***
— …Фишль! Принцесса, ээ… — Принцесса Нирваны Ночи, — невозмутимо подсказывает девушка. — Верно, да. Рады принять вас в ряды Гильдии искателей приключений! Вот список поручений на сегодня. А, и распишитесь ещё вот тут, — улыбчивая девушка с короткой стрижкой — кажется, её зовут Катерина — протягивает последний лист, который нужно заполнить. Оказалось, для вступления в члены искателей приключений требовалось пробраться через немыслимое количество бумажек. Фишль натренированным движением руки быстро расписывается и возвращает документ, с толикой самодовольства отмечая, как женщина из Гильдии с восхищением скользит взглядом по идеально ровной, аккуратно выписанной подписи с неимоверно большим количеством завитков и прочих изощрений. Долгие попытки доведения до автоматизма с детства придуманного автографа не могли пройти даром. — Отлично! Добро пожа… — бодрый голос женщины прерывается ойканьем Фишль — внезапный толчок в спину чуть не сбивает её с ног. С детства привыкнув защищать себя, девушка гневно разворачивается к обидчику, а внутри уже потрескивают молнии — в конце концов, теперь у неё есть Глаз Бога. Но гнев быстро затихает, когда она встречается взглядом с мальчиком примерно одного возраста с ней (по летоисчислению этого мира) за своей спиной. Его глаза широко распахнуты и выражают неподдельный ужас и вину. — Ох, простите меня! Пожалуйста, я не специально! Тут просто порожек, я хотел его обойти, но споткнулся об какой-то камешек, простите, с вами всё в порядке? — бурный поток извинений высыпается так несвязно и искренне, что Фишль сначала недоумённо хлопает глазами, даже смущаясь от того, что сначала про себя обвинила парнишу. У него взъерошенные волосы, съехавшие защитные очки, и его вид в целом вызывает неуверенную жалость. Фишль вспоминает, что уже видела его несколько месяцев назад: он был окружён взрослыми искателями приключений, и они выясняли что-то довольно шумно, привлекая внимание прохожих. Фишль тогда острым взглядом выловила слишком большой для такого юноши шрам, рассекающий плечо, а летящий рядом Оз отметил, что не раз, взлетая над городом, видел этого мальчика. — Через всю судьбу юноши будто бы проходит одна нескончаемая полоса неудачи. Он умудряется за один день собирать все возможные проблемы. Но, не могу не отметить, он очень силён духом. Только вот, как бы его однажды не погубило его огромное упорство. Фишль мягко поднимает руку в подобии успокаивающего жеста. — Правосудие принцессы строго, но не беспощадно. Я вижу, что твоей волей управляли вовсе не злые намерения, поэтому я прощаю тебя, юный рыцарь. Мальчик пару секунд ошеломлённо смотрит на неё, а его щёки заливает румянец. Он открывает рот, чтобы сказать что-то, но его перебивает вздох Катерины. — Беннет, ты за поручениями? — устало спрашивает она, хотя ещё минуту назад вся источала бодрость. — Оу, да, точно, — он нервно хихикает и подходит к женщине, бросая на Фишль странные взгляды. В конце концов он, видимо, не удержавшись, выпаливает: — Ты такая крутая! Увидимся ещё? Но Фишль не успевает ответить — её оттесняет группа очередных искателей приключений, хлынувшая к Катерине. Она теряет взгляд мальчика по имени Беннет, и в глубине души её гложет то, что она не успела ответить. Она могла бы возмутиться, что их разговор так нагло прервали, но она уже решила — нужно отбросить все мелочи и заняться делом, достойно показать себя. Взглянув на свиток с поручениями, Фишль решает отправиться на поиски гидро слаймов, что окружили статую Барбатоса возле дерева Венессы. Уже потом, когда ближе к закату она возвращается в Мондштадт, Оз обращает её внимание на кого-то у городской стены, напротив Сидрового озера. — Какой-то добрый странник сбился с пути или попал в беду? — заинтересованно спрашивает Фишль у ворона. — Если мои глаза не обманывают меня, миледи, это тот самый юный искатель приключений. Кажется, его называют Беннет. Фишль кивает фамильяру, решая повременить с возвращением в город и сворачивая с тропинки на зелёную траву холма. Вскоре она уже и сама может разглядеть парня — он сидит под деревом, прислонившись спиной к каменной стене. Его лицо и одежда перепачканы в чём-то, будто подпалены. Но разве он сам не владеет силой огня? Насколько неосторожным нужно быть со своей стихией, чтобы допустить подобное? Фишль отзывает Оза, когда подходит к юноше. — Я могу объять своим взором весь город, глядя на всё глазами моего фамильяра, и я не могла пройти мимо мальчика, неотступно преследуемого злым роком. Юный рыцарь, что омрачило твой путь? Беннет подскакивает от неожиданности, удивлённо таращась на подошедшую девушку. — Ты мне? — глупо спрашивает он, но тут же спотыкается и снова заваливается на землю, с глухим оханьем опираясь спиной о ближайшее дерево. — Извини, ты ведь новый член гильдии, да? Фишль хмурится, глядя на неуверенно прищуренные глаза парня. — Ты в порядке? — осторожно спрашивает она, не скрывая неуверенности в голосе. Она помнит, что он часто попадает в переделки, так, что, видимо, для него это уже почти вошло в привычку, но такой побитый его вид всё равно вызывает колющее сочувствие. — А, эм, — он неловко чешет затылок и усмехается, — наткнулся на кучку пиро слаймов, представляешь. Обычно они не водятся в том месте, но, видно, на этот раз что-то привлекло их внимание. Сами по себе они не страшные, но мне… мне проще справиться с митачурлом, чем с этими ребятами, — парень с тяжёлым вздохом кивает на свою сумку, в которую вделан горящий огненной энергией Глаз Бога. Фишль понимающе кивает, неловко поджимая губы. — Если тебе требуется помощь, больше не нужно ждать её со звёзд, потому что, на твоё счастье, Принцесса осуждения уже здесь, услышала твой молчаливый зов, — она смотрит на Беннета выжидающе, пока в мыслях лихорадочно крутится растерянность. Какую помощь можно предложить человеку с ожогами, кроме как довести его до собора с целителями, она не представляла, а под эту работу больше подошёл бы какой-нибудь крепкий рыцарь, а не хрупкая девушка. Однако она не была беспомощной, и со своей силой смогла бы что-нибудь придумать, если потребуется. Когда Беннет никак не реагирует, а лишь несколько секунд молча смотрит на неё, Фишль начинает чувствовать какой-то подвох. Боковым зрением она улавливает знакомое фиолетовое свечение, а затем над ухом раздаётся едва слышное потрескивание электричества. — Принцесса спрашивает, может ли она как-то вам помочь, — любезно подсказывает Оз, и, слегка смутившись, девушка кивает в знак подтверждения. Беннету требуется ещё немного времени, чтобы переварить поступившее предложение. — Да что вы, пустяки! — он слишком эмоционально машет руками, будто испугавшись, что он заставил других волноваться о себе. — Но ваше состояние… — аккуратно возражает Оз, даже с некоторой жалостью, от которой Фишль становится не по себе. Беннет, тоже уловивший эти нотки, болезненно морщится, и девушка издаёт мягкое покашливание — ей не нужно смотреть на ворона, чтобы тот понял намёк. — У меня никаких серьёзных повреждений, а те, что были, я уже обработал, честно, — слабо произносит Беннет, а затем замолкает на мгновение, раздумывая, стоит ли продолжать. Мелко кивнув самому себе, он вновь поднимает взгляд на Фишль: — Не хочу лишний раз беспокоить монахинь. Барбара давно стала давать мне специальные снадобья, в них есть частичка её гидро энергии, и они действуют довольно быстро. Мне просто нужно немного отсидеться. Когда он находит во взгляде Фишль достаточно понимания, его лицо вновь озаряется беззаботной улыбкой. — Я Беннет, кстати! Прости ещё раз за утро, если ты помнишь. — Ещё тогда я сказала, что карающая сила принцессы не коснётся тебя, раз тобой не руководили злые намерения, — напоминает она, запоздало вспоминая, что так и не представилась официально. Она изящно присаживается на соседний плоский камень и, прочистив горло, вздёргивает подбородок: — Я Фишль, Принцесса Осуждения, волею судьбы призванная в этот мир, чтобы очистить его от скверны. Мой верный фамильяр — Озвальдо фон Храфнавайнс, — Фишль незаметно бросает взгляд на Беннета, пытаясь разгадать его реакцию, но тот лишь удивлённо хлопает глазами, переводя поражённый взгляд с принцессы на ворона и обратно. — Ты… ты можешь звать его Оз, — добавляет она, и замешательство в глазах парня слегка смягчается. — Ох, приятно познакомиться, — бормочет Беннет, и его лицо вдруг озаряется невероятным осознанием. — Так я должен был звать тебя Ваше Высочество? Фишль на мгновение вздрагивает, но в вопросе не звучало ни капли насмешки, только искренний испуг. — Вовсе нет, тебе, как и всем другим моим добрым подданным из Гильдии, позволено звать меня просто Фишль. — И мне очень приятно, юноша, — низко произносит парящий где-то над её плечом Оз, и девушке вдруг нестерпимо хочется его отозвать, но она сдерживается, замечая искорки восхищения в глазах Беннета. В парне быстро загорается возбуждённая заинтересованность, и он, кажется, почти забывает о своих травмах. Он молча смотрит на новую загадочную знакомую, будто пытаясь разглядеть что-то конкретное. Пару раз он со вдохом открывает рот, но тут же закрывает его, неловко сглатывая. В какой-то момент это начинает здорово действовать на нервы — Фишль не собиралась уходить сразу после знакомства, но и не могла сама начать разговор, поэтому, каждый раз ожидая первого шага от Беннета, разочарованно выдыхала, когда тот по какой-то причине передумывал. — Ты можешь спросить всё, что тебя интересует, — не выдерживает она. — А что у тебя… ну, с этим, — он неловко дёргает рукой к лицу, указывая на свой глаз, — с глазом? Извини! И, эм, можешь не отвечать, мне просто… Фишль непроизвольно резко выдыхает, веки чуть дёргаются, а плечи сводит судорогой. В мыслях вновь проносится дождливый день, темнота сумерек, сверкнувшие из-за деревьев огромные, размером с кинжал, когти. Мгновение — она не успела даже моргнуть, а всё уже залило ослепительно красным, боль дёрнула с такой силой, что захотелось тут же выкашлять её, вместе со всеми внутренностями, но она не могла даже сделать вдох. Она упала, голыми коленками ощущая мокрую траву и совершенно не понимая, как вообще чувствует сейчас что-либо, помимо раздирающей боли в области головы. Казалось, будто из неё на самом деле выдрали какую-то её часть, слева темнела слепая зона, а справа мир расплывался от неконтролируемых слёз и болевого шока. Всё действительно произошло в один миг, и время замерло: злые голодные глаза чудовища напротив, видимые сквозь мутную пелену слёз, безысходность, страх, страх, страх. А потом небо расчертила молния, и с громким воем обугленная туша бездыханно свалилась перед онемевшей девочкой. Девочка, не придя в себя от шока, прижала руку к левому глазу — глазнице — и подняла голову к небу, ожидая, что его вот-вот прорвёт дождём. Но этого почему-то не произошло, и она выпустила оглушительный вопль, слившийся с прогремевшим одновременно громом. Боль настигла её сразу же, от неё темнело в глазах, и Фишль не могла понять, почему всё такое чёрное вокруг, почему зрение всё никак не прояснится, почему голову будто сжимает тисками, и хочется выть до срыва. Она неравномерно глотала воздух ртом, изо всех сил стараясь удержаться в сознании, и отчаянно крутила головой по сторонам. Внутри неё будто что-то изменилось, словно тело наполнилось непривычной силой, и от неё становилось немного легче, за неё можно было хвататься. — Эми! — отцовский голос, непривычно надрывной, долетел до неё с опозданием, когда её уже заключили в сокрушительные объятия. — Как же ты так далеко забралась, здесь ведь так опасно, как ты… А за этим последовал испуганный вскрик — мать подбежала позже, и взгляд её упал на лицо дочери. Фишль только непонимающе крутила головой, не в силах произнести ни слова. Горло перехватило, по щекам текли слёзы, кровь, мир вокруг плыл и чернел, и она не понимала, как до сих пор держалась. — Архонты, что с тобой! Ал, возьмёшь её? У меня же нет с собой аптечки, я сорвалась так быстро… — мать тараторила, глотая некоторые слова на вдохе, и у Фишль только сейчас обеспокоенно забилось сердце. Страх отступал, боль непонятными силами притуплялась, и в мыслях наконец стих ураган, крутящийся вокруг отчаянного одного и того же, поэтому попытка анализа произошедшего наконец дала о себе знать. Фишль подхватили крепкие руки отца, и она не выдержала покачнувшейся картинки мира, закрывая глаз. Всё сразу погрузилось в слишком непроницаемую темноту, и единственное, что она могла слышать — это мягкий голос матери, беспорядочно нашёптывающей слова успокоения: — Ох, милая, мне так жаль… Держись, девочка моя, держись, мы скоро доберёмся до города, а там и целители, хорошая моя… Фишль тогда не чувствовала, как сжимала в руке искрящийся молниями камень, не пойми откуда появившийся. И она не сразу поняла, что в тот момент навсегда лишилась своего собственного глаза. Потом, когда плотная медицинская повязка сменилась тонкой чёрной полоской ткани, а раны на щеке, почти исцелившиеся уже сразу после появления благословления богов, затянулись окончательно, отец присел перед Фишль на колени, серьёзно посмотрев в единственный глаз дочери. Она пыталась скрыть, но он знал, сколько она плакала. Чувствовал, как сжимается её сердце каждый раз, стоит ей посмотреть в зеркало. — Принцесса моя, — вздохнул мужчина, мягко улыбнувшись, — знаешь, что за твоей повязкой? — Фишль втянула носом воздух и закусила губу, вяло качая головой. — Это твой дар. Удивительная сила видеть всю правду этого мира. Она невероятно разрушительна и опасна, знаешь? Ты не можешь ей пользоваться, потому что это может нанести непоправимый вред тебе и окружающим. Но на твоей тумбочке — да, прямо здесь, где ты оставила его, — доказательство другой твоей силы. Её ты можешь демонстрировать, ей ты можешь управлять без всякой опасности. Ты можешь направить её в нужное русло, Эми, — он ободряюще сжал тонкие ладони дочери в своих, тут же поправляясь: — Принцесса Фишль. Фишль бросила взгляд на Глаз Бога, манящий потрескиванием неуправляемых и живых маленьких молний, на который указывал отец. — Но моё лицо теперь… — её голос неуверенно оборвался. — Прекрасно! Как и всегда было, принцесса. На нём лишь появилась небольшая особенность, след твоей невероятной храбрости и стойкости. Тебе незачем грустить, — добавил мужчина, и в его взгляде было столько искренности и веры, что она незаметно передавалась и Фишль. Девушка трясёт головой, отгоняя нахлынувшие воспоминания. Прошло ещё слишком мало времени, чтобы внутренняя боль прошла, но травма сгладилась после успокаивающих слов родителей, что были с ней весь период восстановления и все последующие пару лет. — Глаз правосудия, способность видеть всю правду этого грешного мира — вот что скрывается за этой ничтожно хрупкой повязкой, — произносит она в ответ, и глаза парня загораются ещё большим воодушевлением. — А это опасно? — возбуждённо выдыхает он. — Смертные не могут осознать масштаб этой силы, и потому невозможно описать, как тяжело нести такое бремя, — глядя прямо на парня, говорит Фишль, и Беннет ахает. — На твоих плечах лежит такая ответственность… И всё же ты решила стать простым искателем приключений? Почему? — он обхватывает руками колени, уже окончательно забыв про свои травмы. Фишль на мгновение задумывается, а затем решает ответить правдиво. — Мои родители — король с королевой — посчитали, что это лучшее место для помощи людям этого мира. Я решила пойти по их стопам. Ответ кажется слишком простым и банальным, но Беннет всё равно восхищённо выдыхает, и Фишль начинает казаться, что этого мальчика можно очаровать чем угодно, даже рассказами о ежедневной рутине. Однако есть другая тема, которая навязчиво крутится в мыслях уже какое-то время, но так и застывает на языке, сдерживаемая чем-то. — Я не могу скрыть свой интерес, поэтому осмелюсь спросить прямо: пройдя через столько приключений, увидев так много своими глазами, любишь ли ты окунаться в другие миры, наблюдать за другими персонажами и проживать жизнь, которую сам никогда по-настоящему не почувствуешь? — Фишль поворачивается к парню и почти задерживает дыхание, когда встречает взгляд его светло-зелёных глаз. Слишком открытый и беззастенчивый. Ощущение подвоха не покидает мысли, но она старательно задвигает его подальше. — Миледи имеет в виду, читаете ли вы романы, — вежливо поясняет Оз, и Фишль опять кивает на его реплику, чуть ли не отмахиваясь от него. — Романы? — растерянно переспрашивает Беннет, и вместо недоумения или насмешки на его лице отражается искренний восторг. — О, я обожаю приключения! Спроси Лизу, сколько я… оу, или, наверное, не стоит, из-за меня несколько библиотечных книг немного… подпортились. Я не специально, клянусь, я старался обращаться с ними со всей возможной аккуратностью! Ой, — Беннет сбивается, когда замечает лёгкий смешок, вырвавшийся у девушки. Фишль тут же делает невозмутимое лицо, но парень уже выглядит смущённым. — А тебе что нравится? — Я… — Фишль медленно моргает, пытаясь осознать вопрос. К щекам приливает тепло, и она очень надеется, что в предзакатном свете не будет виден румянец. Да и с чего он? Кто-то всего лишь поинтересовался интересами принцессы, разве это так необычно. — Я испытываю настоящее наслаждение, когда вижу похожие на мой миры. Когда пытаюсь разгадать их тайны, наблюдаю боль и страдания, что переплетаются со светлыми чувствами, когда чистое благородство ведёт людей, от которых всегда исходит холодная уверенность. Она неопределённо проводит рукой по воздуху, а перед глазами всплывает недавно прочитанная книга, которую следовало бы как можно скорее вернуть Лизе, чтобы выбрать новую. — Это звучит захватывающе, — выдыхает Беннет, — ты можешь посоветовать что-нибудь? Фишль недоумённо смотрит на него, до сих пор с трудом веря в такой напор искренности. Она взвешивает все за и против, как всегда, и обычно вторая чаша весов перешивает. Но в этот раз… почему-то очень хочется открыться, поделиться хоть с кем-то. Глотая ком неуверенности, девушка наконец позволяет напряжённым плечам расслабиться и начинает говорить. Это оказывается легко. Говорить с этим мальчиком — легко и на удивление приятно. Он улыбается, увлечённо отвечает, смеётся, и в груди поднимается странно незнакомое воздушное чувство. Фишль внезапно посещает мысль, насколько возможно когда-нибудь ещё повторить их общение.***
А потом, возвращаясь в комнату, она бросается спиной на кровать, раскинув руки, смотрит в потолок и думает, думает, думает. А стоило ли рассказывать ему так много? Может ли она так радоваться тому, что он поддержал её, поверил ей, будет ли он считать её своей принцессой? Или опять, как всегда, всё вернётся к началу — она раскрыла перед кем-то свой мир, а в него влезли, растормошили руками, разобрали по кусочкам и разглядели так придирчиво, чтобы потом снисходительно улыбнуться и бросить: дура. Не принцесса ты, а маленькая глупая девочка. Вернись наконец в реальный мир. Нет у тебя никакой исключительной силы, и Глаз Бога тебе даровали из жалости. Тебя пожалели боги. Что, если ей только казалось, что её принимают? И нужно было просто запахнуть душу поплотнее и пройти мимо с гордо поднятой головой. И всё равно, кто что думает — она никого не впустит в свои границы. Она будет добросовестно делать свою работу, ловить восхищённые взгляды, и никогда никому не откроется. Фишль проводит рукой по лицу и сжимает переносицу. Ей должно быть стыдно за то, как увлечённо и восторженно она рассказывала о тех романах? Не счёл ли он её глупой, не смеялся ли про себя над её искренними словами? Ей срочно нужно поговорить с кем-то, убедиться, что с ней всё ещё есть кому общаться, что её маленькая глупость не разрушит всё. Она просто должна найти хоть кого-то, за кого могла бы сейчас ухватиться, чтобы не сорваться в очередной раз в темноту, где нет понимания и принятия, где она одна, прижимает к груди толстую книжку в красивом переплёте. В мыслях всплывает только одно место — Фишль в любом случае собиралась туда. Она грациозно скатывается с кровати и открывает тумбочку, пробегаясь взглядом по её содержимому. — Оз! — за спиной ворон уже шуршит своими электрическими крыльями. — Не скажешь ли ты, какие силы переместили мою книгу? — Она на вашем столе, миледи. Вы приготовили её, чтобы отнести сегодня в библиотеку Ордо Фавониус. — Ах, верно, — Фишль рассеянно мажет взглядом по комнате, действительно обнаруживая книгу там, где и сказал ворон. — Воистину, ничто не укроется от твоего взора, Озвальдо. — Рад помочь вам, — дежурно откликается он, пока девушка поспешно собирается к выходу. Сегодня родители ещё не должны были вернуться с вынужденной длительной экспедиции, поэтому на этот вечер Фишль уже привычно предоставлена самой себе, и сейчас она планирует в библиотеку. Среди книг она всегда чувствовала себя комфортно. Не имеет значения, если из-за углов кто-то кидает презрительные взгляды — ничто не имеет значения, пока она сидит над раскрытыми страницами и позволяет очередной истории полностью поглотить себя. Фишль добирается до библиотеки почти к самому её закрытию, и Лиза, уже ненавязчиво собирающаяся уходить, смеряет её удивлённым взглядом. — Дорогуша, что-то случилось? — вместо приветствия мягко спрашивает она, склоняя голову набок. Фишль молча подходит к стойке библиотекарши, вытаскивая из сумки подготовленную книгу и пододвигая её к женщине. Лиза несколько раз недоумённо моргает, но уже по привычке тянется к ящику с читательскими карточками, не глядя выуживая подписанную Фишль. — Милая, у тебя ещё несколько дней до окончания срока сдачи, ни к чему было спешить. — Я дочитала, — необычно коротко отвечает девушка, потупив взгляд. Лиза расстроенно поджимает губы, а между её бровей залегает тонкая морщинка. Выполнив все необходимые манипуляции с книгой, она сразу относит её на нужный стеллаж, но быстро возвращается. Не говоря ни слова, она достаёт вторую чашку, наливает в неё чай из чайника с собственного стола и ставит перед Фишль. — Тебе нужно немного расслабиться, дорогуша, — устало вздыхает Лиза, подхватывая уже свою чашку и отпивая немного ароматного напитка, словно показывая пример. Фишль чувствует тонкий травяной запах, который забирается в голову, окутывая все мысли мягкой тягучей плёнкой. Она делает глоток, и горло обжигает теплом. Лиза смотрит молча и заинтересованно, но, несмотря на то, что Фишль шла сюда с целью поговорить о чём угодно, почему-то сейчас завязывать разговор ей совершенно не хочется. Библиотекарша, видимо, это чувствует, а потому не задаёт никаких вопросов. Она была первым человеком, помимо родителей, которая спокойно отнеслась к её историям. Привыкшая ко всему, Лиза заинтересовалась девочкой, пришедшей к ней много лет назад, чтобы взять книг, потому что семейная библиотека не была достаточно внушительной. За долгое время Фишль успела привыкнуть к Лизе, а той, в свою очередь, несколько раз доводилось видеть девочку в необычно подавленном состоянии, и она научилась не спрашивать — всё равно ответ на подобное всегда был бы один. Сложные отношения Фишль с реальным миром не были секретом, но это было чем-то, что по негласному правилу никогда не обсуждалось с ней. — У меня есть для тебя одна книга, — почти заговорщицким тоном произносит Лиза, дожидаясь, пока Фишль поднимет на неё взгляд от своей чашки. Напускная незаинтересованность не скрыла загоревшихся глаз. — Но она не совсем из тех, что ты обычно читаешь. Я бы сказала, она довольно сильно отличается. Наладив наконец полноценный контакт, Лиза удовлетворённо продолжает: — Она о мальчике, потерявшим себя. О предательстве, о друзьях, и о силе, необъяснимой и почти волшебной. Там нет фантастических миров, невероятных существ, но, я бы сказала, она оставляет довольно сильное впечатление. Могу смело предположить, что она может увлечь тебя не хуже очередного тома «Мира грёз». — А он вышел? — непроизвольно реагирует Фишль на знакомое название, на что ловит безобидный смешок Лизы. — Когда он выйдет, ты сразу же узнаешь об этом, дорогуша, — обещает она, и Фишль смущённо отворачивается. — Так что, берёшь? Вопрос был задан как бы невзначай, но в глубине души девушка знает, что Лиза не стала бы советовать что-либо просто так. Если она говорила, что эта книга зацепит душу, значит, так оно и будет, и каждая прочитанная страница будет стоить того, бальзамом впитываясь в сердце. — Беру, — подтверждает Фишль. По лицу Лизы расползается будто бы всезнающая улыбка, но она почему-то не раздражает так, как у некоторых взрослых, в глазах которых плещется ещё и отвратительно скрываемое снисхождение. Получив книгу, Фишль наконец чувствует некоторое душевное успокоение. Покидая штаб Ордо Фавониус с приятной тяжестью нового томика в руке, ей кажется, что ещё не возникший пробел в душе уже заполнен, и теперь не так страшно будет встретиться с реальностью, которая, очевидно, ведром холодной воды окатит её завтра.***
Ранним утром она уже стоит возле Катерины, ожидая поручений на сегодня. Когда она получает свой свиток, то быстро пробегается по нему глазами и аккуратно сворачивает, пряча за пазуху. — Добрые вести вскоре вернутся к Вам, потому что ничто не сможет устоять перед велением принцессы Осуждения. — Удачного дня, Фишль, — кивает в ответ Катерина, дежурно улыбаясь. — Фишль! — она оборачивается на внезапный оклик, чуть не соскальзывая каблуком со ступеньки. Удержав равновесие, она недовольно хмурится на нарушителя её спокойствия. По лестнице в припрыжку к ней спешит Беннет с выражением крайнего воодушевления на лице. Фишль непроизвольно тяжело сглатывает. Она вдруг ощущает себя абсолютно обнажённой, как будто всякая её защита в один миг растворилась, оставив такой, ужасно уязвимой, перед ним. Колени отчего-то подрагивают, а уголок губ нервно дёргается. — Приветствую тебя, о… Беннет, — все высокопарные слова пропадают, а горло перехватывает спазмом. Кажется, будто она вышагивает по полю с ядовитыми гейзерами — стоит оступиться, и будешь уничтожен обжигающим потоком. В голове отчаянно пульсирует иррациональная колючая тревога. Он может посмеяться над ней. Отвернуться от неё. Ничего, ей не привыкать. Ничего в её жизни не изменится от исчезновения одного жалкого смертного на пути. — Ох, да, привет… ствую, — он запинается, неловко почёсывая затылок. Фишль уже успела привыкнуть к этому жесту парня, и удержать растягивающую губы улыбку оказывается очень сложно. — Принцесса! — то, как он выпаливает это, заставляет её вздрогнуть. — Ты же говорила, что прибыла из другого мира, так? Откуда-то слышен звон разбитого стекла. В глазах отражаются ещё чёткие воспоминания. Фишль незаметно проходится языком по пересохшим губам и впивается ногтями одной руки в ладонь. Весёлость от наблюдения за парнем резко спадает, уступая место глухой опустошённости. Так было множество раз, тебе не привыкать, ничего нового не произошло. Было бы странно, если бы он поверил, если бы проникся. Никто никогда не верит. Все обвиняют. Смотрят с кривой насмешкой. Больше никогда не подходят, чтобы пообщаться. Они никогда не понимают. Почему-то мысль о том, что именно этот забавный добрый мальчишка, с которым было интересно пообщаться, посмеётся над ней, вводила в оцепенение. Ледяные иглы приближались к сердцу, вот-вот норовясь с силой проткнуть его, войти глубоко, до самого основания, оставляя кровоточащие и незаживающие раны. Почему именно сейчас, почему опять… Принцесса Нирваны Ночи не плачет. Фишль делает вдох. — Верно, — невозмутимо отвечает она, гордо приподнимая подбородок. Так и есть, бесстрашная, независимая, один на один со своим фамильяром, делит с ним свою душу, всегда совершенная и отстранённая принцесса Фишль. И вот наконец сейчас она была готова услышать в ответ всё что угодно. — Нереально! — раздаётся хрипловатый возглас. Изо рта вырывается неровный выдох, а горечь обиды шкрябает горло. — Нереально круто, я имею в виду! Мне очень неловко просить об этом, но, если когда-нибудь у тебя будет возможность, ты сможешь показать мне свой мир? Она почти давится хлынувшим в лёгкие воздухом, и время замирает, и всё мутнеет, кроме ярких и чистых зелёных глаз напротив. И двери в её мир окрашиваются золотом, и где-то за ними взмывают и переплетаются удивление и счастье. И мечта продолжает жить.