За что ты её ненавидишь?

«Кубок Огня» Она сидела на ступенях, потирая затекшую ступню одной рукой, а другой, размазывая слезы по лицу. Мантия из струящийся ткани цвета синего барвинка распластался на ступенях. Гриффиндорка перестала сдерживать терзающий поток слез. Студентка громко всхлипывала, отчего ее плечи резко поднимались и опускались. -Грейнджер празднует Рождество, как и положено грязнокровкам? - Заостренное лицо посетила грубая усмешка. Холодные серые глаза блестели ощутимым воодушевлением. Драко, покрасовавшись дрогой мантией, сшитой на заказ лучшим портным Косой Аллеи и натанцевавшись с Пэнси Паркинсон, покинул бальный зал. Он почти прошел мимо Грейнджер, но его привлекло нетипичное поведение девчонки. Малфой не смог отказать себе в удовольствии напомнить грязнокровке, где ее место. -Знаешь, с такими зубами ты еще отвратительнее, - Слизеринец стоял напротив девушки, презрительно глядя на неё сверху вниз. Плечи Гермионы расправились. Она поднялась и посмотрела ему в глаза. Ни одна слеза больше не скатилась по белому лицо, однако на щеках явственно заблестели влажные дорожки. Улыбка медленно покидала лицо Драко. Этот взгляд он ощущал на себе не первый раз. Сопротивление и ненависть, но в нем было что-то еще…Вызов? Отчаяние? Он не понимал и это начало раздражать Малфоя. Студент сделал очередной выпад. -Поттер, - Протянул он, - и, твой дружок Уизли, - Драко будто выплюнул его имя, - Нашли себе новую подружку? «Ударит», - подумал Драко. Щека, вспомнив ее крепкий удар, загорелась. Но девушка стояла неподвижно. Малфой проиграл эту битву. Он развернулся и пошел в противоположную сторону, в спальню. Едва он зашел за колонну зала, до его слуха донеслись сдавленные всхлипы. Драко следовало улыбнуться, и он чувствовал, что должен это сделать, но губы не слушали его. Слизеринец нахмурился. В его памяти, всполохом дыма, всплыл вопрос «За что ты ее ненавидишь?». «Тайная комната» За окном крупными хлопьями валил снег, а в общем зале стояла большая пышная ель. По истине настоящий праздник, но только не в стенах замка. В Хогварце стало опасно и многие студенты, стали ощущать себя в опасности. Только не студенты слизерин. Драко с Крэббом и Гойлом сидела друг напротив друга. — Святой Поттер, друг грязнокровок, — протянул Малфой. — Нуль без палочки, вот он кто. У него нет никакого чувства гордости. Настоящий чародей никогда бы не стал дружить с этой зубрилой, грязнокровкой Грэйнджер. А еще говорят, что он наследник Слизерина! Крэбб и Гойл не поддержали Драко нелепым гоготам. Обычно, они ржали как кони, а сейчас нелепо переглядываются. — Хотел бы я знать, кто этот наследник. Я бы ему помог… — Но ты, наверное, прикидывал, кто за этим стоит? – Спросил Гойл. — Я ничего не знаю, сколько раз повторять тебе, Гойл! — рыкнул на него Малфой. — А отец помалкивает. Комнату открывали последний раз пятьдесят лет назад, задолго до его учебы здесь. Но ему все известно. Это очень большая тайна. И он боится, если я буду много знать, то могу нечаянно проболтаться. Но одно я знаю: когда Комнату в последний раз открыли, был убит кто-то из грязнокровок Спорим, и в этот раз ухлопают, хорошо бы задаваку Грэйнджер! — кровожадно произнес он. Крэбб заерзал на сидении. «Оборжался пирожных, сейчас опять побежит в туалет. Идиот», - подумал Драко. -За что ты ее ненавидишь? – Неожиданно задал вопрос Гойл. Этот вопрос застал Малфоя врасплох. -Она грязнокровка, - Он произнес это назидательным тоном, полностью подрожая Люциусу Малфою. -Половина Хогварца с грязной кровью, - Подал голос Крэбб. Малфой впервые впал в замешательство, после мыслей Крэбба. Он почувствовал, как одногруппники ждут от него ответ, более четкий и понятный. Драко должен что-то сказать, ему всегда есть что сказать. Он стиснул руку в кармане мантии, злясь на Гойла за его глупый вопрос, злясь на Крэбба за его неуместное наблюдение. Бледная рука нащупала в мантии коробочку. Ту саму зеленую коробочку, которую кто-то оставил в гостиной слизерин. -Это точно не ваше? – Он полез в карман, нарачито разглядывая зеленую обертку, - парни? Крэбб и Гойл прытью выбежали из гостиной, ни сказав, ни слова.Вообще-то, они никуда не ходили, не предупредив Малфоя, что, несомненно, ему льстило, но сейчас…Впрочем, Драко вздохнул с облегчением. Ночью, он долго ворочался в кровати. За что он ее ненавидел? «Невыносимая всекзнайка», - подумал он, поворачиваясь на бок, - «Грязнакровка, а ведет себя как…», он хотел сказать чистокровка, но запретил себе об этом думать. «Если бы она была читокровкой, то училась бы здесь», - тут же нарушив свой запрет, начал размышлять мальчик, - «Она бы ела за нашим столом, сидела бы в нашей гостиной». Драко фыркнул и лег на спину. Что-то неизменно раздражало его в том, что Грейнджер может быть рядом. Сама мысль не давала ему покоя о том, что грязнокровка дружит с избранным и крутится вокруг самого нищего волшебника Лондона. Если бы Малфой был избранным, дружила бы она с ним? -Грязнакровка, - Прошептал он в зимний сумрак ночной спальни. «Принц полукровка» Он ненавидел Хогварц. Стены замка давили на него, как никогда. Смех студентов заставлял его вздрагивать, а шорохи в спальни вскакивать с кровати в холодном поту. Он выбрал его. Он доверяет ему. Нет! Он не наказывает Драко за проступок отца! Никогда! Он дарит ему благосклонность и Драко это сделает. Теперь он тоже избранный. Шкаф близнец из Горбин и Берк отказывался поддаваться починке, а отравленная медовуха и проклятое ожерелье не принесли никаких результатов, более того, раскрыли его умысел. -Это была хорошая идея, дать ожерелье Бэлл, - Крэбб пытался подлизаться к Драко, но он больше в этом не нуждался. -Как ты это сделал? – Спросил Гойл, стараясь разогнать тяжелые мысли Малфоя. -Через Россмерту, - Сухо ответил слизеринец, мрачно разглядывая свое отражение в зеркале туалета. -Как… - Хотел расспросить его одноруппник, но Драко был на взводе. Ему не хотелось отвечать на их глупые вопросы. Ему не нужен их подхалимаж. Все что ему требовалась – чтобы они караулили его, пока он находился в Выручай комнате. Не более и не менее. -Ты сам знаешь как, идиот! – Рявкнул Драко на Гойла. Драко Малфой становился все раздражительнее. Ему ничто не могло поднять настроение, однако Крэбб должен был попытаться. -Было бы круто, если бы Грйнджер была проклята, вместо Кэтти Бэлл, а, Драко? Серые глаза ядовитым холодом окатили Гойла. Он должен был сказать – «Да, славно», но с языка сорвался только стон. Малфой вышел из туалета. Крэбб и Гойл так и не поняли, был ли это сдавленный смех или искра жалости и сожаления. Драко Малфой направлялся в библиотеку. Северус Снег позаботился о беспрепятственном входе и выходе Драко в запретную секцию. В это время в библиотеке нет лишних глаз. На улице выдался светлый весенний день, почти все студенты, отдыхали на улице, но не эта…всезнайка. Грейнджер сидела одна, спиной к окну, с толстой книгой. Малфой понял, что она ничего не читает. Слизеринец не пошел в запретную секцию. Юноша подошел к стилажу возле нее. Грейнджер даже не подняла глаза. Драко не мог этому не порадоваться, иначе бы она заметила, что он совершенно случайно взял учебник по зельеварению за 1 курс. Он прошел в глубь библиотеки, сел за стол и уставился на нее. Она была бесконечно расстроена. Глаза были покрасневшими и задумчивыми. В ней не было задора и всезнайности. Только жалость и одиночество. Драко давно заметил, что Грейнджер держится особняком от оборванца Уизли и дуры Браун. Его, Малфоя, несомненно, порадовало бы такое обстоятельство год назад. Как это было давно…Сейчас он такой же жалкий и одинокий как эта девушка. Ему даже показалось, что она разделяет его чувство. Страх и одиночество легли на них двоих и только им двоим нести свою ношу, у каждого, по своему, тяжелую. «Нет!», - Драко заставил себя отвернуться от идеального профиля грифиндорки, - «Я исполняю великую миссию, которая положит начало новому миру. Миру, в котором нет грязнокровок». Она всхлипнула, от чего Малфой снова взглянул на нее. По лицу Грейнджер потекла одинокая слеза, а губы сжались в тонкую линию. «Дура!», - Подумал Драко, - «Ты так же тупа как Крэбб, если не видишь, как на тебя смотрят из других факультетов. Невыносимая высокомерная грязнокровка. Тебе просто нравится привлекать внимание». На его лице проявились красные пятна. Слизеринец чувствовал, как его переполняет ненависть, но не к ней. Если бы не эти обстоятельства, если бы была другая жизнь, может быть, он позволил бы себе подойти к ней и вытереть слезу. Еще тогда, в святочный бал.