Руководство по приучению нечисти к молитве, кресту, церкви, в общем, ко всему православному

      Предисловие: Здравствуйте, господа и господамы, сучки и кабельки, с вами я, ваш дорогой соавтор и теперь я стою у руля МУХАХАХАХАХАХАХАХА. Флафф засыпает, просыпается... Девятая Глава. Девятая Глава коварна, она воротит то, что хочет. Она впихивает вам в голову кучу не имеющих совершенно никакой логике АУшек и заставляет вас пожалеть о том, что вы начали читать. О нет, это больше не тот фанфик, что вы полюбили. Теперь во главе его ужаснейшее существо, выползающее из своей канавы только чтобы начать глумитЬся над милыми ищущими флаффа людишками. А еще все пояснения от меня или от автора, которая пока даже не догадывается о том, что я тут наворотила, будут выделены курсивом. Приятных страданий! Начнем мы, логично, с Концовки. Внимание, не путаем, это не Первая Альтернативная концовка, а официальная Концовка, которая... которая... она не вписывается в фанфик. Потому что по следующим зарисовочкам вы поймете, что стиль у соавтора от стиля авторши отличается разительно одной простой деталью, но тут без спойлеров. Итак, нижеследующий отрывок абсолютный канон. От авторши: когда я предложила внести изменения в эту часть, у нас с соавтором случилась поножовщина, так что вознесите Господу благодарственную молитву за то, что этот фф вообще был дописан. Хорошо, что мы ее не поменяли, так лучше, мои идеи точно не стоили пера под ребром.       Кирилл был счастлив. Он идет по тропинке и умиротворённо улыбается, сжимая в своей ладони чужую, такую горячую на ощупь, несмотря на лужи и весеннюю слякоть вокруг, парень понимает, что ничто не может заставить его перестать лучиться радостью, ведь рядом тот, кто ему по-настоящему дорог. Пусть и, формально, бесенок из геенны огненной, но на деле самая милая и потрясающая душа, которую диакон когда либо встречал. И он чувствует, что он счастлив сейчас. Им даже не нужно говорить, Твик улыбается, оглядываясь по сторонам, в сердцах обоих бесконечное тепло. Когда Кирилл неосторожно оступившись, ногой проваливается в неожиданно глубокую лужу и заливает воду в ботинок, он чувствует, как Твик вздрагивает, а потом слышит его веселый смех. Он не может не подхватить его, возвращая улыбку. На все воля Божья, и как же Кирилл благодарен Богу за то, что он даровал ему Твика, теперь диакон лучше понимает мотивы Вездесущего в создании ада, пожалуй.       С помощью поддерживающего его за плечи Твика, что, впрочем, не сильно помогает физически, скорее диакону просто приятно внимание, он разувается и осушает ботинок, напяливает обратно. Твик с улыбкой вновь подает ему руку, а когда они нежно соприкасаются пальцами, сплетаются ими, он резко тянет парня на себя, тот складывает брови удивленным домиком, но вновь расплывается в улыбке, когда Твик со всей нежностью целует его в щеку. В ответ на действие бесенок не чувствует греха, но он сыт источаемой бесконечной любовью Кирилла к себе.       Тот ласково сжимает чужую руку, смотрит в глаза. Твик смотрит со всей искренностью в ответ, его волосы как всегда чуть растрепаны и лезут в лицо, он даже не дрожит, как обычно, лишь виляет хвостиком, давно для удобства выправленным из теперь чуть спадающих штанов. Кирилл рукой поправляет блондинистую прядь волос, комментирует: — Ты не надел резинку сегодня?       В глазах Твика воцаряется паника, он вздрагивает, быстро развивая какой-то исход событий, но через пару секунд вздыхает и улыбается: — Наверное, просто потерял. Пойдем?       Кирилл кивает и они продолжают путь. Диакон рассматривает родные поля, оживающие после долгой зимы, любуется набухающими почками на кустах и деревьях вдоль дороги, наслаждается витающим в воздухе запахом сырой земли и цветов. Перешагивает лужицу у себя под ногами и вновь смотрит на засмотревшегося на причудливые облака Твика. Он чрезвычайно обаятелен в своей ребяческой радости от созерцания все еще нового для себя мира. Думается Кириллу, если...       Он хмурится и останавливается, не понимая, не заразился ли он через поцелуи нервными галлюцинациями Твика. Но нет, гул и какая-то музыка и правда нарастают и когда Твик открывает рот, чтобы спросить, что случилось, земля под ним разламывается. Он громко кричит, пока Кирилл со всей силы держит его руку своими двумя, упирается в землю ногами, кричит в ответ: "Держись, Твик!", пытаясь тем самым успокоить висящего над бездной бесенка. Тот все еще кричит изо всех сил, инстинктивно бьет хвостом, перебирает ногами, пытаясь найти опору, крыльями пытается прорвать одежду, но тщетно. Кирилл начинает уставать, он стоит в слишком неудобной позе, а руки обоих потеют, становясь скользкими и липкими. "Я не хочу умирать! Я не хотел становится праведным, Сатана, прости!" Рука Твика выскальзывает и он летит вниз, в источающую горячий пар и кровавый свет пучину. Вскоре, земля смыкается обратно. Кирилл молчит и смотрит на выжженный круг посреди поля зеленой травы. Он не хочет думать о худшем и верит, что Твик вернется. Он очень надеется на это, садясь на траву рядом и сверля ненавистный кружок взглядом.       Твик не перестает орать, падая вниз. Его тело действует инстинктивно и он как-то справляется с пуговицами, вырывая последнюю, и наконец расправляет крылья, неуклюже возвращая себе положение, замирая в воздухе. Повезло, что он наелся, иначе не смог бы не вывихнуть себе крыльев от перегрузки. Твик тяжело дышит, наконец более-менее успокаиваясь, смотрит вниз. Ох, а он уже посмел понадеется, что никогда не войдет вновь в этот ужасный кабинет, не сядет на этот неудобный стул для гостей прямо перед огромным и буквально снящимся ему в кошмарах рабочим столом, за которым и сидит его ужасающий начальник. Твик сглатывает образовавшийся ком в горле, медленно опускается вниз на оставшиеся пять метров и по привычке усажевается на стул. Такой же неудобный, как и всегда, у него снова начинает затекать хвост. Ходят слухи, что костяк этого стула сделан из костей мучеников, пропитан болью и создан для того, чтобы сидящий на нем ощущал, насколько он жалок. Твик сглатывает, так и боясь поднять взгляд на босса, как обычно копошащегося в углу комнаты, голубенькие (на фоне остальной адской палитры это действительно пугает) стены давят на него психологически. Все те же стеллажи с книгами, все тот же старенький пол и все та же комната без дверей (что, впрочем, не так нестандартно) и окон. Несмотря на жар своей родины, от которого Твик успел отвыкнуть, он бледнел и трясся, тратя все силы на то, чтобы сдержать крики. — Твик, здравствуй, давно не виделись, — говорит демон. — Аргх! — бесенок все-таки кричит, резко поднимает голову и широко открытыми от страха глазами пялится на своего прямого начальника. А Твик уже надеялся, что никогда больше не увидит этого демона, с получением новой работы уйдя как бы в фриланс.       Его ужасный начальник стоит у своего стола в своем любимом черном приталенном пиджаке, и кроваво красной рубахе, аккуратно сложив массивные крылья за спиной, ноги его обтянуты брюками, а на черный длинный хвост нацеплена шариковая ручка, видимо, для удобства. Демон поправляет рукой свою прилизанную лаком рыжую кудрявую шевелюру, ярко контрастирующую с черными рогами. В первый день работы Твик даже позволил себе помечтать о том, как бы оказаться прижатым к стене этим мужчиной, но он быстро понял, насколько тот ненормальный и ужасный человек. Вскоре имя "Кайл" начало сниться ему в кошмарах и вызывать небывалые нервные тики.       Его начальник прокашлялся, рукой неспешно поднимая со стола какую-то бумагу, второй же как и всегда держа очередной стакан виски со льдом. Откуда он берет лед в самом центре элитного района Ада никто не знает, но ходят слухи, что он выкачивает съеденные грехи из своих подчиненных и добавляет их холодными кубиками себе в стакан. Привычка выпивать на работе придавала ему профессионализма еще со времен института, когда он был просто демоненком, который пошел на специальность демона пьянства. Практика, и все людишки падают перед его пугающим обаянием. С тех пор он высоко и быстро поднялся по карьерной лестнице, благодаря своему свежему взгляду на систему и желанию сделать мир вокруг лучше. Но, несмотря на благие намерения, все знали, что он идет по головам. Пока половина знающих людей его уважала, другая половина боялась до смерти благодаря его дурной репутации. Твик сам видел, как однажды Кайл разбил одному бесу нос! А еще поговаривают, парнишка по имени Скотт, он учился с ним на одном курсе, тоже устраивался на ту же, что Кайл, должность, но не получил ее. Зато у него какая-то травма, благодаря которой Скотт обязан считать калории, получаемые с грехов, и при недо или передозировке он находится чуть ли не присмерти. Совпадение ли это? Для Твика очевидно, что нет!       "Солнечная поляна, я на открытой солнечной поляне. Рядом Кирилл, он меня обнимает. Я спокоен, все хорошо", — пытается перестать дрожать Твик. — Извини, совсем не выспался сегодня, — успокоиться не получается, потому что снова доноситься жуткий голос начальника. — Давно не виделись с тобой, и я хочу откровенно тебе сказать, что я недоволен твоей работой.       Твик громко вскрикивает и старается прекратить нервничать. Он старается. Кайл не убьет его, он не убьет его... — Ты не присылал отчеты несколько месяцев, а о продвижении твоего дела я сужу по своим личным наблюдениям и, скажу тебе, результаты для тебя неутешительны.       Твик снова вскрикивает, руками хватается за волосы. "Спокойно! Кирилл рядом, Кирилл рядом..." — Я не хотел бы этого делать, но вот.       Кайл делает несколько шагов и приближается к столу, хвостом приподнимает несколько бумаг из общего пугающего упорядоченного хаоса в поисках и наконец рукой выгребает нужную, кладет ее прямо перед дрожащим Твиком, вместе с этим снимает ручку с кончика хвоста и протягивает тоже. — Заявление о твоем увольнении, подпиши. Возвращаешься на старое место, а я уже подобрал беса тебе на замену. Сам понимаешь, у нас все справедливо: не работаешь — уволен.       В наступившем молчании Твик как-то понимает, что пока что Кайл не планирует высосать завтрак прямо из желудка беса, а потому сглатывает и поднимает голову. Настроение у начальника не худшее, а терять это место Твик не намерен. Уточняет уже почти не дрожащим голосом: — Подобрал? И кого? — Томаса. У него образование инкуба, отличный аттестат. Пусть он и плохо показал себя на практике, он... старается, — начальник вздыхает.       Твик прекрасно помнит Томаса. Самый задрипанный парнишка на потоке, лучший в теории, но... какая в нем сексуальность и умение обольщать? Твик даже усмехается, представив это. Мысль расслабляет его, и мозг, освободившись от продумывания наихудшего исхода этой беседы, медленно начинает стремиться к решению проблемы: "Как мне остаться с моим милым святошей?" — Наверное, ты неплохо подпривык к своему человеку за эти месяцы, да? Немного жаль вас разлучать, но он оказался слишком силен для тебя, я все понимаю, тебе не нужно расстраиваться слишком. Ты еще молод, поработаешь, а как подвернется местечко — попробуешь снова.       В голове Твика что-то щелкает и он поднимает голову, внимательно смотря прямо в глаза Кайлу: — Слишком силен для меня? Разумеется, он был слишком силен! Вы вообще видели, к кому меня посылаете?       Демон вопросительно поднимает бровь, его длинный хвост изгибается в причудливом движении. — Да! — продолжает бес. — Этот диакон, а он уже дослужился до такого церковного титула в свои девятнадцать, вывел из греха целую деревню. Он знает наизусть каждый завет... того, чье имя мы не называем.       Кайл суеверно плюет через левое плечо вместе с Твиком. — Он самый праведный человек, о котором я только слышал, у меня даже в первое время голова от чистоты его души болела, — Твик смотрит на демона, неуверенно помахивающего хвостом. Кажется, играет бесенок правдоподобно. — Каждый от его праведности сам кается, я первое время думал, почему он такой особенный, а потом увидел, как он молится... Его душа будто сияет. По тому, что я слышал на лекциях... — Твик со всей возможной уверенностью поднимает взгляд на Кайла, тот полностью заинтригован и удивлен, — он — новый пророк.       Демон отшатывается от стола, уже теперь он широко открытыми глазами смотрит на собеседника: — Врешь...       Твик лишь качает головой со всей серьезностью. — Вам нужно благодарить меня за то, что я срезаю его амбиции. Это всего лишь деревенька, а если бы он пошел проповедовать по городам всему бы пришел полнейший пиздец! — Пиздец... — повторяет Кайл. В шоке пялится куда-то в стену, хвостом нащупывает бокал с виски, пододвигает к себе, берет в руку и медленно смакует во рту напиток. — А он что-то подозревает? Говорит о том, чтобы отправиться путешествовать? — Нет, спасибо Сатане! А если и думает, то я подстраиваю все так, что он сразу же отвлекается на местные проблемы. Он уже ко мне привык даже, в каком-то смысле доверяет. А этот его духовный свет, бр-р-р, еле терплю... — бесенок качает головой. — Духовный... свет? — неверяще уточняет демон. — Хочешь сказать, такой, как видел Брат наш любимый Давриил, когда общался с... тем пророком? — Почти, я, — Твик хмурит брови, задумавшись, — я думаю, не как у того пророка, а скорее как у того другого пророка, ну, понимаете? — Наверное? — его начальник качает головой, еще раз плюет через левое плечо на всякий случай. Твик слегка нервно дергается. — Я хочу сказать, что когда я вижу, как он ходит, двигается, как он улыбается с этой добротой... — Твик слегка отвлекается, влюбленно полуулыбаясь, но быстро берет себя в руки, — он будто светится. И этот свет ослепляет и побуждает тебя самого становится лучше, будто очищает. Я действительно читал о таком лишь в исторических учебниках, и это единственное объяснение... — Твик выдыхает, замолкая. — Твик, встань, прошу тебя, — Кайл подходит прямо к неудобному стулу и подает бесенку руку. Тот встает и жмет ее, несколько удивленно смотря в лицо начальника. — Я хочу от имени компании, нет, от имени всех жителей Ада поблагодарить тебя за твою работу. Ты — самый ответственный и высокотрудящийся работник, который у меня когда либо был, и одна из, я не побоюсь это сказать, самой важной нечисти для всего Ада. — Спасибо, — Твик улыбается почти искренне.       Кайл наконец отпускает чужую руку, отходит в другой угол комнаты, зачесывая рыжие волосы от переизбытка эмоций. — Нужно будет переписать с тобой контракт, нужно... все должны знать о том, что ты делаешь! — Нет! — вскрикивает Твик слишком громко и испуганно. Быстро берет себя в руки. — Не хочу, чтобы моей работе мог помешать кто-то из подражателей. Лучше пусть пока это остается тайной. И новый контракт не нужен, я, в первую очередь, разумеется, работаю за идею, на благо обществу. — Ого, как благородно... Тогда... — Тогда я пойду? Мне нужно проследить за своим человеком, он как раз собирался идти в церковь. — Разумеется, разумеется... Надеюсь, мы сможем увидится снова как-нибудь, — Кайл дружелюбно улыбается, а Твик про себя думает, что надеется, что никогда такой возможности ему больше не представится.

***

      Признаться, Кирилл начинает всерьез волноваться. Аккуратный однородный круг диаметром в полтора метра с двумя частично выглядывающими из земли камешками по краям застыл перед глазами надоевшей картинкой. Он моргал вообще? В центре видны следы от бывшей ямки, которую Кирилл несколько минут назад в приступе ярости пытался выкопать. На долго его не хватило и он решил вернуть кругу первоначальное состояние, но такому перфекционисту, как Кирилл были сразу же видны изменения. Или это из-за того, что он за прошедшее время успел так близко познакомиться с бывшим разломом? Он оборачивается, слыша за своей спиной адскую музыку. Вскакивает с места, подбегая к образовывающейся в нескольких метрах от него трещине в земле, с полной светлой надежды улыбкой смотрит на это потустороннее дейтсво. (Кирилл бы никогда бы и не подумал, как он однажды будет рад адскому разлому в земле) Когда на поверхности появялются красные рожки и блондинистая шевелюра он расплывается в своей самой радостной улыбке, при виде же лица Твика, кажется, расстрогавшись настолько, что пустил слезу.       Кирилл бросается на своего парня с объятьями, а тот удивленно хлопает его по спине, а после прислоняется со всей любовью в ответ, успев значительно перенервничать и соскучиться. Отстраняясь, Твик нежно улыбается и берет руку Кирилла в свою. — Что?...       Твик прерывает его, прижимаясь плечом к чужому — Ты хотел показать мне рощу. Пойдем? — Твик протягивает ему свою руку.       Кирилл сцепляет их ладони в замок, улыбается, и они продолжают путь.

***

Далее давайте рассмотрим Первую Альтернативную концовку, которую ваш любимый соавтор пытался сделать каноном, ноя автору в десятках голосовых сообщений. Но нет, зато вы можете увидеть ее здесь! От автора: эта концовка выглядит слишком соблазнително... Саш, я передумала, удаляй нахуй 5 главу, лучше напишем это!       В одной главе между Твиком и Крэйгом нарастает конфликт. Может, на почве религии или около того. Они оба чувствуют что-то друг к другу, но Крэйг слишком холоден из-за назревающего конфликта, а Твик хмурится и нервничает. Ситуация накаляется с каждой секундой, внезано Твик взрывается, а Крэйг резко отвечает в ответ, в конце лишь показав фигу. Твик ночует в сарае, обиженный, все кажется завершенным, оба чувствуют, что не хотели этого и виноваты, но слишком уперты. Ситуация наколена до предела, никто не знает, что будет дальше, вы, читатели, прибываете в шоке и грызете собственные локти в ожидании следущей главы.       Следующая глава начинается с милейшего описания того, как Баттерс просыпается и делает все свои повседневные дела. Потом он встречается с Кенни и они мило общаются, держатся за ручки и наслаждаются жизнью. Конец главы. Вы, читатели, чешете затылок и думаете, а где Твик и Крэйг, и почему авторша с соавторшей игнорируют конфликт. Вы выражаете свое сомнение в отзывах и упорно ждете продолжения.       Следующая глава начинается с описания свиданки Баттерса с Кенни. Они говорят о забавных формах деревьев. Рассказывают относительно жуткие или пошлые истории того, почему именно так скорежилась березка. Смеются вместе и милуются. Конец.       Конец фанфика. Это была Первая Альтернативная концовка. Читатель чешет затылок. Читатель, нахмурившись, моргает. Читатель прикасается к клавиатуре и начинает строчить отзыв. А Саша Сотикова тихо посмеивается с гениальности своих сюжетных ходов, пока Пиксельная летучая мышка смотрит на это несколько неодобрительно, но прощает, потому как главы с Банни очаровательны.

***

      Вторая Альтернативная концовка могла бы стать качественным сюжетным твистом, будь она каноном, но без этого, к сожалению, она не выглядит так интересно, но все же.       Начнем с того, что у Стэна больше сцен. Он ошивается рядом с церквью чаще, чаще конфликтует с Крэйгом и говорит о мерзости религии с Твиком. Это тонким слоем размазано по всему повествованию, все пять глав. Шестая глава с первой же сцены ведет повествование от лица Стэна. И тот сжигает церковь, впрочем думая, что никого нет внутри. Однако там по какому-либо случаю оказывается Крэйг и умирает, не успев сбежать из-за придавившей его балки. Твик находит труп любимого в останках, долго нервничает, дергает волосы... Он возвращается в Ад с довольно неплохими новостями, но сам чувствует себя ужасно. Конечно, Крэйг, пусть и не мормон, но попадает в рай. Конец. От авторши: Я. Почти. Сделала. Это. Каноном. Идите и помолитесь за здоровье соавтора, она спасла вас от меня, ей памятник нужно поставить! Кто не согласен, что Сашенька лучший из ныне живущих людей сразу после Трея Паркера и Мэтта Стоуна, может выпить отбеливателя, очень рекомнедую.

***

А теперь давайте перейдем к самой лучше части 9 Главы — отрывка, который написала ваша любимая авторша. Чудесные персонажи и чудесная обстановка, я вообще люблю ее слог, а тут... да, давайте без спойлеров, урааа! *маленький цербер радостно виляет хвостиком* А еще она написала вам, смотрите, юху: Здравствуйте, дорогие чиатели, на связи авторша. Это единственная сцена, написанная мной для 9 главы. Для контекста: Банни - мое ОТП на века. Среди всех фэндомов. Я люблю его всем сердцем, живу ради него, просыпаюсь по утрам и встречаю каждый новый отвратительный день с улыбкой. И я НЕ хотела добавлять его в этот фанфик. Боялась переборщить с концентрацией представителей ЛГБТ-сообщества на квадратный километр сельской местности. Однако, у соавторши тоже есть маленький фетиш. Она обожает Стэна и Кайла. И она тоже не хотела добавлять их обоих в фф, хотя мы придумали кучу тупых шуток про них обоих. И тогда мы договорились: я убедила ее добавить Стэна и Кайла, а она меня - Банни. И она заставляла меня добавлять все больше Банни в сюжет, хотя я боялась переборщить. И эту сцену она попросила меня написать. Так вот, это я к чему. МЕНЯ ЗАСТАВИЛИ НАПИСАТЬ ЭТУ СЦЕНУ, НО ОНА - КАНОН. БАТТЕРС И КЕННИ ФОРЭВЭР, Я ИХ ЛЮБЛЮ, А ОНИ - ДРУГ ДРУГА. ТОЧКА. — Ты домой-то не торопишься? Костя лениво смотрит на погружённого в работу псаломщика, сидя на столе и покачивая в воздухе ногой. Масленок пропускает вопрос мимо ушей, сосредоточенно хмурясь в попытке сообразить, как бы половчее составить отчет о проделанной за месяц в церкви работе. Костя только вздохнул. Он знал, что Масленок частенько засиживается в храме допоздна, разбираясь с документами, но все же был удивлен застать его на рабочем месте после полуночи. В опустевшем храме царили тишина и мрак, лишь в ризнице слабо горел свет настольной лампы, освещая стопки бумаг и склонившегося над ними парня. — Слава Богу, — голос псаломщика звучит устало, измотанно, — я закончил, ура! — Масленок убирает документы в сторону и обессиленно падает на стол. — Проводить тебя до дома? Если уснешь по дороге, я тебя на руках донесу, — Костя кладет ладонь на светлую макушку. — Я не хочу пока спать — у меня бессонница. А еще дома придется снова слушать о запросах по расширению церковных земель и объяснять, почему я их не отослал. Заботливо погладив его по светлым растрепанным волосам, Костя усмехнулся: — Ты совсем не умеешь отдыхать. Ответом ему служит лишь усталое мычание. Костя слезает со столешницы, отодвигает кресло, в котором сидел псаломщик, от стола и нависает над слегка удивленным парнем, уперевшись руками о подлокотники. — Костик, ты чего? Щеки псаломщика стремительно краснеют, и Костя внутренне поражается тому, насколько легко его смутить. Он любуется чужим румянцем, с умилением смотрит в широко раскрытые глаза, замечает, как участились дыхание и пульс псаломщика. Святая невинность. Притаив дыхание, Костя резко сокращает расстояние между их губами, и парни сливаются в поцелуе. Он проникает в чуть приотрывшийся рот Масленка, их языки сплетаются. Псаломщик отвечает на поцелуй неумело, стеснённо, но жадно. Костя отстраняется и с негой смотрит в чужие, опьянённые желанием глаза. Он жадно целует Масленка в щёки, нос, лоб, шею, будто пытаясь насытиться долгожданной вседозволенностью, касается губами места чуть выше ключицы и слегка сжимает тонкую кожу зубами. Псаломщик тихо постанывает, зажмурившись и вцепившись пальцами в светлые растрёпанные волосы. Он трепещет от возбуждения и страха перед Господом. — Мы же в храме... — тихий испуганный шепот прерван новым поцелуем. Чужая рука скользит под рясу, маняще оглаживает темно-зеленую ткань брюк, расстегивает ширинку и стаскивает с парня бельё. Масленок замирает, будучи не в силах противостоять искушению, когда Костя прерывает поцелуй и становится перед ним на колени. Растерянно охает, видя, как его возлюбленный наклоняется над его пахом. Выждав пару секунд, Костя задирает бирюзовую кофту, оглаживает торс псаломщика ладонями, касается губами нежной кожи внизу живота, медленно опускаясь к лобку. Масленок боится даже вздохнуть, не до конца осознавая происходящее и полностью отдаваясь воле возлюбленного. Тот в полной мере наслаждается его смущением, дразнит, раззадоривает псаломщика поцелуями и ласками, стараясь сильнее возбудить его и доставить как можно больше удовольствия. — Грех, — Масленок зажмуривается в испуге, но не может противостоять искушению, сбивчиво шепчет: — какой же это грех. Доведя псаломщика до высшей точки вожделения, Костя целует основание члена, медленно ведет языком вдоль всей длины, обхватывает губами головку, и начинает осторожно двигаться вверх-вниз, постепенно ускоряясь. Масленок стонет в ответ на его действия, выгибает спину, и его ладонь против воли сжимается на блондинистых волосах. Костя возмущенно стонет от боли, заставляя псаломщика очнуться. Он промычал невнятные извинения и выпустил чужие волосы из пальцев, но Костя не дал ему убрать руку: накрыл его ладонь сверху своей, несколько раз мягко надавил на собственную макушку, намекая псаломщику, что тот может сам задавать нужный ритм. Не то чтобы у Кости было много опыта в этом вопросе — научиться чему-то он мог разве что при просмотре порнографии или во время мастурбации. Однако, судя по всему Масленок был сам настолько невинен и чувствителен, что почти на каждое движение своего парня отзывается громким стоном. Щеки псаломщика горят от стыда и смущения, сердце припадочно бьется. Наконец он выгибает спину, вновь непроизвольно больно тянет Костю за волосы и, закрыв глаза и заломив в исступлении брови, кончает, после чего обессиленно откидывается на спинку кресла. Костя отстраняется, утирает рукавом краешек рта. Сам застегивает замершему без движения псаломщику ширинку, встает с колен и нежно смотрит на своего любимого, который тяжело дышит и с беспокойством смотрит в ответ. — Ох, блин, — Масленок прячет лицо в ладонях, — нас теперь Господь накажет. Мы ведь в церкви... Костя в ответ обнимает псаломщика, ласково поглаживает светлую макушку, целует Масленка в обе щеки. — Не бойся, ничего же страшного не произошло сейчас, крыша на нас не рухнула, значит, все хорошо. Масленок с опаской косится на потолок, выжидает несколько секунд, после чего начинает несмело улыбаться. — Вот так лучше. — Костя удолетворенно кивает, и с хитрым прищуром смотрит на псаломщика. — Тебе понравилось? — Очень. Я потом тоже... попробую, ладно? Масленок невинно хлопает ресницами, не оставляя своему возлюбленному возможности остаться равнодушным. Костя мысленно поражается умению псаломщика одним своим видом превращать любое, даже самое развратное действие в целомудренное и богоугодное занятие, будто само существо этого парнишки пропитанно святостью. — Пойдем, я все же провожу тебя. Парни в обнимку выходят на улицу, Масленок ненадолго задерживается на крыльце, возясь с замком на дверях. Костя отходит на несколько шагов от церкви и тут раздаётся оглушительный гром, в землю ударяет молния, мгновенно испепелив не успевшего опомниться парня. Масленок в ужасе смотрит то на кучку пепла на том месте, где только что стоял его возлюбленный, то на чистое, безоблачное небо. Крестится, шепчет себе под нос молитву и падает в обморок.

***

Даже как-то некомфортно прекращать прошлую сцену, начиная кучу моих... Ну и ладно :) Кхм-кхм... Ань, моя любимая авторесса, именно этой сценой я тебя и шантажировала, именно это я предлагала тебе за написанный диплом. Ага. Вот это. А теперь читай и думай, какого черта, удачи. Для читателей же пояснение. Как вы догадались, ЕЩЕ одна версия Кайла, где он простой парень... почти. Так как он не крещеный, в него может вселиться любая нечисть. И вот как раз зарисовка об этом. От авторши: клянусь, диплом того стоил, это моя ЛЮБИМАЯ часть 9 главы. Да что уж там, всего фанфика! — Клади его сюда! — командует Крэйг. Твик изо всех сил машет крылышками, кажется не справляясь с удерживанием своей брыкающейся жертвы.       Крэйг помогает ему, перехватывая чужие руки и связывая их веревкой, привязывет тело к кровати. Твик удерживает желающие пнуть захватчиков ноги. — В-вы не посмеете! Твик, я приказываю тебе остановиться! — самым властным голосом говорит Кайл, прокусивший себе губу до крови, брыкающийся, словно дикий зверь.       Его взгляд наполен злобой, скачет от одного парня к другому, кудрявые волосы растрепались, под белоснежным пиджаком, идеально подчеркивающим его фигуру, у столь же белой рубашки оторвалась верхняя пуговица, теперь вульгарно приоткрывая взору его ключицу. Запястья, благодаря выдержки бесенка в его неповиновении, привязаны к кровати веревками, как и лодыжки. Картина остается двойственной, даже когда Крэйг покидает Твика, перекрестив дергающегося Кайла напоследок. — Твик! Твик, ты ничто, кем ты себя возомнил? Ты просто бес! Ты должен подчиниться мне! Что ты о себе думаешь?! Что... что ты хочешь? Я дам тебе богатств. Я спишу твои долги и отзову коллекторов. Отпусти меня, тварь! — рычит Кайл, лязгая зубами, Твик нервничает, неповиноваться все сложнее. Но в следующую секунду Кайла будто отпускает, по его щеке течет слеза и он смотрит на бесенка с мольбой. — Прости, оно... оно во мне... Этот демон захватил мое тело, я не могу ничего, я не могу его контролировать, помоги, прошу, помоги мне.       В этот момент возвращается Крэйг с огромным крестом и Библией в руках. Он направляет крест на Кайла, Твик вздрагивает и отшатывается подальше, даже его пугает такой святой вид диакона. Крэйг медленно направляет православный крест на Кайла, пытаясь вызвать какую-то реакцию у демона внутри. Кайл лишь морщится, отворачиваясь. — Ох, черт, вроде как демон ушел куда-то, но все равно не приятно. Можешь убрать все это христианское, пожалуйста? — трезво просит парень, выглядящий уже не как пес с бешенством. — Именем отца, сына и святого духа, Святой Богородицей заклинаю тебя, демон, уйти! — игнорирует его Крэйг, начиная монотонный бубнеж, параллельно ему поливая рыжеволосую голову парня святой водой из кувшина. — Крэйг, чувак, он, вроде как, куда-то вышел, а мне самому как-то неприятно немного, давай начнем чуть позже? — просит Кайл, сквозь отплевывания от святой воды. — Аргх, а ты можешь его как-то позвать? — нервно спрашивает Твик. — Я думал, может ты знаешь, как, ты же бес, — саркастично замечает Кайл, пытающийся параллельно головой убрать с глаз прилипшую челку, благо, его хоть поливать перестали. — Мне-то откуда знать, это же твой демон! — дергается Твик. — Тогда... давайте просто ждать? И убери пока крест, пожалуйста, мне... некомфортно, — просит Кайл, обращаясь к Крэйгу.       Сидят, ждут. Неловко.

***

Но вообще в прошлой сцене я хотела совместить две тупейшие шутки, противоречащие друг другу. Поэтому что? Правильно. Альтернативное развитие событий, ммм. От авторши: вот оно, ЛУЧШЕЕ. — Вытащите! Вытащите его из меня! — захлебывается слезами Кайл, всю грудную клетку жжет будто огнем. — Нет! Твик! Твик, я прик- приказываю тебе отпустить меня! — в секунду он свирепеет, лезет кусаться к Крэйгу, бесенку уже сложно удерживать чужой торс в покое, его мелко трясет от демонической власти в чужом голосе.       Когда диакон авторитетно кивает, Твик отлетает в сторону, в беспокойстве наблюдая за происходящим. — Именем отца, сына и святого духа, Святой Богородицей заклинаю тебя покинуть это тело! — монотонно бубнит Крэйг, одной рукой листая Библию в поисках нужной страницы, а второй поливая захлебывающегося одержимого святой водой. — Как же жжет, он сопротивляется! — Кайл начинает извиваться, святая вода в кувшине в следствии огромного напора благополучно кончается, и Крэйг вооружается другим святым символом, который оказался под рукой. Крест в его руке вздрагивает, словно локатор, когда он направляет его на Кайла. Будто клешней из игровых автоматов Крэйг, ведя крестом, хватает демона внутри парня и, судя по содрагающемуся телу, может контролировать его движения. — Оу, — вздыхает Крэйг, когда видит, что Кайл, кажется, приходит в себя, моргая. — Я сейчас его вытащу. Кхм, именем Господа нашего приказываю тебе, мерзкое исчадье адское, я не тебе, милый, — на всякий случай улыбается он Твику, — покинуть это тело...       Крэйг аккуратно ведет крестом вниз по телу Кайла, пока тот мелко дрожит. — Ах... — внезапно сладко стонет одержимый. Неловко закусывает губу, пялясь Крэйгу в глаза. — Наверное не стоило вытаскивать его через задницу... — комментирует пархающий в сторонке Твик. — Эм... ну вы все-таки закончите... Во мне демон... — неловко мямлит Кайл. — Это мой первый раз, я, если честно, не знаю, должен ли ты так реагировать... — чуть более эмоционально, чем обычно, говорит Крэйг. — Я буду нежен. — Пф, не думал, что экзорцизм это так интимно. Мне стоит ревновать? — Твик хихикает.       Крэйг игнорирует замечание, продолжая медленно вести своим крестом. Кайл извивается и поскуливает, связанной веревкой рукой хватается за простынь, его растрепанные волосы, его растегнутая белая рубашка, облитая водой так, что стала совсем прозрачной для чужих глаз, его раскрасневшеейся от молитв лицо — все это было свидетельством наисерьезнейшего процесса экзорцизма.       Наконец, Крэйг аккуратно касается нужной точки. Кайл испускает протяжный стон, уже не сдерживаясь и не смущаясь. Даже непробиваемый пофигизм диакона с секунды на секунду треснет по швам и ему станет неловко, он даже не хочет читать молитвы, отчасти потому, что даже Господь может понять неприавльно, не то что Твик. Пока разгоряченный одержимый громко дышит, Крэйг со всей возможной отстраненностью советует: — Попробуй расслабиться, сейчас я закончу.       Диакон совершает последний рывок крестом и с протяжным стоном Кайла демон выходит из него.       Твик вскрикивает, когда видит, как маленькое черное нечто мечеться по комнате, нечленораздельно воя, а потом со всей скоростью несется в его, Твика, сторону. Бес вжимается в стену в испуге, когда диакон лишь успевает оглянуться. Но демоненок врезается в беса и несколько озадаченно отступает, в поле его зрения попадается рванувший на помощь своему парню Крэйг, и демон быстро бежит к нему, но останавливается за метр, отшатываясь в страхе, напуганный необычайной аурой святости.       В это время Крэйг оглядывается по сторонам в поисках чего-то для удерживания нечисти, а Твик понимает, что без носителя демон не властен над ним, и подлетает к потолку, на который черное существо успело забраться. Но маленький демон намного быстрее, он уворачивается от рук пытающегося поймать его беса и спрыгивает на тумбу. А потом он находит своим подслеповатым, но видимо настроенным на чуянье грехов взглядом Кайла и быстро забирается в его рот. — Ха-ха, жалкий смертный и еще более жалкий бес не способны совладать с моей мощью! — нагло смеется одержимый. — Черт, — тихо выругивается Крэйг, который только нашел пустую трехлитровую банку. Твик с Кайлом синхронно облизываются. — Надо было сразу ее подставить! — вскрикивает бесенок. — Ты будешь гореть в Аду! А ты, Твик, жалкое отродье, будешь нагревать котел для своего милого суженного! — Кайл смеется, злобно улыбаясь. — И будешь смотреть, как он страдает и плакать горькими слезами! Вы — два ничтожества! Жалкие, ужасные... ребят... простите, что так вышло, но это вроде как не моя вина, может снова выните его? — просит Кайл изменившимся голосом.       Крэйг внимательно смотрит в карие глаза связанного парня и показывает ему фигу. — Аргх, просто в этот раз подставь банку! — советует Твик. — И может вынешь его через другое отверстие?

***

Кхм-кхм... Если вы думаете, что хоть в какой-то сцене нет Кайла, то перечитайте сцену внимательнее. От авторши: и этот человек еще уверяет меня, что у нее нет фетиша на рыжих кудрявых евреев. Сахар мой, не ври себе, ты иврит начала учить явно не от ненависти к гласным. От Соавтора.: ЭТО НЕПРАВДА ТЫ ЛЖЕЕЕШЬ ТЫ ЛЖЕЕЕЕЕШЬ!!!! Я НОРМАЛЬНАЯ!!!!!! У МЕНЯ НЕТ НИКАКИХ ФЕТИШЕЙ НИ НА КОГО, ДАЖЕ БЛИИИИЗКО ПОХОЖЕГО НА КАЙЛА, Я ВЕЛИКАЯ САША!! УХ ЭТИ ГЛАСНЫЕ НЕНАВИЖУ КАЖДУЮ БЫ ОТПИЗДИЛА!!!!!!!!!       Картман ртом издает звук, по посылу напоминающий бьющегося об стену от скуки мангуста. Поразительно. — И куда опять съебался Кенни? Нормально же договаривались вместе посидеть... — комментирует он, прирывая тянущуюся уже несколько минут тишину.       Сам Стэн вздыхает: — К Баттерсу, как обычно.       Продолжает лежа пялиться в потолок, сложив руки на груди, словно труп. Ему наскучило общество Картмана в первую же минуту, впрочем, сейчас и одиночество ему претит. — Вот пидор. Я тебе говорю, он свою жопу этому священнику подставляет, эти старперы всегда парней ебут. — Ты знаешь, что Баттерс тоже наш ровесник. Мы с ним общаемся чуть ли не каждые выходные... — устало зачем-то уточняет Стэн. — Блять, какой же ты дебил, Марш, а я по твоему о чем говорю? Долбаеб, — бросает он с ухмылкой, ожидая реакции.       Стэн игнорирует, наплевав на оскорбление, ему слишком неинтересно происходящее. Картман разочарованно вздыхает. — Потому-то мы и видимся с ним каждую неделю, что Кенни ему хуй сосет, — объясняет он. — Как скажешь... — отвечает Стэн.       Картман хмурится: — Ты чего такой кислый? — Венди занята, готовится к итоговым экзаменам. — Понятно, — закатывает глаза Картман, не желая слушать о чужих проблемах в отношениях. Впрочем, пробует. — Опять умную из себя строит, очевидно же, что должность она получит только через постель.       Стэн мог бы вступится за свою девушку, если бы ему не было настолько плевать. Ренди снова читал проповеди и угрожал адом, мама ночью плакала, заперевшись в ванне, Венди мягко его отшивает из-за занятости... Ему очень одиноко в последнее время, еще и с Кенни не поболтаешь, хотя, с ним тоже как-то стремно — Стэн не любит выглядить жалким, да и есть шанс, что Кенни расскажет остальным. Сам Стэн мог бы не зацикливаться на этом, но на чем же еще тогда? На диалоге с Картманом? Спасибо, не надо.       Снова воцаряется тишина. Устав, Картман повторяет свой звук раздраженного мангуста. Стэн не помнит, как выглядят виденные давно им в какой-то книге мангусты, но ему нравится это слово. — Может в карты, а? — Зачем? — вздыхает Стэн. — На желание, — с улыбкой тянет Картман, предвкушая. Потом думает пару секунд и приводит к выводу, что без хихикающего вместе с ним Кенни будет совершенно не смешно и грустнеет. — Нас двое, — в свою очередь приходит к выводу Стэн. — Можем разложить пасьянс тогда, — бросает Картман.       На это Стэн беззвучно усмехается, даже не озвучивая итак очевидное мысленное: "Интереснейшая перспектива".       Вновь они молчат. Марш прокручивает в голове вчерашний вечер, думая о том, что он должен был сделать, чтобы быть хорошим сыном, винит себя, обзывает матом и тихо вздыхает. Картман же внезапно задумчиво произносит: — Тебе не кажется, что кого-то не хватает? — Кенни с Баттерсом. Давай не будем возвращаться к этой теме, — Стэн массирует пальцами переносицу. — Да нет... кого-то другого... Кого-то, с кем у нас с тобой больше взаимодействия, чем друг с другом.       Стэн хмурится, задумавшись: — Тот паренек Витя? Так ты сам сказал, что мы не должны общаться с такими обсосками. — Да нет же! Бля, я не могу вспомнить... — Картман морщит лоб. Образ перед глазами расплывается расплывчатой картинкой. Если это не Кенни и не Баттерс... — Ай, похуй, потом вспомню, — разочарованно отмахивается он рукой.       Стэн вздыхает.

***

И, разумеется, то, чего вы все так долго ждали — порнушка! Потому что, объективно, какая 9 Глава может быть без порнушки.       В комнате мягко светит лампа, впрочем, не слишком рассеивая романтичный полумрак. Простынь кровати, до этого застеленная, теперь смята под бывшим накалом веселья. Парни находятся здесь уже продолжительное время, они даже не успели заметить наступления вечернего полумрака.       Когда они отсмеялись после окончания рассказал Кенни, в помещении воцарила тишина. Баттерс молча смотрел в голубые, отливающие светом лазурита глаза парня напротив и, следуя мимолетному желанию, потянулся за нежным поцелуем. Смял чужую губу, наклонил голову, когда чужой язык скользнул в его полуоткрытый рот. — Быстро же вы разогнались... — Кайл, сидящий в комнате, в неловком смущении потирает шею.       Оба парня поворачиваются к нему, разорвав поцелуй. — Иисусе, Кайл, как мы могли о тебе забыть... — Баттерс неловко отводит взгляд, чуть отсаживаясь от Кенни. — Я могу уйти, если... — Нет, нет! — Кенни сразу же вскакивает, протестующе маша руками. — Мы не хотели тебя обижать! Да и... ну... ты такой красавчик, а ты не хочешь присоединиться? — он встает позади Кайла, кладя руки ему на плечи. — Я не знаю, ребят, это так странно и необоснованно... — в неловкости отмечает тот. — Не думаю, что мы без тебя справимся, — серьезно кивает Баттерс.       Тогда Кайл переборол смущение и притянул к себе Баттерса, аккуратно поцеловал его в губы. Его глаза были наполнены слезами, когда он произнес: "Как давно я мечтал это сделать... я-я... я любил тебя все это время, Баттерс". — Ох, Дева Мария, я и не подозревал... — тоже в неловкости отвечает на признание Баттерс. — В смысле, это было очень неожиданно, без сарказма. Кенни, вот ты в теории мог догадаться, что Кайл мог бы быть в меня влюблен?       Кенни отрицательно мотает головой. Потом задумывается: — Может это потому, что я тебя люблю и был так слеп. Да, кстати я безумно тебя люблю, Баттерс, — он делает такое же страдальчески-серьезно-печальное лицо. — Ой, да я знаю, ты мне говорил, — улыбается в ответ Баттерс. — Ах да, — понимающе кивает Кенни. — А, так, ребят, мы же хотели групповушку замутить. Как говорится, больше людей — больше лайков! — он радостно потирает руки. — Да, ты прав, я так хочу вас обоих, — говорит Баттерс, томно вздыхая.       Тогда Кенни набрасывается на голубоглазого блондина с поцелуями, Кайл следует за ним, помогая парню раздеть Баттерса. Кенни сминает чужие губы, пока Кайл оглаживает ребра, прикасаясь губами к животу, сам же Лео отзывается тихим стоном на каждое движение. ■блин Анечка у меня телефон садиться ты допишешь сама пж, а? Ну короче там они трахаются все, только не забудь написать пожалуйста! От авторши: да.

***

Не, ну эту сцену нужно читать без предисловия. А, это же и было предисловием....       Ночь. Гремит гром. Молния сияет в ночи. В дверь маленькой церквушки стучатся. Открывает ее слегка уставший Крэйг, до этого подметающий пол в здании. Он вглядывается в темноту, пытаясь рассмотреть прибывших. Новая вспышка молнии. В ее свете на секунду различимы черты лица Эрика — местного не то что грешника для всех жителей, настоящего демона воплоти, проклянающего все и вся и не желающего подчиняться стандартным правилам морали, и Кайлы, его благочастивой еврейской девушки с рыжими кудрявыми волосами до плеч, губами алыми, словно лепестки роз, и тонкой осиной талией, такой хрупкой, что она будто рассыпится, если подует ветер, обтянутой в вечернее красное платье, подчеркивающее ее огромный бюст. Рыжеволосая девушка заливается слезами, сразу же падает на колени и рыдает в штанину Крэйга. — Он совершенно неконтролируем! Я люблю его всем своим сердцем, но так ненавижу, меня пробирает до костей при одном взгляде на него, но при этом я так его люблю, даже не знаю, что с ним случилось, раньше он был так нежен... — рыдает она, сквозь всхлипы моля диакона о помощи своим тоненьким голоском. — Хватит распускать нюни, жидовка, перед людьми нормальными за тебя стыдно, — ворчит Картман, закатывая глаза. — Прошу вас, диакон, помогите нам, я готова пойти на что угодно! — Кайла всхлипывает вновь, вытирает слезы и снизу вверх умоляюще смотрит на Крэйга своими голубыми, глубокими, как озеро Байкал, глазами. Крэйг с секунду думает о том, как девушке так фортануло с генофондом, и быстро хватает ее за ладони, помогая встать. — Успокойтесь, пожалуйста, и объясните, что случилось, — он внимательно смотрит на размазавшую слезами тушь девушку, все еще успокаивающе поглаживая ее ладони, надеясь, что тем самым она успокоится.       Но Кайла поступает совсем наоборот. Она за секунду вспыхивает, ее щеки становятся того же оттенка, что волосы, она вырывается из хватки и прячется за широкую спину своего парня: — Он меня домогался! Эричек, он меня домогался! Эти священники вечно хотят изнасиловать таких хрупкий девушек, как я! Боже, типичные христиане.       Эрик приобнимает Кайлу за плечи и ласково целует ее в все еще алую щечку. Выступает вперед, угрожая диакону кулаком с высоты всего своего на голову более низкого, чем у Крэйга, роста: — Еще раз приблизишься к моей сучке и я тебе ебало на жопу натену, пидор. — Пидор? Но я же наоб-       Эрик показывает фак и уходит, придерживая Кайлу, цокающую своими шикарными красными каблуками, за талию. Дверь с грохотом захлопывается.       Крэйг посмотрел на дверь. Крэйг вернулся к подметанию пола.

***

И, наспоследок, просто-напросто шикарная сцена. От авторши: всем пока и спасибо, было приятно работать для вас! *поджигает себя и прыгает в окно*             События Первой Официальной концовки до этого момента идентичны. — Подобрал? И кого? — Томаса. У него образование инкуба, отличный аттестат. Пусть он и плохо показал себя на практике он... старается, — начальник вздыхает.       Твик прекрасно помнит Томаса. Самый задрипанный парнишка на потоке, лучший в теории, но... какая в нем сексуальность и умение обольщать? Твик даже усмехается, представив это. Мысль расслабляет его, и мозг, освободившись от продумывания наихудшего исхода этой беседы, медленно начинает стремиться к решению проблемы: "Как мне остаться с моим милым святошей Крэйгом?" — Наверное, ты неплохо подпривык к своему человеку за эти месяцы, да? Немного жаль вас разлучать, но он оказался слишком силен для тебя, я все понимаю, тебе не нужно расстраиваться слишком.       Твик старается придумать хоть какой-то план, но, как на зло, ничего не лезет в голову. — Ты еще молод, поработаешь, а как подвернется местечко — попробуешь снова. Эх, помню время, когда я был молод, как ты сейчас...       Твик отвлекается от мыслей, приподнимает бровь и снова оглядывает Кайла с ног до головы. Замечание первое: А разве они не более-менее ровестники? — Когда я был молод у меня все было: и веселье, и радость, и любовь...       Предложение прошибает бесенка током, и он уже не может вернуться к продумыванию плана. Да нет... Да не-е-ет, не может судьба так издеваться над ним. Он поднимает на Кайла взгляд и видит перед собой только исковерканную пародию на Константина Романовича. Замечание второе: Разве был Кайл когда-либо... таким? Конечно, они совершенно не были близки и лично Твик о такой близости грезил только в кошмарах, но сука блять че? — Эх, помню своего первого человека, втюрился как мальчишка... До сих пор думаю о этом взгляде глубоких голубых глаз... Сразу со мной спился, эх, какие времена. Так жаль было покидать его потом, понимаю тебя, Твик, — Кайл печально улыбается и из-за пазухи достает рамку с фотографией, смотрит на нее, пальцем оглаживает изображение.       Твик чувствует, что мир замкнулся, что это все его личный личный Ад и он не понимает, где начало и где конец, почему все происходит по одной схеме и что, твою мать, происходит. Твик хватается руками за волосы, расширенными глазами смотря в чуть опечаленное лицо своего начальника. — Как же я скучаю по тебе, любимый... Почему же человек и демон не могут быть вместе в этом мире... Сатана, как же я хочу, чтобы ты меня выебал.       После этих слов Кайл жадно впивается губами в фотографию, полностью поглошенный процессом, распутно оглаживает пальцами рамку.       Твик вскрикивает, но, впрочем, остается неуслышанным. Теперь вместо страха его поглощает неловкость, он совершенно не понимает, что происходит.       Кайл же проходится по стеклу языком, дыхание его учащается, рукой, что не держит рамку он хватается за свое колено, выгибаясь навстречу фотогрфии, постанывает во время процесса. Наконец, Кайл разрывает страстный поцелуй с фотографией, напоследок любовно оглаживая щеку запечетленного парня, ставит рамку на стол и откидывается в кресле. Обмахивает покрасневшего себя ладонью, развязно изгибает хвост, улыбаясь. — Ох, мой милый, мой любимый, мое солнце, мой ну... че там в Аду романтичного, хз, мой горящий котел, моя свечка, моя родственная грешная душа, мой неповторимый, мой единственный... До сих пор на языке патокой звучит твое имя, эх... Картман, — нежно произносит он, влюбленно вздыхая.       Лицо Твика не выражает ничего и одновременно все сразу. Помогите. Какого хуя происходит. Пару секунд до него не доходит смысл высказанного, лишь набор относительно ласковых слов, а потом он хмурится. Уточняет: — Эрик Картман? Я его, вроде как, знаю. — Да? — Кайл резко наклоняется вперед, его кроваво-красные глазенки блестят убийственным интересом. — Он вспоминает обо мне? Я не могу заснуть без мыслей о нем!       Твик молча дергает глазом. — Я о мастурбации, — поясняет Кайл. — Да я понял, мы же в Аду... — тараторит Твик. — Так он вспоминает обо мне? — Э... он никогда не упомянал вас, сэр... — молчит, беззвучно вскрикивает, решив, что они перешли некую грань формального общения, — тебя? — Но... — Да и по словам его друга, он всю жизнь был редкостным мудаком, и до твоей практики. — Э... а... — на глаза Кайла наворачиваются слезы, но он пытается это скрыть, отворачиваясь. — А пить... пить он не бросил хоть? — На самом деле, ни от кого не слышал, что он когда-либо употреблял алкоголь вообще, — пожимает Твик плечами. — Кстати, а почему ты сказал, что глаза голубые? — Ну, это же очевидный факт, ты не помнишь серию, где ему пересадили глаза Кенни? — А, так ты про это. Во-первых тебе не кажется, что не в этой вселенной? А во-вторых, для проведения той операции не нужен был весь глаз, следовательно и цвет радужки смениться не мог. — Да заткнись, это мои хэдканоны! — Ты рушишь четвертую стену такими фразами. — Да ты первый ее разрушил, когда упомянул ее! — Ты разрушил ее, когда стал сосаться с ебаной фотографией. Эх, ладно, все равно мы в фанфике и ничего не имеет смысла. Го засосемся? — Го. Хах, все равно эту шутку поймет только пишущий. — Ага. О, кстати, если хотите увидеть больше контента по Кайману, то переходите на профиль Соавтора, пока ее не забанили снова!!!