×××
— Нет, стой, не продолжай! — Хината вытянул одну руку вперёд, а второй закрыл лицо. Однако это не скрывало его смущения и красноты. — Что, правды боишься? Подожди, я не всё рассказал. После этого я ещё на спине тебя потащил. Ты был не таким лёгким, каким мог показаться, но это не важно. С моей-то силой мне бояться нечего. Так вот, о чём это я. Мне пришлось нести тебя к себе домой, ведь внятно назвать свой адрес ты не смог. Ах, ты такой милаш, когда… — Атсуму успел увернуться от ручки, которая пролетела в паре сантиметров от его головы. — Ты хотел меня убить? — Н-нет! Но прекрати рассказывать, что было дальше. Я не хочу знать! Мне так стыдно, Атсуму-сан.. — Хината уже наслушался того, как танцевал на столе в баре, обнимался со случайным прохожим и пытался соблазнить коллегу. Выслушивать большее он не способен, да и едва ли он этого хотел. — Не хочешь знать что именно? То, что ты испачкал мой коврик в прихожей, или то, что признался мне в самых глубоких чувствах? — ехидная ухмылка, появившаяся на чужом лице, была давно привычной, но только не сейчас. Не тогда, когда от чего-то страшного тебя отделяет пара минут. Не тогда, когда клеймо позора может остаться на тебе на всю жизнь. — Ч-что? Что я сделал? — Хината убрал руки от лица и округлил глаза. Его щёки были ещё более красными, чем в самом начале. Сердце отбивало странный ритм, почти ощутимо ударяя по грудной клетке, словно стараясь выбраться. И пусть оно выскочит — будет даже лучше. — О, ты про коврик? Ну, тебе стало плохо, и я хотел отвести тебя в ванную, но… — Нет, стой! П-погоди, я не про это! Я про второе. Что.. Что я конкретно сказал? — казалось, что физически парень покраснеть сильнее не может. Но он успел опровергнуть эти сомнения. Он может, да ещё как. — Ох, Шоё-кун, так тебе интересно? Ну, ты очень долго ныл из-за того, что я, скорее всего, предпочитаю девушек, ведь их вниманием я не обделён. А потом ещё столько же ты обвинял судьбу в её несправедливости. Ну, а затем началось твоё признание. Знаешь, таких глупых и одновременно приятных вещей я ещё не слышал. Ты выпивал впервые? — хитрый и довольный тон щекотал уши. Провалиться бы на месте. Желательно куда-то к центру земли, прямо к ядру, подальше от лисьих глаз, дьявольской улыбки и игривого тона. — Нет, нет! Вовсе нет. Я просто.. Это не тебе! Я перепутал тебя с другим человеком, вот и всё, – парень нервно усмехнулся, переминая свои пальцы. — На самом деле, я никогда не задумывался о тебе в романтическом плане. А из-за алкоголя мне померещилось всякое, вот я и… — Тогда почему же ты называл моё имя? — Я-я? — удивлённо икнул Хината. — «Это так жестоко, Атсуму-сан», «у меня нет возможности быть ближе к тебе, Атсуму-сан», и всё в этом духе. Ты определённо точно обращался ко мне. Но, раз уж ты спутал меня с другим человеком такого же имени, мне останется только страдать от безответных чувств. Спасибо за приятный обед, Шоё-кун. Пойду-ка я дальше работать. Чужое шустрое тело тут же загородило дорогу поднявшемуся Атсуму. Мия наигранно-удивлённо приподнял брови. Ах, этот дьявол-искуситель смеет строить из себя невинную овечку. — Безответные чувства? Ты, наверное, шутишь, да? Да-а, я понял. Я сразу понял, потому что-… Крепкая ладонь аккуратно опускается на чужое запястье. Недосказанные слова застревают где-то в горле, преграждая путь кислороду. Хината делает выдох, а вдохнуть получается не сразу, ведь эти глаза… — Когда ты собирался признаться мне? Эти чёртовы карие глаза сейчас смотрят так.. по-другому. В них что-то тёплое, приятное, тягуче-нежное. В них те чувства, о которых врать точно не получится, как бы сильно ни хотелось. — Что? В чём? — Признаться мне в чувствах, Шоё-кун. Когда ты хотел это сделать? — Я не думал об этом.. Атсуму-сан, тут вокруг люди.. они могут неправильно понять. — Так ты боишься публики? В таком случае, я останусь после работы и подожду тебя. Тогда мы всё и обсудим, — лёгкий подмиг, хитрая улыбка, и Атсуму уже скрылся за углом. «Что только что произошло?», — Хината, весь красный и смущённый, похлопал себя по щекам и направился обратно в офис. Волноваться сейчас совсем не хотелось — хотя получалось в точности да наоборот, — и Шоё решил, что просто скорее займётся работой.×××
Погода явно не желала быть располагающей. Дождь начался ещё в середине дня и не закончился до сих пор. Наоборот, кажется, он стал только усиливаться. Крупные капли стучали по крыше здания, медленно собирались в общую группу и вместе падали на ступеньки. Где-то вдалеке сверкнула молния, выделяя очертания тёмных облаков, медленно собирающихся в тучи, а за ней последовал тихий раскат грома. Природа давала шанс всем нормальным людям укрыться от приближающейся грозы. Нормально — это не про Атсуму. Про него — это стоять без зонта под крышей офисного здания, смотреть по сторонам и всё ждать, когда маленькое рыжее солнышко закончит работу. Когда оно, наконец, поймёт, что лучше не засиживаться, ведь гроза близится, а там внизу его ждут. Но, как говорится: — Вспомнишь солнце, вот и лучик. Так, Шоё-кун? — ленивая улыбка снова появляется на лице Мии. — Прости! Я закончил с работой. Ох, здесь такой сильный дождь! Скорее пошли отсюда, — Хината прикрыл голову руками и уже был готов бежать, но Атсуму придержал его за пояс, отпустив через пару секунд. — Притормози немного. Хочешь промокнуть насквозь и заболеть? Лучше вызвать такси, хотя их сейчас, похоже, будет не так много. Атсуму быстро пролистал что-то в телефоне, с экрана которого периодически вытирал попадающие на него капли, а после сунул его в карман. Он чуть присвистнул и покачнулся на пятках, повернув голову к рыжику. — Я вызвал машину. Пара минут, и она будет здесь. А пока она едет, ты мог бы попробовать-.. — Да, признаюсь! Ты мне нравишься. Нравишься мне, понимаешь? Я не хотел тебе говорить, потому что ты в любом случае откажешь, ведь ты явно нормальной ориентации. И я уже долгое время засматривался на тебя, как на парня. В р-романтическом плане. И я, если честно, не верю, что вообще говорю тебе это сейчас.. Ты можешь ударить меня и послать, если хочешь, — Хината зажмурился и подставил правую щеку, сжав кулаки. — Зачем? — необычайно спокойный и прямой тон Атсуму загнал Шоё в тупик. — Что? — Зачем мне бить и посылать тебя? — Ну.. П-потому что я противный. И у меня неправильная ориентация. И ты, наверное, предпочитаешь больше девушек.. — Глупыш Шоё-кун. Откуда у тебя все эти дурные мысли? Про мои предпочтения, про мою и свою ориентацию. Я разве говорил, что мне нравятся люди определённого пола? — Мия начал медленно приближать своё лицо к чужому, при этом улыбаясь как кот, наевшийся сметаны. Игривые огоньки плясали в карих глазах, явно проводя какой-то ритуал по притяжению к себе. К этим огонькам хотелось всё больше. — Н-нет, но я так думал. — В следующий раз лучше не думай, а сразу действуй. Понимаешь? — последнее слово, которое Атсуму выдохнул прямо в чужие губы, заставило сердце Шоё сделать тройное сальто. Хината старался вникнуть в эти слова, пропустить их через себя и понять их значение, но это стало вовсе не важно. Важно то, какие мягкие были губы Атсуму. Словно сладкий мёд, они заставляли прилипнуть к ним ещё сильнее, увязнуть и застрять, не в силах отклеиться. Хината таял, его бросало в жар. Это сравнимо с тем, как опустить его в самое жерло вулкана. Активного вулкана. Хината знал, что поцелуи — приятная вещь. Но поцелуй с Атсуму — вещь запредельная. Ладонь Мии аккуратно лежала на чужой щеке, большой палец поглаживал раскрасневшиеся скулы. В местах его прикосновений приятно покалывало. И стал вовсе не важен ни дождь, продолжающий барабанить по крыше, ни гроза, которая огромными чёрными тучами надвигалась всё ближе. Когда чужие тёплые губы мягко и аккуратно сминают губы Шоё, проводя по ним языком, всё становится неважным. Отстранившись на пару сантиметров, Атсуму тихо произносит: — Можешь считать это началом наших отношений, глупыш Шоё-кун. И внутри Хинаты взрываются тысячи фейерверков.×××
— Боже мой, ты видел вообще? — резкий возглас Атсуму заставил Шоё дёрнуться, чуть ли не выронив свой телефон. Засранец, людей ведь так не пугают. — Что видел? — Статью! Вот, послушай: «Сегодня утром в районе «xxx» было обнаружено тело молодого парня. По предварительным данным, прошлым вечером на него напали собаки. Тело погибшего почти полностью изуродовано. Глазные яблоки…». Ох, черт, у него выгрызли глаза! Как же это ужасно, представляешь? Но я не уверен, что собаки способны на такое. А представь, каково это — узнать родителям о такой ужасной смерти своего ребёнка… Это очень больно, я уверен, — детское нытьё и похныкивания стали доноситься от Мии, пока тот лежал лицом на столе. — Ого.. Не ожидал, что в нашем городе происходит такое. Ну вот зачем ты мне это сказал? Я всё это представил, и, кажется, больше не усну… — Хината отпил свой кофе и вжал голову в плечи. Картина, промелькнувшая в его голове, была одной не из приятных. — О! Я помогу тебе с этим! Вместе мы уж точно заснём, как младенцы, — чужие слова заставили Шоё сомнительно приподнять бровь. Он, кажется, не очень понял того, что ему только что сказали. — Ох, Шоё, уже по твоему лицу я вижу, что ты ничего не понял. Ну ничего, сегодня вечером я хотел позвать тебя к себе. Тогда и покажу, как засыпают вместе, — и снова. Снова эта хитрая, игривая улыбка, лисьи глаза и пляшущие в них огоньки со своими обрядами. Это заставило мурашки пробежать вдоль спины по позвоночнику, а оттуда распространиться по всем конечностям, заставляя волоски встать дыбом. Вновь бросило в жар, захотелось отвернуться в сторону. — Это звучит, будто ты маньяк-извращенец.. Не говори таких вещей. И не смотри так. Мог бы просто позвать меня к себе. Ты такой глупый, Атсуму-сан, — Хината закрыл краснеющее лицо руками. — Ну так я и зову. Пойдёшь ко мне сегодня? — А я могу отказаться? — Хм, дай-ка подумать, — Атсуму приставил к своему подбородку указательный и большой пальцы. — По моим размышлениям.. Нет, отказаться ты не можешь, Шоё-кун. Сегодня ты определённо точно идёшь ко мне. И Хината согласно кивает, понимая, что и сам не смог бы отказаться от такого предложения.×××
— Проходи, не стесняйся. Хочешь выпить? Честно говоря, я очень устал, поэтому позволю себе расслабиться, — Атсуму тяжко вздыхает и разувается, ставя обувь на подставку. Он медленно ведёт взглядом по наклонившемуся разуться Хинате, а затем отворачивается. Насмотреться он ещё успеет, а при каких обстоятельствах — это уже другой разговор. — Кстати, Шоё-кун, это тот самый коврик, на который ты-.. — Нет! Не обязательно напоминать мне об этом. Ты каждый раз, смотря на него, будешь вспоминать о том, что я натворил? — лицо Хинаты приобретает привычный красный оттенок, который появляется на нём как минимум два раз в день, а как максимум — считать не хочется. Всё благодаря Атсуму. — Хм.. Да, ты прав, так и будет. Ты уж прости, но я так люблю, когда ты краснеешь, — Мия ухмыляется и уходит из прихожей. Хината по пути за Атсуму осматривает чужой дом и всё изучает. Его взгляд привлекает картина, висящая в коридоре, а точнее — большая фотография в рамке. На ней изображены двое братьев-близнецов, показывающих друг другу рожки. Один из них — тот, что с чёлкой на правую сторону, — ярко улыбается, обнимая брата. Второй же, с совершенно спокойным и нейтральным лицом, похоже, совсем не получает удовольствия от сия процесса. Лишь по его глазам можно понять, что хоть какую-то радость, но он испытывает. Несмотря на одинаковый цвет волос, несложно догадаться, кто из братьев Атсуму. — С натуральным цветом волос вас совсем не различить. Вы очень похожи, — улыбнувшись и зайдя на кухню за Атсуму, произнёс Хината и сел за стол. — На то мы и близнецы, чтобы быть одинаковыми. Но, знаешь, тем, кто знаком с нами давно, различить нас как два пальца об асфальт. Это просто вопрос времени, — Мия хитро улыбнулся. Он уже много раз говорил с людьми о теме разницы между близнецами. Его это очень забавляло. — Ты не хочешь есть? — Нет, я не голоден. Я, кстати, никогда не интересовался, но где сейчас твой брат? Осаму, вроде. — Этот придурок Саму решил, что лучше будет открыть свой магазин в другом городе. Он из-за своего парня туда переехал, живут теперь вместе. Да и город, по его словам, красивый, — тихий цык Атсуму заставил Шоё заинтересованно приподнять брови. — Честно говоря, несмотря на то, что Саму меня часто бесит и выводит из себя, я по нему скучаю. Стыдно это признавать, но так оно и есть. Мы видимся раз в две недели, а то и реже, но без его бесячей рожи здесь как-то скучно стало, — Атсуму достал две бутылки алкоголя и два стакана, ставя их на середину стола. — Вау! Наверное, это круто — иметь брата-близнеца. Но не грусти, Атсуму-сан. Думаю, он скучает не меньше твоего. А пока его нет, я буду тебя веселить! Я, конечно, его не заменю, но всё же. Можешь звать меня в любое время, я всегда готов составить компанию. Вот как сейчас, — Шоё довольно ухмыльнулся и вытянул руку, показав большой палец вверх, и подмигнул. Такой милый, приятный жест снова заставил сердце откликнуться глухим стуком о грудную клетку. Маленький рыжий герой, ну точно. — Мне приятны твои слова, Шоё-кун. Я обязательно буду звать тебя, когда мне будет скучно. А теперь давай уйдём от темы моего глупого братца и поговорим о чём-то другом. Мия улыбнулся и открыл бутылку, наливая себе напиток и делая пару глотков. Он скользнул быстрым взглядом по Хинате, который повторил то же самое, и хмыкнул. — Если в этот раз ты напьёшься до беспамятства, то, пожалуйста, не испачкай мой-.. — Не смей продолжать! — ..коврик. Он есть и в ванной, но, благо, в прошлый раз ему не досталось, — Атсуму тихо зашипел от боли, которая пронзила его ногу ниже колена. Шоё бьёт хорошо, но краснеет и пыхтит намного лучше.×××
— Чёрт возьми. Шоё-кун, помнишь, я читал тебе статью про парня, оставшегося без глаз? — Атсуму водит пальцем по экрану телефона, пролистывая там что-то так увлечённо, что и не замечает, как кусает губы. — Да. Но, знаешь, тебе больше не стоит говорить мне такие вещи. Кстати, стаканы стояли на верхней полке, да? — Шоё повернул голову через плечо, чтобы увидеть утвердительный кивок. — Вчера повторилось то же самое. Нашли тело, но уже девушки. Тоже без глаз и.. с кровью из ушей. — Ну я же попросил! Ты читаешь это так спокойно, что даже жутко становится, — закончив с расстановкой стаканов, Хината повернулся к своему парню и опёрся о столешницу, которая немного неприятно давила на спину. — Спокойно? Да ты посмотри, у меня волосы дымом встали от такой жути. Даже на руках! Вот, гляди, — Атсуму приподнял брови и вытянул руку вперёд, глазами указывая на неё. — Ладно-ладно, поверю. Но, серьёзно, перестань читать такое. — Тебя не интересует жизнь нашего города? А если это серийный маньяк какой-то делает? На улицу страшно выходить будет, — по-детски проныв и указав в сторону окна, выходящего на улицу, произнёс Мия. — Тебе-то, да ещё и выходить страшно? А как же твоя фраза про силу и «…бояться нечего?». Выходит, соврал, да? — Шоё тихо смеётся и вновь садится за стол. — Нет, но кто ж маньяка не испугается. Я, может, и похож на героя, но свои слабости у меня тоже есть. — Да? И какие же? Я о-очень хочу послушать. Может быть, я даже воспользуюсь некоторыми из них. — Воспользуешься моими слабостями? — Да, для своих целей. — Своих целей?! Это звучит страшно! — Для благих целей, Атсуму-сан. — Тогда хорошо, Шоё-кун, но позволено это будет только тебе. Сходу перечислить свои слабости у меня не получится, но скажу точно, что я не могу устоять перед милыми мальчиками с рыжими волосами и карими глазами. Они — моя самая большая слабость. Особенно, когда смущаются. — Но я серьёзно! — краснеющий и недовольный Хината немного нахмурил брови. — Я предельно серьёзен, Шоё-кун. Ты можешь начать пользоваться этой слабостью прямо сейчас! Хотя, у тебя это получается само собой, как я посмотрю, — довольная ухмылка появилась на чужом лице. Атсуму встал со своего места и, медленно ведя кончиками пальцев по краю стола, подошёл к Хинате, зарываясь в пушистые и непослушные волосы пальцами. Таких мягких волос он ещё не видел, да особо и не старался замечать. — Если бы ты был серьёзным, ты бы не говорил такие вещи! — Шоё позволил потрогать свои волосы. Мия перебирал их слишком приятно, чтобы отказаться от таких ощущений. — Но тебе ведь нравится. Я вижу по твоему лицу, тебе точно нравится то, что я говорю, Шоё-кун, — Атсуму переместил руку на чужую рдеющую скулу, поглаживая её большим пальцем. — А что ещё тебе нравится? — А тебе всё скажи! — Хината отвёл взгляд и поджал нижнюю губу. Ситуация явно решила сменить направление. — Как мы вообще от темы маньяков перешли к тому, что мне нравится? — Неважно. Ты сам хотел уйти от той жестокой темы, а я вовсе не против поговорить о более интересном, — ухмыльнувшись, Атсуму наклонился и оставил лёгкий поцелуй на щеке Хинаты, а затем ещё один, но уже ниже, и ещё один в уголке губ. — Так ты расскажешь, что тебе нравится? — Я… Нравится в каком плане? Еда? О, я обожаю мясные булочки! Могу есть их часами. А ещё мне нравится смотреть на уток, и кормить их тоже нравится. А в одежде я предпочитаю-… — Нет-нет, Шоё-кун. Что тебе нравится в этом плане? — взгляд Атсуму постепенно становился ещё более серьёзным. Он явно не шутит, спрашивая такое, или хорошо притворяется, но последнее маловероятно. — Д-да я не знаю… Этот вопрос очень неловкий, я не могу на него ответить, — Хината отвернулся в сторону, прикрывая красное лицо. Атсуму посмотрел на это. Немного подумал, хмыкнул и поднял Шоё на руки, придерживая под бёдра. Самодовольная улыбка вновь растянулась на лице. — Э-эй, ты чего? Пусти, уронишь ведь! — Хината рефлекторно схватился за чужую шею, смотря на пол и болтая ногами в знак протеста. — Атсуму-сан! — Раз ты не можешь ответить на вопрос, то я сам проверю, что и как тебе нравится. У Хинаты трясучка началась от тона, которым была сказана эта фраза. И он до сих пор не понял, когда же их разговор повернул не туда.×××
— Э-это очень странные ощущения.. — Хината, лёжа спиной на кровати, стал рефлекторно сводить голые ноги, на одну из которых вновь надавил Мия, чтобы удержать на месте. — Потерпи, Шоё-кун. Скоро будет приятно, — Атсуму улыбнулся так, что хотелось верить. Верить и пытаться расслабиться, чтобы было меньше дискомфорта от чужих пальцев. Верить и утопать в отвлекающих где-то на груди ласках. — Ай! Не кусайся, Атсуму-сан! Это больно… — тихое болезненное хныканье и пассивное недовольство медленно отходили на задний план, когда пальцы внутри нащупали что-то необычное и приятное. Лёгкий стон непроизвольно вырвался из Шоё. Это было пока что единственное сладостно-тягучее ощущение от действий внутри. — Как скажешь, Шоё-кун, — почти пропел Атсуму и ухмыльнулся. Хината, вообще-то, никогда не доходил до конца с бывшими партнёрами — обычно они не заботились о его состоянии, но хватало одного пинка в солнечное сплетение, чтобы прекратить эти односторонние удовольствия, хотя таковыми их было трудно назвать. Это больше походило на жалкую пытку сразу обоих. Та периодически появляющаяся любовь, на самом деле, была лёгким флиртом вымощена. Пока Хината рылся в своих воспоминаниях, он и не заметил, как спокойно в нём двигались три пальца. Он прикусил губу и чуть нахмурил брови, когда Атсуму задевал ту самую точку снова и снова. Муражки и дрожь бежали по телу от копчика и до самой шеи, заставляя изогнуться и приподняться вверх. Хината и забыл, когда ему в последний раз было так приятно. До дрожи в коленях и быстрого сердцебиения под рёбрами. Наверное, когда Атсуму ответил на чувства. Но это же совсем разное, хотя ощущения внутри почти одинаковые. — Ох, Шоё.. Ты меня удивляешь. Как можно быть таким милым и возбуждающим одновременно… — Мия медленно проводит дорожку поцелуев от живота и до шеи, задерживается там, втягивает кожу и мягко-мягко придерживает её зубами. — Ох, нет, только не там! Мне ещё на работу ходить нужно…— Хината упирается в чужое плечо, хотя он, скорее, не отталкивает, а лишь невинно просит. Почти умоляет взглядом. — Ха-ха, извини, больше не буду, — и Атсуму слушается, ведь противостоять таким глазам почти невозможно. «Почти, — думает он тут же, — не считается». — Шоё… От тихого шёпота на ухо тело странно трясёт, внизу живота тянет и покалывает. Чужие глаза застилают такие желание и похоть, что съёжиться приходится. Как только Атсуму начал входить, перед этим смазав член кремом для рук — альтернативный вариант, потому что смазку парни второпях так и не нашли, — из глаз Шоё покатились слёзы, обжигая щёки. Он сразу же забыл про то удовольствие, которое испытывал минуту назад. Хотелось инстинктивно вытолкнуть что-то лишнее, чтобы не было смутного ощущения, что всё внутри порвётся. Ранняя растяжка, кажется, вовсе не помогла. Хината хныкал и выл, пытаясь как-то отвлечься от боли, в то время как Атсуму уже вошёл почти полностью. — Гх, б-больно… Не надо больше… — Хината слегка нахмурил брови и начал ползти куда-то вверх по кровати, чтобы слезть с Атсуму. Он знал, что нужно терпеть, но легче было закончить всё это, нежели ждать и мучить своего парня. — Давай з-закончим… — Чш-ш, — Мия придержал убегающего парня, схватив за плечо и немного сжав его. Его пальцы дрожали, так же как и голос. Было видно, как он сдерживается, как старается не сделать больно. — Шоё, ты мне веришь? Хината, вытирая слёзя тыльной стороной ладони, стал активно кивать, шмыгая носом. Он посмотрел на Мию и прикусил губы, ожидая дальнейших действий. — Хорошо. Я сделаю всё аккуратно, нужно лишь немного потерпеть. Я начну двигаться, когда ты привыкнешь и сам об этом попросишь, хорошо? — Атсуму со всей нежностью, на которую был способен в данный момент, посмотрел на Хинату и оставил мягкий поцелуй на его губах. Обычно он не так внимателен с партнёрами, любит не церемониться и переходить сразу к делу. Но как же можно так поступить с солнце-мальчиком? С Хинатой нужно мягко и нежно, прислушиваясь и успокаивая. Обидеть его — самый, кажется, страшный поступок на земле. Нельзя, чтобы от боли солнышко погасло, пусть и на какое-то время. Атсуму целует шею Хинаты, стараясь успокоить и отвлечь, ведёт руками по груди и животу, слыша быстрое сердцебиение. Грудь Шоё то и дело вздымается, а он сам откидывает голову вбок, предоставляя больше места для чужих губ. Ему уже стало плевать, как и с чем идти на работу, главное — вообще туда прийти. Когда Хината привыкает, он медленно ведёт бёдрами в сторону, молча прося начать двигаться. Атсуму смотрит в его заплаканные глаза и убеждается, можно ли, а затем начинает медленно-медленно выходить, после чего делает плавный толчок, следя за этим процессом. Хината мычит и кусает пальцы, смотря сквозь полуприкрытые веки на своего парня. Ощущения по прежнему не приносят хоть капли удовольствия, но зато боль ушла, заменив себя на небольшой дискомфорт. Шоё видит, что Атсуму до сих пор старается сдерживаться, и мысленно просит прощения за это. Приятно, когда вот так — трепетно и бережно. Приятно от того, что ценят и волнуются даже в такой ситуации. Хината, почувствовав, что внутри вновь задели комок нервов, протяжно простонал, дёргаясь в сторону. Перед глазами на миг побелело. — Атсуму-сан… д-двигайся ещё, пожалуйста… — и это срабатывает как красный флаг для быка. Атсуму, который и так сдерживался, как мог, сейчас отбросил всё своё терпение, громко выдохнул и ухватился за чужие бёдра сильнее, почти до синяков. Он начинает двигаться быстро и резко, проходясь по простате, и его сердце бьётся сильнее, когда он слышит задыхающегося от удовольствия Хинату. Последнему даже глоток воздуха сделать нормально не удаётся. Он лишь как рыбка приоткрывает рот, из которого после каждого толчка с выдохом вылетает стон. Шоё и подумать не мог, что полное проникновение может быть таким приятным. Настолько выбивающим из реальности, что подумать, сколько времени уже прошло, совсем не получается. Атсуму от вида такого прекрасного мальчика под собой полностью теряет контроль. Он перехватывает Шоё уже за талию и начинает безудержно в него толкаться, слыша характерные от этих движений шлепки и скрип кровати. Шоё мечется и резко откидывает голову назад, ударясь о спину кровати. Он шикает и тут же поворачивает голову вбок, жмурясь. Сердца парней бьются в любовной лихорадке. Каждый из них чувствует, что уже на пределе. Хината, до этого иступлённо стонавший, делает резкие и глубокие вдохи, чувствуя, что внизу всё пульсирует. Он тянет Атсуму к себе за шею, зарываясь в его волосы, и втягивает, втягивает носом чужой запах, дрожа в беспамятстве. Ему резко становится так легко и нереально хорошо, и он изливается себе на живот, крупно дрожа и рефлекторно сжимаясь внутри. В комнате жара, раскалённый до ненормального воздух и запах страсти. Атсуму, в последний раз толкаясь внутрь, достигает своего апогея и кусает плечо Хинаты. Перед глазами звёзды пляшут, то пропадая, то появляясь вновь. Приятная нега растекается по всему телу. Атсуму не припомнит, когда в последний раз испытывал такого рода удовольствие. Он целует Шоё в висок и ложится с ним рядом, обнимая и утыкаясь носом куда-то в рыжую макушку. — Ты всё же укусил меня… — с отдышкой произнёс Хината. Он был вымотан настолько, что глаза сами собой слипались. Держать их открытыми не получалось теперь даже при малейшем желании, да и не то чтобы это желание было. — Прости, не удержался. Лёгкие смешки разносятся по комнате, оседая в ней и в сердцах парней, прижавшихся друг к другу.×××
Проснувшись утром, Хината с отчаянием понимает, что лучше бы он продолжил спать дальше. Поясницу ломило так, словно он всю ночь таскал десятикилограммовые мешки. Ноющая боль отдавалась по всему позвоночнику, бедра болели, вероятно, от сильных шлепков по ним. Шоё и не думал, что Атсуму — такой зверь в постели. — Вот же ш… И как мне на работу идти из-за тебя? — тихо-тихо, почти бесшумно шепчет юноша, смотря на спокойное лицо Атсуму. Сейчас оно было таким умиротворённым, что не знающий Мию человек не поверил бы в то, какая похабная ухмылка может расползаться на этом самом лице. Тёмные брови, глаза — почему-то уже открытые, — нос и губы — всё заставляло сердца Шоё быстро стучать где-то внутри. — Проснулся, Шоё-кун? — с лёгким хрипом спросил Атсуму. И Хината дурак, раз пропустил мысль об уже открытых глазах, хотя этими самыми глазами восхищался. — Н-напугал. Ты давно не спишь? — Хината, чувствуя укол совести из-за того, что обвинил Атсуму в своей боли и даже пялился на него, чуть смущённо улыбнулся. — Хах, услышать твои слова и смутиться из-за взгляда я всё-таки успел. Кстати, с добрым утром. Мы, похоже, проспали подъём на работу.