Целители

-Повелитель. Прошу меня простить, я не знала что вы окажете мне честь прийти… Султан Сулейман своим коронным грозным взглядом заставил жену замолчать. Султанша всеми силами пыталась скрыть страх и вину перед мужем. -Хюррем, где ты была? В голове пронеслись моменты сегодняшней ночи: разговор по душам, нежные объятия и страстные поцелуи Ибрагима паши. -Я была у Михримах, мы обсуждали ее предстоящую свадьбу с Рустемом. При упоминании имени дочери злость на лице султана утихла, а на смену пришла нежная улыбка. Как обычно протянув руки, он подошёл к жене и заключил ее в свои крепкие объятия. — Ты так заботишься о том, что бы свадьба была безупречной. Я очень рад. Надеюсь Михримах будет так же счастлива в браке с Рустемом, как я с тобой, моя дорогая Хюррем… -Сулейман… Свет моей души… Любимый мой… Султанша, говоря эти слова, про себя тысячу раз проклинала и себя и его. Ей было противно нежно обнимать мужа после его измен и стыдно смотреть ему в глаза за свою сегодняшнюю ошибку. Когда же Хюррем сладко пропела имя султана, как получалось только у неё, владыка Османской империи в очередной раз сдался в плен этой женщине. Когда он оказывался со своей великой любовью один на один он становился слаб. Это был единственный бой, который он не мог выиграть. Единственный соперник, которого не мог одолеть, но ради которого жил, и который предавал ему сил для других побед. Они слились в страстном поцелуе, одновременно лаская тела друг друга и скидывая на пол одежду. Вдыхая запах ее волос, сравнимый с ароматом цветов из райских садов, он спрашивал свою душу, что заставляет его проводить ночи с другими, если сердцем он принадлежит только любимой жене. Сулейман целовал ее веки, не подозревая о неудержимых потоках слез ежедневно покидающих бездонный океан ее лазурных глаз. Хюррем же не могла не радоваться тому, что муж все же сейчас выбрал любить ее одну, в данный момент признал ее власть и важность в его жизни. Сегодня она согласилась любить его в ответ, заглушая упрёки совести. Но…что же будет завтра? *** Ему вспоминались ее объятья, губы ныли и молили о ее поцелуях, глаза искали силуэт султанши на соседнем балконе. -Что за чертовщина?! — ругнулся Ибрагим, а затем обратился к самому себе — Так, паша, тебе нужно отвлечься Визирь вбежал в свои покои с балкона, сел за стол и попытался заняться государственными делами, но вместо слов на бумаге — видел ее образ. Рыжие огненные бархатные локоны, нежная кожа, даже при горе и слезах чудесные голубые глаза. Паша выпрыгнул из кресла, вынул из футляра скрипку и начал играть свою любимую мелодию, которой его научила мама. Но каждый звук, который он слышал, заставлял представлять ее поцелуи снова и снова. «Что делать? Точно. Последняя надежда», — подумал паша и бережно достал из ящика стола одну из своих любимых книг. -Данте Алигьери… «Божественная комедия»…- Ибрагим умостился на кровати, открыл первую попавшуюся страницу и прочитал: «Любовь сжигает нежные сердца, И он пленился телом несравнимым, Погубленным так страшно в час конца. Любовь, любить велящая любимым, Меня к нему так властно привлекла, Что этот плен ты видишь нерушимым. Любовь вдвоем на гибель нас вела; В Каине будет наших дней гаситель». Ибрагим нервно захлопнул книгу, чему очень удивился — он всегда бережно относится к литературе. Затем он, решив сейчас себя не мучить, принял решение, что завтра обязательно должен поговорить с Хюррем, и лёг спать. На следующее утро паша как всегда ждал прихода Сюмбюля аги для ежедневного отчета из гарема. Услышав стук, визирь приказал войти. В комнату вбежал вечно активный главный евнух гарема, сопровождая свой приход радостными возгласами. -Ибрагим пашааааа, доброго вам утра! -Доброго, Сюмбюль, доброго! Давай без долгих приветствий. Не было в гареме происшествий? -Нет, паша, слава Аллаху, жизнь течёт спокойно, как нежный ручеёк в лесу. -Да, да… Повелитель был доволен? Смотри что бы Фирузе Хатун не зазналась после ночи четверга, подаренной ей султаном. Я не хочу, что бы она превратилась в ещё одну заносчивую султаншу. Сюмбюль немного замялся, а затем робко пролепетал: -Пока это не грозит. Дело в том, что повелитель вчера отослал Фирузе хатун и провёл ночь в покоях Хасеки Хюррем султан. Теперь Ибрагим опешил, но виду не подал: -Понятно. Сообщи повелителю, что мне нужно с ним поговорить. Ибрагим взял со стола карты военных походов и хотел направится в покои султана, но Сюмбюль остановил его: -Повелителя сейчас нет… -Где же он? -Завтракает в покоях Хюррем султан… -Сообщи повелителю, когда он освободится, что мне нужно обсудить несколько государственных вопросов. -Как прикажете, паша. Будут ко мне ещё поручения? -Нет. Можешь идти. Когда евнух удалился, Ибрагим погрузился в раздумья: «Ах значит повелитель провёл у тебя ночь! Неужели она его простила? На что только не способно женское любящее сердце… Я не понимаю Сулеймана: рядом с ним женщина, которой второй такой не найти. Женщина-редкость, одна на миллионы. Единственная, кто умеет безнаказанно перечить султану семи континентов. Хюррем красива, умна, обаятельна, хитра и прозорлива. «Насколько одна женщина-соперница может быть опаснее и сладкоречивее чем десять соперников-мужчин», — удивлялся я годы назад. Но Ибрагим прошлого, будущего и настоящего хотел бы любить такую женщину и быть ее любимым. С тех пор она изменила титул, стала свободной, женой султана, родила пятеро детей, которых теперь нужно защищать. И все одной. Никто не может понять ее кроме меня: ведь как и она я был оторван от дома, отца, матери, брата, от родины, принял другую веру и выбрал возвысится. Только мы с ней одни понимаем почему султанши так призирают Хасеки: она сильнее их. Хоть представительницы династии османов и проходят некоторые трудности жизни, но не знают как добиваться всего своим трудом, не понимают как быть рабом напыщенных богатых господ, какого это восставать из мертвых…» Ибрагим вдруг дернулся от резкого стука в двери. Не успев даже сказать «Войдите», Ибрагим увидел свою разъяренную жену Хатидже. Она с силой распахнула двери, сопровождая это действие такой гримасой злости, что бедные стражники боязно прижались к стенам. -Ибрагим! Ты совсем совесть растерял в своих походах?! Где ты был всю ночь? Ты же обещал мне больше не ночевать во дворце! Я тебя ждала! Паша несколько раз вздохнул и выдохнул, что бы успокоится и не накричать на жену, ведь рядом покои султана. Сулейман всегда приходит не вовремя, по этому как раз сейчас может вернутся в любой момент. А так хотелось сказать ей пару ласковых по типу: «Не смей больше повышать на меня голос, Хатидже! Не забывай, что перед тобой сейчас не только твой муж. Я — Великий визирь Османской империи, хранитель покоев султана и Сераскир!». Но паша, к сожалению его гордости и собственного достоинства, был умнее своей жены. Он не стал разжигать конфликт, а решил изобразить из себя занятого, но любящего и нежного мужа. -Дорогая моя госпожа, было очень много работы. Если я остался во дворце на ночь, это не значит, что я делал что-то предосудительное. Тем более я закончил работать очень поздно, уже не хотел вас будить. -Ты же меня знаешь, я всю ночь не спала. -Госпожа, на кануне поход. Идёт подготовка. Сейчас я не могу удивлять вам много времени, но я постараюсь иногда отрываться от работы. Ибрагим подошёл к жене и, взяв ее руку в свою, поцеловал ее ладошку. Ну уж от хотя бы такого проявления внимания Хатидже не устояла и растаяла: -Ибрагим… Прости, я столько навыдумывала себе. Но ты ведь сам виноват в том, что я не могу теперь доверять… Но ты нужен государству больше чем мне… -Такова моя робота, дорогая. Сегодня мне тоже придётся остаться во дворце, но надеюсь завтра уже буду ночевать дома. Хатидже грустно и как-то недоверчиво кивнула головой и ушла, бросив на пороге: -Я проведаю племянников и поеду домой. Тебя, кстати, тоже дети дома ждут… Немного погодя Ибрагим решил прогуляется и заодно проверить наличие султана в покоях. Какого же было его удивление, когда он застал в султанской комнате Хасеки, сидящую за столом Сулеймана. Как всегда красива, облачённая в фиолетовое платье, она перечитывала стихи мужа, посвящённые ей. -Ничего себе! Может ещё трон займёшь? — засмеялся Ибрагим, разводя руками. -А может и займу! — улыбнулась госпожа, откладывая бумаги и легко улыбаясь уголками губ. -Тише, вдруг султан услышит. Ты ведь знаешь, что он всегда появляется в неподходящий момент. -Но вчера же не появился! Ибрагим на несколько секунд застыл как в копаный, а потом аккуратно начал тему, которая его так беспокоила: -Кстати об этом. Нам нужно сейчас решить этот вопрос. Я не знаю как себя с тобой вести. В каких мы теперь отношениях? Я… -Расслабься. Не нужно так нервничать. Это произошло только по тому, что я горевала по султану, а тебя замучила жена. Это больше не повторится. -Мне казалось дело не в этом. Но да, ты права: вчерашнее больше никогда не случится. -А что до общения… Давай оставим все как было. Язвительные беседы, колкости, ненависть к друг другу и сарказм. В этом всем есть свой шарм. -Да… согласен на все, кроме ненависти. Честно сказать, я больше не смогу тебя ненавидеть. Хюррем молчала, удивленно наблюдая за мимикой паши, пыталась уловить издевку или ложь. Но ничего не нашла и не увидела. Паша же был спокоен снаружи, но внутри его сердце колотилось бешеной скоростью, в ожидании ответа. -Хорошо, Ибрагим. Без ненависти. Паша хотел было уйти, но остановился у дверей: -Я слышал Сулейман все-таки выбрал тебя… Поздравляю. -Это было вчера. Я не знаю, что будет в следующий раз. -Ты можешь снова оказаться на балконе с ядом? -Нет. Исключено. Есть вещи важнее этой любви. -То есть, ты не рада? -Ибрагим, он мой муж. Как я могу быть не рада… -Хюррем, ты можешь врать кому угодно кроме меня. Но я рад знать, что ты будешь в безопасности и себя не угробишь. -Стой, не пора ли нам вернуть титулы? -Может быть в следущей жизни? -Договорились… Хюррем, оставшись одной в комнате, уже который раз вспомнила вчерашнюю ночь с султаном. Ибрагим прав: она уже не так рада объятиям мужа, ведь знает, что ему не составит труда снова ее предать. Вспоминать же поцелуи Ибрагима себе строго-настрого запретила: к своему удивлению Хюррем поняла, что кроме стыда она ещё испытывала безумное удовольствие. Ибрагим вышел из покоев султана, не переставая думать о рыжеволосой. Ее мимика, улыбка, ее сила духа и разум приводили в восторг. Это была единственная женщина достойная его самого, женщина которую он желал, уважал, восхищался и почти любил одновременно. Но она сводила его с ума, оставаясь недоступной и невозможной мечтой. Паша направился в сад подышать свежим воздухом. А Хюррем наконец дождалась султана, вернувшегося от детей. Затем Хасеки и Великий визирь на время забыли о своих горестях и неожиданно приятных воспоминаниях. Каждый занялся государственными делами, и не подозревая о существовании случайного свидетеля их тайного разговора… ***