(Deftones — My Own Summer)
Эти твари жрали мясо, овощи, фрукты, поглощали всё, что влезало в их глотки. Продукты гнили, непереваренная пища выходила из бабочек, а запах её был ещё хуже. Мухи, черви. Чимин видит, как Донгю подаёт ему салфетку, чтобы вытереть рот, а Юнги раздает маски. Их миссия — очистить всю оцепленную зону от монстров. Ближайший небольшой штаб смог окружить их большим щитом, из которого бабочки не могли выбраться. Людей в нескольких кварталах эвакуировали — города на Севере сами по себе не очень большие, поэтому обошлось без жертв. — Тэхён, ослабляй их своим дымом, — командует Юнги, взявший на себя главенство, когда нападающему становится чуть лучше. — Донгю, когда они подойдут ближе, окружи их куполом, чтобы обездвижить. Постарайся охватить всех. Чимин, — он поворачивается к нему и хмыкает, — не мешай работать. Чимин чувствует укол в сторону своей гордости и шикает на охотника, но всё же отходит. Что, не дал ему, а он теперь его унижает?! Мудак! Бабочки иссохли без еды, вопят во всю глотку, когда травятся ядом Тэхёна, а Юнги разрезает их своей косой. Чонгук поддерживает сокомандников своей энергией, не давая пропитаться скверной, летающей вокруг, но все чувствуют, что охотник не успевает. У него быстрая реакция, резкие и чёткие движения, но расплодившиеся твари нападают на него толпой, и тогда неожиданно Донгю перенаправляет свою силу в какой-то шар из золота, и говорит: — Держи, — он налету делает увесистый молот, которым разбивает голову бабочке, стоящей позади Юнги. Тот даже не дёргается, продолжает бой, чувствуя поддержку со стороны защитника. Удивительно, но в команде охотник работает достаточно слаженно, спина к спине. Чимин в это время смотрит на неожиданный подарок и охает. Энергия. Не золото, а плотная и тяжёлая энергия, которая питает щиты. Теперь их форму поддерживают силы аналитика. Такого рода сообразительность поражает. Это как самодельная бомба, но без взрыва! Чимин пару раз видел такие, но не думал, что они могут сгодиться под «батарейки». В голове мелькает мысль, что, если такой умелый и рукастый, а для формирования таких накопителей нужно мастерство, парень, как Донгю, не является представителем, то что особенного в Намджуне? Владения двуручным мечом недостаточно, чтобы быть представителем. А Сокджин? Незнание пугает, но он привык. Тэхён поджимает губы и старается сделать дым гуще, поразить органы тварей быстрее, и те начинают вопить, когда их кожа разъедается, а глаза, тусклые и серые, начинают вытекать. Паникуя, одна из бабочек резко бежит на нападающего, а тот отшатывается. Юнги не может отвлечься. Донгю и Чимин тоже. Чонгук, чёртов целитель, побежал ближе к защитнику, которого ранили в плечо, и встал к Тэ спиной. Парень дрожащими руками формирует стрелу, но тетива превращается в пыль. Смерть. Это точно смерть. Он чувствует её на языке, как и вкус гнили. — Нет! — визжит Ким и втыкает остриё прямо в сердце твари. Та начинает выть, хвататься за отверстие в груди. Яд начинает распространяться по коже, разрастаться, словно плесень, и пожирать клетки. Истекая кровью, бабочка буквально растворяется на глазах. Как опущенная в кислоту. Все оборачиваются на Тэхёна. Тот, запачканный кровью, шокированными глазами смотрит на тварь. Его вот-вот захватит истерика. Учёба и спокойная жизнь дают забыть о том, что происходит в мире. Шумы боёв не пугают так, как в детстве. Но в такие моменты Чимин вспоминает их первую миссию, когда в походе они столкнулись с бабочкой, истощённой и голодной. Он хорошо её запомнил, запомнил морду, глаза и отваливающуюся пасть, из которой исходил скрип. Запоминают ли их другие? Чимин не вспомнит ни одну за эти полгода. Они смешались в один большой ком. Чимин не уверен, что запомнит хоть что-то отчётливо, кроме пары кадров. То, как Юнги растворяет свою косу в воздухе и в его руках появляются кинжалы, как Донгю заносит руки за спину и с силой разбивает чью-то голову, то, как Юнги ровной полосой разрезает грудную клетку, то, как Тэхён с дрожью создает ещё одну небольшую стрелу и долго-долго смотрит на неё. Чимин вглядывается в душу друга. Она плачет. С неба падает мокрый снег. Нападающий впервые убил своими руками. Он знал, сколько смертей на его руках, но сейчас, когда он весь в крови, их число увеличилось вдвое. Будто до этого он не осознавал до конца, что такое смерть бабочки, а сейчас наконец понял: она ничем не отличается от человеческой. Чимин сипло всхлипывает, держит в одной руке золотистый шар, а другой питает Юнги. Тот начинает злиться. Это можно увидеть по его закипающей энергии, будто кровь в его жилах начинает бурлить, темнеть, и он, словно рождественская ёлка с неисправной проводкой, готов вот-вот взорваться, но аналитик не даёт ему этого сделать. — Да сколько их?! — кричит Донгю. Его силы на исходе и вся надежда только на Чонгука. — Расплодились, твари, за две недели. Думали они подохнут, а они жрать друг друга начали, когда еда испортилась и промёрзла, — зло отвечает Мин. На его лбу выступает пот от слякоти и бурелома, по которому приходиться скакать, как горному козлу. Чимин не успевает разбивать маленькие образования в его теле. Эта бомба замедленного действия скоро взорвётся, а конец совсем близко. — Отойди и возьми всех под щит! Донгю реагирует замедленно, но после быстро отбегает назад, купола над бабочками растворяются, как и шар в руках Чимина растекается блестящим золотом, и защитник выполняет приказ Юнги. Тот видит последних, отбрасывает клинок и, размяв руку, мощно ударяет в грудь монстра перед ним. Его пальцы тонут в чужом теле. Аналитик не сразу понимает, что происходит. За какие-то считанные секунды все враги оказываются связаны между собой маленькими ниточками, а охотник сжимает горячее сердце бабочки и вырывает его.Все нити рвутся, и твари падают замертво.
Он связал их сердца и вырвал основное.
Чимин с ужасом видит, как тонкий сосуд завис рядом с ними около купола.
Донгю и Чонгук занимаются сжиганием тел. Юнги подчищает всю оставшуюся зону. Тэхён сидит поодаль на небольшой скамеечке и опирается на плечо друга, ничего не говоря. Он лишь смотрит пусто и тихо плачет, всё ещё не до конца осознавая то, что сделал. Чимин чувствует его горе, его смятение и жалость. Жалость к себе, что ему пришлось это сделать, что ему пришлось убить собственными руками. — Я чувствую себя грязным, — шепотом говорит Тэхён и прикрывает глаза. — Хочу домой. Хочу в горячую ванну, ванильные свечи и чизкейк Нью-Йорк. И колу хочу. Не хочу этого всего, Чимин-и. Не хочу… — он произносит это сломлено. — Скоро будет, дорогой, — говорит Чимин. — Я рядом. Чонгук тебя вылечит. Смотри, какой он серьёзный ходит, — он указывает на парня, перетаскивающего трупы в ярко горящий костёр, а после шепчет ему на ухо, — он о тебе беспокоится. Переживает и думает, как помочь, я вижу. Тэхён поднимает уставшие глаза и хрипло смеётся, ища тепло у друга под курткой. Они возвращаются на базу через двадцать минут. Донгю уходит первым, сославшись на то, что дома его ждёт девушка на ужин, а он и так опаздывает. Чонгук же аккуратно берёт нападающего за локоть и ведёт в раздевалку. Тот выглядит уставшим и даже не сопротивляется, а целитель обещает о нём позаботиться.(Gigi Masin — Call Me)
Чимин остаётся на воздухе, продрагивая от морозца. Ему нужно подумать. Немного подумать о сегодняшнем дне. Хочется… Хочется просто забыть обо всём, что происходит. Хочется уехать куда-нибудь далеко с одной сумкой, путешествовать лет до тридцати, а после заняться чем угодно, что принесёт пассивный доход, вязать на заказ, а вечерами гулять у моря. Дышать свежим воздухом, чувствовать, как пальцы тонут в песке, а тёплый ветер раздувает его лёгкую — он уверен, что она была бы в умеренного размера полоску нежно-голубого цвета — рубашку. Он не знает, почему плачет. Это новое ощущение горя. Сожаления, что такого никогда не будет. Чувство боли и обиды. Усталости. Пока перед ним сугробы снега, а вдалеке глухой, кишащий тварями лес, его сердце слышит только мягкий бриз. Последствия апокалипсиса никогда не закончатся, они будут длиться вечно, а он вечно будет мальчиком на побегушках у Господина, у Юнги, у других охотников, у системы, сложившейся в последнее десятилетие. Он не хочет быть здесь. Море, или, мать его, речка в его деревне — это то, что ему нужно. Если… Если не море и не деньги с неба, то хотя бы его глухая деревня, где он, бабушка, сельская школа, — он точно помнит, что в детстве ходил туда, — там бегают добрые дворовые собаки, нет никаких забот. Лишь бабуля Пак просит сходить за молоком, пока она не может, а дед вытаскивает велосипед. Где нет убийств и нет ужаса. Где нет вероятности, что его близких друзей убьёт какая-то тварина в три метра ростом. Плач становится громче. Он вспоминает ребёнка, умершего на его руках, вспоминает мать, толкающую его в поезд, кричащую со слезами на глаза, вспоминает… Вспоминает чужие слова. И сейчас в его голове звучит лишь один голос: «Такое бывает» Громко и холодно. Он не знает, оплакивает ли он смерть друга, который смог выжить, маленького себя или просто этот бренный мир, но его слёзы ничего не изменят. И это страшно. Слышится шум позади, и Чимин быстро стирает влагу с глаз. Не хочется показаться слабым, кто бы не оказался за его спиной. — Всё нормально? — голос грубоватый, шероховатый и шепелявый. Аналитик сразу узнает его, поэтому не стремится оборачиваться. — Тэхён справится, не волнуйся, — говорит Юнги и подходит ближе. Он достает пачку сигарет и садится на ближайшую лавку, чтобы раскурить её. Чимин смотрит на него долго, всхлипывает, а после садится рядом. Небо сегодня необычайно звёздное и чистое. Наверное, это из-за того, что они находятся в такой глуши, докуда не долетают смолы и пары городов. Юнги больше ничего не говорит, но слёзы идут уже сами собой, поэтому, не сдерживаясь, Чимин тихо поскуливает и задыхается в собственных рыданиях. Глаза его направлены к небу, руки дрожат. Охотник бросает на него взгляд, следит долго за его движениями, а после притягивает к себе, закрывая от всего этого жестокого мира своими крепкими объятиями. Хотя Чимину кажется, что самый жестокий здесь — это Юнги.***
Каблук звонко цокает, нежно-розовый удлинённый пиджак слегка вздымается за своим обладателем, чёрные брючные шорты, блузка с собранным воротником и колготки в тон верху. Светлый коридор, мраморные колонны и отделка в средневековом стиле. В этом дворце должны проходить всевозможные балы, музыка здесь играет тихо и отовсюду. Лисья улыбка растекается по лицу, и Ю Кихен, вальяжно шагнув в открытую дверь официальной гостиной, дает ей знать, что мероприятие начинается. — Здравствуйте, мои дорогие союзники! — он говорит высоковатым, но не писклявым голосом, который заставляет вслушиваться. Сун Миён прикрывает глаз одной рукой, стараясь не видеть такую взбалмошную фигуру. Кончики её волос аккуратно вьются, челка элегантно уложена, ногти средней длины, немного заострённые, накрашены полупрозрачным клубничного цвета лаком, а правый глаз закрыт повязкой. Черты её лица мягкие, а макияж пыльно-розового оттенка, но даже так прослеживается некая резкость в её образе. Возможно, дело в остром разрезе глаза или взгляде, сосредоточенном и внимательном. Аналитик, сразу видно. Чемпион Европы и Азии по математическому анализу до тридцати лет. Ей всего двадцать пять, её не воспринимают всерьёз, но своим чёрным каблуком с рюшами и сердечками она способна любого придавить к земле. — Мы ждали тебя двадцать минут, Кихен, — она, сидя на белоснежном диване, закидывает одну ногу на другую и отпивает чашечку зелёного чая, который так любезно заварил ей Ёнджун. Сегодня в её планы входило проверить главный аналитический центр, которым она управляет, но рано утром, проезжая мимо заповедника на работу, она увидела лисицу, бегущую вдоль дороги. Чхвэ Енджун самый молодой здесь. Ему всего двадцать два года, и он является нападающим. Шутки о том, что в скором времени он сможет стать охотников, перестают казаться шуткой. Серо-синие волосы, зачёсанные набок, прямые брови, спокойное и серьёзное лицо, розоватые приподнятые губы и очаровательный аккуратный нос. Даже Миён, относившаяся к нему свысока в первое время, сейчас считает его равным. Сосредоточенный молодой человек, работающий изо всех сил, чтобы стать лучше. Он пришёл в белом оверсайз свитере с тёмно-коричневыми узорами, классических брюках и чёрных полуботинках. Он сидит рядом с девушкой и с уважением кланяется вошедшему старшему, а после отпивает уже свою чашку. Штаб Ченджудо, находящийся на острове, дал ему выходной на неделю, поэтому на неожиданно забежавшую к нему на балкон лису он отреагировал спокойно. — Ким Намджун и сегодня к нам не присоединился? — улыбка Кихена превращается в настоящий оскал, а глаза пугающе сужаются. Его умение в секунду превращаться в хитрую и угрожающую рыжую бестию поражало. Притягательная внешность уравновешивалась тонким ощущением опасности, исходящим от него. — Он отказался, — говорит Сокджин, сидящий на одном из диванчиков. Он одет в классический костюм и сегодня выглядит официальнее всех. Его сорвали с одной из сделок с фармакологической компанией, и в его голосе слышится лёгкое раздражение. Обычно их Обитель собирается раз в месяц, чтобы обсудить последние события и продумать план дальнейших действий. Их небольшая организация собиралась всего две недели назад, и сегодняшнее собрание было незапланированным. Просто в один момент каждый из них увидел сигнал, и они быстро собрались вместе, чтобы обсудить что-то, не требующее отлагательств. Ю никогда не вызывал их просто так, всегда была причина. — Нас так мало, — канючит Кихен и падает рядом с Юнги, чтобы закинуть на него ногу, — меня это расстраивает. — Зачем позвал? — отсаживаясь на отдельное кресло, спрашивает охотник. Ему вообще не нравится, что за ним постоянно увязывается какое-то зверьё, распугивающее ему оленей. Кихен кусает губу и задумывается. Он смотрит подозрительно и размышляет. В зал вбегает небольшая, ярко-рыжая и пушистая лисица, которая начинает что-то фырчать и лезть к Юнги, чтобы тот его почесал. Он вздыхает и пальцами касается её ушка. Та начинает очаровательно и пискляво тяфкать, как умеют только лисицы. — Одна из моих маленьких агенток, — Кихен приподнимает руку, и на его палец садится моль, — подслушала, что Госпожа хочет навестить свой Север. — Что? — все резко выпрямляются, а Юнги буквально рыкает. — У неё договор с Господином, что её пять лет не будет на Севере. Май ещё не скоро. — Видимо, её утомили Рождественские хлопоты на Юге, — он поднимается и расхаживает по залу, цокая своими каблуками. Миен начинает что-то записывать в блокнот, а остальные молча думают. Кихен не просто так представлял шпионов. Юнги не стыдно признаться, что, впервые увидев его на собрании в Сеульском штабе среди лучших агентов, он подошёл к нему познакомиться лишь по одной причине: он принял его за своего, принял его за мага плоти и крови, ведь животные, окружающие его, не были настоящими, жизнь была дарована им человеческими руками. Но у созданий охотника никогда не было разума. Они падали трупами к его ногам, стоило Юнги сформировать им органы. У них билось сердце, работала печень, почки и всё остальное, но глаза их были пустыми. Это злило. Он хотел узнать у Кихена, как он смог добиться таких результатов, но в тот момент лиса лишь растворилась в воздухе, оставляя отблески энергии. Он создавал их, давал им окраску и разум лишь своей энергией. Он мог ими управлять, но они были свободными. Это вызывало у Юнги уважение к нему. — Что будет с деревней? Она её найдет? — спрашивает Ёнджун с опаской. После ситуации с островом Чеджудо, когда Госпожа неожиданно решила принять у них экзамен по дуэльным боям, он опасается этой женщины ещё больше. Порой создается ощущение, что она не имеет ни капли сострадания, в её жилах кипит жестокость и тяга к власти. Настолько, что коренного населения на Севере, где она заправляла десять лет, почти не осталось. По её словам, они ей мешали своим запахом грязной крови. — Чисто в теории, — говорит Сокджин медленно. — Не должна. Но эта женщина чувствует запах живых за километры. — У нас нет щита, способного скрыть их. Миен и так подчищает все карты, — говорит Юнги, а девушка ненароком поднимает глаз и качает голову, не жалуясь. Взгляд каждого устремлён на Сокджина. Миен больше не пишет. Енджун смотрит молча и серьёзно, не влезая в разговор старших, но по глазам его видно, что он думает. Юнги и Кихен ухмыляются. Каждый знает, что нужно сделать. — Он пешка Господина! — выкрикивает Сокджин, закипая. — Он пешка выгоды. Предложи ему большую цену, и он согласится, — говорит охотник. — Деньги есть, — Кихен приподнимает руку и ярко улыбается. — Предложи ему то, что ему по-настоящему нужно, Сокджин, — охотник приподнимается. — КОЛьТ давно уже должен прекратить своё существование. Сегодняшнее собрание закончим чаепитием? — говорит он саркастично. — Я помогу Вам, Юнги-щи, — Ёнджун поднимается спешно и идёт за старшим на кухню. За ними увязывается лисица Кихена. Мин наливает воду в чайник и ставит его на зажжённую газовую плиту и от неё же закуривает в форточку. Нападающий встаёт с ним рядом и смотрит куда-то в пол очень сосредоточенно, о чём-то раздумывая. Юнги следит за ним ненароком и хмыкает. — Расслабься. Справимся, — говорит старший и выпускает дым изо рта. — У нас есть план. Подготовку придётся ускорить, но ничего. После каждой ночи всходит солнце. Енджун тихо выдыхает и поднимает глаза. Он верит охотнику.