***
Удобно, однако, тренировать главного претендента на олимпийское золото и считаться одним из лучших тренеров по фигурному катанию, ведь есть связи почти везде. Арсений, жутко довольный собой, пишет Антону, что нашёл им пригласительные на новогодний сеанс катка на Красной площади, что было, на самом деле, непросто, и Антон убеждается в мысли, что его тренер — человек удивительный. Они решают приехать в столицу днём 31 декабря, а уехать 1 января вечером, ведь в Москве делать-то им нечего. Арсений хотел было спросить, не хочет ли Антон увидеться с родителями, но понимает болезненность темы и решает её не поднимать, особенно, когда восторженный Антон пишет, что с нетерпением ждёт их поездки. В поезде абсолютно довольный жизнью Антон не умолкает, обсуждая с Арсением что-то незначительное, но Арсений не против совершенно, сейчас узнавая о своём ученике больше и слушая его мысли по тому или иному поводу. За окном стремительно темнеет, усыпанная снегом природа кажется какой-то волшебной, а может, это просто у них настроение такое умиротворённое и по-настоящему счастливое от этого ощущающегося спокойствия и комфортности происходящего. —Идём есть какую-то ерунду на ярмарке возле катка. — они заселяются в отель, выходят на заснеженную улицу Москвы и Арсений тут же предлагает идею, кажущуюся ему истинно новогодней. Он, конечно, не знает о Новом годе ничего, но решает импровизировать, а Антон такого рода импровизации разделяет и очень даже оценивает. Они покупают ужасно приторные, но ужасно вкусные трдельники, еле находят место в этой толпе людей, где можно бы спокойно встать и поесть, и Антон, на удивление, не раздражается от количества людей и суеты, которые так присущи этому городу и так давили на него всю его жизнь здесь. Ему сейчас так комфортно, как не было никогда, и абсолютно ничего не может состояние это омрачить. Арсений утягивает Антона гулять по центру Москвы, постоянно замечая детали, которые Антон в упор бы не увидел, хотя сам он фотографирует, вроде, самое обычное окружающее его, но для него — уникальное и красивое. И именно поэтому в галерее его телефона теперь хранится фотография Арсения, рассматривающего снежинки на рукаве своей куртки. Ведь он тоже находит их красивыми, необычными и достойными своего внимания. Так и получается, что они оба — уникальные и замечающие уникальность эту в окружающем их мире, и друг в друге тоже. Ведь они оказываются так похожи и чувствуют себя по-настоящему правильно рядом. Вместе. Как они и предполагали, на этот новогодний сеанс оказывается много желающих, но Арсений и Антон не расстраиваются вовсе, ведь какое им вообще дело до других. Арсений пытается шутить, что сейчас Антон будет в этой толпе отрабатывать свою программу, но Антон, зашнуровывающий коньки, смотрит так осуждающе, что Арсений тут же вскидывает руки в примирительном жесте, что вызывает улыбку у обоих. А ещё оба были готовы к тому, что их могут узнать и удивиться, увидев в такой не то чтобы формальной обстановке, но в итоге лишь ловят удивлённые взгляды и улыбки, что вызывает какие-то странные приятные эмоции у тренера и его ученика. Они это не обсуждают, однако оба предполагают, что о них думают и от выводов приятно вдвойне. Странно, но от мыслей этих как-то тепло. Антон уже и забыл, каково это — просто кататься по кругу, а не демонстрировать свои навыки, однако сейчас, когда едет рядом с Арсением, понимает, что есть в этом простом и для его уровня примитивном катании что-то особенное. Новогодняя музыка кажется атмосферной, а подсветка на ГУМе — волшебной, и Антон с Арсением начинают понимать прикол Нового года. Волшебный праздник, в который просто нужно быть не одному, чтобы прочувствовать его атмосферу. —Скучно так ездить. — они проехали уже кругов 10, просто передвигая ногами, а Антону, идущему на золотую олимпийскую медаль, это кажется чем-то непривычным. —Ну, не знаю, попрыгай, если хочется. Но постарайся никого не убить своими длиннющими ногами. —Точно не будете ругать, если я всё запорю? — Антон тормозит, поворачивается к Арсению, смотря как-то недоверчиво, но тот кивает, отъезжая к бортику и упирается о него, внимательно уставившись на собравшегося выделываться Антона. Тот выезжает ближе к центру, где людей почти нет, и, проехав ещё немного, прыгает аксель, испытывая какую-то особенную любовь к этому сложному элементу, который сейчас выполняет, кажется, чисто. Проезжающие мимо люди удивлённо распахивают глаза, узнав Антона и увидев незапланированное шоу от одного из сильнейших фигуристов страны, а тот лишь улыбается, подъезжая к Арсению. —Аксель на катке на Красной площади. Гениально, Шастун. Гениально, а потому плохо. — качает он головой. —Кто бы сомневался. Обещали же не ругать. — бурчит Антон, скрещивая руки на груди. Арсений такой Арсений, жуть. — Значит, покажите, как сделать хорошо. —Ладно, хорошо ты прыгнул, молодец, я просто тебя бешу. — усмехается Арсений, хотя Антону уже не до смеха. —Нет-нет, показывайте. Устроим людям настоящее импровизированное шоу, давайте. — хитро улыбается Антон, показывая рукой на центр льда. —Ты знаешь, сколько лет я уже не прыгал аксели на публике? —Не менее двух. Давайте-давайте, ваша очередь позориться и слушать критику от меня. —Хам. — бурчит Арсений, но всё же отъезжает туда, где людей меньше, понимая, что его упрямство только что задвинули куда подальше упрямством его ученика. Но Арсений — не тот, кто будет отказываться от предлагаемой авантюры и вынуждать сомневаться в своих способностях. Он сосредотачивается, прежде чем отъехать ещё немного, и прыгает аксель, который на самом деле не исполнял уже очень давно, но, оказывается, помнит. А может, ему помогает мотивация доказать Антону, что не только он может прыгать сложные элементы, но во всяком случае сейчас Арсений всё же успешно выполняет пресловутый аксель, и под восторженные взгляды окружающих подъезжает к Антону с видом и ухмылкой победителя. —Очень плохо, Арсений Сергеевич. — качает головой Антон, а сам поджимает губы, стараясь не рассмеяться и не выдать, что он чуть ли не раскрыв рот наблюдал за тренером, так изящно и правильно катающимся и исполняющим элемент, который он так любит прыгать сам. Красивый он какой-то, прямо, как Арсений. И Антон даже цепляется за мысль, что действительно пялился на своего тренера и на полном серьёзе считает его красивым, но Арсений подъезжает, отвлекая своими закатанными глазами и начиная смеяться вместе с ним. И обоим очень всё равно, что на них смотрят, видимо, ожидая дальнейшего бесплатного шоу, но они вовсе не планируют его продолжать. Повыделывались и хватит. До наступления нового года остаётся полчаса, за которые Антон и Арсений успевают проехать ещё несколько кругов, случайно поездить наперегонки, по очереди друг друга выиграть, посмеяться, и, самое главное, упасть. Антон любит в своих ногах путаться, на тренировках он часто падает, просто поставив ногу не туда, и Арсений всякий раз предлагает ему как-то эту проблему решить, на что Антон язвительно отмечает, что ноги себе поменять не может. А сейчас он едет рядом с Арсением, обсуждая какую-то ерунду, и, заслушавшись тренера, оступается на ровном месте, пытается удержать равновесие, но распутать собственные ноги не может и летит вниз. Арсений вовремя хватает его под руку, тянет на себя, но Антон, в панике вцепившийся в него, случайно утягивает за собой, и оба совершенно нелепо падают на лёд, удачно приземляясь на бёдра и, переглянувшись, смеются от осознания самой ситуации. Будущий олимпийский чемпион и его один из лучших тренеров страны растянулись на льду в самом центре столицы и вместо того, чтобы встать и ехать дальше, смеются. Антон утыкается в плечо Арсения, не в силах успокоиться, а тот прикрывает лицо свободной рукой, и его устраивает в этот момент всё. Их объезжают удивлённые люди, явно узнавшие их, но справедливо решающие не вмешиваться и делать вид, что ничего необычного не происходит, пока Антон всё-таки выпрямляется и ещё раз молча переглядывается с Арсением. Оба синхронно поджимают губы, пытаясь не засмеяться вновь, и Антон с ловкостью встаёт, протягивая руку Арсению. Тот ловит флешбеки с их недавнего душевного разговора на льду в Санкт-Петербурге, когда он сам точно так же протягивал руку Антону, и, усмехнувшись таким контрастам, хватается за его ладонь, встаёт и отряхивается от снега одной рукой, второй так и оставаясь держаться за Антона, а тот и не против. —Поехали встанем поближе к курантам, мы пока на льду провалялись, новый год почти наступил. — Антона не смущает ничего, когда он разворачивается и едет на противоположную сторону катка, утягивая Арсения за собой. У того пальцы холодные, перчатки же он принципиально не надевает, и сейчас тренер крепко вцепляется ему в руку, будто не умеет ездить сам, позволяя Антону тащить его к месту, где Спасскую башню видно лучше. Антон делает вид, что ничего странного не происходит вовсе, хотя у самого внутри что-то переворачивается, когда он чувствует эту холодную руку, так доверчиво держащую его и, честное слово, согревающую, хотя должно быть наоборот. Но Арсению тепло тоже, и он, смотря не перед собой, а на их сплетённые руки, улыбается, видя в этом что-то красивое, правильное и до невозможности уникальное. И он, как это обычно делает Антон, аккуратно достаёт телефон, фотографируя такую прекрасную и какую-то даже личную картину. И ведь это он ещё не видел ту фотографию, сделанную перед Чемпионатом России. Антон вот хранит её в папке «избранное». Они очень удачно встают позади всех, но всё равно видят куранты, и Антон, затормозив, как-то смущённо смотрит на Арсения, всё-таки выпуская руку. Оба понимают, что держаться друг за друга было теплее, но осознание, что это выглядит со стороны, да и в принципе, неправильно, оказывается сильнее, и они, синхронно поджав губы, смотрят перед собой, наблюдая, как стрелки курантов приближают полночь. Антон понимает весь прикол Нового года окончательно, когда все вокруг начинают отсчитывать 12 ударов часов на Спасской башне. Он поворачивается к улыбающемуся Арсению, начинает считать тоже, и отчего-то ему кажется, что наступающий год будет прекрасным. По-настоящему новым и переломным. Антон не отрываясь смотрит на Арсения и убеждается в этом окончательно. Ведь начавшись так, год просто не может быть плохим и лишённым волшебства, Антон уверен. Он загадывает желание, явно ощущая, что больше всего мечтает именно об этом, и нахождение в такой обстановке это только подтверждает. Куранты отбивают последний удар, Арсений, тоже загадавший желание, не зная, что оно — точно такое же, как у Антона, всё это время смотрящего на него, задерживает на пару секунд взгляд на его губах, что-то активно соображая, и, кивнув собственным мыслям, кажущимся ему в эту секунду правильными, лишь тепло улыбается, хотя Антон замечает в его глазах решительность, быстро сменившуюся осознанием неуместности задуманного. И у Антона, честное слово, подкашиваются ноги, когда он осознаёт, что именно Арсений там задумал. —С новым годом, Антон, ты заслужил всего того, что загадал сейчас. Я в тебя верю всегда, просто помни это. — Арсений продолжает улыбаться, будто и не хотел секунду назад переступить через всевозможные рамки. Антон немного теряется, не зная, как вообще реагировать на происходящее, а особенно на то, что могло произойти, но быстро приходит в себя, улыбаясь тоже и поздравляя в ответ.***
—Спасибо вам, правда. Мне ещё никогда не было так спокойно и хорошо в Москве. — честно признаётся Антон, когда они неспешно идут к отелю. Арсений касается его плеча, несильно сжимая, а у Антона снова подкашиваются ноги от действий этого человека. Когда-нибудь он совершенно точно упадёт, и пусть этот Арсений на руках его несёт. По этой жизни и куда угодно. —Тебе спасибо, что в этот Новый год я оказался не один. Надеюсь, так будет и дальше. — Арсений говорит совершенно серьёзно, пока у Антона перехватывает дыхание. Либо он сошёл с ума окончательно, либо эта фраза действительно звучала двусмысленно и Антон уловил истинный. Но пока он пытается ловить только волны ночного города, как пел Лазарев, а не какие-то смыслы Арсения, от которых на самом деле можно сойти с ума и больше не вернуться в рассудок. И уже в номере, в котором, на радость, или печаль, уже и неясно, Антон ночует один, он, улёгшись на широкую кровать, понимает, что не понимает ничего. Этот вечер по праву может считаться лучшим за долгое время, если не вообще за всю жизнь. Он впервые в жизни встречал новый год, прочувствовал атмосферу праздника в месте, которое любит больше всего — на льду, находясь там с человеком, которому доверяет и с которым ему комфортнее, чем с самыми, казалось бы, родными людьми. С человеком, сначала научившим его управлять своими эмоциями, а потом научившим… чувствовать? Антон не понимает, что именно, но осознаёт ясно: он чувствует и много. Ему хорошо и очень даже. И разобраться в природе этих приятных чувств хочется, но он как-то боится. Нужно ли это, учитывая всю двусмыленность действий и их статусы? Антон не отрицает, что ему с Арсением лучше, чем без него, и в его компании он действительно нуждается, но почему именно, сказать однозначно не может. С ним никогда такого не было и он как-то не предполагал, что будет. А потом сдуру перевёлся к Арсению и жизнь изменилась кардинально. Да вот только Антон не предполагал, что она сможет измениться настолько и во всех сферах сразу.