На секунду мозг отключается.
Тэхён не знал, что так сильно может бить кого-то по лицу. Парень выбивает мужчине челюсть, когда из его группы кто-то кричит: «Да, Тэхён, вот так надо!» Энергия сразу разряжается, и он чувствует лёгкость. Ему даже не мерзко от крови, что размазалась по его костяшкам и которой плюется его тренер. Глаза даже загораются на секунду, когда он чувствует в себе настоящую силу. Такое же он чувствовал, когда на уроке по энергетике смог сделать тетиву. Тэхён не любит мараться. Он жалеет, что ударил так слабо. Его отправляют к Намджуну, где тот его отчитывает для вида, но так серьёзно, что Тэхён даже ничего не говорит, хотя очень хочет. Показывает всем видом, что ему всё равно, и он бы повторил это снова. Он бы воткнул лезвие этому мудаку в шею, если бы не знал, что тогда из него хлынет слишком много крови, которая испачкает белоснежную одежду. Кровь плохо отстирывается от неё, и это нужно делать сразу. Намджун тоже не очень воодушевлён. То, что ему хихикающие ученики привели провинившегося студента — Тэхён никогда не признается, что ему была приятна реакция и восторг плебеев не из-за внешности — только отвлекло его от важных дел, поэтому он быстро от него отмахивается и отправляет разбирать библиотеку, чтобы он подумал над своим поведением. Шаркая по полу, нападающий всё ещё злится. Это насколько надо низко пасть, чтобы говорить такое о родителях ученика? Он добьётся увольнения этого отморозка. Своими силами, не будет подключать отца. Пусть у Тэхёна с матерью холодные отношения, пусть она, как никто другой, может задеть его за живое, но он никому не позволит сказать что-то плохое о ней. Их библиотека представляет из себя огромное помещение с двумя этажами и красивой закручивающейся лестницей. Узкие коридоры ведут куда-то далеко в мир книг. Нет ни одного человека, что прочитал бы всю литературу здесь. Тут даже можно найти копии документов о «Первом пришествии», когда в семнадцатом веке люди боролись с разломом, из которого вылезли «драконы». До их апокалипсиса — «Второго пришествия» — считалось, что это лишь легенды, а «светящаяся катана» — это лишь острое оружие. На исторических парах они изучают особенности этих историй, разбираются в тех терминах, которые считали метафорами, а сейчас они стали частью реальности. У Тэхёна автомат по этому предмету уже второй год подряд — не зря он рассуждает с преподавательницей на тему того, что аура — это энергия, чакры — энергетические каналы, а связь с мистикой — это просто попытка нажиться на горе людей. С профессором по философии они тоже не раз углублялись в эту тему. — Чтоб вас всех… — ругается Тэхён, расставляя книги учеников по полкам, которые они сдали в последний день. Тут и собрания Гарри Поттера, и классические произведения, и этот глупый Шекспир. Перед глазами мельком пробегают старые-старые воспоминания, когда он читал с дедушкой «Белый клык». Ему тогда было семь. Он ходит долго и неспешно, будто прогуливается по зимнему саду или очередному магазину одежды, когда натыкается на пыльную бордовую книгу. Её бока резные и ярко блестят. А парень всегда замечает взглядом всё блестящее. — Разве у Чимина не точно такая же? — удивляется Ким и тянется за книгой на цыпочках, опираясь на одну из полок. Та всё же поддаётся его аристократичным пальцам и падает, ударяясь прямо об его лицо. Тэхён шипит себе под нос и потирает лоб, который даже покраснел и теперь имел на себе отпечаток какой-то печати и герба с драконом. Он садится на корточки и расправляет помятые страницы. Маги плоти? Это те самые, которые могут поменять сердце и лёгкие местами и смотреть, как люди мучаются? Их такими пугали в средней школе. Говорят, что в штабе Коян есть один такой. — Что за… — Тэхён настороженно хмурится и, будто боясь обжечься, дотрагивается до строчек в конце книги. — Жаждущий крови всегда найдёт её источник? Почему здесь целый том об охотниках? Ким хмурится, вчитывается в строки и слышит резкий хлопок позади себя. В запретной зоне, куда нельзя ходить никому, гаснет весь свет, проводка перегорает, а нападающий остаётся наедине с темнотой и с кем-то ещё.***
— Признайся, что он тебя заинтересовал, — Сокджин закрывает пакетик с кровью и кладёт его в переносной медицинский холодильник. На его лице ужасная ухмылка, которая только раздражает охотника. — Он нам понадобится. Если моя теория окажется верна, то точно понадобится, — говорит спокойно Юнги, но в душе хочет немного придушить целителя. — Нам или тебе? — Джин хмыкает и подмигивает ему. — Намджун начинает обо всем догадываться. Смотри, чтобы он не переманил его на свою сторону. — Не переманит, — цедит Мин. — Это тебе стоит заняться тем, чтобы переманить Намджуна. Два представителя в одном из шести штабов и не могут поделить обязанности, — фыркает он и потирает внутреннюю часть локтя. Со стороны кто-то может подумать, что он наркоман из-за постоянных отметин на венах, но он лишь донор. — Не забывай про первый класс, — мрачно говорит Сокджин и заполняет какую-то карту. — С этим разобраться будет легче, чем ты думаешь, если всё пойдёт по плану, и мы успеем к маю, — Юнги поднимается с кушетки. — Не просто так мы с Кихеном видимся каждые две недели. — Разве Кихен не в Сеульском? — Ким удивлённо вытягивается. — Да, только мы одни на весь Север, — говорит он и смотрит в окно. — Но со временем он стал таким родным, конечно. Я стал забывать жизнь, которая была до него. Они перебрасываются ещё парой слов, после которых Сокджин уходит к себе в кабинет с переносным холодильником, а Юнги неспешно собирается и выходит из медицинского корпуса. Он вдыхает промерзающий ноябрьский воздух и направляется в сторону своего дома. Он находится в восточной части города, где большая часть домов пустует, и его не достают соседи. Это ответвленная, не особо оживлённая улица, где весьма спокойно. Ему подходит. Сегодня важный день, о котором он никому не сказал, сославшись, что у него просто дела. На самом же деле у него сегодня свидание. Юнги возвращается домой, когда начинает вечереть. Он не пересекался с Чимином до четверга, когда тот очень смело к нему подошёл и сказал, что свободен в пятницу после семи. Вот уже шесть часов, и через час Мин обещал за ним заехать. Сначала он моется, потом сбривает недельную щетину, которая, слава богу, не синеет, и пытается уложить челку, но делает только хуже и оставляет её в покое. Как нужно одеваться на свидания? Юнги нервно осматривает свой небольшой гардероб и жалеет, что не спросил у единственного, с кем общается здесь, о том, как ему одеться. Чтобы избежать смешков лично, он пишет второму человеку.Юнги-хен:
Как одеться на свидание?
Кихен: Что? (⊙_⊙) У тебя свидание?))) Юнги кривится и жалеет, что всё же написал ему. Эти улыбочки и смайлики. Он представляет чужое лицо и становится совсем дурно. Кихен: Мальчик или девочка?))Юнги-хен: Мальчик.
Кихен: Тогда можно что-то и посексуальнее Белая строгая рубашка, чёрный галстук и то винтажное коричневое пальто от Valentino Юнги тупит взглядом в свой телефон и вздыхает. Понятно. Сдержанно, но немного официально, идеально. Кихен: И те часы надень обязательно! Найди матовые чёрно-белые туфли и блеск, который я у тебя забыл Удачи, мой дорогой друг（〃｀ 3′〃） Юнги снова кривится и решает не отвечать. Такой подробный анализ стоил ему не так дорого, так что можно потерпеть поцелуйчики, смайлики и старомодное — для Кихена оно обыкновенное — обращение. Был бы у него кошачий хвост, то он бы им недовольно бил по полу. Но он не кот, поэтому только фыркает и достает те самые вещи, о которых сказал ему Кихен. Может быть, он не так плохо в них выглядит. Но он не признается, что всё-таки использовал немного прозрачного блеска, чтобы губы не выглядели сухими. Он даже надевает винтажное пальто вместо привычной куртки. Всё по уставу. Почему-то на душе волнительно, хотя он даже не планировал, что это романтическое свидание. Просто встреча, где они наедине могут поговорить, чтобы Юнги смог разобраться в чём причина такого резкого его изменения. Юнги заходит на парковку, где стоит его чёрный Порше. Их город можно объехать за полчаса, но почему-то кажется важным, чтобы они не мёрзли и добрались до места на окраине на машине. Или он пытается выделить свой достаток? Чимин и сам не бедный, но почему-то хочется показать себя со всех хороших сторон. Младший и так уже видел самые худшие, надо исправлять ситуацию. На эту «всего лишь встречу» он принарядился, припарковал свою любимую машину, а теперь стоит на пороге дома Чимина и переживает. Как всё пройдёт? Будет ли всё хорошо?(The Weeknd - House Of Ballons)
Пока его охватывают бурные мысли, дверь тихо открывается. На пороге появляется Чимин в белой аккуратной водолазке, кремовом пальто, классических брюках, подчёркивающих его стройные ноги и широкие бедра, и в глянцевых аккуратных лоферах на каблуке. Он стоит перед ним неловко и подбирает пальцами элегантную небольшую чёрную сумку. На его щеках румянец, глаза блестят и переливаются от розового в фиолетовые мелкими блесточками, и у Мина сердце пропускает удар. Из-за спины аналитика выглядывает всеми известный Тэхён, который любопытно осматривает Юнги и бесшумно закрывает дверь, чтобы не разрушить ту атмосферу, что появилась между этими двумя людьми. — Привет, — говорит неловко Чимин первый и отводит взгляд. Чёрт возьми, он даже надел те дорогущие серьги, которые Тэхён ему подарил! — Привет, — говорит Юнги, задержав дыхание, и ещё раз обводит взглядом аналитика, натыкаясь на мягкие полные губы, накрашенные вишнево-персиковой помадой, такого глубокого, но приятного цвета. — Ты… красиво выглядишь, — выходит из ступора он и сглатывает шумно, не в силах оторвать взгляд от своей пары на сегодняшний вечер. Чимин очаровательно и тихо смеется, прикрывая рот рукой. — Ты тоже, хён, — его глаза мило блестят, будто в них рассыпана не одна тысяча маленьких драгоценных камней. Мин кивает в сторону своей машины и открывает дверь перед аналитиком, который подходит к ней и, ойкая, садится на переднее сиденье. Юнги садится на свое место водителя, заводит Порше и выезжает на главную дорогу. Между ними повисает смущённое молчание, которое прерывается звуками езды. Чимин смущённо пристегивается. Он, конечно же, не ждал ту самую сцену из дорамы. — Ты, эм… Почему пригласил меня? — спрашивает Чимин, рассматривая ботинки Юнги. Интересные и стильные. Обычно старший такое не носит. После его взгляд падает на руки, и он краснеет пуще прежнего. — Хотел понять, почему я постоянно хочу… Эм… — Юнги нервно отбивает пальцами такт на руле и посматривает то на дорогу, то на бёдра Чимина. — Почему я постоянно хочу сделать так, — он резко кладет ладонь на его ляжку и слегка сжимает. Аналитик смотрит на него шокировано, сводит ноги и молчит, ничего не предпринимая. Мин ведёт машину одной рукой, другую не убирая, и становится ещё более неловко. Чимин не знает, что делать с этой информацией. И что делать с Юнги тоже не знает. Может, он просто извращенец? — Чёрт, просто… — он снова кладёт руки на руль и чувствует себя полнейшим идиотом. — Ты успокоил меня, понял? За то время, что ты был здесь, у меня ни разу не было одержимости. Ни разу. Так она была регулярно раз в месяц. Не в таких масштабах, как ты видел, но была, — говорит тихо и напряжённо. — Думаешь, я смог помочь тебе? — удивлённо говорит Чимин. — По статистике у тебя и вправду энергетические потоки стали чище. — Кроме тебя в моей жизни ничего нового не появлялось, — хмыкает Мин и паркуется на небольшой стоянке. — Ты считаешь меня частью своей жизни? — не думая, спрашивает Чимин. Повисает очередное молчание, в котором Юнги напряжённо и шокировано смотрит вперёд и выглядит то ли испуганным, то ли загнанным в угол. — Тебе нужно научиться держать язык за зубами, — говорит он резко и выходит из машины. — Ты прав, — чеканит Чимин и отстёгивается.(The Weeknd - Is There Someone Else?)
Ресторан выглядит весьма официально и красиво. Здесь бело-серый мрамор, приглушённый свет, все официанты в форме, а людей совсем немного. Юнги приветствует девушка-хостес, которая провожает их к забронированному столику на балконе. Также она приносит Чимину белоснежный плед, чтобы он мог накинуть его на плечи. Они сидят одни на третьем этаже, откуда открывается красивый вид на лесную чащу. Она должна пугать, но в их атмосфере, когда горят свечи и лежит сдержанное изысканное меню, только притягивает и кажется идеальной. Чимин рассматривает блюда и чувствует себя той самой девушкой из фильмов, которая заказывает только салат, потому что только они звучат вкусно. Сравните: «Салат с копчёной утиной грудкой, пьяной грушей и сыром шавру» и «Фирменный бургер» из горячего. Даже «Сырники со сметаной» из детского меню звучат поинтереснее. Аналитик забавно выпячивает губы, глазами бегая по строчкам вверх и вниз, но, ей Богу, ничего не понимает. — Я возьму стейк рибай. Если не можешь выбрать, то возьми филе лосося. Он здесь свой, у них есть поставщик из коренного населения, поэтому рыба всегда свежая и готовят её вкусно, — говорит Юнги, прокашливаясь. — Хорошо, — смущённо кивает Чимин. Когда к ним подходит официантка с вином, которое заранее заказал Юнги, и разливает его по бокалам, они озвучивают свой заказ. Аналитик не планировал пить, но в таком хорошем заведении он не против немного пригубить сухого белого вина, которое так не любит. — Ты так подготовился… — удивляется он и стреляет глазками на старшего, который так идеально выглядит в этой белой выглаженной рубашке, что хочется просто растечься по этому стулу. — Я хорошо знаю это место, и мне хотелось, чтобы нам никто не мешал, — говорит Юнги, и Чимин наклоняется голову, не понимая, о чём речь. Неожиданно младший видит охотника с другой стороны. Не то, как он что-то рушит, режет запястья, дерётся или, например, спасает чью-то аналитическую задницу. Не ту сторону, где он горячий воин, асоциальный тип или что-то подобное. Он видит в нём… человека. Со своим туманным прошлым, куда он не лезет, со своими переживаниями, мыслями. Он тоже чувствует, тоже хочет сделать что-то хорошо и выглядеть в глазах другого человека лучше. Юнги не пришёл в джинсах и толстовке. Он нарядился. И Чимину не сложно признаться, что он тоже это сделал от приятного волнения. Пусть это было неожиданное предложение, странное и необычное для Юнги, но аналитик видит, что он пытается, и от этого улыбка никак не хочет сходить. Сейчас, когда работа отходит на второй план, охотник кажется таким обходительным и немного неловким. Чимин, на самом деле, думал, что он тот еще плохой парень. Юнги рассказывает, что вырос в Тэгу и был при их штабе, но пять лет назад его перевели сюда. Он особо не говорит о семье, но упоминает, что сейчас они не общаются. Говорит, что его силы проявились в раннем подростковом возрасте. Юнги двадцать семь лет, а силы его проявились в двенадцать, на пороге тринадцатилетия. Он очень рано пошёл служить и никогда не принадлежал третьему классу. Чимин слушает его внимательно и вникает в каждое слово, иногда делая глоток-другой алкоголя. Голос Мина размеренный, низкий и негромкий, пробирающий до мурашек, когда вслушиваешься в шепелявые нотки и урчание его тембра. В это время им приносят их блюда, и у младшего слюнки текут от увиденного. Он ни разу не жалеет о своём выборе и с аппетитом пробует вкуснейшую утку с кисло-сладким на вкус соусом. Юнги выглядит весьма довольным, когда Чимин приятно мычит, пробуя что-то новое для себя. Чимин рассказывает, что рос без отца, мать умерла во время катастрофы в Пусане, а большую часть детства он провёл у бабушки в деревне. Он всё ещё очень скучает по этому месту. Многие говорят, что дом — это не место, а люди, но Чимин считает ту двухэтажную постройку дедушки домом. Своим домом. Дедушки рано не стало, но то, что осталось в его память, сможет прослужить ещё много лет. — В отпуск поедешь к ней? — спрашивает Юнги, оглаживая подушечками пальцем бокал. — Давно её не видел? — Сначала к родителям Тэхёна, а потом к бабушке. Она не умеет работать с техникой, поэтому я никак не могу с ней связаться иначе. Это будет долгожданный и очень эмоциональный день, — Чимин слабо улыбается и приступает к лососю, который хорошо сочетается с белым сухим вином. Сейчас оно даже не кажется таким кислым. Видимо, хорошее сухое — это дорогое. Юнги рассказывает про Сокджина. Вместе с ним он переводился в каждый из штабов, в которых был, потому что он единственный, кто может совладать с ним. В тот роковой день он был в отпуске, поэтому его состояние так далеко зашло. Чимин рассуждает, что он никогда особо не практиковался в успокоении буйных. Охотник даёт попробовать свой стейк, и младший уверен, что в следующий раз закажет именно его. Особенно, если следующий раз будет с Юнги.(The Weeknd - Heartless)
— Ты наелся? — спрашивает скромно охотник, когда официантка забирает последнюю тарелку. — Да, спасибо, — Чимин мило улыбается, когда на лице Юнги появляется ухмылка. — Отлично, — говорит он. — Как я уже сказал, — аналитик сразу же напрягается, чувствуя, что разговор пошёл в другое русло, — ты помогаешь мне избежать одержимость. Но мне этого недостаточно. — В смысле? — сглатывает Чимин и наклоняет немного голову. Нельзя было вестись на этот ужин. Юнги смотрит остро и серьёзно, будто видит его насквозь. — Предлагаю сделку: я буду пропускать через тебя свою энергию раз в две недели. Взамен проси, что хочешь, — говорит охотник серьёзно. — Что, прости? Аналитик отставляет бокал в сторону и смотрит недоумевающим взглядом. Пропускать энергию через него? Он что, сито для макарон? — Дело в том, что во мне копится определённое количество негативной энергии, которая поглощает мой рассудок. От неё надо как-то избавляться, — как будто ребенку объясняет. — Понимаешь? — он жестикулирует руками и криво улыбается, а Чимину становится даже как-то противно, что им так нагло хотят воспользоваться. — Нет, — говорит он и качает головой, намереваясь встать. — Мне от тебя ничего не нужно. — Подожди! Ты ведь даже не выслушал, — Мин берёт его за руку и тянет на себя. Чимин теряет равновесие на секунду и уже оказывается зажатым у стола. — Мне нужно твоё тело. — Ты… Ты что, спятил?! — взрывается Чимин и заливается краской. — Мог хотя бы постараться сказать об этом аккуратно! Ещё что тебе нужно, чёртов извращенец?! — Ты не понимаешь, — Юнги наклоняется ниже, его дыхание ощущается на губах слишком интимно, и аналитик сглатывает. — Проси, что хочешь. Спустя столько лет… Я нашёл то, чего мне не хватало, и я не готов от этого отказаться. Чимин сглатывает вязкую слюну. Ноги начинают ходить ходуном, и он не знает, куда себя деть, будучи под таким настырным и прямым взглядом охотника. — Я… Нет, я не хочу в это лезть, — он упирается в его плечо и слабо давит, давая понять, что нужно отойти, но Мин настырно прижимает его теснее. — Отойди. Быстрым шагом аналитик уходит из ресторана, не оборачиваясь. Ему нужно подумать. Нужно очень хорошо подумать.***
Ветер пробирает до костей. Широкоплечий мужчина едет на машине по скалистым горам, то и дело подскакивая на особо больших камнях. Дорога не приспособлена к езде, но целителя это не останавливает. За окном вид на заснеженные горы и пугающую лощину. Он останавливается у лесной долины, где оставляет машину за большим валуном и прикрывает выступающие части влажным мхом. Мужчина долго бредёт по чаще, густой и не тронутой никем, пока не натыкается на вырез в горе, в который и заходит. Темноту он освещает своей энергией, а после она уже не нужна, когда перед ним открывается закрытая огромная поляна, усыпанная цветами и расслабленными двухэтажными домиками. Целитель улыбается и спускается вниз. Кто бы мог подумать, что в горе может находиться целая деревня под ярким солнцем, будто сама природа хотела, чтобы в её небольшой ямке царила жизнь. Выглядит, как рай. К мужчине сразу подбегает маленький мальчик, который хватает его за штанину и куда-то тащит. Он одет в утеплённую меховую курточку и вельветовые коричневые штанишки. — Да, Мингю, я иду, — улыбается старший и проходит вперёд, к главной улице, где его встречает мужчина примерно шестидесяти лет. Волосы на его аккуратной небольшой бороде где-то поседели и придавали ему строгости, но добрая улыбка выдавала в нём добродушного человека. — Спасибо, что приехал, Сокджин, — говорит он. Его голос звучит по-старчески ласково, будто он обращается к внуку или любимому взрослому сыну. — Пустяки, — говорит целитель. — Пройдёмте в медицинский корпус, мне надо оформить все привезенные препараты и посмотреть на статистику. — Юнги с тобой нет? — спрашивает мужчина, оглядывая его. Коричневая кожаная куртка Сокджину к лицу, но точно не по погоде. — Сегодня у него какое-то важное дело, но он передал свою кровь. Также он сказал, что сможет восстановить девочке клапан в сердце, но ей всё равно придется вскрывать грудину, чтобы он работал не в слепую, — вздыхает целитель и направляется к белому каменному дому. — Он мог бы быть отличным хирургом, — посмеиваясь, говорит мужчина. — Да, мог бы.