яркий и солнечный день, что очень удивляет в середине ноября. светлые лучи солнца проникают в помещение через жалюзи, появляюсь на полу и на партах белыми полосками. наверное, никогда в кабинете истории не было так уютно и весело, как сейчас. Чжун Ли и Тарталья сидят на последней парте и что-то обсуждают. соседка рыжего, Синьора, вновь заболела, так что место было свободно для длинноволосого друга.
— 3 минуты до начала урока… а где Скарамучча и Кадзуха? — спросил Моракс.
— да фиг их знает. гуляют, как обычно, — пожав плечами, ответил Чайльд.
— хах, ясно. знаешь, а они милые вместе. в какой-то степени завидую им, — мечтательно произнёс Чжун Ли, облокотившись на спинку стула.
— а чего так?
— просто как бы… наверное, хотел бы также. ну не совсем… в общем, трудно, хаха, — всё также с восторгом говорил Моракс.
— хах, понятно. но они правда выглядят мило вместе, — согласился рыжий с собеседником.
неприятным звуком прозвенел звонок, и Чжун пошёл на своё место, оставив Аякса одного. историчка немного опоздала, но оправдалась, мол, «были дела». а спустя 6 минут от урока приходят и Кадзуха со Скарамуччей и садятся на свои места. Кадзуха… почему-то красный. а одежда выглядит неопрятно. это редкость для него. парни садятся за места и поспешно достают тетради и учебники.
— хей) а че опоздали? — несмотря на урок пишет Тарталья брюнету.
— тебе какая разница?
— вдруг вы дома потрахаться успели хаха
— иди блять знаешь куда?!
ответа никто не узнал, зато всё заметили Кадзуху в голубом галстуке Скарамуччи, а самого брюнета в красном.
вновь противный звонок. перемена. люди шумят, идут к параллели спрашивать, что было на уроке, идут в другой кабинет, а наша четвёрка осталась в классе.
— иди нахуй! рыжий уёба
— мелких не спросили!
Скарамучча опять пытается подраться с Чайльдом, вставая на носочки и замахиваясь, а Кадзуха тихо смеётся рядом.
к блондину подошёл Чжун.
— доброе утро, а что происходит? — аккуратно спросил Моракс.
— а ну… Чайльд шутил над Скарой и мной. и вот, ахаха, — мило улыбнувшись, ответил Кадзуха
— хаха, ясно, у тебя на шее… пятно красное, а ещё галстук голубой, разве не Скарамуччи?
— о-ой… спасибо!
парень поправил рубашку и снял галстук. Кадзуха подошёл к своему парню и тихонько прикоснулся к плечу.
— чего? — спросил Скарамучча, тут же став добрее.
— галстук забери, — Кадзуха протянул голубой галстук
— ой. свой держи тоже, хаха, — куникудзуши быстро снял галстук и отдал владельцу.
— хах спасибо) — кадзуха улыбнулся и слегка покраснел от неловкости.
опять урок. и опять. проходят урок за уроком. кажется, что четыре урока длились вечность! сегодня их отпускают раньше из-за какого-то там мероприятия для учителей, тоже неплохо.
— слушай, пойдём погуляем может? на улице отличная погода! и солнце светит. значит, будет хороший день! — предложил Моракс, подойдя к Аяксу.
— да! давай! я только за, хаха! — живо отвечал Тарталья.
парни быстро оделись и пошли гулять. правда, Чжун вновь затащил рыжего к себе и заставил пообедать. хотя Чайльд и не был против, его длинноволосый друг готовит бесподобно.
парк уже не выглядит так ярко, как в начале осени, когда красно-оранжевые листья свисали с веток старых деревьев. какая-то часть листьев бездушно валялись на асфальте под деревьями, своим видом показывая, что уже скоро, через полтора месяца наступит зима. остальные же валялись на земле под деревьями и уже были покрыты обхоженным снегом.
несколько напрягающая тишина. делая вид, что она не смущает рыжего, тот отводит взгляд куда-то вдаль.
— и чего ты молчишь? — поинтересовался Тарталья, которому уже надоело безмолвно идти.
тишина.
— что-то не так? — уже взволнованно спрашивает Чайльд.
— а? извини, я задумался. слушай, Тарталья. я хотел с тобой поговорить, — слегка растерянно говорит Моракс.
— что такое? — всё ещё с волнением спрашивает рыжий. Чжун Ли никогда не говорил так серьёзно…
— как бы начать. я могу показаться тебе глупым, но ты давно стал мне нравиться не как друг, — максимально стеснительно и несуразно начал Моракс.
— хехе… как лучший друг же, да?. — Тарталью мигом охватили паника и страх.
— нет. нет нет. это ужасно! не люби меня! я ужасный! и любить меня также ужасно! — протелело в мыслях Тартальи.
— чайльд. я тебя
люблю. очень сильно. ты такой… солнечный, милый, добрый! — с энтузиазмом и восхищением говорил Моракс.
— Чжун Ли. это невозможно… ты влюбился в мой образ, а не в меня. ты даже не знаешь, насколько я мерзкий человек, — в голосе Чайльда слышались нотки разочарования и злости.
— я приму тебя любого! честно! я
люблю тебя до бесконечности. — Чжун уже боится реакции рыжего, но стоит на месте, будто его приковали к земле.
— нет! Чжун, проблема в тебе. ты как дурак влюбился! кому расхлебывать эту кашу? мне? отвратительно! — Чайльд срывается и кричит на друга. он обманывает самого себя, хотя ещё не понял этого. — я не люблю тебя! а ты не люби меня!
— Тарталья. давай спокойно поговорим?.. как раньше! — всё ещё с надеждой в янтарных глазах говорил длинноволосый.
— Чжун, как раньше уже не будет, — отрезал Чайльд и окатил Моракс холодным взглядом.
— нет, будет! всё будет хорошо и мы будем как раньше дружить, да?
— ага, чтобы ты обезумел со своей любовью? знаешь почему жёны преступников так яро защищают их? они не видят пороков! любовь заставляет тупеть!
— чайльд, я… безумный? — говоря это, Чжун пытается схватить тарталью за руку.
— да! ненормальный! только идиот может полюбить меня!
— стой! не оставляй меня одного опять, прошу! — Чжун схватил Аякса за запястье.
— Моракс, еб твою мать! ты чёртов эгоист! ой. так говорила Гуй Чжун? хаха, я становлюсь на неё похожим… хотя уже всё равно.
— Чайльд. за что ты так?
— за то, что ты, долбоеб, влюбился, ещё и пытаешься оставить меня! уверен, это всё не просто так… хочешь меня использовать, да?
— что? Тарталья, я просто тебя люблю! мне от тебя ничего не нужно! я просто хочу сделать всех счастливее.
— конечно! все так говорят! а потом что? используют для секса, помощи в чём-то и так далее или же просто бросают!
— что? нет! я о таком даже не думаю!
— ври и дальше. даже если бы у нас что-то получилось, мы бы спились или пропали. а потом нашли бы нас мёртвыми!
— как мои родители…
рыжий парень выдирает свою руку из
чужой.
— тарталья, хочешь я исчезну из твоей жизни? уеду в другой город? страну!
— делай что хочешь!
— хочешь убью себя? только чтобы не мешать тебе!
— делай что хочешь, я же сказал!
— прости прости прости! мне так жаль, что я… влюбился в тебя.
— твои извинения ничего не значат. это же… просто пустые слова! я не хочу, чтобы мне было лучше. никто меня больше так не полюбит.
золотистые глаза начинают слезиться, ком в горле уже не получается сдержать. Моракс крепко обнимает тарталью, но тот лишь отталкивает.
— отстань. прошу. ты ни мне, ни Гуй Чжун, ни родителям ни одноклассникам даже не был нужен!
— я… я… прости, я был к такому не готов, — Чжун расплакался, а стоять на ногах стало почти не возможно.
— мы вместе не уйдём, и я останусь сам с собой, — произнёс Тарталья и ушёл прочь.
рыжий ушёл, а эти нелепые слёзы капали.
***
воскресенье началось с дождя. Чайльд как пришёл упал в сон. его всё бесило. а покурить не смог. сигареты предательски закончились.
телефон жужжит.
— как меня всё достало, — думает Тарталья.
бж-ж…
— что им от меня нужно? — Тарталья всё также ругает всех в мыслях уткнувшись в подушку.
бж-ж…
уведомления приходя и приходят. надоедающие звуки раздавались в ушах.
— а если это Чжун?! — рыжий подорвался с кровати к телефону посмотреть, что за контакт ему пишет.
нет. не он. Чжун уже не пишет «с добрым утром! Как спалось?» Чжун не пишет «Покушал? Как дела?» Чжун вообще не пишет.
пишут в группе. совет начался час назад а главного секретаря класса нет. Моракс просто исчез. ни ответа. ничего.
— где он? что случилось? — думает Тарталья. — точно…
я виноват.
никто не может убить человека словом, так? или нет?..
«можно, и не дотрагиваясь до человека, постепенно убивать его словами и поступками.»
—
хочешь убью себя? только чтобы не мешать тебе! — вспоминал Аякс фразу из раза в раз.
— не хочу. хочу, чтобы ты отстал.
не хочет. врёт. самому себе. родители не любят, значит и он такой! он не сможет любить! все люди плохие и им нужна только выгода!
или нет?
— одному хорошо, вдвоём плохо.
так ли это?
— одному
хорошо, вдвоем плохо.
вновь и вновь повторяет эти слова Тарталья.
— одному. плохо. вдвоем тоже.
мучает себя.
— одному плохо, вдвоем плохо.
хватит?
— одному плохо, вдвоем плохо.
успокойся!
— одному плохо, вдвоем плохо.
сжимает запястья.
— одному плохо, вдвоем плохо.
сжимает волосы на голове, унимая дрожь.
— одному плохо, вдвоем…
нет.
что-то тут не так…
— одному плохо, вдвоем хорошо.
докопался!
а к чему? Чжун Ли уже не придёт. ты не увидишь его в парке. ты не услышишь его смех, не услышишь приятный голос, не увидишь длинных волос.
все кончено? не может быть…
Тарталья нашёл в себе силы написать чжуну. нет. не Чжуну. другу.
скар. привет. сможешь сиги купить? -
— привет, не вопрос, а че?
заебался. -
он вышел на улицу, накинув куртку, и встретился с другом, тот отдал пачку сигарет в обмен на определённую сумму.
— ты как? выглядишь хуево хахха, — подшутил Куникудзуши.
— да-да. не выспался и всё. спасибо. я прогуляюсь, — сказав это, рыжий тут же поджёг сигарету.
— да-да, пиздуй, меня Кадзуха дома ждёт, — Скарамучча попрощался и удалился.
«снова один? да, а как иначе?»
— я такая тварина, — крутится в голове у рыжего на протяжении всего дня.
он смотрит под ноги в лужи, будто надеясь увидеть в отражении своего улыбающегося лучшего друга.
или хотя бы живого. Чайльд видит лишь себя. с мешками под глазами, немного красными и уставшими от жизни. рыжие не уложенные волосы и. веснушки, разбросаны по всему лицу и телу.
— а он их любил, — подумал Тарталья и сразу немного поморщился.
он любил всего тебя. всего. от ярких волос до смешных носков с рыбами или ещё чем-то. он ценил все моменты вместе, фотографировал, подписывал, хранил. а что сделал ты в ответ?
— накричал. обозвал. использовал все его слабости против него самого, — как будто чужой голос говорит в рыжей голове.
тяжёлые как никогда капли воды били в голову. куда идти Аяксу? к кому обратиться за помощью? к сигаретам!
кстати о них. какую по счету «палочку» он выкурил? 2? 3? дым рассеивался в воздухе, оставляя за собой неприятный запах.
«сколько боли я нанёс? что с ним сейчас?»
Чайльд идёт по лужам в капюшоне. люди, что счастливы смотрят на рыжего, выделяющегося из обстановки радости и счастья.
он до безумия волнуется. где Чжун? что с ним? то ли от чувства собственной гордости, то ли от страха он не набрал ему ни сообщения.
люди ходят с разноцветными зонтами, используя один на пару. рыжий отчаянно ищет в этих ярких зонтиках чёрный зонт Моракса с золотыми украшениями.
— был бы он тут… я обнял бы и извинился… этого мало, да? — страдает Аякс и идёт дальше по сырому и серому парку. как его жизнь, впрочем.
«извинения — пустые слова»
— извинений тут не хватит. а купить ничего не могу. как быть? — думает Аякс.
а вдруг уже поздно? вдруг он уже с родителями, которые погибли?
— он меня не простит. может зато мне станет чуть легче?.. нет. без Чжуна нихуя не легче. — проносится в голове у рыжего.
рыжий остаётся наедине с собой и холодным дождём. снова прокручивает всё те же мысли в голове, каждая из которых о
нём.
«Признай поражение»
— признаю. я обманывал сам себя. куда я без Чжуна? никуда… я… может я его люблю?. это точно бред! — от таких мыслей или от сигарет Чайльд закашлялся.
— лучше я скурю всё. ничего на потом.
уже день. Чайльд не завтракал и не обедал. единственная еда — сигареты.
— а Чжун бы наругал меня за такое и накормил, — с опечаленным лицом выдыхает дым Аякс.
полдня прошло, а Чайльд винит себя всё больше. придя домой, Тарталья взглянул в зеркало. только отражение было не таким. оно не правильное. на Аякса смотрит совсем другой человек. не тот яркий и добрый рыжий паренёк с ослепительно голубыми глазами, а человек — монстр. нервный и злой, с красными глазами, под ними красовались яркие синие синяки.
— это не моё тело! это не я.
ему хотелось кинуть в зеркало камень, ударить кулаком, что угодно, но не видеть этого чудовища.
*достижение получено — я сам убил в себе всех бабочек*
