«Все люди смертны, но мы не люди»
***
Невыносимо дышать, быть живым, когда тот, кого безмерно любил, больше не откроет глаза, не увидит рассвет и закат, не отправится в желанное путешествие и не сделает еще много чего. Сынмин не мог пошевелиться, уставившись в потолок совершенно пустым взглядом. Как он хотел умереть вместе с Хёнджином, но он оказался сильнее, чем себе представлял. Даже такая острая боль не остановила биение его сердца. И что теперь делать со своим существованием, Сынмин не мог приложить ума. Он и не думал. И не ел. Прошли сутки с момента ритуала, Ким почти не вставал с кровати и ни с кем не разговаривал, хотя к нему часто заходил Чонин и Чанбин, после того как второй смог успокоиться. Чанбин в ту ночь действительно окунулся в реку, но не для того чтобы утопиться. Холодная вода помогла остудить его разум и притупить боль. Когда в теле не осталось никаких других ощущений, кроме дрожи, Чанбин некоторое время сидел на причале и смотрел в отражение луны на водной глади. Он был опустошен, как Сынмин сейчас. Но Чанбин понимал, что он нужен другу, поэтому вернулся в дом, когда из-за горизонта вновь стало появляться солнце. Он прошел мимо того места, где ночью произошел ритуал, и не увидел там ни Хёнджина, ни Джисона, никого. Он ведь даже не знал, что ритуал прошел успешно, если можно так сказать, и Джисон снова был в человеческом обличье. В общей комнате находился только Чан, который поддерживал огонь в печи. Время от времени мимо него пробегал Чонин, который подогревал воду и носил ее Сынмину. Когда младший попытался заварить чай из тех трав, которые купил с утра у одной бабули на городском рынке, к нему подошел Чанбин. — Не те пропорции, — сухо и с каплей ненамеренной грубости сказал Чанбин, выхватывая у Чонина травы. Младший поджал губы и опустил голову. Он лишь пытался помочь, но, оказалось, делал все не так, поэтому парень легко пустил слезу. «Что бы ни случилось, Йени, пообещай мне, что будешь сильным». Эта фраза теперь не покидала мысли юного анимага. Он был обязан сдержать обещание, данное другу, но как он мог, если сейчас его сердце разрывалось на части от горя. — Прости. Я не хотел грубить, — мягко произнес Чанбин, аккуратно отрывая листики и укладывая их затем на дно чашки. Чонин внимательно наблюдал за приготовлением настоя, вбирая в себя слезы. Он не обижался на старшего, потому что прекрасно понимал, в каком подвешенном состоянии сейчас все пребывали. Минхо, Джисон и Феликс находились на втором этаже. Минхо отнес Хёнджина в другую комнату, которая находилась буквально над комнатой, в которой лежал Сынмин. Ли сидел на полу возле постели, продолжая держать Хвана за руку. Каким бы долгожданным ни было воссоединение двух возлюбленных, горечь утраты была сильнее той минутной радости. Джисон сидел рядом с Минхо, гладил его по спине, а сам внутри винил себя, ведь никто бы не пострадал, если бы он не убил лорда, когда обратился. Ли не прекращал плакать, хотя казалось, что он уже все выплакал. Невероятно, что когда-то и Минхо, и Джисон презирали Хёнджина. Он, конечно, давал им повод для этого, но это было лишь притворство, маска. Насколько нужно быть сильным, чтобы пожертвовать собой ради жизни другого? Не было сомнений в том, что он бы сделал все возможное, чтобы спасти Сынмина. Но Джисона? Минхо не рассчитывал, что Хёнджин на такое способен, поэтому даже не думал, к чему может привести ритуал. А Хёнджин уже тогда все решил, зная цену, которую нужно заплатить. — Он ледяной, — тихо сказал Джисон, дотрагиваясь до щеки Хёнджина. — Нам нужно… — Минхо не мог закончить свою мысль, потому что в горле снова встал ком, и слезы застилали глаза, — ...нужно устроить похороны, — еле произнес он. Феликс стоял в стороне, не в состоянии подойти или что-то сказать. Он думал о способе спасения души Первородного. Если есть сила, которая позволяет лечить израненные тела, так почему не должно существовать магии, которая возвращает души из загробного мира в мир живых. — Я могу сделать так, чтобы его тело сохранилось, пока мы не организуем похороны, — подал голос Феликс. Минхо вяло обернулся, сморгнул слезы, пытаясь четко увидеть эльфа перед собой. — Это как? — с хрипотцой в голосе спросил Минхо. — Я направлю в его тело часть своих сил. Это остановит процесс разрушения, — казалось, Феликс держался лучше всех, так оно и было, но внутри он многое чувствовал. Он не так часто за свою жизнь сталкивался со смертью, почти никогда. И одно дело — переживать самому, а другое — наблюдать за остальными, кто был разбит и подавлен. — Я думаю, это хорошая идея, — ответил Джисон за двоих, поглаживая Минхо по спине. Ли кивнул, соглашаясь, встал и отошел от постели вместе с Ханом. Феликс нервно сжал руки в кулаки и затем разжал. Ему было больно смотреть на бледное лицо Хёнджина, на котором до сих пор были видны последствия ритуала. Он развязал веревочки на рубашке в районе выреза и немного откинул ткань в стороны. Грудь Первородного была усыпана фиолетовыми узелками, будто его коснулась молния. Тяжело смотреть, а еще тяжелее дотрагиваться, но Феликсу необходимо положить ладони парню на грудь. Эльф робко коснулся холодной кожи и закрыл глаза. Яркий свет струился по его венам и заливался прямо в сердце, которое не могло забиться даже под действием лечащей магии Феликса. Но зато оно не будет разрушаться, и тело Хёнджина останется прежним до похорон. Минхо всхлипывал, уткнувшись носом в плечо Джисона, который старался сам не поддаться слезам, чтобы быть сильным ради возлюбленного. — Кажется, Чанбин приготовил свой фирменный настой. Может, пойдем выпьем? — предложил Джисон, как только почуял травяной аромат, тянущийся с первого этажа. Минхо кивнул, жуя свои губы, и послушно пошел рядом с Джисоном, который вывел его под руку из комнаты. Как только Джисон ступил на первый этаж, все, кто до этого момента не знал, что ритуал сработал успешно, устремили на него свои пораженные взгляды. Чан не верил своим глазам. Столько лет он жил с одной лишь правдой, что проклятье — это навсегда, но и та якобы правда оказалась ложью. Но если спасать каждого одичалого таким способом, сколько магов должны пожертвовать своими жизнями? Это совершенно бессмысленно. Лишь в спасении Джисона был смысл, потому что он был им другом. — Ты как себя чувствуешь? — к Джисону подбежал Чонин. — Со мной все в порядке, — уверил его Хан. Младший поджал губы, кивнув, а потом подбежал к столику и налил обоим настой. — Садитесь, выпейте. Поистине чудотворный напиток. Минхо и Джисон сели в кресла, и Чонин передал им чашки. — Спасибо, — сказал Минхо, благодарно кланяясь. Он обеими руками держал чашку и боялся ее выронить, если ладони снова задрожат. Джисон в качестве поддержки положил свою руку ему на бедро. Тут не нужно слов: Минхо чувствовал заботу Джисона. И хоть пока они оба не в силах уединиться, чтобы порадоваться воссоединению, они надеялись, что им еще представится такая возможность. — Ты все еще перевёртыш, — утвердил Чан, осматривая Джисона. — Хёнджин лишь снял проклятье. В остальном я остался прежним, — он тяжело вздохнул. — Значит, не совершай больше такой необдуманный поступок. Сомневаюсь, что повезет во второй раз, — с ноткой грубости сказал альфа. — Ты считаешь это везением? — Джисон нахмурил брови. — Я лишь хочу сказать, что тебе следует научиться контролировать себя, исходя из опыта. — Несомненно. Я, может, больше никогда не собираюсь обращаться, чтобы не совершить ошибку, о которой буду жалеть до конца своих дней, — Джисон свесил голову и посмотрел в чашку. Минхо лишь слушал, хотя очень хотел сказать Джисону, чтобы тот себя не обвинял и ни о чем не сожалел. Но как Хан мог этого не делать? Хёнджин бы не пожертвовал собой, если бы не та жажда мести. Сынмин бы сейчас не желал умереть. Никто, конечно, не высказался вслух, что Джисон виновен в происходящем, но ему это и не нужно было слышать, он сам все прекрасно понимал. Настой Чанбина действительно помог слегка успокоить нервы. Радости от этого не прибавилось, но зато Минхо больше не бился в истерике каждые полчаса, и слезы не начинали бесконтрольно падать градом. Пустота. Внутри была одна сплошная пустота. Серая, густая как туман. Она затягивала глубже, из нее было трудно выбраться. Минхо и не предпринимал никаких попыток. Как и Сынмин, который так и не встал с кровати. Маг смотрел в потолок холодным взглядом, который едва светился синим цветом. Со стороны могло показаться, что он совершенно ни о чем не думает, он даже ни на что не реагировал. Но на самом деле он общался с Первородными, которым он когда-то помог. Сейчас, даже будучи сломленным, только Сынмин отчаянно пытался узнать, есть ли способ вернуть Хёнджина к жизни. Он не мог его отпустить. Не мог принять тот факт, что их связь вот так оборвалась. Нет. Он будет отрицать до последнего, что Хёнджина нельзя спасти. Он будет искать выход, подключит к поиску всех своих знакомых Первородных. Рано или поздно его доброта и отзывчивость должны ему помочь. И сейчас множество Первородных, которые населяли полуостров, пытались разузнать, есть ли возможность воскрешать мертвых. «Простите, мне так жаль, но я не знаю никаких методов.» «Соболезную Вашей утрате.» «К сожалению, я не знаю подобного ритуала.» Десятки Первородных отвечали одно и то же. Пора бы отчаяться, но Сынмин продолжал обращаться к каждому магу, которого повстречал на своем пути. — Это конец? Почему магия так жестока? — задался вопросом Чонин, вытирая скатившуюся слезу. Ребята просто молча сидели в гостиной возле печи, пытались согреть заледеневшие от потрясения души. Джисон, допив настой, встал и пошел на выход из дома. Он уже не мог держаться. Всю ночь он только и делал, что успокаивал Минхо, смотрел на него с болью в глазах. Хан даже не мог смотреть на Хёнджина, будто если он увидит его холодное тело, то мир вмиг рухнет. А пока он смотрел на Минхо, то кое-как еще справлялся. Но сейчас его накрыло волной чувств и эмоций, когда он смотрел на своих друзей, которые обреченно глядели кто куда. Джисон вышел на улицу под палящее солнце. Он перешел через мост и по тропинке направился вглубь леса. Ноги спотыкались о выступавшие из-под земли корешки деревьев, сил в теле становилось все меньше, чем дальше он уходил. В итоге он прислонился к стволу дерева и сполз вниз, сев на землю. Джисон начал плакать, оттягивая волосы на голове, и обвинять себя снова и снова, что он — причина всего этого. Будучи на месте Сынмина, он бы взбесился, если бы Минхо так умер. Перед глазами все плыло, когда Джисон мотал головой, пытаясь отрицать произошедшее. Сердце сжималось, и казалось, что боль не уходила со слезами, а лишь больше накапливалась. У Сынмина осталась надежда только на двоих Первородных, к которым он только что обратился и теперь ждал ответа. — Сынмин-а, — мягко протянул Чонин. Он плюнул на формальности, обращаясь к магу. Младший поставил на тумбочку чашку с настоем и сел на край кровати, заглядывая Сынмину в глаза. Он смиренно наблюдал за ним до тех пор, пока Ким не схватил его за запястье и не повернул на него голову. Ян в шоке округлил глаза: это ведь первая реакция мага за сутки. Синее свечение во взгляде Сынмина потускнело. — Есть способ, — дрожащим голосом произнес Ким. — Да? — Чонин вскинул брови, удивляясь. В сердце забилась надежда. — Позови Минхо, — попросил Сынмин, и младший кивнул, тут же выбегая из комнаты. Он резко остановился и нахмурился, осматривая помещение. — Где Минхо? — Пошел за Джисоном. А что такое? — спросил Чанбин. — Сынмин… Он пришел в себя. Точнее, он и был в сознании, но он заговорил сейчас. И он просит Минхо зайти к нему, — тараторил Чонин. Чанбин, как только услышал, что Сынмин проявил признаки жизни, сорвался с места и зашел к нему в комнату. Феликс наблюдал за ребятами, сидя на ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж. Сил у эльфа поубавилось, когда он отдал часть Хёнджину, и теперь он не был особо активным, да даже если бы и захотел, то не смог бы. Находиться вдали от дома тяжело, но Феликс не мог определиться — уйти сейчас или после похорон? Наверное, стоит остаться и поддержать новых друзей, а потом он сможет вернуться в долину и набраться сил. Минхо вышел буквально через пару минут, как только Джисон покинул дом, но тот уже успел скрыться в лесной чаще. Ли сердцем ощущал парня и шел на его зов. Казалось, оно билось чаще, чем ближе был Джисон. Сердце, словно компас, указывало путь. Минхо увидел бьющегося в истерике Джисона и сорвался на бег. — Хани, — Минхо взял лицо Джисона в свои ладони и поднял его голову, чтобы посмотреть в залитые слезами глаза. У обоих влажный взгляд, понурые черты лица, и вообще, на них без боли не взглянуть. — Минхо… — еле произнес Джисон. — Прости меня. Это я во всем виноват. Простите меня все, — заревел он и спрятал лицо, свесив голову, но Минхо не позволил ему этого сделать. Он сжал его щеки, вытер большими пальцами слезы, которые не переставая стекали, создавая влажные дорожки. — Что ты такое говоришь? Ты ни в чем не виноват, — Минхо старался убедить его. Он говорил от чистого сердца. Если Джисон думал, что, уйдя в лес, его начнут обсуждать и обвинять, то он ошибался. — Я такой глупый! Зачем только я убил его? Чан ведь рассказал про проклятье, а я…не отнесся к этому серьезно, — Джисон дышал прерывисто, делал короткие вдохи, потому что грудная клетка дрожала и не давала легким раскрыться. — Ты сделал правильный выбор и избавил всех нас и себя от тирана, который убивал, жестоко убивал, Джисон. Так сложилось, что это пришлось на момент твоего первого обращения. Это мне жаль, что я не был рядом с тобой, что я опоздал, — Минхо опустил голову, давая слезам упасть прямо на колени Джисона, который, в свою очередь, потянулся к парню дрожащими руками и зарылся пальцами в его густые по-прежнему фиолетовые волосы. Он перебирал пряди, пытаясь восстановить дыхание, и успокаивался, чувствуя любимого человека рядом. — Знаешь, я помню, как ты смотрел на меня, когда я обратился. Тогда я еще недолго, но был собой, поэтому и решил убежать куда подальше. Если бы я, будучи зверем, напал на тебя, то это проклятье было бы лучшим наказанием, наверное. Я бы никогда не простил себя, если бы причинил тебе боль. Но что-то мне подсказывает, что ты и так настрадался из-за меня, — Джисон продолжал вешать на себя бремя вины. — Я не страдал, я переживал за тебя, — поправил его слова Минхо. — Как ты прожил несколько дней в шкуре волка и находился в стае одичалых? Я боялся, что тебя больше нет, — он бегал глазами по лицу Джисона — тут вечности не хватит, чтобы он нагляделся им. Теперь Минхо дал себе новое слово, что будет оберегать Джисона. — Я смутно помню. Воспоминания будто в тумане. Кажется, когда я оказался уже в лесу, то окончательно стал зверем, поэтому не могу припомнить, каково это — быть одичалым, — Минхо видел смятение в глазах напротив и хотел податься ближе, но прижатые к груди колени парня не дали ему этого сделать. — Хани, пожалуйста, не вини себя. Ты сейчас расстроен, я понимаю, но не давай этим эмоциям утянуть себя глубже. Как только Минхо чуть-чуть пододвинулся, Джисон раздвинул ноги, пуская его к себе ближе. Он обнял его шею, утыкаясь носом в плечо. Сладкий, такой родной запах заполнил легкие, и дышать становилось легче. Тело мгновенно среагировало на тепло от крепких объятий, расслабляя ноющие от напряжения мышцы. — Я больше не позволю никакому проклятью разлучить нас, — заявил Минхо и прильнул к подрагивающим губам Джисона. Этот осторожный поцелуй был словно глоток свежего воздуха. И если бы Минхо обладал лечащей магией, то однозначно смог бы затянуть раны на больном сердце возлюбленного. Губы обоих сухие и шершавые, искусанные, но это ни капельки не портило этот сладкий и нежный поцелуй. Шорох где-то за кустами заставил обоих отстраниться друг от друга и обернуться. Они находились не так глубоко в лесной чаще, поэтому вряд ли могли повстречать какого-нибудь дикого хищника, но кто знал, может, и в эту часть леса мог забрести волк или кабан. — Давай вернемся к остальным, — сказал Минхо, поднимаясь на ноги и протягивая Джисону руку. Хан с трудом собрался с силами, чтобы встать, но Ли подхватил его обеими руками и придержал за локти. Тот хруст сухих веток, который услышали парни в лесу, случайно создал Чонин. Он только подошел и тут же спрятался, когда наткнулся на двух лобызающихся парней. Ян, конечно, смутился и не захотел вмешиваться в их разговор. Поняв, что эти двое в порядке, если можно так сказать, Чонин рванул обратно в дом, пока его никто не заметил. Когда Минхо и Джисон вернулись, второй проследовал к креслу и сел в него, притянув колени к груди. — Все в порядке? — спросил Чан, смотря на Минхо, который кивнул ему, поджав губы. Сынмин смог встать с кровати и набраться сил, чтобы выйти к ребятам в гостиную, но не без помощи Чанбина. Он придерживал мага за локоть, ведя его к одному из кресел. Минхо встал позади Джисона и положил ладони ему на плечи, слегка разминая, отчего тот расслабился, откинув голову назад на спинку мягкой обивки кресла. — Один Первородный поведал, что есть способ воскрешать мертвых, — начал Сынмин. Все мгновенно округлили глаза и переглянулись. Джисон посмотрел снизу вверх на Минхо, который часто хлопал ресницами, пытаясь понять, верно ли он расслышал. — Воскрешение мертвых? — с сомнением переспросил Ли. — На одном острове живет колдунья, которая знает, как это можно совершить. — И ты уверен, что это правда? — продолжил Минхо. Нет, он, безусловно, рад воспользоваться возможностью, чтобы спасти Хёнджина, но стоило быть осторожными. — Я ни в чем не уверен, — вздохнул Сынмин. — Я связался со всеми, кого я знаю, и только один сообщил мне эту информацию, и он тоже не был уверен. Но разве это имеет значение? Нам нечего терять, — он сжал пальцами подлокотники кресла. — Хорошо. И как нам к ней попасть? — диалог с Сынмином вел только Минхо. Он, наконец, пришел в себя, особенно после разговора с Джисоном, и теперь мог рационально мыслить, вернуть себе роль лидера. — Вот с этим вопросом я хотел обратиться к тебе, — Сынмин повернулся и посмотрел на него. Минхо вскинул брови, удивляясь. — Да, к тебе. Я смею предположить, что у тебя есть морской корабль. На рыбацкой лодке мы вряд ли доберемся до острова. — А, да, есть. Я, правда, давно не видел судна, потому что никуда пока не путешествовал с тех пор, как отец умер, — сказал он спокойно, но во взгляде прослеживалась грусть. Джисон коснулся одной ладони Минхо и погладил, передавая поддержку, говоря, что он теперь рядом. Ли от этого однозначно стало чуть легче. — Его ведь можно подготовить к отплытию? — Думаю, да. Но не знаю, сколько это займет времени. — Я буду помогать, — Чанбин взметнул руку вверх и приблизил два пальца к виску, будто отдавал честь. — Я тоже могу помочь, — подал голос Чан. Минхо кивнул каждому в знак благодарности. — Тогда, нам нужно в Оханг. Там в порту стоит мой корабль. — Отлично. Отправимся в Оханг, — заключил Сынмин, ударяя по подлокотникам ладонями. — А как мы…ну…Хёнджина перевезем? — робко спросил Чонин. — В повозке. Я прикажу подготовить нам транспорт и запрячь лошадей, — уверенно ответил Минхо. Находясь рядом с Джисоном, он теперь ощущал себя гораздо лучше. Он смог расправить грудь и вздохнуть, возвращаясь на пост короля. — Все, решено. Выдвигаемся, — Сынмин встал и слегка пошатнулся. — Может, нам стоит сначала набраться сил, Сынмин? Мы все не спали сутки и пережили такое потрясение. Ты еле на ногах стоишь, — Чанбин придерживал его. — Согласен. Мы можем перебраться в замок, поспать, поесть, а завтра с первыми лучами солнца нас будут ждать повозки, — предложил Минхо. — Я понимаю, что ты не хочешь терять ни минуты, но нам нужны силы, — Сынмин кивнул, соглашаясь. Конечно, он хотел сорваться с места и отправиться туда, где, возможно, находилось спасение его любимого. — Да, хорошо. Я понимаю, — вздохнул Ким. — Я хочу увидеть Хёнджина, — сказал он Чанбину, и тот кивнул, кладя руку ему на плечо. Он провел Сынмина на второй этаж, прошел мимо Феликса, который прижимался к перилам. — Я вряд ли смогу отправиться с вами, — эльф потянул Чанбина за край штанины, обращая на себя внимание. — Мне нужно в долину. Мои силы иссякли, — устало сказал он. — Спасибо тебе за всю помощь. Я не знаю, как отблагодарить тебя, — рот Чанбина искривился дугой, уголки губ опустились, потому что он не хотел отпускать эльфа, но не мог с этим ничего поделать. — Спасите Хёнджина. Он заслуживает жить. Мне очень интересно, кто эта женщина, которая может возвращать мертвых из загробного мира, но я надеюсь, что вы однажды расскажете мне об этом. Может, Хёнджин сам поведает, — Феликс улыбнулся, даря Чанбину остатки тепла, которые еще скрывались в сердце. На большее у эльфа сил просто не было. Чанбин кивнул и про себя проговорил: «обязательно расскажу, обещаю». Феликс не спеша встал и спустился вниз. — Постой, — остановил его Чанбин. — Как я найду тебя, если ты будешь в долине? Я туда не смогу пройти. — Помнишь то дерево, в котором я открыл портал? Оно здесь недалеко. Постучи по стволу. Это ведь дверь все-таки, хоть и в другой мир. Кто-нибудь тебе обязательно откроет, может, даже я, — эльф одарил Первородного теплой улыбкой. Феликс сообщил всем, что ему необходимо вернуться домой, но он пообещал еще встретиться с ребятами. Их теперь многое объединяло, поэтому Феликс ни за что не сможет забыть это приключение. Чонин крепко обнял его, прижимаясь щекой к его груди, и потом каждый одарил его объятиями. — Не прощаемся, — сказал Джисон, подмигивая. Феликс кивнул и не сдержал улыбки, а после, помахав рукой, вышел за порог. Чанбин приоткрыл перед Сынмином дверь в комнату, где лежал Хёнджин. Слезы подступили к глазам, видя любимого в таком состоянии. Ким подошел и опустился на колени возле кровати. Он взял ладонь Хвана в свою руку. Хотел бы он согреть его, но это невозможно. Сынмин заметил, что на груди Хёнджина, помимо фиолетовых, присутствовали золотые узелки, которые, в свою очередь, переливались, будто в них находилась сама жизнь. — Думаю, это Феликс постарался, — подметил Чанбин. Сынмин погладил ладонь возлюбленного, а потом аккуратно опустил. — Я обещаю, что мы еще сможем воссоединиться, — Ким коротко всхлипнул, а потом вытер на щеках слезные дорожки.***
Не без трудностей, но ребята смогли благополучно добраться до замка. Сложность заключалась в том, как лучше переместить Хёнджина. Но столица, в принципе, находилась в шаговой доступности: дорога занимала не больше часа. Чан вызвался понести Хвана на руках. Он не хотел быть совершенно бесполезным и просто наблюдать за всем со стороны — это однозначно не в его стиле. Альфа, может, и казался отстраненным, но это, скорее, было просто с непривычки: находиться среди такого количества Первородных, ступать по мощеной дороге столицы, ловить на себе взгляды прохожих. Это внимание слегка раздражало, но ровно до тех пор, пока Чан не скрылся за стенами замка. — Ваше Величество, — Минсок встретил ребят, низко кланяясь. Он каждый день утром и вечером ждал возвращения своего короля. — Что случилось? — напуганный взгляд скользил по телу Хёнджина на руках Чана. — Вернуть Джисона оказалось сложнее, чем мы могли себе представить, — немного загадочно объяснил Минхо, поджимая губы. — Куда его можно положить? — спросил Чан. — Пойдемте, я покажу его покои, — Минсок устремился по коридору, и Чан последовал за ним. — Солнце уже село, так что давайте встретимся здесь на рассвете. — Да, хорошо, — ответил Чанбин за себя и Сынмина, а после положил ладонь другу на спину и повел в крыло, где находились спальни. Минхо подошел к Джисону и взял его за руку, переплетая пальцы. Он кивнул ему, говоря, что все будет в порядке, сейчас нужно оставить тревогу и отдохнуть. Хан вздохнул и сжал ладонь возлюбленного крепче. Им обоим так не хватало друг друга, поэтому сейчас они прижимались друг к другу еще крепче, чем прежде. Джисон утыкался носом в плечо Минхо, обнимая его со спины. Пьянящий аромат его тела дурманил настолько, что тревожиться было просто невозможно. Минхо хоть и не мог в полной мере ощутить запах Джисона, потому что не обладал такой способностью, но ощущения тепла его рук на своем теле было достаточно, чтобы он почувствовал покой, хоть и на короткий срок. Что будет завтра, одному Богу известно.***
Минхо проснулся раньше остальных, чтобы приказать конюхам подготовить лошадей и повозки. В обеденном зале накрыли на стол. Все потихоньку просыпались и подтягивались в зал, чтобы позавтракать. Пока никто не разговаривал, все лишь пытались свыкнуться с тем, что вчерашний день не был кошмарным сном. Но каждый набрался сил, поэтому соображать было гораздо легче. После завтрака они собрались у входа в замок. Минхо в очередной раз оставил Минсока за главного и успел поинтересоваться, как поживает мать. Десница уведомил, что с ней все хорошо. Мать, конечно, переживала за сына, но она была в добром здравии, что не могло не радовать Минхо. Чан уложил Хёнджина в одну из повозок, куда потом сели Сынмин, Чанбин и Чонин. Ким сел туда, где лежал Хван, и положил голову парня себе на колени, придерживая тело. Магия Феликса все еще находилась в теле Хёнджина. Остальные — Минхо, Джисон и Чан — сели в другую повозку, которая ехала первой. Сейчас каждый прокручивал в своей голове возможные исходы их приключения. Какая-то неизвестная колдунья жила на отдаленном острове и могла возвращать мертвых к жизни. Даже учитывая то, что магия действительно существовала, сложно было поверить в возможность воскрешения. Но им, правда, нечего терять. В любом случае ритуал будет проводить колдунья, и вряд ли она захочет прощаться со своей жизнью ради жизни незнакомца. Есть ли какая-то плата за ее услуги? Если это золото, то у Минхо его навалом. Драгоценности? Кстати, о драгоценностях. — Хани, держи, — Минхо снял кольцо Джисона, которое носил все это время. Хан пораженно вскинул брови и забрал украшение. — Оно уцелело. Как? — он надел кольцо на палец. — Феликс подобрал его части, а потом они соединились. — Заколдовано? — Вероятно. Я же говорю, кажется, что судьба нас свела, — Минхо нежно сжал его бедро и улыбнулся, глядя ему в глаза. Чан сложил руки на груди и отвернулся. Вот сейчас он чувствовал себя третьим лишним. Он отодвинул шторку и стал следить за сменяющимся ландшафтом через маленькое окошко. Где-то к полудню повозки достигли порта. Все вышли, кроме Сынмина, который остался с Хёнджином. Минхо обратился к смотрителю порта, который провел их к нужному судну. — Как скоро можно будет отправиться? — спросил Минхо, ведя себя как истинный король, выпрямив спину, поставив твердый тон голоса и держа невозмутимое лицо. — Возможно, вечером, а может, завтра утром, Ваше Величество, — мужчина поджал губы, потому что боялся, что король разозлится из-за задержки, но Минхо был понимающим, поэтому ни капли не злился. — Сейчас просто мало работников. Многие ушли в море, — уточнил мужчина. — Мы поможем, — Чанбин вышел вперед, а за ним подтянулся Чан. Смотритель удивился, оглядывая крепкого телосложения парней. — Тогда дело пойдет быстрее, — мужчина потер ладони, радуясь хоть какой-то помощи. — Нам необходимо сначала проверить корабль, а потом, если найдем какие-то повреждения, устранить их. Пойдемте, — он развернулся и пошел по причалу к судну. Минхо с Джисоном вернулись к повозке, и Минхо уведомил Сынмина и Чонина, прислонившегося к открытой дверце, что, скорее всего, они смогут отправиться с заходом солнца, в лучшем случае. Ким кивнул и тяжело вздохнул. Он и с места не мог сдвинуться и оставить Хёнджина одного. — Мы принесем вам поесть и выпить, — сказал Минхо и обнял Джисона за талию, уводя к главной площади. — Куда мы идем? — В таверну, — Минхо прижал парня к себе ближе, ведя его рядом, и ухмыльнулся. В эти трудные дни лишь подобные теплые воспоминания помогали держаться и не падать духом окончательно. — Помню, как один смельчак подсел ко мне за столик и начал предлагать повеселиться. Знал бы я тогда, что это за веселье такое, — он сделал паузу, — сам бы тебя нашел, — усмехнулся он, останавливаясь где-то в малолюдном переулке. — Все-то ты помнишь, оказывается, — Джисон смутился, когда Минхо погладил его щеку. — Я так и не сказал тебе этих слов. Я люблю тебя, Хани, — признался он, смотря в карий с проблесками желтого взгляд напротив. Джисон приоткрыл рот и едва мог вздохнуть, потому что он буквально замер на некоторое время. — Если ты не готов ответить, то я не давлю. Я просто пожалел, что не успел тогда признаться. Ты обратился, убежал, и все завертелось, закрутилось, и вот теперь мы здесь, и я могу это сказать, — Минхо улыбнулся, заметив, как кончики ушей Джисона покраснели. — Нет, я не собираюсь ждать. Кто знает, что будет завтра, верно? Я люблю тебя, Минхо. Без тебя мой мир опустеет. В тебе я нахожу успокоение. Минхо улыбнулся шире, услышав эти слова, и едва слезу не пустил. Заключив Джисона в объятия, он поцеловал его, полностью вкладывая в поцелуй свою любовь. Прикосновения такие трепетные и нежные, что Джисону пришлось ухватиться за талию Минхо еще крепче, дабы ноги не подкосились. Вот они, наконец, смогли уединиться, если можно было так сказать. В переулке почти никого не было, поэтому можно считать, что они находились одни. Одни со своими чувствами друг к другу. Конечно, они не могли позволить себе большего, потому что сейчас не время, хоть и место было: дом, в котором они впервые поцеловались, находился совсем недалеко. Поэтому они просто наслаждались сладким протяжным поцелуем, который заставлял их сердца биться с новой силой и легкие раскрываться, пуская в них больше кислорода. Может, любовь и не снимает проклятья, но она однозначно заставляет надеяться, верить в то, что все образуется. Сынмин приглаживал волосы Хёнджина и хранил в своем сердце надежду на спасение возлюбленного. — Он просто спит, — успокаивал себя Ким. — Крепко спит... – продолжал он, не отрывая своих глаз от безмятежного лика Хёнджина.