***
— Знаешь, я правда хочу быть с тобой всегда... Мне уже сложно представить свою жизнь без тебя, Тайджю, — Ханма опирается на чужую крепкую спину, откидывает голову на плечо Шибы. Они снова сидят на крыше того здания, встречая который рассвет вместе. Голубые сумерки ещё не до конца отступили перед новым днём. При таком освещении фиалковые глаза Шуджи казались Тайджю почти что чёрными, манили даже чуть сильнее, чем обычно. Отражающиеся огни ещё не проснувшегося города походили на крохотные звёзды-галактики и Шиба может поклясться, что готов тонуть в этом космосе вечность. Это его личный космос. — Я не хочу тебя отпускать, Шу. Пожалуйста, оставайся со мной как можно дольше, — невесомое прикосновение к родным волосам и сцепленные мизинцы. Горизонт окрашивается в алый. Первые лучи нового дня ползут от него по городу. Шуджи слишком любит родные золотые глаза и то, как они ещё ярче пылают от несмелого рассветного солнца. — Поехали домой, хочу спать. Я не поеду сегодня на учёбу, ладно? — Ханма медленно поднимается, чуть не запинаясь о собственную ногу.***
Моменты из их прошлого часто снились Шибе. Это могли быть какие-то короткие эпизоды из их повседневной обыденности или общие чертовски яркие воспоминания. Это причиняло почти ощутимую физическую боль. Тайджю проходил терапию — одно из обещаний, данных Шу. Он не пытался найти замену Ханме — тот был слишком особенным человеком, а Шиба — чертовски преданный. Чёртов однолюб. На самом деле, это не плохо. Это просто делает больно. Он часто пересматривает их совместные фотографии, некоторые даже висят на стенах и стоят на полках в спальне и коридоре. Перечитывать временами стихи Шуджи — аккуратно в коробочке хранит их все в верхнем ящике комода. Засыпает с его вещами, хранящими призрачный запах Ханмы. Он чертовски скучает. Если бы это могло хотя бы на минуту вернуть Шу к нему.***
Их фотографии — ужасно важная вещь. Одна из них — сделанная в тот день, когда они впервые ходили на каток вместе. Замёрзли тогда жутко, оба не умели кататься, часто падали — вместе. Шуджи тогда смеялся — по-настоящему, искренне — и глаза его так по-особенному сияли. Тайджю никогда не сможет забыть этого блеска. И вернулись тогда они поздно, замёрзшие, но чертовски счастливые. Остаток дня провели под пледом в объятиях друг друга за просмотром до смешного глупого ромкома. И эта фотография — чуть смазанное селфи, сделанное Ханмой, когда они снова упали. Шуджи на ней опирается спиной на грудь Шибы, улыбается хитро-ребячески, прищурив глаза. Она стоит на самом видном месте в спальне — один из их любимых снимков. Как бы плохо ни было — Тайджю не мог её убрать. Рука не поднималась. И ещё одна, рядом с этой — Шуджи на фоне города, залитого закатным светом, сидит спиной к камере. Такой гармонично сливающийся с пейзажем. Казалось бы, в этом снимке нет ничего такого. Но это не совсем так. Эта фотография была сделана в последний вечер в жизни Шуджи. Почти предсмертная фотография.