как будто его связки вырывают из глотки живьём. Жжение. Уголки губ горели, но потом их обдувало слегка прохладным воздухом. Такемичи дул на его раны, чтобы утихомирить боль. «20 минут спустя» - Фуух, обработал. - с довольным лицом и блаженной улыбкой произнёс воронёнок, смотря на плод своих стараний. Каждая рана и ссадина были обработаны с душой и аккуратно перевязаны. - Ты закончил, Ханагаки? - спросил Кисаки, подходя к своему другу с двумя кружками тёплого чая с молоком. Одну кружку он протянул Такемичи. - Угу, я закончил. Но всё равно завтра надо будет пойти с ним в больницу, там его осмотрят и позаботятся лучше. - взяв в свои руки кружку с тёплым напитком, произнёс обладатель небесных глаз. Смотря на своего друга, он отпил немного чая, аккуратно присаживаясь на диван. Кисаки лишь сел рядом и тоже отпил горячего напитка. Тетта был недоволен тем, что его единственный друг постоянно таскает в дом всяких "бродячих". Как он называл каждого подобранного ребёнка. То месяц назад он подобрал каких-то выходцев из приюта, белобрысого парня с аметистовыми глазами, что был на 4 года страше, и ещё какого-то брюнета с огромным шрамом на всё лицо. То 2 недели назад он подобрал двух блондинов, один с бритыми висками и в очках, а другой с косичками и арматурой на перевес, у обоих были дымчато-лиловые глаза. Кисаки никогда не интересовался состоянием, ну или хотя бы именем каждого "бродячего" ребёнка. Мдаа.. У Такемичи всегда было доброе и сочуствующее сердце, он всегда стремился всем помочь. Даже если он выходил весь в синяках и побитый, если он смог кого-то спасти, то он этому радовался, несмотря на всю ту боль, что он получил. Может эта храбрость, доброта и покорили Тетту? Кто знает. Кисаки и сам не знает, что конкретно чувствует к Ханагаки, но одно он знал точно. Он всей своей душой уважал его. По мыслям Кисаки, Ханагаки - это солнце, что освещает весь мир своей улыбкой и греет его своей добротой, помогая всем нуждающимся и убаюкивая тьму в сердцах нечистых. А он сам - это Луна, что сияет и прячется в ночной глубине и пугает всех своей неизвестностью, но так же к нему тянутся как за лучиком надежды, что так легко растоптать об ночную тишину и безразличие. Посидев за тёплыми разговорами и попиванием чая, Такемичи и не заметил, что уже около 9 вечера и Кисаки пора домой. - Кисаки-кун, давай я тебя провожу. - вставая с дивана, произнёс Ханагаки. - Ты уверен? На улице уже темно, не будешь боятся возвращаться один? - с беспокойством произнёс Тетта. И в самом деле, на улице уже было очень темно. Но на счастье двух мальчиков, в дверь позвонили. Быстренько подбежав к двери, Такемичи посмотрел в глазок, за дверью стояла мама Кисаки, что пришла забрать сына домой. Открыв дверь, воронёнок поприветствовал женщину и впустил её в дом. - Здравствуйте, Кисаки-сан, извините, что я так сильно задержал Кисаки-куна. - быстро протараторил Такемичи, закрывая дверь. - Ничего страшного, Такемичи-кун, я знала, что Тетта будет у тебя. - с улыбкой произнесла женщина, а потом состроила задумчивую гримасу. - Хотя я немного удивилась, ведь Тетта никогда не приходил домой позже 8 вечера, а тут задержался до 9. - сказала женщина, подпирая подбородок рукой. - Простите, Кисаки-сан, это я его задержал, обещаю такого больше не повторится! - поклонился на все 90° мальчишка, извиняясь перед матерью Тетты. - Не нужно извинятся, Такемичи-кун, пока Тетта с тобой, мне не о чем волноваться. - всё с той же нежной и тёплой улыбкой произнесла женщина. Кисаки быстренько надел на себя свою ветровку и свои ботинки. Такемичи на прощание обнял обоих представителей семьи Кисаки. Попрощавшись с маленьким хозяином дома, мать с сыном ушли. Ханагаки закрыл за ними дверь и запер её на ключ. Заходя обратно в гостиную он увидел, что подобранный гость сидит под столом и весь дрожит. Такемичи тихо, насколько это было возможно, подошёл к столу и опустился на корточки. Он подполз к Санзу и легонько, чтобы не спугнуть беловолосого, положил свою маленькую ручку ему на плечо. Тот слегка дрогнул от неожиданности. Смотря прямо в синий омут глаз мальчика, Харучиё был заворожён. Он чувствовал тепло в этих глазах, было так тепло. Харучиё сам того не заметил, как прижался к груди Такемичи словно кот, что ищет тепла и ласки. Маленькая ручка обвила плечи парня, а другая ручка гладила того по спине. Такемичи шептал ему на ухо, что всё будет хорошо, и ему не нужно бояться. Спустя какое-то время Харучиё успокоился и просто прижимался к груди Такемичи. Голубоглазый, посмотрев на часы, увидел, что уже 21:45. Пора бы уже и спать ложится. Такемичи отстранил от себя Санзу и выполз из под стола, протянув руку Хару, он сказал: "Пойдём ляжем спать, уже поздно, да и ты наверняка сильно устал". Без каких либо колебаний Санзу протянул руку Такемичи и тоже вылез из под стола. Воронёнок вёл беловолосого за руку в свою комнату. Войдя в комнату, Такемичи включил свет, подходя к шкафу, он достал от туда пижаму с котиками. Однажды он купил её случайно, пижама оказалась на несколько размеров больше чем сам Ханагаки, поэтому она валялась в шкафу. Воронёнок быстренько подбежал к Хару и протянул ему пижаму, сказав ему её надеть. Санзу конечно покосился на этот предмет одежды, но ничего другого не оставалось, вся его одежда была грязной и порваной. Одев пижаму, обладатель бирюзовых глаз заметил, что его ангел уже переоделся в голубую пижамку с мишками. Расстилая кровать, Такемичи подозвал Хару к себе. Когда они уже легли в кровать, воронёнок взял в свою ручку руку Санзу. Пожелав тому спокойной ночи, голубоглазый быстро уснул, а беловолосый смотрел на него какое-то время. А потом и сам провалился в царство Морфея. «Настоящее» Харучиё вспоминал те моменты, когда Ханагаки всегда помогал ему, был рядом когда у него начинались панические атаки и психозы. Он даже забрал к себе Санзу, лишь бы быть с ним рядом в трудные моменты. Харучиё хотел отплатить Ханагаки той же монетой. Он хотел сделать хоть что-то, что смогло бы успокоить его ангела. Он ничего лучше не придумал, как просто обнять его. Такемичи бил Харучиё в грудь, пытаясь освободится, но сильная хватка парня не ослабевала. Санзу чувствовал удары Такемичи, и кажется после этого останутся синяки, но Санзу терпел. Всё же Харучиё давно заметил, что у Ханагаки шаткое ментальное здоровье, и кажется сейчас у него срыв. По крайней мере, так считал сам Санзу, не зная того, что причиной этого срыва стал он сам, а если быть точнее, то его взрослая копия из предыдущего таймлайна, в котором Такемичи совершил суицид. Так продолжалось около часа, пока Такемичи не уснул от сильного эмоционального стресса и физической усталости. Конечности ныли, но уснувший Ханагаки этого не чувствовал. Санзу поднял своего ангела на руки, раскрыв одеяло, он уложил Такемичи на кровать и накрыл сверху одеялом. Санзу наблюдал за лицом блондина. Его опухшие от слез глаза, обкусанные губы, дрожь по телу. Харучиё гладил Такемичи по голове, наблюдая за его сном. Спустя где-то 10 минут, Санзу лёг рядом и прижал к себе тушку Такемичи. Под сопенье своего ангела Харучиё провалился в мир грёз. Они могут и завтра поговорить на эту тему, а сейчас им стоит поспать и отдохнуть.