По обычаю предков

Дни летели один за другим так быстро, что Гарри и не замечал, как это происходит. Закончился июнь, наступил июль. На Льюисе немного потеплело. Правда, товарищи по команде, когда он спросил, будет ли в июле жарко, дружно рассмеялись и сказали, что даже в середине лета на На-х-Эланан-Шиар никто не потеет, так как температура редко поднимается выше двадцати одного градуса, и это очень хорошо. А вот приехал бы он к ним зимой, когда на улице минус шесть, но такие ветра, что птицы летают хвостом вперёд, потому что штормовые порывы оказываются сильнее их крыльев!.. Вообще Гарри был рад, что попал в команду. Она скорее была похожа на братство или семью, и его, как это ни странно, приняли как своего. В регби играют только настоящие мужики в большом смысле этого слова, слабые духом просто не выживают. Здесь закаляется сильный характер. Тэмхас, взявший над ним шефство, сказал Гарри: — Понимаешь, Джем. Для нас важно, какой ты на тренировке, но не менее важно, что происходит за пределами тренировок и игр. Каждый из нас знает, что может рассчитывать на другого. Здесь все сильны, но, конечно, и у мужиков со стальными яйцами в жизни бывают сложные моменты. — И никогда не забывай о нашем кодексе чести: ни на игровом поле, ни в обычной жизни. Многие думают, что регби — игра для хулиганов. Но это неверно. Регби — игра для хулиганов, в которую играют джентльмены. В глубине души, по характеру ты можешь быть каким угодно хулиганом, но вести себя обязан, как джентльмен. По отношению к своим товарищам, к соперникам, просто к другим людям. Никаких подлостей, гнусностей, обманов, лжи и дурилова, — добавил его друг Джок. Гарри был полностью согласен с обоими советами и жил на Льюисе сообразно им. Довольно быстро юноша понял, что, кроме всего прочего, регби можно сравнить с шахматами, где играть без мозгов очень сложно. Во-первых, много правил — их надо знать, помнить и соблюдать. Во-вторых, нужно продумывать все свои действия, так как от твоих поступков зависят действия игроков и твоей команды, и команды соперника. Очень неожиданным проявилось «в-третьих». Все игроки должны были уметь кратко и точно выражать свои мысли, чтобы товарищи по команде быстро понимали, о чём ты хочешь их проинформировать. «Смотри отрыв восьмого», «в короткую», «свечку на крайнего», «прошли над мячом», «уйди на землю», «выведи на веер» и прочий профессиональный слэнг Гарри записал себе в блокнот и первое время повторял по вечерам. И при этом всё время нужно думать, что, между прочим, выматывает не хуже, чем бег и пасы. Когда впервые Гарри поставили на тренировочную игру, которую проводили внутри их большого коллектива, разделённого тренером МакЛаудом на две команды, которые он назвал «Шторм» и «Буря», он испытал гораздо больше эмоций и получил больше адреналина, чем на финале школьного кубка по квиддичу. Перед началом игры Тэмхас провёл командную «накачку» — «Буря, Буря, Буря. Буря сломает шторм. Буря сильнее всех» (и всё в таком роде), — после которой хотелось бороться, а дрожь предстоящей битвы пробегала по всему телу. Эмоции били через край, его неопытность и сомнения в собственных силах и возможностях — всё это ушло куда-то далеко. Вся игра была похожа на сражение, а когда в конце матча, после аута несколько игроков «Бури» быстро подняли его вверх и он поймал вбрасываемый мяч, который затем Тэмхас донёс до ворот «Шторма» и они выиграли, радость просто затопила Гарри целиком. Его товарищи по команде благодарно хлопали юношу по спине, а сам он чувствовал себя в тот момент полностью счастливым, и вся тяжесть тренировок отошла на второй план. Делал успехи Гарри и в фехтовании. На первом занятии всё было, конечно, совсем плохо. Мастер Рэнулф подбадривал своего ученика: — Многие думают, что это просто. Берешь саблю и просто машешь ею, но это не так. Важно не просто размахивать, а понимать, что ты делаешь. В первую очередь у фехтовальщика работает голова, во вторую — ноги, и только в третью — рука. Сабля требует определённого искусства, с ней нужно обращаться так, как будто она перо, которым ты пишешь вязь своих букв, и оно — продолжение твой руки. — А почему так важны ноги? — Кроме грамотной работы саблей, важно быстро перемещаться во время боя, не задумываясь, как правильно это делать. Фехтовальная шагистика должна получаться у тебя сама собой, поэтому мы начнём с твоих ног. Сначала стойки, а потом, когда ты освоишься с ними, — шаги, выпады, вольты, уклонения. Все это должно стать для тебя так же естественно, как дышать. К концу третьей недели июля Гарри уже неплохо мог удерживать противника на дальней дистанции, начал осваивать как рубящие рипосты, так и колющие удары с выпадами, широким перешагиванием, отступлениями и манёврами. Все это, безусловно, было далеко от идеала, но юноша работал со своим наставником по несколько часов в те дни, когда не было тренировок по регби. И вот в один из вечеров Кричер появился с письмом, которое было передано через Гринготтс. Гарри подумал, что наконец объявились вассалы, но, увы, нет. Письмо было от Северуса Снейпа. «Мистер Поттер, мне очень нужно с вами встретиться в ближайшее время. Это в ваших интересах тоже». «Жду завтра в 19.00. Порт-ключ прилагаю», — ответил ему Гарри, вложив в конверт открытку с фото Трафальгарской площади. Открытку следовало разорвать в назначенный день и час. Целую пачку таких зачарованных туристических видов выдал ему Бёрк, когда он попросил помочь с порт-ключами в цитадель Блэков. Бёрк побывал здесь дважды. Один раз, когда рассказал, что он провёл большое исследование и установил, что из всех вещей, принадлежавших Ровене Рейвенкло, исторически подтверждено существование её диадемы. Получается, что Том Риддл её где-то отыскал, сделал из неё крестраж и затем спрятал. Флэшбэк — Найти крестражи просто так не представляется возможным, но я всё же не зря возглавляю Отдел Тайн, — ухмыльнулся Дуэйн Бёрк. — Сохранив тайну, озадачил очень одарённых сотрудников созданием поискового артефакта. — И какой вид поиска будет в нём использован? — поинтересовался Гарри, который в силу того, что по вечерам здесь было абсолютно нечего делать, очень много читал. В том числе изучал раздел поисковых ритуалов. — Я поставил задачу интегрировать в него аналог ритуала некровного поиска ближайших родственников по отпечатку души ищущего, — довольный собой, сообщил главный невыразимец. — Логично. Куда ещё ближе родственники могут быть у крестража, как не другие осколки души, — кивнул Гарри. — У Олливандера был? Раскрыл секрет мизерикорда? — Да, я заглянул к Олливандеру, это действительно концентратор энергии. — И какие материалы использованы мастером? — Всё, как любят Блэки: коготь мантикоры, древесина и яд анчара. — А что он открывает как ключ, ты здесь уже нашёл? — Признаться, даже не искал, — смутился Гарри. — Был занят наращиванием физической формы. — Да я уж заметил. За месяц с небольшим ты прилично раздался в плечах, мышцы, вижу, появились, и в росте прибавил. Это же не только эффект зелий Шайверетча, не так ли? — Да я тут тренируюсь каждый день с утра и до вечера. Хочу ещё боевой магией заняться, только придётся, видимо, проводить ночные тренировки. — А что Дамблдор поделывает? Не пересекался больше с ним? Гарри передал Бёрку содержание подслушанного им разговора Альбуса и Невилла. — Августа совсем обезумела в своей ненормальной привязанности к Фрэнку. Давно бы забрала его вместе с женой домой, глядишь, хоть чуть-чуть бы легче стало. А ты знаешь, что я твой троюродный дядя? Впрочем, как и Невилла. — Нет, не знал, — честно признался Гарри. — Я только начинаю разбираться в вопросах генеалогии, а там все семьи так тесно переплетены… — Да уж, это точно. Моя бабушка Бельвина Блэк была сестрой Арктуруса Блэка, прадеда юного Лонгботтома. И у нее был ещё один брат — Сигнус, отец Дореи, твоей бабушки. — Но он-то наверняка знает о нашем родстве и так… по-родственному собирается расправиться со мной и прибрать к рукам состояния Поттеров и Блэков, — горько вздохнул Гарри. — Хочешь, я остановлю это безобразие? Дашь мне свои воспоминания, я припугну Августу, что ты подашь на них в Визенгамот заявление о планировании твоей смерти и присвоении имущества. Поскольку всё это ещё на уровне плана, много ему, конечно, не дадут, но год в Азкабане как миленький просидит и полностью разрушит репутацию рода. Если у неё осталось в голове хоть немного здравого смысла — она откажется от поползновений в твою сторону. А если нет — действительно напишешь на него заявление. Свежий морской воздух Атлантического океана, судя по тебе, идёт юношам на пользу, — усмехнулся Дуэйн. — Правда, у тебя тут нет по соседству дементоров. — Я думаю, что пусть они строят свои планы. Мы о них знаем, значит, они бесполезны, зато все злодейские злодеи заняты. Кто знает, кого бы они выбрали в качестве другой жертвы, отказавшись от планов на меня. Вряд ли после разоблачения Невилл придет ещё что-то обсудить в Блэк-хаус. Второй раз Бёрк побывал у него несколько дней назад, когда принёс магловский набор туристических открыток «All of London», зачарованных как разовые порт-ключи в Твердыню Блэков. Там были Трафальгарская площадь, Тауэрский мост, Биг Бен, Вестминстерское аббатство, площадь Пикадилли, Парламент, Букингемский дворец, собор Святого Павла, Кенсингтонский дворец, Гайд-парк и какие-то ещё — все Гарри не запомнил. — Принцип их работы такой. Ты пишешь на оборотной стороне дату и время. Тот, кому он предназначен, должен в нужное время разорвать открытку по указанным данным, и она перебросит его в эту гостиную, — деловито сообщил Бёрк и сразу отбыл по каким-то делам. Конец флешбэка Первой открыткой была Трафальгарская площадь, она и досталась Снейпу как первому, кого Гарри пригласил сюда с использованием разового порт-ключа. Профессор явился без своей обычной мантии зельевара, но в традиционном для него чёрном сюртуке. — Здравствуйте, Поттер! И где это мы? — спросил он оглядываясь по сторонам и явно не узнавая интерьера каминного зала Трех воронов. — Здравствуйте, профессор! На данный момент это для вас не имеет значения. Никто не может сюда попасть, и никаким образом ни вас, ни меня тут не отследить. Чувствуйте себя свободно. — А вы, стало быть, тут обитаете? — Да, я пока живу здесь. Место надёжное, скрытое ото всех. Мне здесь удобно готовиться к осуществлению своего плана. — Да, да, я помню, вы писали мне о своём безумном намерении объявить кровную месть. И судя по тому, что действовать вы собираетесь сразу от двух родов, Поттеров и Блэков, я делаю предположение, что ваш неразумный крёстный отец оставил вам не только Блэк-хаус, и вы теперь у нас кто? — Лорд Харольд Авиор Блэк-Поттер, и я наследовал род Блэк и всё его имущество не по завещанию Сириуса, а, что весьма удивительно, по воле Ориона Арктуруса Блэка, который в своём завещании указал меня третьим в очереди наследником после Сириуса и Регулуса. — Просто чудесно! Гарри Поттер, значит, канул в лету, как и всё завязанное на это имя? — Как-то я не интересовался этим вопросом, но думаю, что да. А вы знаете что-то, что, как вы сказали, «на него было завязано»? — Не могу точно утверждать, но как-то слышал что-то о помолвочном договоре с девицей Уизли. Вы такой подписывали? — саркастически ухмыльнулся Снейп. — В глаза такой не видел. Думаю, что это, скорее, фантазии Джинни. Я вам показал не весь разговор, когда отправлял воспоминания, а только ту часть, которая непосредственно касалась вас. А там были весьма интересные планы и на мой счёт. Скажу вам более, была ещё одна встреча в Блэк-хаусе. Альбус встречался с Лонгботтомом — желаете посмотреть? — Весьма заинтересован. Тут же сам собой на столе возник Омут памяти, давший Гарри понять, что Кричер присутствует при разговоре, чтобы быть в курсе происходящего, а также, если что — прийти хозяину на помощь (кто этих двойных шпионов знает). Юноша сгрузил туда свои воспоминания, и профессор погрузился в них, а когда закончил просмотр, сначала выругался, а затем сел обратно в кресло, где располагался до этого, и глубоко задумался. — За Дамблдором нужно каким-то образом установить наблюдение, — выдал он спустя минут пять-семь. — Хорошо бы узнать, кому из орденцев он открылся, что жив и здоров. Кроме Флетчера и Дожа, первый из которых маргинальная личность, а второй душевный друг, а, возможно, и школьный любовник Альбуса, остальные — вполне вменяемые люди. В зависимости от того, кто окажется посвящённым, мы можем попробовать перетащить его на свою сторону, показав истинные планы директора. И да, я забыл — Уизли под подозрением все, пока мы не получим доказательств иного. — И как мы узнаем, с кем беседовал Дамблдор? — спросил Гарри, кивнув в ответ на реплику о рыжеволосом семействе. — А это относится к тому, зачем я, собственно, к вам пришёл. Как я понял, хотя вы и сообщали своим друзьям, что планируете остановиться в доме тётки на короткое время, а потом отправиться в другое место, все почему-то считают, что вы продолжаете жить в Литтл-Уингинге, не так ли? — Честно говоря, понятия не имею, почему они так думают. — Но вы же поддерживаете переписку со своими «друзьями»? — Если это можно назвать перепиской. Пара коротких невнятных записок за всё прошедшее время. Примерно так же я и ответил на них. — А о своём отъезде из Суррея вы им писали? — Да как-то не было повода. Но я еще в поезде им сказал, что к Дурслям загляну ненадолго, а затем покину их навсегда. — Видимо, они не восприняли ваши слова всерьез, и все до сих пор пребывают в заблуждении. Так вот, Орден Феникса планирует грандиозную операцию по перевозу вас от Петунии в Нору Уизли. Они даже придумали ей название — «Семь Поттеров». — Чего? — изумился Гарри. — Предполагается организовать одномоментный вылет семи пар, в каждую из которых будет входить один волшебник и один Поттер. Орденцы собираются воспользоваться Оборотным зельем, как это понятно из плана. — На мётлах хотят лететь? А они в курсе, что от Суррея до Оттери-Сент-Кэчпоул очень много километров? Можно всё себе отморозить, если лететь на метле высоко. — О, там всё интереснее. Хагрид собирается лететь на мотоцикле, кто-то ещё на фестрале, возможно, будет и гиппогриф. — Вот ваши коллеги посмеются, когда увидят это представление. — Не думаю, что оно состоится ввиду отсутствия на месте основного персонажа пьесы. Вас же там нет. — Да, точно! А что тогда вы хотели обсудить? — С того момента всем станет известно, что вы там и не жили этим летом. Меня тут же вызовут, и мне нужно будет что-то сообщить. Я бы предпочёл сыграть на упреждение — за день до операции фениксовцев оповестить Лорда, что вас в Суррее нет. Пусть адепты света хотя бы там безопасно бегают и ищут вас, а не под прицелами палочек сторонников Тёмного Лорда. И мне, опять же, зачтётся маленький плюс за вовремя принесённую информацию. — Да пожалуйста, ради Мерлина, сообщайте всё, что считаете нужным. До заседания Совета Лордов меня не интересует, кто, где и как будет меня искать. — Я бы подождал с этим. Таких друзей, как ваши, предпочтительно так же держать под присмотром, как и нашего бывшего покойного директора. Навестите их в Норе, скажите, что вы повзрослели и у вас другие планы на это лето. Кстати, вы действительно как-то резко именно повзрослели. Я не говорю о том, что вы поздоровели физически, это видно сразу, но ещё у вас совершенно изменились выражение лица и взгляд. — И как же они изменились? — С лица исчезла некоторая придурковатость, а глаза смотрят серьёзно, и, надеюсь, что мне это не кажется, в них появился отблеск ума. — Не буду ничего отрицать, и обижаться на вас бесполезно. — А вы, Поттер, что от меня хотели-то, когда первое письмо отправляли? — Я прошу вас заняться со мной боевой магией. А ещё тёмной. — Вот так вот. Вы, избранный света, обращаетесь к Пожирателю Смерти с просьбой заняться с вами тёмной магией? — Я уже не избранный. Смотрите, — Гарри откинул волосы со лба, — никаких молний! — Так, а вот с этого места поподробнее. Хотя… Давайте перед вашей историей я покажу вам свои весьма любопытные воспоминания. Воспоминания И вот Гарри в кабинете Дамблдора. За окнами темно. Фоукс на своём насесте. В кресле неподвижно сидит профессор Снейп, а Дамблдор ходит по кабинету: — Гарри не должен знать этого до самого последнего момента, иначе ему не достанет сил это сделать. — Сделать что? — Слушайте внимательно, Северус. Когда дело будет подходить к концу и приблизится час битвы, вот тогда, я думаю, можно будет сказать Гарри. — Сказать Гарри что? Перестаньте говорить неоконченными фразами! — Сказать ему, что он крестраж Воландеморта, что у него в голове живёт часть его души. И пока он будет жив, Воландеморт не может умереть. — Значит, мальчик… мальчик должен умереть? Я вас правильно понял? — уточнил Снейп очень спокойным голосом. — Да, и убить его должен сам Воландеморт, Северус. Это важно. — Все эти годы… я думал… что мы оберегаем его ради неё. Ради Лили. — Мы оберегали его, потому что было очень важно вырастить его, дать ему испробовать свою силу. Если я не ошибся в нём, он сделает всё правильно. Когда он сам выйдет навстречу своей смерти, это будет означать настоящий конец Воландеморта. В глазах Снейпа появился ужас: — Так вы сохраняли ему жизнь, чтобы он мог погибнуть в нужный момент? — Вас это шокирует, Северус? — Вы меня использовали. Я шпионил ради вас, лгал ради вас, подвергал себя смертельной опасности ради вас. И думал, что делаю всё это для того, чтобы сохранить жизнь сыну Лили. А теперь вы говорите мне, что растили его, как свинью для убоя… — Это прямо-таки трогательно, Северус, — скривился Дамблдор. — Уж не привязались ли вы, в конце концов, к мальчику? Конец На этом моменте воспоминание оборвалось. Гарри не был особенно шокирован, так как уже успел понять, что Дамблдор — совершенно не тот человек, каким он его себе воображал. Ему было интересно, что ответил Снейп на последний вопрос Дамблдора, но спрашивать он не решился. — Нет и никогда не было у меня в голове никакого крестража! — твёрдо заявил он Снейпу и спросил: — Что вы слышали о червях Экриздиса?