Замечен не был

Рабочий день уже закончился и Эльза, уже сменив форму, шла вдоль коридора. Сколько тайн хранят стены этого места: страшных и не очень, а, бывает, очень даже интересных. Например, тайна, известная всем, но никем не обсуждаемая. Тайна о том, что каждый солдат в коридоре чуть не сворачивает шею, смотря вслед этой прекрасной секретарше, которую все с такой нежностью зовут Эльзой. И только штандартенфюрер СС Макс Отто фон Штирлиц знал, что эта чудесная особа — такая же советская разведчица, как и он. Прислали ее сюда для того, чтобы выведывать ещё больше информации и, разумеется, приехала она сюда не под своим именем. Но об этом никто не узнает, так же как и не узнает о том, что в аккурат с момента приезда Елизаветы Алексеевой, что и было настоящем именем Эльзы, Максим Максимович Исаев просто не находил себе места. Прекрасно осознавая, что его жена уже навряд ли его ждёт, он всё же удерживал себя от выражения своих чувств напрямую. Но об этом никто не узнает, так же как и не узнает о том, как Лиза обожает врываться в кабинет штандартенфюрера без веского повода; притягивать его к себе за портупею и жадно целовать, не отрываясь ни на секунду; понимая, что мешает, сидеть на небольшом диване напротив и следить за каждым движением шефа, размышляя о взаимности, пока тот читает что то в своих бумагах; знать и чувствовать одно, но всем говорить, что Штирлиц подвозит ее на работу и обратно только потому что они живут в соседних домах. Но правду никто не узнает. Все так и будут сворачивать себе шеи, восхищёнными взглядами наблюдая за каждым шагом девушки, и мечтать, что это совершенство во плоти когда то к ним заговорит. Какие длинные здесь коридоры: дверь сменяется дверью, и всё стены, всё какие то повороты. Эльза сама поражается тому факту, что ещё ни разу здесь не заблудилась. И вот уже последний поворот.  — Эльза! Можно Вас? , — где то за спиной послышался голос Шелленберга.  — Да, бригадефюрер, — девушка остановилась и обернулась, сложив руки по швам.  — Давайте не так официально, — Вальтер улыбнулся, смотря из подо лба и слегка приподнимая бровь. — У меня есть к Вам один разговор. Вальтер стал вполоборота и указал рукой назад, по направлению к своему кабинету.  — Меня ждут.  — Ладно, скажу сейчас. Мужчина о чём то на секунду задумался, а потом продолжил.  — У меня есть к Вам одно предложение. Что если нам со Штирлицем, Вашим шефом, поменяться секретарями, — положил руку на предплечье Лизы. — И Вы будете работать у меня.  — Я не могу принимать подобные решения без согласия штандартенфюрера, — выпалила девушка, уверенно смотря перед собой.  — С ним я договорюсь, не переживайте… Я хотел услышать Ваше мнение, — бригадефюрер пристально смотрел ей в глаза, продолжая легко сжимать предплечье.  — Я согласна.  — Вот и прекрасно, — улыбнувшись ещё сильнее мужчина взял Эльзу за плечи. — Прекрасно!  — Я могу идти?  — Да, идите. Слегка улыбнувшись в ответ девушка развернулась и направилась к выходу. На улице ее уже ждал Мерседес.  — Проходи, — Штирлиц уже давно ждал Лизу. — Так о чём ты хотела поговорить? Сев в кресло у камина девушка с каким то странным интересом в глазах посмотрела на хозяина дома.  — Домработница здесь?  — Я ее отпустил полтора часа назад.  — Ровно полтора часа назад?  — Час и тридцать одну минуту назад. Эльза засмеялась. Ее всегда удивляло внимание к деталям, которым обладает штандартенфюрер. Порой даже слишком сильное внимание.  — Я сегодня задержалась из-за Шелленберга.  — Из-за Шелленберга? , — почти не сменившись в лице переспросил Макс, наливая в два небольших стакана коньяк. — И что же он?  — Он сделал мне предложение.  — Что? , — резко подняв глаза и нахмурив брови снова переспросил мужчина. Елизавета тихо засмеялась, прикрывая лицо тыльной стороной ладони. Именно такой реакции она и хотела.  — Не переживай, — взяв коньяк со столика спокойно проговорила девушка. — Он предложил мне, чтобы я работала на него… чтобы была его секретаршей.  — И что ты ответила? , — Штирлиц сел в кресло, закуривая сигарету.  — Я согласилась. Карьерный рост, как никак. Штандартенфюрер разом опустошил стакан. Он продолжал молча смотреть на огонь, хмуря брови.  — К тому же так я смогу узнавать больше нужной нам информации, разве нет? Лиза пристально посмотрела на коллегу.  — Что то не так? Я не должна была соглашаться?  — Почему же, ты всё правильно сделала…  — Тогда почему ты так реагируешь?  — Всё в порядке, — налил себе ещё коньяка и, повернувшись, слегка улыбнулся. — Будешь теперь работать на Шелленберга.  — Скажи мне, тебе не нравится тот факт, что я буду работать не на тебя, или что буду работать именно на Шелленберга? Штирлиц сделал ещё глоток, затем, отставив стакан, закурил следующую сигарету.  — Максим? В ответ только молчание.  — Почему ты постоянно ревнуешь меня к Вальтеру?  — Не говори глупостей…  — Ты думаешь, что я ничего не понимаю?  — Давай оставим этот разговор.  — Макс, он женат.  — Я знаю…  — Тогда к чему все это? Ничего не ответив Исаев затянул дым сигареты. Он не знал что ответить. Штандартенфюрер знал, что ревнует Лизу, но сказать это прямо не мог. Всё как то неправильно. Всё не должно быть так, как оно есть. «Я старше неё… зачем я ей нужен?» — эта мысль постоянно крутилась в голове Штирлица. И хотя он догадывался, что его чувства взаимны, но что то постоянно мешало ему признаться. Боялся, что узнают? Глупости. Если про поцелуи, и не только, никто так и не узнал, то разве узнают о том, что у него на душе? Всё, что было между ними, Макс считал просто флиртом, и, хотя сам хотел чего то более серьёзного, был уверен, что этого никогда не будет. Эльза резко встала со своего кресла. Забрав у шефа только что взятую им сигарету, она села к нему на ноги, крепко сжав коленями его бедра. Нежно обхватив его шею руками девушка потянулась вперёд, чтобы поцеловать Штирлица, но тот в последний момент успел увернуться.  — Лиз… Елизавета отстранилась, опустив глаза.  — Почему ты такой, Максим? , — мужчина смотрел куда то в сторону. — Что я делаю не так… Почему ты меня так не любишь? И снова молчание в ответ. Эльза толкнула Исаева в грудь, встала с кресла и пошла к двери. Она не понимала что происходит и почему происходит именно так. Настроение Штирлица всегда было трудно угадать, но это был какой то уж слишком сложный случай. Девушка протянула руку к ручке двери, чтобы наконец выйти.  — Лиз, — мужчина резко вскочил с кресла, бросив сигарету в пепельницу. — Постой! Буквально за несколько шагов Максим оказался у двери. Девушка обернулась и тут же оказалась прижата спиной к стене. Аккуратно обхватив руками ее шею, Исаев поцеловал Эльзу, на удивление для них обоих, горячо и смело. Это стоило ему больших усилий. Он всегда боялся прикасаться и уж тем более целовать девушку, даже когда это было уже далеко не в первый раз. Но сейчас ему удалось перебороть себя. То обнимая руками хрупкие плечи девушки, то снова возвращаюсь к шее, штандартенфюрер отрывался от поцелуя только тогда, когда воздух в лёгких заканчивался совсем и отвлечься на секунду было вынужденной мерой. Запустив тонкие пальцы в тёмные, но уже седеющие волосы, Лиза решилась на серьёзный шаг и добавила к поцелую язык. Раньше подобное действие заканчивалось тем, что мужчина отстранялся от неожиданности, опускал глаза и смущённый уходил. Однако сейчас этого не произошло. Слегка зажмурившись он и сам решил подключить язык, хоть и очень несмело и неумело. Трудно сказать что творилось у него в голове в тот момент. Всевозможные эмоции слились в одно непонятное чувство, знакомое, но которое он не испытывал уже очень давно. Целуя то губы, то шею, то щёки, Эльза судорожно пыталась расстёгивать пуговицы на рубашке. Она даже не заметила, когда успела очутиться на кровати. Коньяк всегда сильно давал ей в голову, но в этот раз его действие усилилось в несколько раз. То ли не стоило пить натощак и не закусывая, то ли это поцелуи были такими опьяняющими, но Лиза уже полностью отдалась чувствам. Наконец полностью освободив девушку от одежды Штирлиц на мгновение остановился. Несколько секунд он смотрел ей в глаза, а потом снова поцеловал, ещё более страстно чем до этого. Теперь поцелуй не прерывался даже при нехватке воздуха. Эльза начала медленно стягивать с мужчины уже давно расстёгнутую рубашку, дразня зацепая кончиками пальцев тонкую кожу на рёбрах. Спокойный воздух комнаты пронизал тихий стон, а сразу за ним и прерывистое дыхание. Сильный ветер за окном всё грозился открыть окно. Стёкла в раме звенели, но этого никто не слышал. Кажется, что даже если бы прямо сейчас на той же улице началась бомбёжка, ни Елизавета, ни Максим этого не услышали бы. Для них все звуки в этом мире заключились в одно целое с дыханием, которое так и не смогло совпасть с ритмом толчков, и бешеным биением двух измученных, но все ещё верящих в добро, сердец. Прижав руки девушки к подушкам Штирлиц стал наращивать темп. Но боже мой, как ему удаётся делать всё так чувственно. Хоть Эльза вряд ли в этом кому то признается, но у нее уже были отношения с парнями. Однако же, больше никто не был с ней так нежен и искренен, как этот, казалось бы, очень холодный и хмурый сухарь. Никто не оказывался для нее настолько тёплым и чувственным, полностью опровергая первое впечатление. Никто не мог ей высказать всё, не говоря ни слова. Впервые Исаев оставил на нежной коже Лизы засос, светлый и почти незаметный. Раньше он не хотел так рисковать, будучи уверен, что кто то обязательно заметит. Но кто? Если в обнажённом виде ее видит только он? И всё же он был осторожен всё это время, но сейчас… Ему просто хотелось насладиться моментом, хоть ненадолго забыть о всём том, что происходит в том страшном мире за окном. И снова засос, уже более серьёзный. За ним лёгкий укус. И ответный укус. И снова страстный поцелуй в борьбе за воздух. Стоны и сбитое дыхание заглушают все звуки. Царапин на спине Штирлица становится всё больше, а тонкие пальцы впиваются в кожу только сильнее. Макс никому в этом не признается, но ему это нравится: нравится, как Лиза царапает ему спину и кусает мочку уха, даже если больно, а потом ещё шепчет что то невнятное; как она невзначай касается его руки, когда кладёт на стол принесенные документы; как она крепко прижимает его к спинке стула, держа за воротник формы; как она притягивает его за портупею и целует; как во время разговора перебирает пальцами значки на его груди, а потом так долго долго смотрит в глаза; как не понятно зачем сидит на диване напротив, кокетливо закинув ногу на ногу; и как немного прячется за его плечо, когда он говорит с кем то другим из начальства, а она вынуждена стоять рядом. Легко сжимая бёдра Лизы Штирлиц не сбавлял темп. Стоны становились всё громче, и иногда сменялись сдавленными томными вздохами. Пальцы девушки бродили по всему, к чему только могли дотянуться. Почти до синяков сжимали кожу спины и плеч; нежно водили по шее и щекам, постоянно зацепая уши; зарывались в волосы, слегка их сжимая, в ответ на что слышалось тихое и короткое мычание; спускались ниже к груди и нежно вели по торсу, а потом снова возвращались вверх, едва касаясь шагали по рёбрам. И опять оказывались на спине, чтобы их хозяйке было легче прижаться ближе к разгоряченному телу и поймать его темп. Стройные ноги крепче обхватывают чужие бёдра, уменьшая расстояние между телами до минимума. Спокойный воздух комнаты пронзил громкий стон. Эльза прогнулась в спине, ещё крепче сжав пальцы и зажмурившись в поцелуе.  — Максим?  — М? Штирлиц и Елизавета лежали в обнимку на кровати. Из приоткрытого окна в комнату залетал уже спокойный, нежный ветерок. Девушка водила кончиками пальцев по груди штандартенфюрера, рисуя какие то причудливые узоры.  — Ты же не против, если я буду работать на Шелленберга?  — Да нет… конечно нет.  — И ревновать к нему не будешь?  — Тут уже обещать не могу, — Исаев тихо засмеялся, посмотрев в глаза Лизы.  — Я люблю тебя… Штирлиц сменился в лице. Он давно хотел услышать эти слова, но уже и перестал надеяться.  — Тогда не буду, — улыбнувшись снова поцеловал. — Я… тебя тоже люблю… На следующий день всё будет точно так же, как и вчера, позавчера, неделю назад. Все так же будут любоваться красотой Эльзы, Шелленберг будет радоваться, что заполучил ее себе, но никто и никогда не узнает правду. Все будут верить в то, во что разведчики хотят, чтобы они верили. А в личном деле штандартенфюрера СС Макса Отто фон Штирлица так и будет красоваться предложение: «Холост; в связях, порочащих его, замечен не был»