Энтропия

Девушка, юная и хорошенькая, легко вспорхнула с земли. Веса в ней было немного, зато жизненной силы хоть отбавляй. Корона из густых светлых волос имела замысловатые узор модного нынче плетения. Платье тяжелыми складками опускалось на землю, укрывая пыль грязной мостовой подолом с золотой вышивкой. По всему выходило, что происхождения девушка была знатного и богатого, поэтому ее неожиданное присутствие в деревенской подворотне ранило взгляд подобно яркой вспышке посреди ночи. — А сейчас она на меня смотрит? — прошептал паренек, про которого Эйден успел напрочь забыть, засмотревшись на девушку. — Смотрит, — честно ответил Эйден. Девушка оправила юбку и послала в спину паренька кокетливый взгляд из-под густых ресниц. К Эйдену она проявляла равнодушие, которое при других обстоятельствах вполне можно было принять за грубость, но при текущих пугающих изломах судьбы больше напоминало благословение. — Говоришь она красивая? — радостно спросил паренек. — А волосы у нее светлые? Она стройная? Конечно, я ей понравился! — он выпятил грудь и указал на себя большим пальцем. — На кого ей еще тут смотреть, не на тебя же! Паренек громко расхохотался, запрокинув затылок назад. Неожиданно девушка за его спиной, будто их головы были связаны невидимой нитью, повторила его движение и разразилась не менее гнусным смехом. Точно два злодея из плохой сказки, праздновавшие пакость, которую им удалось безнаказанно совершить. Эйден удивленно моргнул и поежился. Убеждение, что это сама ночь смеется над ним укреплялось с каждой жуткой секундой, переполненной диким хохотом. В какой-то момент паренек умолк, и теперь с любовью во взгляде наблюдал за хохочущей девушкой вместе с Эйденом. — Она прекрасна, — восхищенно прошептал паренек, — к тому же обладает утонченным вкусом и чувством юмора! Настоящая мечта, а не женщина! Будь я трижды проклят вторником, если не женюсь на ней! — он ударил кулаком правой руки по ладони левой и с вызовом во взгляде развернул Эйдена к себе за плечо, — У тебя есть еще золотые? Я без пяти минут женатый человек, мне нужно заботиться о семье. Доставай свои деньги! — Погоди! — Эйден аккуратно отцепил от своей рубахи чужую руку и брезгливо отвел ее в сторону. — Ты еще прошлый золотой не отработал! — Какой такой прошлый золотой? — изумился паренек. — Тот, который я тебе дал! — Раз отдал, значит, он мой, какие могут быть вопросы? — Ты… Возмущение Эйдена было прервано звонким хихиканьем. Вновь поймав на себя внимание паренька, девушка мило зарделась и спрятала лицо за широким рукавом платья. Выждав пару секунд, она застенчиво выглянула наружу и послала ему игривую улыбку. Хрупкий и нежный образ, впрочем, оказался соткан из хлипкой иллюзии и уже через миг был разорван по швам. Заметив взгляд Эйдена, девушка недовольно скривилась и показала ему непристойный и оскорбительный жест. Паренек ахнул, схватился за сердце и сделал вид, что оседает на землю, сбитый насмерть потоком искренних чувств: — Если не дашь мне денег, я пожалуюсь королеве, — резкий голос паренька разительно контрастировал с мягкостью влюбленного взгляда. — Ее сиятельство объявило нынешний год годом семьи, а ты сейчас противозаконно препятствуешь созданию новой ячейки королевства. Разве так должен себя вести ответственный гражданин?! Стоять на горле у хрупкой, едва зародившейся любви? — праведное негодование незаметно соскользнуло с возвышенных нот в протяжное и заунывное клянченье. — Дай денег, я не ел три дня, сделай доброе дело во имя среды! Не на бутылку прошу, а на корку хлеба! — Дай денег, жалко тебе что ли? — противно подхватила девица. — Вон какое у тебя дорогое платье, чего тебе стоит подать нищему один несчастный медяк! — Золотой, — аккуратно поправил ее паренек. Девушка испуганно распахнула большие глаза и быстро исправилась: — Дай сто золотых! Эйден мотнул головой и отвел паренька в сторонку, спиной ощущая колючий взгляд девушки, стрелявший ядовитыми стрелами, чьи наконечники были пропитаны ненавистью и презрением. Удалившись на приличное расстояние, чтобы свидетелем его слов могла стать только тьма, он тихонечко прошептал: — Я дам тебе монету, если ты возьмешь камень, подойдешь к девушке на расстояние десяти шагов и кинешь в нее. Тс! — Эйден оборвал готовое сорваться с губ паренька возмущение. — Не сильно! Нужно кинуть совсем легонько, чтобы камень едва ее задел. Смотри, она и сейчас стоит на земле и касается камней мостовой, ничего не случится, если подол ее платья случайно заденет еще один. — Зачем тебе это нужно? Эйден молча уставился на паренька, тот ответил ему не менее пустым взглядом. Секунды разрастались в минуты, а разумный ответ, так и не появлялся: — Я же спаситель, разумеется, для спасения человечества! — Эйден раздраженно махнул рукой, — тебе не понять. — А чего тут понимать? — проворчал паренек, — и так ясно, всю тяжелую работу делаю я, но ты становишься спасителем человечества, а я деревенским дурачком, который бросается в людей камнями! — Тебе не все ли равно, что подумают люди? Глупее от этого ты не станешь, зато золотой заработаешь! — Что подумаю люди мне без разницы, но мое самоуважение стоит дорого! — гордо парировал паренек, уперев руки в бока и задрав подбородок. — Унижаться перед самим собой за какой-то паршивый золотой я не стану! Гони два! — Хорошо, сделаешь, как я сказал, и получишь свои золотые. Паренек недоверчиво прищурился и осмотрела Эйдена от макушки до пят. Взгляд его ловко скользил по складкам и карманам одежды, ощупывая любые выпуклости, где могли быть укрыты монеты. Эйден высокомерно скривил губы и заносчиво фыркнул, всем видом демонстрируя надменность, которую можно купить у жизни только за золотую ложку, вложенную в младенческие уста заботливыми руками богатых родителей. — Нет у тебя никаких денег! — вынес вердикт паренек. — Конечно же, есть! Я спаситель человечества! — Кого ты обмануть хочешь? — расхохотался паренек. — Я золото за версту чую, а от тебя разит нищетой! Нищий мошенник! Ой не могу, как смешно! Спаситель, который сам себе помочь не может! — Мелкий паршивец! А ну, верни мой золотой! Эйден сделал резкий выпад вперед, но сумел поймать лишь пустоту. Паренек проворно отпрыгнул в сторону и залился смехом пуще прежнего: — Нищий спаситель, без гроша в кармане! Хотел людей обмануть, да самого облапошили! Ахахах! Самозванца вокруг пальца обвели! Он показал язык и бросился наутек. Эйден попытался его догнать, но из-за необдуманных действий рана на его ноге вновь открылась. Пронзительная боль сковала лодыжку раскаленными тисками, мышцы конвульсивно дернулись и скрутились с тугой комок, отправив лицо Эйдена на скоропостижную встречу с вымощенной мостовой. Удар был жестоким не только для тела, но и души. Из носа хлынула кровь, а самолюбие задохнулось в предсмертной агонии публичного унижения. Сидя в холодной грязи, Эйден с тоской наблюдал, как паренек подбежал к девчонке, схватил ее за руку и утащил за собой в темноту. Страх, боль и позор — для одного дня негативных чувств было пережито с избытком, разбираться в них было сложно, поэтому Эдйен решил их все выбросить и сосредоточиться на обиде. Горячие слезы заполнили глаза и потекли по щекам. Однако плакать в ночи одному ему быстро наскучило: никто не спешил обнять или погладить по голове, а жалеть самого себя в данной ситуации было глупо. Наоборот, он заслуживал хороший пинок или оплеуху, это же надо было быть таким дураком, чтобы бессовестному попрошайке отдать последние деньги? Мей будет смеяться до колик в животе, когда узнает про эту историю. Эйден утер рукавом лицо и тоже рассмеялся. На душе сразу стало намного легче. Он поднялся на ноги и попытался привести одежду в порядок, затея сразу же доказала свою непригодность к жизни. Вздохнув, он начал ковылять в сторону мастерской. Пускай вид у него был плачевный и жалкий, но ощущать себя таковым он был не обязан. Попрошайка, в конце концов, оказался прав: чужое мнение должно иметь ценность только для чужаков, которым больше нечем гордиться. Путь был не близкий, а ночь и вовсе будто бы растянула его в несколько раз. Чахлые слабые бутоны люпинов низко клонились к земле, тусклый свет срывался с их лепесток и падал полупрозрачной вуалью под ноги. Мысли Эйдена брели своими собственными путями, поэтому он не сразу заметил, что сбился с тропинки. Дорога взбрыкнула несколько раз на кочках, а потом и вовсе пустилась вскачь по бурунам свежевспаханного поля. Эйден вдруг оказался по щиколотку в земле посреди бескрайнего ничего. Пришлось разворачиваться назад и в потемках искать упущенный поворот. К мастерской Эйден добрался глубоко за полночь. Следуя простой логике, вышитой ровной линией на скучной канве жизненного уклада мастеров, встретить его должны были тишина и покой темных окон, совсем не рев волшебнизма и яркое пламя светильников. Ширма волшебнизма, предназначенного для доставки почты, была открыта, из-под полога клубами выбивался дым — по всему выходило, доставленное послание было срочным и нетерпящим отлагательств. Эйден обошел волшебнизм и заглянул внутрь — самое простое убранство для одного человека: ни встать, ни расправить спину — пространство и комфорт отданы в жертву скорости и маневренности. Пока разбитый нос Эйдена все еще был внутри чужих дел, дверь мастерской отворилась. На крыльце показался высокий мужчина в традиционном балахоне мастера с золотым королевским гербом на груди. Длинные волосы были заплетены в аккуратную косу с проседью. Вытянутое худое лицо насильно вселяло в чувства собеседника почтение к безграничным знаниям, которые, казалось, таились в добрых глазах за круглой оправой очков. Увидев Эйдена, мужчина на миг опешил, взгляд его скользнул по грязной рваной одежде юноши и задержался на броши, чьи строгие линии повторяли узор герба на его собственной рясе. Обретя душевное равновесие в прежнем одухотворенно-возвышенном выражении лица, мужчина отвесил земной поклон, который в веках истории всегда принадлежал исключительно королевским особам. Эйден ответил сдержанным кивком головы, официальным приветствием принятым между мастерами. Мужчина, не произнося ни слова, выпрямился, сделал шаг в сторону, пропуская Эйдена, и быстрым шагом направился в волшебнизм.