наверняка беднягу изнутри пожирает желание верить, что меня никогда не существовало.
переменное.
7 января 2022 г. в 03:20
Примечания:
«Д.» – sestra.
да сколько можно стоять? мы же вообще не двигаемся с места. в чём причина этой чёртовой пробки? в картах пишут – авария. насколько нужно быть бухим, чтоб поперёк дорожных полос въехать в стоящую на обочине газель? кому только права теперь не выдают, но не мне. провалил экзамен второй (неофициально – третий) раз. ещё лет десять назад дед сказал, что путного водителя из меня не получится, когда чуть его «Ласточку» в кювет по дороге на Волгу не скатил. до сих пор помню весь его матерный словарный запас, которым грех не воспользоваться в таком ебучем случае-то. за пятнадцать минут троллейбус продвинулся максимум на сто метров. если темп останется тем же, то ещё через четверть часа будет остановка. выйду из этой дыры да пешком пойду, и то быстрее в несколько раз.
из незакрывающегося крана непрерывно капает нагретая бойлером вода – хоть за фортепьяно садись, а деньги на метроном тратить не надо. чуть не поскальзываюсь на луже, вытекающей из-под раковины, подходя к ней, дабы вымыть ковш. видимо, у труб, которые старше меня на два десятка лет, наконец-таки прорвало стыки – придётся вызывать сантехника.
дождь хлещет крупными каплями по мостовой, крышам не двигающихся машин, зонтам прохожих и моей тупой непокрытой голове. кому сдалась эта гроза в начале мая? но я слишком сильно спешу, чтобы забивать голову проклятиями в адрес нерадивой погоды, безупречной которая была вплоть до моего выхода из дома. кажется, обогнал бы сейчас даже самого Усэйна Болта. и так проторчал в пробке лишние полчаса. начальство меня грохнет, хотя, надеюсь, не оно, а молния – ливень постепенно переходит в грозу, гром слышен всё чаще. тут же тупую голову пронзает глухой грохот, смешанный с непереносимой болью, разносящейся по всему телу. только через несколько секунд осознаю, что упал. впрочем, это уже не важно.
колокола звенят, давя на и без того невыносимо сильно гудящую голову. я вообще-то никогда не был особо религиозен.
наверное, на лице матери ни одной жалкой слезинки. позор покладистой православной семьи – присутствовал в церкви только на собственном крещении, и то без права выбора. крест не носил с третьего класса. поклонялся биологии, эволюционным теориям и впоследствии медицине. жениться и детей иметь не желал – одни случайные связи на несколько дней, максимум недель. родину особо не восхвалял – собирался уехать заграницу для продолжения карьеры врача. от армии откосил. как будто я виноват, что сахарный диабет унаследовал. прохладно тут – дед бы мерзляком назвал.
невозможно не заснуть в тени под сенью широколиственных осин. звуки леса добавляют комфорта полуденному сну. слышу, дрозд трещит, возможно, даже на меня – потревожил его территорию и представляю опасность гнезду с птенцами. при всем желании не полез бы на дерево. угомонился, наконец. надеюсь, никакие насекомые не залезут под рубашку, хотя этого уже не избежать.
просыпаюсь оттого, что затекли и онемели ноги, если можно считать это возможным. над травой кружат светляки. ну и страшные же насекомые, вовсе не такие, как в мультфильмах. а я-то думал, они здесь не водятся. может быть, так и есть, и у меня просто фантазия разыгралась. светящиеся брюшки похожи на ананасы. почему-то начинаю смеяться в голос от такого сравнения абсолютно невпопад. если светляки способны пребывать в шоке, именно это они и делают, поспешно улетая от подрагивающей поверхности.
поставив ковш в сушку, сажусь за стол и целомудренно разрезаю сосиски. они до сих пор горячие. решаю ещё подождать, прежде чем поесть. подхожу к окну на лоджии. на подоконнике стоят рамки с фотографиями. счастливая улыбка салютует с каждого снимка. линзы из слёз заполоняют пространства между веками, солёная жидкость стекает на губы. локтем сношу грёбанную раму, подаренную на годовщину. выбрасываю сосиски в урну, где догнивают персики, купленные две недели назад и так и не съеденные – кусок в горло не лезет. тарелку и столовые приборы раздражённо бросаю в раковину. дребезг – должно быть, атрибут бабушкиного доисторического керамического сервиза крупными осколками разлетелся от резкого соприкосновения со сталью.