Сказка о вечности

Люди, которые знали Эльмана более или менее близко, были серьезно озадачены, когда он вдруг пропал. Кто-то связывал его исчезновение с подозрительной переменой характера, другие твердили, будто бы ему наскучил Город, и он отправился пешком покорять неизведанные земли. Поговаривали даже, что его постигла несчастная любовь, от которой он сначала сделался сам не свой, а потом бросился с моста в реку. Слыша это, Юля каждый раз горько плакала и шептала: «Нет! Нет, я не верю; этого не может быть». Одна лишь мысль о том, что он погиб, страшила ее куда больше, чем то, что он, может быть, предпочел ей другую. Вскоре в Городе наступила осень. Песчаные бури одолевали его все реже и реже, а потом прекратились вовсе. Люди снова стали выходить на улицу, жизнь потекла своим чередом. В один погожий осенний день, когда солнце светило ярко и почти по-летнему тепло, а деревья еще только-только начали покрываться позолотой, Юля проснулась с мыслью, что больше ей ждать нельзя. Она должна была найти любимого друга — или не вернуться вовсе. После небольшого скромного завтрака она надела новенькие красные туфли (это были ее любимые туфли, идти в которых легко и удобно — можно запросто гулять целый день и не заметить), взяла с собой немного воды и хлеба. Потом Юля занесла цветы с балкончика в комнату: она ведь не знала, вернется ли до наступления холодов, а потому должна была позаботиться о них напоследок. Наконец она накинула плащ и выбежала из дома, стараясь не оборачиваться, чтобы лишний раз не грустить и не плакать. Первым делом Юля поспешила на набережную, где шумела река и кричали чайки. Раньше они любили гулять здесь вдвоем, но от этих мыслей сейчас делалось так тоскливо, что проще было вовсе не подпускать их близко. Она поднялась на маленький белый мостик и закричала воде, свесившись через перила: — Здравствуй, река! Скажи, не ты ли унесла моего Эльмана? Все говорят, что его сгубили твои волны, но я не верю в это. Река молчала. Юля всматривалась в темно-синюю толщу, испещренную рябью, но не могла разглядеть в ней ничего, кроме своего мутного отражения. Река в этом месте была очень глубокая и не показывала дна. Тогда Юля быстро разулась, наклонилась еще ниже и сказала: — Ты ведь не злодейка, река. Ты вырастила мой Город; я знаю, ты никогда не отняла бы у меня моего любимого друга. Скажи, куда мне идти? Я осталась совсем одна и не представляю, что мне теперь делать. На, возьми мои красные туфельки! Они мне больше не нужны. Она размахнулась и бросила туфельки в воду. Течение подхватило и понесло их, однако река по-прежнему молчала, сколько бы Юля ни просила и ни ждала. Она уже хотела в отчаянии развернуться и пойти, куда глаза глядят, но тут ей в спину ударил ветер — сильный, холодный осенний ветер, который без труда сбил легкую Юлю с ног, и она стремительно полетела вниз, прямо в синюю пучину. Юля крепко зажмурилась и даже не успела толком перепугаться за свою жизнь (все ее мысли были заняты тревогами за Эльмана), как вдруг поняла, что уже не летит, а сидит на чем-то теплом и деревянном. С трудом заставив себя открыть глаза, она обнаружила, что сидит на дне небольшой лодочки, которую стремительно несет вперед мощным течением. Удостоверившись в том, что больше ей ничего не угрожает, Юля перебралась на нос и осмотрелась. Лодку отнесло в незнакомый ей район Города: течение здесь текло медленнее, дома появлялись все реже, пока не пропали совсем. «Должно быть, это один из парков, — подумала Юля. — Вот почему говорят, что не стоит забредать слишком далеко, а то можешь и не выбраться». Деревья, в большинстве своем еще полностью зеленые, стояли совсем близко к воде, а кое-где наклонялись так низко, что их ветви почти касались собственных отражений. Вверху было темно из-за плотных крон — они, смыкаясь, почти закрывали небо, а там, где небо все же просвечивало, оно само практически сливалось с листвой. День близился к закату. Холодало. Юле сделалось зябко — плащ плохо защищал от влаги, к тому же, теперь она была босая и не имела ничего, чем можно было бы прикрыть ноги. «Как же я буду спать? Я ведь совсем продрогну и могу не проснуться», — подумала она в страхе, укладываясь на жестком деревянном донце с узелком под головой. Но усталость оказалась сильнее страха; сон сморил ее, и Юля не заметила, как провалилась в полную черноту. А очнулась от того, что лодка, качнувшись, воткнулась носом во что-то твердое. От испуга Юля тут же вскочила на ноги и стала тереть глаза, чтобы проснуться. Было страшно темно. Лодка качалась на воде; берег, река, деревья почти сливались в одно сплошное черное пятно, и Юля все никак не могла разобрать, куда ее занесло. Потом она заметила, что лодку за нос подтягивает к берегу трость с изгибающимся концом, а саму трость держит в руках человек, одетый полностью в черное. «Кто вы? И где я оказалась?» — хотела спросить Юля, но так и не смогла, потому что от страха язык прилип к небу. — Не бойся, милая, — сказал человек в черном, словно прочитав ее мысли. — Я тебя не обижу. Он подал Юле руку и помог выбраться на берег. Несмотря на позднее время, земля была теплой. Человек повел ее по узкой дорожке между деревьями, и Юля пошла за ним, не оборачиваясь на реку, не глядя по сторонам; больше ей отчего-то не было страшно. Через некоторое время между деревьями забрезжил свет, а потом дорожка вывела их к небольшому круглому домику с красивыми арочными окнами, как в сказке. — Проходи, Юля. Ты будешь почетным гостем в этом доме, — сказал человек в черном, пропуская ее вперед. Юля хотела поинтересоваться, откуда ему известно ее имя, но он вновь опередил ее: — Ты думаешь, откуда я знаю твое имя. Это долгая история, милая. Долгая и очень непростая. Видишь ли, я знаю много — слишком много, чтобы это мог вынести простой человек. Как давно мне хотелось, чтобы у меня была славная собеседница, вроде тебя. — Но я даже не знаю, кто вы, — сказала Юля, наконец одолев свою робость. — И почему хотите беседовать со мной… — Кто я? — он грустно усмехнулся. — Тебе это будет слишком сложно и, в сущности, совершенно без надобности. Оставим. Я не хочу утомлять тебя. Ты можешь звать меня Хранителем. Если до этой секунды Юля что-то и понимала, то теперь перестала понимать вовсе. Ей больше не было страшно — она только чувствовала себя маленькой и глупой, совершенно беспомощной в большом сложном мире. — Хранителем чего? — Как — чего? — удивился Хранитель. — Этого сада. Это необычный сад. Каждый цветок здесь рассказывает историю. Каждая травинка знает в тысячу раз больше, чем умнейшие из людей. Ты любишь разгадывать загадки, Юля? Я знаю, что любишь. У меня много загадок. Они тебе наверняка понравятся. Юля хотела было возразить, что есть только одна загадка, ответ на которую ей хотелось бы отыскать, но Хранитель, будучи мудрым человеком, к тому же, умеющим колдовать, предвидел и это. Он вовсе не был злым волшебником, но был так одинок, что пошел бы на все, чтобы кто-то разделил с ним груз его безграничной мудрости. Как не хотелось ему, чтобы Юля отправилась дальше на поиски своего пропавшего друга! Он знал, что чары его сада действуют усыпляюще, но из осторожности пошел на небольшую хитрость — приказал всем розам в этом саду скрыться под землей. Хранитель боялся, что если Юля увидит их, то вспомнит розы на своем балкончике, а вместе с тем и Эльмана, и тогда покинет его навсегда. Юле хорошо жилось в этом удивительном доме, полном цветов, старых книг и странных предметов. Здесь были, к примеру, золотые песочные часы, в которых по истечении минуты песок сам собой начинал сыпаться обратно — снизу вверх. Был и загадочный Черный Ящик: всякий раз, когда открываешь крышку, в нем оказывается что-нибудь новое. Особенно забавным Хранитель находил просить ее угадать, что спрятано в Ящике в очередной раз. И если поначалу это казалось Юле невозможным, то со временем она овладела искусством практически в совершенстве. В доме ей отвели собственную комнату и целый огромный шкаф с нескончаемым ворохом самых красивых платьев, расшитых камнями и бисером. Хранитель подобрал замену и красным туфелькам, которые унесла река. В новых туфельках было удобно гулять по саду, и Юля с удовольствием любовалась деревьями и цветами, но все никак не могла понять — чего же не хватает? В саду точно не хватало чего-то, несмотря на все великолепие и буйство красок и зелени. Как-то раз ранним утром, когда Хранитель был занят своим обычным делом — отлаживал волшебный Волчок (Волчком он называл крохотную лошадку, запертую в стеклянной колбе и навеки обреченную скакать по зеркальной арене, которую Хранитель установил для своего развлечения в самом красивом зале) — Юля бродила по библиотеке. У Хранителя была богатая библиотека с множеством разных изданий по любым темам, которые только можно себе вообразить. Юля часто проводила в ней целые дни, особенно когда зарядили дожди. В библиотеке жили два призрака, занятые тем, что вечно препирались друг с другом, хотя если бы вы спросили любого из них, с чего начался их спор и в чем, собственно, состоит предмет этого спора, они бы не смогли вам ответить. Один был призрак ростовщика, который при жизни знал самих Медичи, постоянно занятый пересчетом всех денег, имевшихся в доме. Другой был призрак ученого, заставшего еще Леонардо, всегда невыспавшийся, со смешно торчащими во все стороны призрачными волосами. В свободное от своего спора время эти двое были заняты тем, что донимали Юлю, причем первый всегда пытался ее поддеть, а второй — напротив, защитить или утешить. Юле было весело с призраками, но ее никак не покидало ощущение, что у нее где-то есть другие друзья и другая жизнь. Вот бы вспомнить, какая! Тогда бы сразу стало ясно, почему в этом красивом доме она чувствует себя, как в клетке. Об этом она думала, пока шла между бесконечными стеллажами, разглядывая корешки книг. Сколько Юля исследовала библиотеку, ее маршрут ни разу не повторился. Она уже прошла мимо полок о животных и о рыбах, о птицах и о деревьях и наконец добралась до полки с книгами о цветах. — Альстромерии… астры… бархатцы… ирисы, колокольчики, лютики, — перечисляла Юля, продвигаясь от одного стеллажа к следующему. — Мимозы. Нарциссы. Ноготки. Пионы. Где же… Из раздумий ее вырвал неприятный визг. — Стой! Туда нельзя! Дальше тебе нельзя! Юля остановилась и в изумлении уставилась перед собой: верещал призрак ростовщика. Откуда он только взялся? Минуту назад здесь никого не было. У призрака были свои странности, он вообще оказался довольно вредным созданием, но подобного никогда себе не позволял. — Это еще почему? — нахмурилась Юля. — Там просто книги. Пропусти меня, я не позволю тебе так со мной разговаривать. — А вот и нет! — снова заверещал призрак, мечась из стороны в сторону. От его хаотичных полетов у Юли зарябило в глазах. — Что там такого? — возмутилась она, хватаясь за голову. — У Хранителя нет от меня секретов! Ты не имеешь права… — Пусть посмотрит, — вдруг раздалось из-за плеча. — Не будь ты таким скучным занудой. Юля обернулась и увидела парящего за своей спиной призрака ученого. Он развел руками. Призрак ростовщика вскипел: — Это я-то зануда?! Ты целыми днями киснешь над своими книжками, а я — зануда? — Именно так, мой друг! — призрак ученого расхохотался и сделал в воздухе сальто. — И попробуй доказать мне, что нет! Они вернулись к своему излюбленному делу — спору, кто из двоих больший зануда и чье времяпрепровождение полезнее. Занудами были оба, но Юле казалось, что если отобрать у них это занятие, они оба заскучают и вскоре иссохнут от скуки — если только призраки могут, разумеется, иссохнуть. Она мысленно поблагодарила ученого и стала осматривать следующую полку. А когда увидела одну из книг, то так обрадовалась, что чуть не закричала: «Розы!» Ну конечно, розы! Вот чего не хватало в прекрасном саду. (Как мы с вами хорошо помним, Хранитель спрятал розы под землю, чтобы они не напоминали Юле о ее собственном садике на балконе. А вот убрать книги о розах он совсем позабыл, увлекшись другими делами. Никто, кроме призраков, об этом и не подумал.) Книга выпала из ослабевших Юлиных рук. — Как много времени я потеряла, — вдруг поняла она. — Сколько же я пробыла здесь? Юля выбежала из домика, не обращая внимания на спорящих призраков и на посыпавшиеся за спиной книги. Ей снова стало очень страшно — прямо как в тот день, когда она впервые очутилась в волшебном саду. На первом этаже горел свет: должно быть, Хранитель по-прежнему играл с Волчком. Это было Юле на руку. Она резво перебралась через низкий заборчик, огораживающий дом, и бросилась бежать что было сил. Корни то и дело пытались поставить ей подножку, а вьюны хватали за ноги. Юля спотыкалась и даже падала, и сильно ободрала коленку, перебираясь через поваленное дерево, а конца зачарованному саду все не было и не было. Силы стали покидать ее, и в какой-то момент она уже не смогла больше бежать и стала идти, а потом не смогла и идти — упала на большой холодный камень в тени вековой сосны, закрыла лицо руками и горько заплакала. — Я ведь даже не знаю, какой сейчас день и час, — прошептала Юля сквозь слезы, тщетно утираясь рукавом. — Должно быть, глубокая осень. Где же мне искать моего Эльмана? Может, правы были те, кто говорил, что его давно уже нет на свете… — Ложь, ложь, — зашелестел откуда-то нежный голос. — Мы много ночей провели под землей, но не видели твоего друга в царстве мертвых. Юля шмыгнула носом и посмотрела прямо. Из земли ей навстречу тянулся прекрасный розовый куст — с яркими гладкими бутонами, острыми шипами и мокрыми от росы листьями. Юлины слезы, упавшие в землю, пробудили его к жизни, и он хотел во что бы то ни стало отплатить добром своей спасительнице. От слов цветка Юле почти удалось успокоиться. Она поправила волосы, встала и одернула платье, полная решимости идти дальше. — Ты говоришь, что Эльмана нет среди мертвых. Но кто из живых может знать, где он? — Иди прямо по этой тропинке, — прошелестели розы. — Она выведет тебя из сада. Мы не знаем, что за ним, ведь мы всего лишь цветы. — Ей показалось, что на этих словах куст поник. Она не успела придумать слов утешения, поскольку цветок заговорил снова: — Но сказывают, что где-то на свете стоит замок мудрого и доброго Короля. Найди его: наверняка он знает, где искать твоего друга. Слезы полностью высохли, оставив на Юлиных щеках только длинные соленые дорожки. Тропинка, на которую указывали розы, была неприметной и терялась среди высоких трав — может быть, потому Юля не заметила ее сразу. Но теперь все снова стало легко и просто. Она была готова идти вперед. — Спасибо тебе, прелестный цветок, — сказала Юля и наклонилась, чтобы поцеловать алые лепестки. — Я никогда не забуду твою добрую помощь. — Торопись! — крикнули розы ей вслед. — Скоро наступят холода. А мы что-нибудь придумаем, если Хранитель станет тебя искать. Розы продолжали шелестеть, перешептываясь между собой. Но Юля уже не слушала их: она бежала вперед по извилистой скользкой тропинке, совсем не чувствуя усталости, вновь окрыленная надеждой спасти любимого друга.