«Врожденная жестокость — довольно редкий дар»
***
Джисон затягивал на поясе ремень, готовясь к очередному дню, который будет проводить вне крепости, находя новые приключения. Жизнь парня была полна развлечений и мимолетных интрижек. Об одной такой встрече он никак не мог забыть. Обычно Хан не привязывался к людям — поцелуи и секс для него не несли какого-то особого значения, кроме удовлетворения своих желаний. А также он почти никогда не встречался с кем-то дважды, чтобы не пробудить в себе какие-либо чувства, но вот с Минхо было как-то все по-другому. Установки Хана дали трещину, и он хотел бы еще раз с ним увидеться. Только вот появилась одна небольшая проблема, а точнее, если быть честным, огромная. Ли Минхо — король, и это все усложняло. Собираясь в ту самую таверну, где они первый раз встретились, Джисон краем души надеялся, что Минхо тоже там будет. Это было их единственное место встречи. Комната Джисона была непримечательной: стены «украшали» шкуры убитых животных, которые отец сам приказал туда повесить — вся крепость была завешена трофеями. По центру стояла кровать, застеленная тонким хлопковым коричневым пледом — в Оханг постоянно было тепло, спать под меховыми материями было невыносимо жарко. Парень проводил в своей спальне не так много времени, особенно после того, как купил себе тот самый домик, в котором они с Минхо приятно провели время. В том небольшом, но уютном жилище Хан скрывался от отца, не желая сидеть в стенах крепости за скучными разговорами стариков, которыми были отец и тройка его самых верных друзей-охотников — постоянных завсегдатаев крепости. Все, о чем они разговаривали, была охота. Но это еще ладно. Джисон был бы не прочь один раз съездить с отцом на охоту, но его охватывало отвращение находиться рядом с теми мужиками. Их речь была наполнена грязью, они называли молодых девушек, которые не стремятся к замужеству и могут с кем-то переспать за деньги, потаскухами, хотя сами же удовлетворяли свои извращенные потребности в постелях у таких девушек. А Хан Ёнхун называл своих приятелей настоящими мужчинами. Плюнуть им в лицо будет мало. Кастрация — вот это выход, считал Джисон. Чтобы меньше таких выродков было. Джисону почти удалось покинуть крепость, пока перед ним не выскочил дворецкий, за которым стоял отец. — Далеко направляешься? Суешь свой член, куда ни попадя, — язвил отец. — Оставь меня в покое, ради бога! — Джисон оскалился. Отношения Джисона с отцом были напряженные. Когда они разговаривали, то друг друга не слышали. Они были словно собаки на привязи, которые, сорвавшись с цепей, вцепятся друг другу в глотки. — Хамло какое! Ты как смеешь отцу дерзить?! — горланил лорд. — Был бы ты мне еще отцом, — Джисон не прекращал прыскать ядом. — Да ты… — отец сделал пару шагов к Джисону, поднимая на него свою тяжелую руку, сжатую в кулак. Хан приготовился отбить приближающийся удар. — Прекратите! — дворецкий встал между ними, растолкав их обоих руками. Возможно, ему не стоило вмешиваться в семейные разборки, только если бы они не стояли напротив раскрытых ворот, где внизу по улице проходили горожане, кидая любопытные взгляды на разыгрывавшуюся сцену. Джисон ухмыльнулся, довольствуясь собой, и, развернувшись, уже был готов продолжить свой путь в город. — Стой! — вновь послышался голос отца из-за спины. Казалось, у Джисона из ушей пар вот-вот пойдет. — Я хотел позвать тебя на охоту. — А если я откажусь? — Хан повернулся вполоборота. — Тогда я заберу у тебя дом, который ты приобрел на мое золото, а также тебе будет перекрыт доступ к деньгам. Будешь сам зарабатывать, жить мещанской жизнью, выживать, как тебе вздумается. Разве не этого ты хотел? — это была явная манипуляция со стороны отца, на которую Джисон, конечно же, повелся. — То есть ты так хочешь поступить со своим единственным сыном? — озлобленный взгляд Джисона сверлил отца насквозь. — Ты сам сказал, что я тебе не отец, — Ёнхун вскинул руки, будто он тут вообще ни при чем. Сейчас был решающий момент. Не идти на поводу у отца, но остаться ни с чем? Или же вытерпеть одну вылазку в лес, чтобы сохранить то, что у него уже имелось? Джисон не был готов расставаться со своей нынешней жизнью и начинать совершенно новую. — Твоя взяла, — сквозь зубы проговорил парень. — Вот и славно. Собирайся тогда, — отец упивался своей победой, потирая ладони. — Зайди в оружейную, там тебе выдадут экипировку. Потом подходи к конюшне. Джисон молча наблюдал, как отец удаляется по коридору. Он уже исцарапал себе весь язык, напряженно упираясь им в клыки. К слову, у Хана с детства было два довольно острых клыка — по одному с каждой стороны. Не настолько острых, чтобы прокусить человеческую кожу, как дикий зверь, и не то чтобы Джисон когда-то об этом задумывался, но острых, чтобы поранить нежную кожу внутренней стороны щеки и язык. Особенно когда Хан злился, он всегда прикусывал себе что-нибудь. Пройдя в оружейную палату, которая находилась во дворе крепости, Джисон попытался настроиться на эту «семейную» вылазку. Оружейник окинул его оценивающим взглядом, измеряя пропорции, а потом порылся в сундуке, достав оттуда кожаные доспехи. — Должно подойти. Джисон начал натягивать на себя плотную защиту, которая стягивалась на спине ремнями. С этим ему помог оружейник, туго затянув доспехи. Хан сделал глубокий вдох, и, казалось, что он больше не выдохнет. — Как влитые! Погодите, еще перчатки достану, — мужчина порылся и вытащил кожаные коричневые перчатки. — Какое орудие предпочитаете? — оружейник оперся руками о стол. Джисон ни разу не держал в руках ни меч, ни топор, ни даже лук со стрелами. Хотя нет. Стрельбой он занимался, когда ему было двенадцать, но отец, увидев, как у Джисона неважно получалось попадать в цель, бросил затею научить сына этому мастерству. — Вон те клинки, может? — Джисон глядел на небольшие ножи с острыми наконечниками и переплетенными кожей рукоятками. Конечно, клинками Хан тоже пользоваться не умел, но разве это сложно? Парень был резвый и имел хорошую реакцию, так как не раз участвовал в уличных поединках, в которых выигрывал не с помощью силы, а ловкости и эффекта неожиданности. Он уворачивался от ударов, не расходуя энергию, в то время как противник выдыхался. Тогда-то Джисон бил по самым больным точкам, отправляя бойца в нокаут. — Вы же на охоту собираетесь. Может, что-нибудь более дальнего действия? — Давай лук еще, — Хан понимал, что вряд ли сможет попасть в цель, стреляя из лука, но решил, что это орудие не будет лишним. Джисон убрал клинки в ножны, свисающие с его пояса, и повесил лук со стрелами на спину через плечо. Он не особо надеялся, что будет вообще сегодня стрелять или резать кого-то. Да и эти трое отцовских приятелей вряд ли дадут ему хоть один шанс, пока сами будут наслаждаться охотой. В конюшне его уже ждали. Отец и эти трое оседлали лошадей и были готовы отправиться в путь. Джисон забрался в седло, в котором не сидел с времен, когда был подростком. Ощущалось непривычно, но руки быстро вспомнили, и как держать поводья, и как управлять лошадью. Мужчины, кроме Джисона, казалось, были вооружены чересчур для обычной охоты — стрелы, мечи, топорики. С сёдел свисали мешочки с припасами, но от них пахло порохом — Хан сразу это почувствовал. — Ну что, малец! Сегодня ты узнаешь, что такое настоящая охота. Айя! — один из приятелей Ёнхуна взмахнул поводьями, и лошадь галопом помчалась вперед, а за ним и все остальные. Хан двигался в конце их охотничьего конвоя. Они мчались по главной и единственной дороге, которая соединяла соседние города. Лес Сурёб проносился мимо по правую руку, что заставляло Джисона задуматься, почему они еще в него не свернули. Преодолев деревянный мост над рекой Комын, они прибыли в какую-то маленькую деревушку. В поселке было немного жилых домиков, небольшой загон для скота, пара лавок с продуктами и таверна. Возможно, здесь жило всего несколько семей. Джисон в этих краях еще не был. И ему хоть и было интересно побывать где-то кроме родного города, но этот привал заставлял его слегка нервничать. Лошади остановились, и конюх помог привязать их поводьями к стойке. Лук и колчан со стрелами Джисон решил оставить на седле. Эта деревня не была похожа на место, где обычно охотились на оленей, поэтому лук вряд ли ему пригодится. — Что мы здесь делаем? — насторожился Джисон, обращаясь к отцу. — Сейчас все узнаешь, — на лице Ёнхуна блеснула улыбка, и он кивнул троим охотникам, которые тут же пошли по главной улице, будто точно знали, куда направлялись, ловя на себе перепуганные взгляды жителей. Джисон еле поспевал за быстро идущими мужиками и перешел на легкий бег. Он был порядком растерян. Жители расступались перед ними, а кто-то прятался в дом, боясь того, что принесет им этот внезапный визит лорда. В конце улицы показался жилой дом, ничем не отличающийся от остальных: деревянные стены и крыша, из трубы поднимался серый дым, а на крыльце женщина играла с двумя детьми, казалось, им было лет по десять. Завидев приближение вооруженных людей, женщина собрала детей и поспешила скрыться за дверью домика. Они явно были напуганы. Подойдя к входной двери, один из охотников не стесняясь начал выламывать ее ногой, но ее будто что-то держало с противоположной стороны. Дверь не поддавалась. — Открывайте сейчас же! И, возможно, кровь не будет пролита, — громко говорил лорд, пока охотники пытались отворить дверь, напирая на нее своими телами. — Какая кровь? Что вы собираетесь сделать? — Джисон нервно смотрел то на отца, то на дверь, которая отделяла невинных людей от кровожадных охотников. — Мы пришли на охоту, это наша добыча, — один из мужиков раскатился смехом, оскалившись, пока Хан растерянно хлопал глазами, не понимая, что происходит. — Тебе пора повзрослеть и узнать, кто такие — Первородные, — лорд похлопал сына, у которого сейчас сердце ушло в пятки, по плечу. — Огонька подбросим. Один охотник достал из сумки, которая висела у него через плечо, небольшую бутыль, засунул в нее кусочек ткани, а напарник поджег ее. Не прошло и секунды, бутылка полетела прямиком в окно, разжигая пламя внутри жилища. — Да что вы делаете, черт возьми? Чем эти люди провинились? — Джисон хватался за голову. — Они родились — это их вина. Этим тварям не место на наших землях, — отец с удовольствием наблюдал за распространяющимся огнем. Благо Джисон стоял не так близко к окну, потому что из него, будто целенаправленно, вылетело пламя, под которое попали двое охотников. Мужики упали и пытались сбить огонь, катаясь по земле. Третий охотник, что не отходил от двери, понял, что сейчас самое время войти внутрь. Он толкнул ногой дверь, которая с легкостью отворилась: ее уже ничто не держало. Хан поспешил за ним и встал на его пути. — Хватит! — провопил он, хватаясь за один из клинков. Джисон был готов применить орудие, если потребуется. — Уйди с дороги, малец, — охотник сбил его с ног, так что он отлетел на полтора метра, ударившись спиной о стену. Картина, за которой наблюдал Джисон, была очень необычной. Перед охотником стояли те двое детей, которые минутами ранее играли на крыльце. Девочка держала перед собой руки, будто упиралась во что-то, а мальчик смотрел на цветочный горшок в своих руках, который непонятно как поможет ему в бою против вооруженных головорезов — теперь так называл их Джисон. Хан попытался встать, но он сильно ударился головой и потянул лодыжку, которая стала опухать, поэтому ему ничего не оставалось, как смотреть на происходящее. Головореза будто держала какая-то невидимая сила, не давая ему сдвинуться с места. Он делал шаги вперед, но все было без толку — то же самое, что идти против ветра. И пока тот предпринимал безрезультатные попытки приблизиться к детям, за спинами которых пряталась мать, из цветочного горшка стала вылезать зеленая лоза и ползти по полу прямо к ноге мужика. Обвившись вокруг голени головореза, лоза сбила его с ног, убирая с дороги единственный живой щит. Стрела метко вонзилась мальчику между глаз, заставив девочку опустить руки, подхватывая тело брата. Мать громко завопила, когда в дом ворвались двое громил, успешно поборовших огонь на своих доспехах. Кровь. Много крови. Головорезы наслаждались резней, вонзая лезвия топоров в уже бездушные тела. Нутро Джисона дрожало, тело пронзал морозный холод. Бледное от ужаса лицо было покрыто каплями крови, которые брызгали во все стороны. Вот она какая — охота. Охота на живых людей. И ради чего? Мести? Что они сделали его отцу? Хан жалел, что не согласился расстаться со всем богатством ради своей свободы. Но тогда он бы не узнал, что лорд — настоящий убийца, которого он точно больше не будет называть своим отцом. — Поднимайся! — приказал Ёнхун, грозно смотря на Хана, трясущегося от шока. Дышать становилось невыносимо тяжело, и желудок поспешил выдавить из Джисона все его содержимое. — Слабак, — прыснул лорд, выходя из дома. Двое головорезов взяли Джисона, который был не в состоянии передвигаться, под руки и выволокли из жилища, которое через минуту загорелось ярким пламенем. Жители кричали в ужасе, охали и прятались в домах. Ослабленное потрясением тело Хана перекинули через седло его лошади. Головорез держал в одной руке поводья лошади Джисона, ведя рядом со своей, на которой сидел сам. — Хороша была наводка, — радостно проговорил один, после чего расхохотался. Лошадиный конвой медленно стал покидать деревню, в которой спокойствие сменилось тревогой и страхом.***
— Сынмин? — Их убили… Их всех убили, — молодой маг упал в кресло, хватаясь за сердце. Он прочувствовал всю боль уходящих жизней. — Боже! Они стали гораздо быстрее находить Первородных. Как им это удается? — парень напротив хватался за голову. — Мы можем как-то всем сообщить, чтобы они были осторожнее? — он метался из стороны в сторону, пытаясь не терять самообладание. — Да, я могу связаться со многими, но это будет довольно-таки трудно. Ты переоцениваешь мои силы, Чанбин, — Сынмин вцепился в ручки кресла, вставая из него и направляясь к черному зеркалу, обрамленному металлической лозой. Одним движением руки стекло сменило свой цвет, перестав быть черным и открыв магу вид на королевские покои, будто он наблюдал за королем в реальном времени. — Минхо пока не предпринял шаги, чтобы найти нас? — Чанбин смотрел в зеркало, где на кровати сидел Минхо и читал какую-то книгу. — Нет. Возможно, одного появления во сне мало. Нужно дать ему еще какие-нибудь зацепки. — Ты бы его еще окончательно запутал. Показал лес и какую-то пещеру, будто мы затворники, прячущиеся в подземельях. Не проще сразу дать ему точные координаты, чтобы он побыстрее пришел? Чанбин сел за деревянный массивный стол. Он играл со своей силой, наблюдая за тем, как кожа на его предплечье то становилась словно камень, то вмиг принимала свой прежний вид. — Нет. Он должен сам понять, что ему это нужно, и найти нас. Ведь только я смогу рассказать ему все о его силе. Если я покажу ему дорогу, кто знает, может, он приведет с собой кого-то, боясь, что это западня, — Сынмин взмахнул рукой, и стекло зеркала снова стало черным. Убежище, можно сказать, главного мага на всем полуострове, было небольшим, но зато скрытым от людских глаз. И приглашал он сюда не всех, а только избранных, в ком видел потенциал. Ким Сынмин возглавлял магический совет, который состоял пока что из него и Чанбина, как его самого верного друга. В сообществе было множество разных магов с совершенно необычными способностями. Собрания обычно проходили в другом месте, глубоко в лесу, куда очень редко ступала нога человека. К Сынмину приходили за советом, просили укрытия или же примыкали к пока что немногочисленной армии. У Сынмина была сила находить подобных ему Первородных и ощущать присутствие магии в любом ее проявлении. Чанбин называл друга Всевидящим, хотя будущее он предсказывать и не мог, но умел появляться во снах и менять их, показывая что-то хорошее или кошмарное в зависимости от ситуации. Магическое зеркало помогало Сынмину видеть каждого Первородного, но также у него в подчинении были вороны, которые заселяли весь полуостров, и как раз через их глаза маг наблюдал за всем, что происходило в королевстве. Еще одна способность, которая являлась скорее бременем, чем даром, это неконтролируемая возможность ощущать смерть Первородного. И чем сильнее у Сынмина с ними связь, тем ему больнее. Поэтому он не подпускал к себе близко кого-либо, только Чанбина. И если с его другом что-то случится, то Сынмина пронзит неимоверной силы боль, с которой он не знает, сможет ли справиться. От ухода двух юных Первородных в той маленькой деревне у мага только слегка прихватило сердце. Он виделся с ними один раз: мать просила найти им безопасное место, где никто их не будет трогать. И Сынмин сам же поселил их в ту деревню, в которой до сегодняшнего дня царил покой. Возможно, вдобавок к боли от утраты Сынмин чувствовал свою вину, что не смог их защитить. — Кажется, он снова засыпает. Я попробую еще раз войти в его сон, — Сынмин сел обратно в кресло, положив ладони на подлокотники. — Может, отдохнешь сначала? — Отдых подождет, а война нет, — глаза мага засветились ярко-голубым и перестали моргать. — Ладно. Я пока заварю травяной отвар для восстановления твоих сил, — Чанбин принялся ворошить на кухне баночки с травами и кипятить воду в жестяной кастрюльке. Вне боя Чанбин был немного бесполезен, и он это ярко ощущал. Имея природную стихию, а точнее, управление камнями, он мало чем сейчас мог помочь Сынмину. Его способность превращать свою кожу в каменный щит, который не пробивают ни стрелы, ни острые мечи, была пригодна только в схватке. А Чанбин давно ни с кем не дрался. Но война была не за горами, нужно было найти как можно больше Первородных, чтобы привлечь их к битве, иначе они будут гибнуть один за другим от рук охотников, прозвавших себя Чистильщиками.***
Будни короля были наполнены в основном сидением в кабинете, который раньше занимал его отец. Там Минхо решал всяческие королевские дела, заключал торговые сделки, подписывал приказы, которые впервые в глаза видел, но Минсок помогал юному королю, что свойственно делать деснице. Но он это делал не только потому, что являлся правой рукой короля, а еще потому, что Минхо ему был почти как сын, и он хотел ему помогать и направлять его. Минхо, просидев больше четырех часов в кабинете, перебирая пергамент, сильно утомился. — Можем на сегодня закончить? — обратился он к Минсоку. — Конечно. Вы отлично поработали, — он поклонился и отошел от стола, давая королю пройти к двери. Любимым занятием Ли было чтение. Он прочитал множество книг в библиотеке замка: сказки, очерки лекарей, рассказы путешественников. Но самым захватывающим жанром были предания о Первородных. Минхо раньше не придавал этому названию большого значения. Он также считал это сказками, только написанными для взрослых, потому что язык в этих историях был грубый, и там присутствовали многочисленные сцены насилия. Так Минхо решил провести свое свободное время за очередной книгой, которую нашел в библиотеке. «Магические способности» — это название тут же привлекло его внимание. Тот, кто писал эту книгу, явно не был Первородным, потому что в тексте было чудовищное количество ненависти к магам. Сначала автор называл их «иные», а потом «существа», «твари», «чудовищные создания», «исчадия ада». Про описания конкретных способностей было сказано мало, лишь в некоторых главах упоминались некие шаманы, которые управляли природными стихиями, а остальная часть книги была написана, чтобы породить в читателе ненависть к Первородным. Выбор чтива был не из лучших, поэтому Минхо отправил книгу в корзину, куда бросал мусор. Ли быстро настигла усталость, и он лег на кровать, решив ненадолго вздремнуть. Дневной сон — лучшее лекарство от всех проблем. Минхо открыл глаза, оказавшись в кромешной тьме, и лишь одинокая свеча стояла на столе, давая хоть немного света. Ли взял подсвечник и посветил вокруг, обнаружив себя в каком-то доме, где он еще никогда не был. Комнатка была маленькой: посередине стоял деревянный стол, в углу — небольшая печка, а рядом — посуда, кастрюльки и различные баночки с травами. На противоположной стене висело зеркало, которое привлекло внимание Минхо, потому что отражения в нем не было видно, лишь чернота. — Минхо, — из угла послышался чужой голос. Ли повернул голову на звук и увидел лишь голубые светящиеся глаза — такие же, как в прошлом сновидении. — Вы кто? — с опаской спросил Минхо, боясь сделать к незнакомцу шаг. — Ким Сынмин. Минхо не видел фигуры, а лишь яркий взгляд, который поднимался выше. — Мы знакомы? — Пока нет, но надеюсь, что скоро мы встретимся. Взгляд приближался к Ли, и вскоре он увидел перед собой молодого человека с черными волосами. На лице Сынмина было невозмутимое спокойствие, чего не скажешь о Минхо, который ошарашенно смотрел на блестящие глаза. — Вы… Ваши глаза… — неуверенно произнес Ли. — Я знаю. И про твои зарождающиеся способности я тоже знаю, — Сынмин взмахнул рукой, и в комнате зажглись все свечи. Это было сном, так что Ким мог делать в нем все что угодно. Минхо увидел мага, который был облачен в темно-синюю шелковую мантию. — Мы уже встречались, не так ли? — Ли чувствовал, что это происходит не наяву, и опасности никакой ждать не стоит. — Все верно. Ты особенный, Минхо. — Особенный? Я не понимаю, что во мне может быть особенного. — Разве ты забыл, как воспользовался дважды своей силой? Минхо потупил на мага взгляд, задумавшись. Если первый раз он помнил, то второй будто стерся из памяти. — У меня не так много сил, чтобы рассказать тебе все здесь и сейчас. Тебе потребуется найти меня самому, тогда-то я тебе поведаю обо всем, — Сынмин не прерывал зрительный контакт с Минхо. — А как Вас найти? — Ты должен это выяснить сам. Считай это посвящением в сообщество магов. Сынмин дотронулся до плеча Минхо, и все свечи в комнате погасли, включая ту, что была в руках Ли.