Узнать тебе пора, Что при подъёме кажется сначала Всегда крутою всякая гора. Данте Алигьери «Божественная комедия»
Сокджин медленно перебирал ногами по лаково-чёрной, аккуратно выложенной плитке излюбленного издательства. Несколько лет жизни были с умом проведены именно в этом месте, если не концентрировать внимание на том, что нервов было вложено ещё больше. Писатель был далёк от новейших ремонтов, в его вкусе было что-то из стиля прованс, массы цветов, иногда с добавлением яркого акцента в виде современной картины. Но главное, что восхищало Джина из раза в раз — картины Айвазовского. Он тащил своих друзей в музеи и минутами стоял около его реставраций. И сейчас, ступая на порог вычурного, сделанного под копию других издательств, кабинета, Джин поморщился и окинул его взглядом. Мин Юнги, что совмещал в себе главного по маркетинговым ходам и начальника Сокджина, смотрел сквозь отрастающую чёлку на свою проблему. — Принёс? — сипло спросил Юнги, устало поправляя очки к переносице. Чёрная водолазка оттеняла черты его лица, позволяя окружающим думать, что он намного моложе их. — Нет, — рухнул на кресло писатель, и стеклянный стол содрогнулся от напряжения. — Печально, — начальник потянулся за блокнотом. Он что-то быстро начеркал на листе и грациозно развернул его к Джину, не задев при этом ни одной статуэтки. Тот мастерски исказил недоумевающее лицо и поднял взгляд к окну. Летящие за ним снежинки на миг отвлекли парня от разговора, но также скоро вернули в реальность. — примерно столько потеряет кампания и большинство её сотрудников. — Ты прекрасно знаешь, что я не могу заставить себя. — А ещё я прекрасно знаю, что буквы в нашем с тобой мире платные. Мои люди могут предоставить мне конец твоей главы. — Аудитория легко заметит не мою руку. — огрызнулся Джин. — Тебе известно, сколько хейта выльется. Меня перестанут читать. — Поэтому соберись и допиши главу. Либо решим судьбу твоей книги мы. Ты сам подписал договор. Возможно это была ошибка с твоей стороны, но точно не с нашей, что мы вписали этот пункт. — Тогда я был уверен в своих силах, — выдохнул Сокджин. — но я не намерен отдавать тебе права. — Даю тебе месяц. Дальше действую сам. Писатель закатил глаза и поспешил удалиться из здания. Садясь в машину, парень увидел сообщения от Юнги, где он прикрепил сведения договора и повторил свои угрозы. Злиться было не на кого, кроме самого себя; Джин завёл мотор и не спеша вырулил на проезжую часть. Открытое окно позволяло ему выпустить злость, охладить рассудок. Ведь когда-нибудь я смогу найти конец этой истории? Музыка окончательно помогла Джину остыть, и он подъехал к дому в хорошем расположении духа. — Вау, — восхитился природным явлением писатель. Крохотные снежинки таяли у него на щеках, он вытянул вперёд руку и с ужасом замер. Многоэтажки перед ним стали жутко вытягиваться, снег с болью резал лицо, и в следующее мгновение Джин уже сидел глубоко в сугробе. Откинувшись головой на мягкую поверхность, он с чудом поверил в своё везение. Рядом находились створки ограды, и следующая неделя могла бы пройти в хирургическом отделении. Кое-как парень смог подняться и, пошатываясь, двинулся к подъезду, разукрашенному разноцветными граффити. История его появления до сих пор грела душу. Чимин тогда получил повестку в суд за вандализм, но отделался суммой, отложенной на первую татуировку. Сокджину иногда казалось, что лучший друг делал всё, чтобы ни в коем случае её не сделать. По какой-то причине Чим оттягивал этот процесс. Может он не мог выбрать эскиз, может не хотел огорчать маму, а может и вовсе боялся иглы…***
— Я жить без тебя не могу, Джин. Ты каждый день что-то несусветное выкидываешь! — мимо пролетела внушительная сумка, и сидевшие за столом родители Чимина звонко рассмеялись. Писатель приехал вчера ночью, подумал, что застанет друга дома, но тот уже съехал на свою новенькую квартиру и возвращался в отчий дом только на выходных. Коттедж семьи Пак находился в двадцати километрах от города и представлял из себя три этажа и действительно, по меркам Джина, глобальные размеры сада. Это больше походило на лес, и впервые оказавшийся там человек вполне имел возможность потеряться. Но Сокджин всё детство провёл рядом с этой семьёй, из-за чего знал уголки их дома, как свои родные. Названные родители также любили его и были рады видеть просто так, а тем более, если наблюдались проблемы со здоровьем. — Как это? — вытаращил глаза Чим. — Завалился в обморок посередине двора? Друг удивлённо качал головой и злобно цыкал. Джин лишь успевал доедать свой завтрак и не давиться от смеха. — Взрослые люди вроде, — пожала плечами и улыбнулась миссис Пак, убирая тарелки со стола. — Джин, — кивнул тому отец Чимина. — я вызвал своего помощника. Он проведёт у тебя обследование. Нужно позаботиться о тебе как следует. — Бро, — скорчил гримасу Чимин. — он хочет намекнуть тебе, чтобы ты помылся. Пап, я не ожидал от тебя такого. Мистер Пак по-родительски улыбнулся, а Сокджин прыснул и толкнул друга плечом. Парни помогли убраться на кухне и успокоили маму Чимина ответами на вопросы. Она выяснила, как литературные дела Джина, ведёт ли себя хорошо её сын, и не мог бы он познакомить её чадо с каким-нибудь журналистом. — Он ведь совсем от рук отбился. Универ закончил и всё, жизнь началась. Одни гулянки на уме! — погрозила сыну полотенцем мама. Чимин показательно высунул язык и спрятался за спиной друга. — Может познакомишь его с каким-нибудь серьёзным типом? Не можешь же ты за ним всю жизнь приглядывать. — Серьёзным типом? — ужаснулся Пак. — Мне не нужен второй Ким Сокджин. — Ким Сокджин? — раздался голос сзади. Компания «Мойдодыр» временно отложила свои полотенца и обернулась на парня, одетого во врачебную куртку. На ней виднелась эмблема больницы Пак, и выглядел помощник весьма внушительно, как пушинку, придерживая медицинский увесистый багаж. — Меня ваш отец направил к вам. — А-а, — протянула мама и жестом вручила Джина врачу. — Веди себя хорошо, зай, — хихикнул Чим. Писатель провёл за собой привлекательного врача и с нескрываемым интересом стал наблюдать за его действиями. Помощник лёгкими движениями надел перчатки, затем внимательно осмотрел пациента. Отдал ему все нужные баночки и попросил в течение этого часа передать ему анализы. При мысли об этом, Сокджину стало ужасно неловко, но он вспомнил, что парням двадцати пяти лет не пристало съёживаться при сдаче собственных анализов помощнику, который повидал уже многое. Писатель собрался с мыслями, кивнул и попросил подождать внизу, крикнув Чимину со второго этажа, чтобы тот поставил чайник. — Опять? Я же только что посуду мыл. Врач лишь тихо рассмеялся, услышав как миссис Пак отвесила смачный подзатыльник своему сыну за очевидную ложь. — Мальчики, спускайтесь, я достану вкуснющие конфеты! О том насколько сильно любили эту женщину в доме, другие могли бы только мечтать. Муж носил её на руках, сын иногда делал пакости, но в случае чего всегда бежал на помощь, а лучший друг сына и вовсе без предупреждения приезжал ночью. Так и сейчас он был уверен, что эта стройная красивая женщина, наполненная самыми лучшими качествами и стимулами жить, примет совершенно чужого человека за свой стол и накормит самым вкусным. — Если вдруг она почует, что среди нас предатель, воткнёт ему нож в сердце. — Чимин откинулся на стуле и высунул язык. — Она делает вид, что совершено беззащитная. Но стоит вам… хоть как-то обидеть её семью… — Тот получит по заслугам! — подыграла мама. Помощник вёл себя довольно скованно, отрешённо отвечал на вопросы. Диалог не складывался, Чимин решил оставить эту идею и поспешил сказать, что проверит друга. — Джин, ты там как? — постучался он. — Спасай нас. Ким вывалился из комнаты вслед за Чимином. Младший не любил учавствовать в диалогах, где он не мог выбрасывать простые шутки и раскованно себя вести, поэтому прибегал к любым средствам. — Я проворнее, чем ты! — вдруг выдал он и вызвал Джина на салочный бой. Тот с лёгкостью догнал Чимина, решившего повыделываться, и, отдышавшись, встал напротив стола, пытаясь чайной ложкой убить того прямо в сердце. — И снова смерть дышала в затылок, — выдохнул Чим, бухнувшись рядом с помощником на стул.***
Единственным освещением в комнате оставался включенный ноутбук, оставленный с наведённым курсором на пустом листе. Сокджин безучастно лежал рядом и смотрел в потолок. Он слышал, как за окном спадал с крыши снег, друг за стенкой слушал старый американский рэп и, видимо, представлял себе концерт на Манхэттене. Джин не мог перестать улыбаться, всё в этом доме пропахло его детством. Писателю было спокойно и легко дышать, он чувствовал себя одухотворённо и ждал прихода вдохновения. Вскоре ему пришлось подняться, осознавая, что сон, как и текст, сочтут честью навестить его не скоро. Он спустился на первый этаж и заметил доктора Пака. Мужчина сидел в кресле в столовой и устало потягивал горячий кофе. На нём давно сказывался возраст: обрамлённые сединой виски тускло поблёскивали при свете лампы. Он придавил пальцами глаза и глянул на пришедшего парня. Джин выглядел здоровым, но что-то тяготило его и не давало успокоиться. — Ну что, — Пак жестом пригласил писателя в соседнее кресло. — обследовал тебя мой помощник? — Да, — хмыкнул Сокджин, вспоминая свой неловкий день. — Я могу заварить тебе сонного чая, до завтрашнего дня не вспомнишь о своих проблемах. — Откуда вы знаете? — коснулся затылка Джин. Он часто искал утешения в собственных мыслях. — Не говорю, что так было всегда, — протянул Пак и подмигнул парню. — ты часто приезжал именно тогда, когда было плохо. — Вы всегда меня понимали, — выдохнул Ким и ощутил себя пятнадцатилетним. Они тогда с Чимином взорвали какие-то химические вещества из его кабинета, и Чимину досталось как полагается, а его — Джина, вызвали на разговор, как старшего. И сейчас он всё также надеялся на совет. — Единственный, кто тебя может понять полностью, это ты сам. — Может… — И твой истинный, да. Джин опустил голову и стал рассматривать узоры на толстом ковре. Вопрос любви часто являлся болезненной темой для разговоров, и сейчас слаще не становилось. — Кто знает, когда он появится. — Пожалуйста, — доктор слегка повернул голову на бок. — будь внимателен к людям рядом с собой. Может именно они, это будущие крёстные отцы твоих детей. — О, я понимаю. Поверьте, Чимин первый займёт это место, — Джин незаметно улыбнулся и посмотрел в дальнее окно. — Я шучу, — кивнул мужчина. — но ведь не всё в нашем мире так плохо. — Вы не только верили в меня, мистер Пак, но и в человечество. — А как иначе? Столькими гадостями пропахла наша земля, сколько убийств было совершено… Он поднялся с кресла и отправился за новой порцией кофе. Наверняка опять прошла успешная операция, и ему нужно было набраться сил. Джин забеспокоился, что отнимает довольно редкое время тишины мистера Пака. — Я хочу, чтобы у моих детей было всё самое лучшее. И, если вдруг у них не получается дописать книгу или никто не хочет вставать на их сторону… Я хочу, чтобы они помнили, — он посмотрел на парня. — У меня есть я. — закончил Джин. — И будущий истинный. — кивнул мистер Пак. — Я люблю тебя как своего сына, Джин. Спокойной ночи… Он зашёл за угол и скрылся на кухне, шурша кофейным пакетом. Отличительная черта миссис Пак: она редко перекладывала что-то из заводских упаковок в свои баночки, видя в этом романтику. — Это лучший кофе в нашем доме. Заходи ещё, если за грустишь. — услышал писатель, когда поднимался обратно по лестнице. Дубовые массивные ступеньки, казалось, были сделаны на века, и Джин без лишнего скрипа добрался до второго этажа. Из комнаты Чимина на этот раз доносился еле слышный ремикс мелодичной песни, и Джин, как в детстве, постучал. — Три долгих, один короткий, один долгий, два коротких, — высунулся Чимин из своего теневого укрытия. — и что б ты делал, если бы ошибся. — Ума не приложу, — прыснул Джин. Парень напросился переночевать в комнате у друга. Тот быстро скооперировался и рванул обратно к Джину, чтобы забрать подушку. Вернулся Чим с озабоченным лицом, беспокоясь за неизвестный номер в телефоне друга. И сообщение в нём: @kimnamjoon: •--••-••--- — Я ревную. С кем ещё ты общаешься нашим секретом? Это что-то обидное? Я не понимаю… Первая буква «п», а потом… Джин испугался выражения лица друга и выхватил у него телефон. — Это не… — Ну-у, что там? Не томи! — Во-первых, этот секрет знают миллионы людей. Во-вторых, первый раз вижу. — А в-десятых, читай уже! — Здесь только согласные. Первая п, потом вроде р. — Это точно «в»! — не терпелось Паку. — Привет! — заорал он. — Пока! — зашипел на него Сокджин. — Маму разбудишь. — Ответь ему, вдруг это какой-нибудь красавчик. — Да-да. Или маньяк. — Погодь, — замычал Чимин. — может это тот чувак, который приходил сегодня днём? — Помощник твоего отца? Он слишком замкнутый для переписок. — Я тоже так думаю, но всё равно интересно. Попробуй с ним пообщаться. — Ладно, отвечаю. Не дёргайся! Да я на точки не попадаю, бро! Кое-как они набрали приветствие и пожелание доброй ночи, нетерпеливо ожидая ответа. И он сразу же последовал: @kimnamjoon: кто научил тебя Азбуке Морзе? — Спасибо, что вообще научили Азбуке, — прыснул Чимин. Он не любил эти долгие прелюдии. Хочешь встретиться — говори сразу. — попроси его фотку. — Так я же его видел, — пробубнил Джин. — ладно, сделаем вот так. И после некоторых упрашиваний и разглагольствований, парни дождались фотографии. Но то, что им пришло, удивило их даже больше, чем пресловутый «дикпик». На фотографии была изображена кошка, благородного серого цвета. Её зелёные глаза были слегка прикрыты от удовольствия, длинные манящие пальцы гладили животное по загривку. — Представь, на что эти пальцы могут быть способны, — прикусил губу Чим. — Вот именно «могут быть», — саркастично ответил Сокджин. — меньше ожидать надо. Они доставали некого Ким Намджуна целую ночь и уснули где-то около пяти утра. У Пака иногда закрывались глаза, и он вырубался на несколько минут, но Джин даже не смел подумать о сне, его поглотил диалог, в котором не было даже намёка на что-то криминальное и «эстетическое». Писатель продрал глаза около одиннадцати утра и еле поднялся, медленно отлипая от подушки. У Чимина стекала слюна с левого уголка губ, и он тихо сопел. Джин даже подумал, кому достанется это сонное чудо, и как-то по-родительски шмыгнул носом. Оставив валяться друга в кровати, парень отправился в душ, где вдоволь кипятился в горячей воде, намываясь шоколадными гелями из шкафчика Чима. Ему нравилось что-то новенькое и вкуснопахнущее, поэтому пока Ким не перепробовал всё, из ванной не вышел. И вот, краснощёкий, привлекательный, проще говоря — будущее литературное чудо страны, классик нашего времени… — Джин! — заорал Пак Чимин где-то с первого этажа. Писатель спохватился, придерживая полотенце на голове и чуть не подвернув ногу, спустился вниз по лестнице. — Что такое? Картина: Чимин, делающий вид, что ему очень плохо, перебирал ногами в тазу с водой, при этом полностью закутанный в плед, пытался дотянуться до кружки с чаем. — Где малина и лимон? — прыснул Сокджин, осматривая друга. — Малина на булке, чай в кружке. Ты бы лучше... — парень хмыкнул. — хотя нет, оставайся таким. Пусть он увидит тебя таким свеженьким и аппетитным. — Кто увидит? — улыбнулся Джин, присаживаясь рядом и, уже представляя, как он съест этот привлекательный бутерброд с вареньем из подвала миссис Пак. Тут парня осенило, и он с лицом «не-ет» обернулся к Чимину. — Я сказал папе, что заразился от тебя какой-то новой болезнью, и он обещал, что у меня тоже возьмут анализы. — Боже… — откинулся на стуле Ким и кисло взглянул на друга. — ты больной? — Если этот парень, с которым ты до утра переписывался — он, я быстренько вас сведу. — Чиминка-сводилка? — вздохнул Джин, актёрски играя слёзы. Признаться, ему было интересно; не зря же Пак взял на себя такую ответственность. — Доем и переоденусь. — Поздно, — хихикнул Чим и указал на дверь. Панорамная, из прозрачного материала дверь, была слегка занавешена тканью, очень искуссно подобранной мамой друга. Она уже аккуратно закрывалась обратно, и к столовой подходил помощник мистера Пака. Он снова был неразговорчивым и не создавал впечатление человека, с которым общался ночью Джин. — Чем занимался вчера? — спрашивал Чим, пока мерил температуру. — Возился с клизмами. — Беседа зашла не туда, — губами пытался донести друг. — сделай что-нибудь. — Я? — гримасничал Джин. — Выглядишь вполне здоровым, — выдохнул помощник, присаживаясь на кресло. — вам справка в универ нужна? Могли бы написать, я бы и так сделал. Только цирк зря устраивали. — Пожалуешься папе? — прыснул Чимин. — Я его ещё летом закончил. — Ещё чего. Где у вас туалет? — Слышал? — подбежал друг и на ухо начал быстро что-то лепетать. — Могли написать — это точно он.***
Джин молча сидел на кресле. Его мысли были где-то далеко, и ничто не отвлекало парня от них, даже Чимин, пытающийся обратить на себя внимание. Мистер Пак и помощник, как выяснилось, с именем Хосок, занимались чем-то в кабинете. Чимин как никогда был заряжен энергией юного детектива, только что нашедшего новую лазейку, которая вот-вот может бесследно исчезнуть. По его сугубо личному мнению, Хосок давно следит за жизнью друзей и охотится на свободную душу Сокджина. Он подобрался к его близким, узнал об увлечениях и теперь, как кусочки мяса, подкидывает их Джину, медленно подбираясь и рассчитывая на взаимопонимание. — Мог ли он так «выбрать» нужный способ приветствия и завладеть твоим детским увлечением? Азбука Морзе, ха! Кто додумается начать диалог с этого? — как попугай, выговаривал каждый слог Чим, от чего Джин уже начал уставать. — Мне сейчас вообще отношения не нужны… — Знаю я, — скривился Чимин. — книги твои эти. Ужас. Джин покосился на вибрирующий телефон, грустно валяющийся где-то на кресле, но Пак успел первым. — Ага! — он покрутил айфоном. — Спрашивает, где ты живёшь. Думает, мы не догадываемся. Просто отводит подозрения. — Потом сменит внешность и предложит выйти за него? Чимин, прекрати. — и сам ужаснулся тому, что сказал. Отец Чимина был хирургом. — Ты гений! Теперь я точно уверен в своих догадках. Друг плюхнулся на кресло, и Джин, не спеша, пытаясь не показать интереса, навис над ним. Намджун (как он был записан в соцсети), кроме первого заданного вопроса прикрепил фотографию. Чимин надеялся, что в этот раз это будет фотография чего-то человеческого, хотя бы лица, но его догадки, как и другие, были неверными. — Это моя книга? — поднял брови Джин.