Атцахлин

      По склону метался сырой ветер, серые тени облаков ползли по хребтам обледенелых вершин, вытирая пушистым брюхом хрустящий наст. Неяркое утро медленно мрачнело холодным пасмурным небом; за ночь деревья обнажились от снега и беспорядочно покачивали намокшими голыми верхушками.       Мелкие колючие снежинки щипали Наруто по обветренным щекам.       Он пристегнул ботинки к доске и встал, проверяя баланс, — снег зашуршал под гладким покрытием борда дробленым сахаром. Мельком взглянул на своих новых знакомых — Сая и Саске, стоящих чуть поодаль. Тихий свист надвигающейся метели мешал их голоса с ветром, и до Наруто долетали лишь обрывки фраз.       — Она слишком длинная, — возражал Сай. — И мне не нравится эта погода. Снег плохой. Для первого дня эта трасса слишком…       — Сай, — перебил его Саске. — Не уверен в себе — оставайся здесь. И не ной.       Сай сказал что-то еще, но Саске только покачал головой, застегивая шлем.       Наруто хмыкнул, плавно оттолкнулся, поддерживая напряжение корпуса, и медленно покатился вниз, оставляя позади себя Сая и Саске. В висках знакомо застучала кровь, приятно защипало нервы. Теплая густая волна удовольствия выплеснула в кровь шипящие брызги адреналина, взорвалась шампанским в солнечном сплетении.       Стало намного лучше, чем утром, когда, заметив в окно набрякшие свинцом тучи, Наруто едва не стух от тоски. Погода к катаниям не располагала — надвигался обещанный тайфун. Но, пару часов помаявшись без дела в пустом доме, отказать себе в удовольствии попробовать новую трассу так и не смог.       Людей у подъемников почти не наблюдалось: лишь пара смельчаков на горных лыжах и вчерашние знакомые. Наруто хотел было поздороваться, но так отчего-то и не решился — застыл в нескольких метрах, странно скованный, и, чтобы не выглядеть идиотом, бросил борд на снег, щелкнул креплениями, окинул взглядом трассу…       Сай прав — погода отвратная. Но тут как подстегнуло — не уверен, не ной…       Снег рыхлой крупой заскрипел под доской, и Наруто с удовольствием ощутил знакомое напряжение мышц: скользить по склону было непросто — как пытаться удержать равновесие на дрейфующей льдине.       Сзади послышался свистящий, шаркающий звук — чей-то борд уверенно скользил прямо за спиной, а потом одним четким, точным рывком оказался справа.       — Больной, что ли? — от неожиданности выпалил Наруто и тут же пожалел о своих словах, едва не потеряв контроль над доской. Пришлось в темпе перекантовываться.       Саске ничего не ответил — ехал рядом, набирая скорость, пока не вырвался вперед. Его движения — выверенные, решительные — выдавали в нем опытного и бесстрашного спортсмена. Баланс он держал безупречно: аккуратно наступал вперед и плавно, но твердо отводил спину. Наруто ревностно прикусил изнутри щеку.       «Попробуй только еще раз подрезать меня, придурок», — подумал он и стремительно развернул доску, обсыпая борд Саске фонтаном пористого снега.       Вырываясь вперед, успел заметить, как Саске угрожающе сверкнул глазами. Наруто интуитивно понял: вызов принят.       В нем закипело нечто похожее на азарт — мелкие снежинки острыми иглами зацарапали лицо, доска понесла навстречу потокам леденящего ветра. Рядом, не отставая, летел Саске, вспарывая толстый покров наста снежными брызгами, — обгонял.       В ушах оглушительно свистело, кожу обжигало холодом, кровь кипела и била в виски. Бешеная гонка сотрясала тело сладко-острыми электрическими разрядами и наполняла сердце неудержимым, судорожным восторгом. Наруто что-то оживленно кричал Саске, их несло вперед — быстрее ветра, навстречу бегущим облакам и белеющему утреннему небу…       Снег взметался под досками ледяным фонтаном, словно кровавая пена на рваных ранах исполосованной земли: где-то в ее глубинах зашевелилось, заклокотало рыком разбуженного дикого зверя, и земная твердь медленно зардела лавовым варевом. Атцахлин расправлял мятые, слипшиеся легкие и грузно вздыхал. Оживал. Сквозь сонное забытье, воспламеняясь, медленно просыпался: закипел огненной водой, заклубился серой, страшно и оглушительно зашипел. Тяжелые волны рассыпались горячими оранжево-красными глыбами. Нарастало.       Дикая, бессмысленная и беспощадная сила сотрясла подземными толчками земную кору, крупной каменной дрожью прошлась по отрогам гор и, томясь в жаркой тесноте, застонала. Атцахлин, любопытно щурясь, лениво повел скалистым боком, и все вокруг содрогнулось.       Первым неладное ощутил Саске:       — Левее! — его голос хлестко ударил в уши, перебивая свист ветра. — Не тормози! Левее!       Наруто отрывисто обернулся:       — Там лес!       — Шевелись, блять! Нас сейчас накроет!       И тут Наруто тоже почувствовал.       Под ногами нарастал страшный гул: за их спинами, перейдя вал и склоняясь над трассой, падала огромная лавина. С бешеным ревом многотонный пласт снега несся на чудовищной скорости прямо на них. Страх, хищно облизавший острые клыки, вонзился в грудь Наруто и зажевал сердце.       Не помня себя, он резко изменил траекторию: свернул в сторону редких, увесистых сосен, растущих в стороне от трассы. Толща нетронутого пухлого снега взорвалась ледяной пылью и попала в легкие — дышать стало сложно, грудь сдавило кашлем, глаза заслезились.       — Сюда! — снова скомандовал Саске, обгоняя Наруто.       Он мчался вслед за Саске, спиной чувствуя, как сзади нагоняет разрушительная масса чудовищной силы. Нарастающий вой лавины рвался проглотить их, торопился, снося по пути деревья. Наруто слышал жуткий, оглушительный треск позади себя.       — Держись за мной, — раздалось впереди, и разум Наруто заволокло сереющей завесой, сквозь которую добирался только голос Саске, медленно тонущий в бешеном реве ледяной стихии.       …Наруто не знал, сколько прошло времени — час или несколько секунд с того момента, когда ребра цепко опутала колючая проволока жгучей боли. Впилась в грудь — острая, белая.       — Живой?       Наруто попытался вдохнуть — тело отозвалось с трудом, словно в легкие вогнали тупой топор, и он никак не мог его вытолкнуть. Задышал короткими глотками, каждый раз сотрясаясь от судорог и в полной мере ощущая себя тряпичной изорванной куклой — руки и ноги осознавались постепенно и будто отдельно от тела; казались невесомыми, набитыми ватой. Наруто понял, что лежит на земле, а снег забился под куртку и обжигает кожу ледяными иголками.       — Встать можешь?       Наруто с трудом разлепил веки. Обступившая со всех сторон белизна ослепила, врезалась в глаза. Сквозь туманную поволоку он с трудом различил темный абрис спортивной куртки и колебания воздуха от частого дыхания Саске.       — Чт… — Наруто закашлялся. Звук собственного голоса чуть не взорвал виски.       — Ты врезался в дерево, — сказал Саске. — Идти сможешь?       — Да, — выдавил Наруто, пытаясь осознать повреждения: тупая ноющая боль в затылке и в левом подреберье, дергающие судороги в районе левой ноги. — Голова трещит… Где мы вообще?       — Понятия не имею. Телефон с собой? — напряженно спросил Саске.       — Да, внутри куртки. — Наруто поморщился от рези в ребрах, когда Саске расстегнул молнию на его груди. Затошнило. — Как нас лавиной-то не накрыло…       — Батарея села, — спустя несколько секунд коротко произнес Саске, засовывая телефон обратно и застегивая куртку Наруто до самого подбородка. — Вверх мы не пойдем. Мы падали с горы на скорости где-то сто, сто пятьдесят километров. Внизу должен быть…       Что должно быть внизу, Наруто не узнал. Глаза заволокло густой болезненной темнотой.

***

      Свинцовое небо разметало по горизонту пепельные облака, из которых сыпалась зимняя изморозь — не то дождь, не то снег. Влажные тяжелые белые комья бились в стекло, с жалобным стоном дрожали обледенелые рамы. Наруто, вырываясь из мучительной дремоты на грани бреда, видел в окно, как деревья, словно в клейкой вате, покачивались мокрые, облепленные кусками крупозной каши. Их ветви почернели от влаги и ослизли.       — Где мы? — спросил Наруто, еле ворочая языком, и не узнал собственную речь: хриплую, ослабленную.       Он обнаружил себя лежащим на каком-то затхлом одеяле, пахнущем плесенью, и, казалось, продрог до самых костей. Со всех сторон обступили бревенчатые стены, сквозь невидимые щели которых пробивался ветер, обещая тяжелую ночь. По полу дуло. Между досками кривовато посаженной двери просилась в дом метель.       — Очнулся, — услышал он напряженный, тяжелый и явно озлобленный голос. — Дебил малолетний.       Наруто приподнялся на локтях сквозь режущую ребра боль и не сразу узнал в источнике звука голос своего вынужденного спутника, Учихи Саске. Он сидел на длинной деревянной скамье чуть поодаль, смятый в черное кожистое крыло, сливался с прокопченной стеной. Тьма стекалась к его тени из каждого угла, проливалась с волос на сгибы и складки темно-синей спортивной куртки. Наруто списал бы все на воображение, если бы не его лицо.       Серый безнадежный свет из окна точно осыпал кожу Саске пеплом, изломал черты. Шлем он снял, лыжные матовые очки надвинул на шапку, и теперь Наруто мог четко видеть черные провалы его глаз: пугающе четкие на выбеленном бескровном лице, блестящие, неясно как отражавшие блики из окна, неподвижные и странно горящие.       Смутное тревожное предчувствие вцепилось Наруто в трахею; окоченелыми пальцами, крепким холодом сжало сердце.       — Давно катаешься? — не отводя от Наруто глаз, бесцветным голосом поинтересовался Саске и прищелкнул костяшками пальцев. — Явно нет. Как там тебя… — Он уничтожающе прищурился. — Наруто?       Наруто, помедлив, напряженно кивнул.       — Так вот, Наруто, — чуть помедлив, негромко сказал Саске, разминая продрогшие руки. — Я в душе не ебу, где мы. А за возможность сдохнуть в этой дыре можешь поблагодарить себя самого. — Он кивком обвел тонущую в сумраке комнату.       Наруто нервно огляделся: грязный деревянный настил покореженного теса, мокрые и обледеневшие бревенчатые стены, крохотное одинокое окошко — видимо, какой-то случайный путник постарался, и теперь сквозь паутину трещин внутрь пробивался холод и мокрый снег. Деревянные нары, дровяная печь — сальная от копоти, кривая скамейка, на которой сидел Саске, стол и сваленные в угол сырые, заплесневелые одеяла — это все, что здесь было.       — С чего это? — переспросил Наруто и виновато прикусил губу.       — С того, что малолетним дебилам нужно сидеть дома, а не в горы ездить, — ответил Саске, тем самым коротко и емко подтвердив догадку Наруто.       Отчасти он понимал причину раздражения. Надо же было вписаться в дерево, как какой-то зеленый новичок, впервые вставший на борд…       Наруто зажмурил глаза и вновь опустился на спину. В груди снова заныло тянущей болью, под кожу забрался жгучий стыд. Если удастся подняться на ноги, вряд ли он сможет дойти хотя бы до ближайшей стены — упадет же по пути мертвым грузом. Ни о каком обратном пути на базу и речи не было. Саске, скорее всего, тоже это понимал.       Гневно сжимая побледневшие до болезненной синевы губы в тонкую линию, он изредка грел руки дыханием, сосредоточенно о чем-то думая.       Наруто подозревал, о чем. Стоит им выйти в лес на поиски обратной дороги к базе, как сугробы и тайфун с мокрым снегом прикончат их за пару часов. Саске, может быть, продержится дольше. Им не выбраться.       Если каким-то чудом они не замерзнут насмерть в этом продуваемом всеми ветрами доме, который и домом-то сложно было назвать, ночь — это все, что у них есть в запасе.       — Холодно, — пробормотал Наруто, прикрывая глаза и ощущая, как немеют ноги.       — Знаю, — раздраженно отозвался Саске, подошел и поддел его куртку. Наруто вздрогнул от скользнувшего по коже мороза. — Про термобелье тебе мама не рассказывала?       — У меня ее нет.       — Давай еще на жалость надави. — Саске недобро сощурился и принялся медленно расхаживать по комнате, что-то высматривая.       — Я не давлю. Я собирался пару раз скатиться и вернуться. Попасть под лавину, потеряться и ночевать в лесу в мои планы не входило… Что ты там ищешь?       — Спички. — Саске выудил откуда-то с полки коробок и встряхнул его. — В таких местах всегда оставляют минимальный набор для выживания. Негласный закон. — Он снова принялся высматривать что-то на полках. — Дрова, спички, пули, свечи…       Наруто промолчал — холод прильнул к телу. От дрожи начинало колотить. Зубы стучали, приходилось их стискивать, чтобы не прикусить язык. Замерзшие руки сводило, пальцев он уже почти не чувствовал. Вдобавок, дыхание затрудняла боль в груди, намекая если не на сломанные ребра, то на сильный ушиб грудной клетки точно. К горлу подступала тошнотворная горечь — мутило, и темнота грозила поглотить целиком. Наруто вглядывался в гало расползавшихся фиолетовых кругов перед глазами. Мышцы сжимались в комок.       — Не спи, — уловил он голос Саске сквозь накрывающую полотном дрему. — Ты замерзаешь. Только попробуй у меня тут сдохнуть.       Звуки доходили порывами: то ускользающий шорох, то нестерпимый гул. Наруто разобрал смутный шум: Саске пытался разжечь печь. Дохнуло мокрыми дровами и жженым порохом — по комнате распространилась едкая удушливая струя дыма, отчего моментально защипало в глазах и запершило в горле.       В ход пошло какое-то старое, свалявшееся, пахнущее гнилым сараем тряпье — чья-то брезентовая куртка и штаны, настолько старые, что превратились в камень. Дыру в стекле Саске заткнул найденной в куче вещей рваной мешковиной — послышались мокрые тугие удары, и комки липкого снега тут же залепили окно. Комната медленно погружалась во мрак.       — Нас ведь найдут? — Наруто сглотнул, пытаясь подтянуть на себя часть одеяла в отчаянной борьбе со сном.       — Ага. Меня и твой замерзший труп. — Саске посмотрел в окно. Мрачной тяжелой стеной надвигалась снежная буря.       — Там снег до сих пор?       — Тайфун. — Саске поплотнее заткнул мешковиной дыру в стекле и, задумавшись на секунду, подошел к Наруто. — Двигайся. Я лягу.       Наруто подвинулся. Из печи жутко воняло горелым и почти не грело — пришлось отвернуться. Саске, улегшийся рядом, подтянул к себе что-то напоминающее плед и укрыл их обоих. Рядом с ним, под одним одеялом, Наруто как-то разом оцепенел, боясь пошевелиться, словно холод изловчился, проник под одежду и зажал его тело в ледовый капкан. Стены давили мрачной сырой темнотой, а этот Саске был настолько близко, что Наруто мог уловить сдержанное тепло его тела и дыхание на своем затылке.       Казалось, воздух превратился в сжатую пружину и вот-вот лопнул бы, как Наруто внезапно почувствовал чужие пальцы, скользнувшие ему под куртку.       Дыхание застряло в горле. Наруто весь сжался, не зная, как реагировать; сердце забилось, как тонущий птенец, и подпрыгнуло к самому горлу.       Саске хмыкнул на грани слышимости, и Наруто уже не мог с уверенностью сказать, что волосы на его шее зашевелились от чужого дыхания, а не липкого предчувствия.       — Что ты делаешь? — придушенно шепнул Наруто и не узнал собственный голос, сиплый и слабый.       Ответа не последовало. Пальцы, не встретив сопротивления, проложили путь под кофту и притронулись к резинке штанов. Кожа в местах прикосновений горела, точно обожженная.       Внутренности затрясло от озноба при одной мысли, что он влип в какую-то скверно пахнущую историю.       — Что ты делаешь? — Голос Наруто надорвался.       Горло засаднило, и Наруто, заходясь кашлем, ощутил, как теплая ладонь Саске протискивается дальше и обхватывает его член.       В груди стальными спицами взвыла режущая боль, пробрала до самых костей, достала до оголенных нервов.       — Пытаюсь нас согреть. Где-то читал, что секс спасает от обморожения, — шепот Саске раздался над самым ухом — неуместно интимно и с четко улавливаемой насмешкой.       Наруто оцепенел от нахлынувшего ужаса.       — Отпусти. — Наруто попытался вцепиться в чужую руку, но вместо этого завалился на спину, чем облегчил Саске доступ к самым потаенным местам. Тело не слушалось: медлительное, ватное, заторможенное, оно едва двигалось от холода. Хотелось добавить «мне больно», но эта фраза неуместно походила на реплику актрисы из какой-нибудь малобюджетной порнухи.       В глазах Саске недобро сверкнул огонек, отражая разгорающееся в печи пламя, и Наруто вздрогнул, уловив смутный отклик нарастающей паники.       — Выбор невелик, — Саске понизил голос, склонившись к его уху. Прядь его челки мазнула по щеке Наруто, и он мотнул головой, отстраняясь. — Или замерзнем здесь насмерть. Или расслабься и не дергайся.       — Я не из этих, — хрипло процедил Наруто. — Я не гей.       — Уверен? — Саске обхватил его член у основания и медленно прошелся по всей длине, большим пальцем пригладив головку.       — Да.       — Странно. А я чувствую обратное.       Его рука увереннее заскользила по стволу, и Наруто в бессильной злобе закусил губу, пытаясь вырваться. Саске неожиданно навалился всем телом, отчего каждый вдох стал мучением: воздух обжигал грудную клетку, словно он вдыхал наждачную крошку. Наруто попробовал отпихнуть Саске двумя руками, но движение вышло вялым, ломаным. Таким, словно он пытался его погладить.       — Передумал? — усмехнулся Саске ему в губы, отпуская член и спускаясь пальцами ниже, поглаживая нежную кожу между его ягодиц. — Правильно, Наруто. Давай проведем время с пользой. Хватит дергаться, как девственница.       — Я не хочу, — хрипел Наруто, чувствуя, как палец Саске кружит вокруг складок его ануса, и непонятно зачем, не сообразив, насколько жалко и глупо будет звучать, добавил: — У тебя же жена есть…       Саске остановился — даже достал руку из штанов. Мрачный занавес волос скрыл выражение его глаз, словно боялся расплескать затаенную в них тьму. Наруто на секунду обрадовался и судорожно выдохнул — неужели сработало? — как из-под челки с явной усмешкой послышалось ледяное:       — И что?       — И все, — уже увереннее продолжил Наруто, надеясь, что Саске передумает, испугается и на этом все закончится. — Ни тебе, ни мне это не нужно.       Свою заминку Саске компенсировал тем, что, к ужасу Наруто, рывком стянул с него штаны, обильно смочил пальцы слюной и провел ими — уже влажными — между его ягодиц.       — И ты теперь… вместо того, чтобы переживать за свою жопу, боишься, что Сакура тебя с обрыва столкнет, когда узнает? — Саске неожиданно протолкнул пальцы внутрь Наруто. — Не бойся, она привыкла.       Наруто дернулся, стараясь уйти от острого болезненного ощущения, задышал быстро и беспорядочно, изо всех сил стараясь не завыть от боли.       — Что ж ты за мудак такой…       — Сай вчера сказал, да? — ироничный шепот Саске защекотал кожу, и он продолжил медленно растягивать Наруто. — Да не возись ты, я же не убиваю тебя. От холода ты сдох быстрее бы. Успокойся.       — Это же бред полный… — слабо возразил Наруто, выгибаясь и пытаясь отползти как можно дальше. — Это же только хуже сделает…       — Хватит уже ныть, — раздраженно выдохнул Саске. — Иначе я тебя порву.       Гордость взвыла подстреленным зверем. Собрав в кулак все силы, Наруто извернулся было, как Саске неожиданно прижался к его губам своими. Провел по ним влажным, горячим языком, спустился к чувствительному местечку за ухом и, обжигая мягким дыханием, поцеловал.       Это показалось Наруто неуместно и обезоруживающе трогательным, оберегающим, — словно Саске уже когда-то делал так: обнимал его, прижимая к себе, осторожно дышал в шею, оглаживал его тело. В голове смазанным, ярким хороводом пятен закружились какие-то тусклые, расплавленные картинки: зеленый лист на ладони, ястреб в ясном голубом небе, вспышка солнца на тонком лезвии, чьи-то такие нужные и знакомые до боли глаза, близко-близко…       Додумать эту мысль Наруто не успел. Саске, воспользовавшись тем, что Наруто перестал сопротивляться, вынул из него пальцы. Зашелестела ткань, вжикнула молния.       — Успокоился? — тихо сказал Саске. — Теперь иди ко мне.       Наруто почувствовал, как член Саске прижался между его ягодиц, и лихорадочно дернулся. Сердце отчаянно колотилось, словно норовило пробить грудную клетку насквозь.       — Что ж ты за котенок такой трусливый… — влажно мазнув промежность, головка члена Саске подалась внутрь его тела.       Наруто словно полоснуло изнутри острой бритвой — он взвыл, выгибаясь, и немедленно пожалел об этом: ребра в тысячный раз резануло ослепляющей, выворачивающей наизнанку болью — она воедино, накрепко, цепким канатом сплелась с удушливым чувством обиды. К горлу подкатил тошнотворный ком, стало тяжело дышать. На лицо как кислоты плеснули: щеки защипало соленым, разъедающая горечь затекла в трахею.       — Тише, — сказал Саске ему куда-то в висок, давая Наруто время привыкнуть к ощущениям внутри себя, — тише ты. Руки, — и дернул молнию своей толстовки, — под кофту. Пальцы ледяные.       Наруто словно его не слышал — он решил, что скорее сдохнет здесь и превратится в снежную глыбу, чем подчинится. Саске верно понял его настрой и поочередно, хоть и с трудом, просунул руки Наруто себе под спину. Его кожа, даже сквозь оставшуюся на теле ткань футболки, показалась Наруто настолько горячей, словно он окунул руки в жерло добела раскаленной печи.       — Сука ты… — сдавленно хрипел Наруто, ощущая, как Саске сжал его бедра и начал медленно раскачиваться, с каждым толчком проникая глубже.       Глухая ноющая боль изнутри терзала все тело и наполняла странным изматывающим чувством; секунду он был целым, в следующую — распыленным в радиоактивный пепел. Его расщепляло до атомов, разрывало на хрящи и волокна — с каждым движением Саске накатывали оцепенение и прострация: его будто растягивало во времени, размазывало по горизонту событий слой за слоем, и каждый существовал сам по себе, в своем континууме.       Он видел себя в самолете — уставшего, сонного, смотрящего во все глаза на незнакомого парня, и видел какого-то другого себя — неизвестного, с уверенной улыбкой протянувшего ладонь к солнцу, кричащего чье-то имя во весь голос. Видел себя замерзшим, облепленным снегом, стремящимся в пропасть под толщей белой неподъемной массы, и чьи-то руки, что дернули его назад; и одновременно наблюдал, как он сам, отталкиваясь ногами от упругого ветра, летит за кем-то ввысь, и сердце сжимается от тоски, и слезы душат горло — хотелось прижаться плечом к кому-то, притронуться. Смотрел на самого себя, метавшегося в бреду под телом Саске, и видел, как он же целовал кого-то, укрытый изумрудной сенью шумящего леса.       Все это происходило с ним и не происходило одновременно; кусочки паззла складывались во фрагменты каких-то ярких картинок и рассыпались в пыль — Наруто терялся, как в спутанном хаосе, будто падал сквозь космический вакуум: призрачные ниточки воспоминаний скользили сквозь пальцы, исчезая в оглушающем, ледяном мраке и жарком дыхании, обдающем пульсирующую жилку на шее.       Наруто открыл глаза и увидел лицо Саске совсем близко. Его длинная челка щекотала нос и щеки, лоб покрылся испариной, тонкие губы сомкнулись в плотную линию. Из-под ресниц, густых и черных, как сажа, безжалостно и нежно дрожащих, вспыхивал чёрный влажный блеск.       Окатило неожиданным и стыдным — внизу живота стянуло чувством пронзительной наполненности и обволокло сладко-липкой истомой. Наруто чуть не застонал, чувствуя, как по телу горячим воском растекается возбуждение — унизительное и запретное.       У Саске срывалось дыхание: он двигался быстро, часто и в тот момент, когда Наруто по инерции обхватил его поясницу, резко остановился, глубоко вжимаясь в его тело.       Тяжело дыша, он уткнулся губами в шею Наруто, — и тот замер, чувствуя, как с обратным движением из него медленно потекла теплая вязкая сперма.       — Подожди пару секунд, — прошептал Саске и, отдышавшись, спустился ниже и плотно прижался губами к члену Наруто.       Наруто измучился, пока Саске пытался заставить его кончить, — терпел, балансируя на грани нервного срыва, прикосновения влажного языка к уздечке. Мягкие поглаживаяния пальцами сглатывал вместе с подступающим комом злых горячих слез, дрожал всем телом — и уже далеко не от холода, — пока наконец Саске не отпрянул и по его пальцам не потекла тягучая, густая жидкость.       — Согрелся? — Саске лениво проводил вялое движение Наруто, который пытался натянуть на себя штаны постепенно возвращающими чувствительность пальцами.       Наверное, таким взглядом змеи смотрят на сброшенную ими шкуру.       — Пошел нахуй, — сквозь зубы отозвался Наруто. — Если бы я мог двигаться…       — Так ты и мог, — скучающе выдохнул Саске. — Под конец даже увлекся.       — Ты… — От обиды Наруто весь взвился, чувствуя, как подкатывает к горлу оскорбленное чувство гордости, но сил продолжить сыпать ругательствами уже не было.       Перед глазами замельтешили белые ослепительные мошки.       Утомленное болью, холодом и сексом тело как-то разомлело, размякло, а дом, уже изрядно прогретый изнутри жаром разгоревшейся печи, разом опустил на плечи Наруто теплую, сонную усталость. Веки резко потяжелели, глаза растеряли фокус, превращая реальность в подстертую радужную пленку, и стали слипаться. Непростительное равнодушие — засыпать рядом с этим Саске, но бороться с собой у Наруто не было никаких сил.       — Не обольщайся, — услышал он голос Саске, постепенно теряющий интонации. — Это не секс был, а акт милосердия. Первый и последний раз.       «Милосердие», — уловил Наруто главное, перед тем как окончательно провалиться в тревожный сон.       Сквозь подступающую вяжущую черноту Наруто слышал, как по-звериному завывали ветры, обнимая хлипкие, дрожащие под их натиском стены, и как расплавленная смола с удушливым чавканьем затягивала его в свою трясину, полную отчаяния и стыда; сквозь них тек ил, и был он густ, вязок и темен, а потом переворачивался и становился облаком, скользившим в безмолвные недра тьмы.       Ветры лаяли по-собачьи, скулили и лизали Наруто лицо, пахли мускусом и обнимали грубой задымленной шерстью — согревали. Странный полусон лапал его своими пушистыми пальцами и, распарив тело бархатной тьмой, поглотил полностью.