***
Той ночью мать сходила с ума особенно сильно. И это в сравнение не шло с её действиями, происходившими по-пьяне. Пьяной она просто начинает кричать на сына, ну ударить может пару раз или со своими собутыльниками поругаться. Как бы грустно ни звучало, но такие действия стали привычными, даже предсказуемыми. А эти её обострения никогда нельзя было предугадать, поэтому сын и боялся то ли за себя, то ли за неё. Ночью у матери началась настоящая истерика: женщина бегала по квартире и закрывала двери и окна, потом проверяла точно ли всё закрыто и так по кругу. Сын, поднявшись, спросил хули она делает, в ответ услышал что-то невнятное, вроде «они идут». Больше мать ничего не говорила. Ничего не поняв, Бяша решил забить на эти её причуды, всё равно ей никак не помочь и не успокоить, пусть продолжает сходить с ума по-тихому. Завернувшись в одеяло с головой, парень пытался уснуть, но тщетно. Женщина забегала в его комнату, проверяла окна, светила в них фонарём, пытаясь кого-то увидеть, срывала с сына одеяло, проверяя на месте ли тот, плотнее закрывала дверь и всё время повторяла «они идут». От таких ночных визитов невозможно было уснуть. Спустя час ей надоело бегать и она притихла. Бяша предположил, что мать устала бегать и теперь спит, поэтому сам, облегчённо вздохнув и несказанно обрадовавшись тишине, начал засыпать. Но не тут-то было, неожиданно мать тихо зашла в его комнату и встала возле двери, почти не двигаясь. – Окно закрыто, никого там нет. Иди уже спать, пожалуйста, мне в школу завтра. – взмолил сын, изрядно уставший от неё. Но мать не уходила. Напротив, она прошла в комнату, села на кровать и всхлипнула. Поднявшись, Бяша вгляделся в её лицо и заметил слёзы. – Мам, ты чего? – испуганно спросил парень. Плачущей мать он видел редко, поэтому начал тревожиться. Да и жалко её стало. – Я такая плохая мать. – дрожащим голосом ответила женщина и ещё сильнее заплакала. Неужели голос совести заговорил? – Не плохая. Я вот одет, обут, накормлен, значит нормальная. – Плохая, плохая! Совершенно ничтожная! – замотала головой женщина и закрыла лицо руками, пытаясь утереть густые слёзы. – С чего ты это взяла? – Я знаю, что плохая. Все соседи так говорят. – Мало ли что они говорят, сами не лучше и пусть за собой следят. – Он совершенно не знал что стоит говорить в таких ситуациях и как успокаивать. Поэтому в ход пошли фразы матери, которыми она отвечала этим самым соседям, когда те чувствовали себя уверенно и обсуждали женщину. Но толку от его поддержки никакого. Мать продолжала утверждать свою ничтожность, плакать и вытирать слёзы, а сын сидеть рядом, гладить по плечу и молча слушать. Некоторое время спустя мать перестала плакать и притихла. – У меня голова болит. – из-за нервной отдышки было сложно понять что она там говорит. – Потому что ты устала плакать. Иди спать. – с этими словами Бяша поднялся и повёл женщину в её комнату. Та не сопротивлялась, что уже радовало. Без вопросов легла в кровать, укрылась и, кажется, задремала. – Ты на меня злишься? – тихо спросила женщина, когда сын уже выходил из её спальни. Бяша ничего не ответил. Как можно злиться на мать? Нет, ну она, конечно, раздражает его порой, часто делает больно и обижает, но это же родная мама. Та детская любовь, привязанность, образ доброй мамы глубоко из детства, всё это никуда не девалось и не позволяло сыну негативно относиться к матери. Он даже сочувствовал ей порой, что-то подсказывало, что мать не просто так запила, не спроста у неё появились такие сильные проблемы с нервами. С ней явно случилось что-то страшное, ей тяжело. «Параноидальный психоз.» два года назад диагностировал лечащий врач, когда у женщины в первый раз по зиме поехала крыша. Она и раньше имела некоторые проблемы с психикой, но до того момента они были не ярко выражены. Ну нервная немного, со всеми бывает. Никто и подумать не мог во что её нервозность перерастёт. Тогда, два года назад, она как и в эту ночь закрывала окна и повторяла одну и ту же фразу. Сын с испугу вызвал скорую, думая, что это белочка так проявляется. На деле всё оказалось куда страшнее. Мать собирались положить в больницу, но она отказывалась, аргументируя отказ одиноким несовершеннолетним сыном и отсутствием денег. К тому же лежать в психушке просто стыдно. Что тогда люди подумают? Вот это точно будет позор на всю деревню. А если с работы выгонят? Ничего не оставалось, пару дней мать обследовали, что-то расспрашивали, выписали какие-то таблетки, рецепт к которым она выкинула в тот же день, да отпустили. С тех пор женщина временами вытворяет подобное, особенно сильно болезнь проявляется осенью и весной. Лечиться она и не собирается, то ли в упор не видит свою проблему, то ли просто не хочет. Так и страдает вместе с сыном.***
На уроке физкультуры учитель словно озверел. Он и до этого громко кричал на детей за их проступки, но так сильно никогда не орал. Дайте возможность, учитель бы и проматерился на детей от души. Крик эхом разносился по спортзалу, Рома был готов поклясться, что слышно даже на верхних этажах. Позже к ним зашёл трудовик и вместе с физруком начал ругаться. Одна часть детей чувствовала себя виноватой из-за их одноклассников, другая мысленно осуждала учителей, так орущих из-за косяков других. Вслух никто не осмелился ругаться с мужчинами, это обернётся ещё хуже. В приоткрытую дверь заглядывали излишне любопытные младшеклассники и звонко смеялись, услышав крики. Физрук кричал и на них, отправлял на уроки, чтобы те «уши не грели». А накричавшись заставил детей наматывать круги по спортзалу. Любил он таким образом наказывать учеников. Измотанные, в мыслях проклинавшие учителя, дети вышли со спортзала как только прозвенел звонок. Те младшеклассники поджидали их, сидя на подоконниках. Только заметили выходящие старшие классы, как столпились возле них и принялись расспрашивать. – А почему он на вас так орал? А правда наркотики в школу принесли? А кто принёс? – наперебой спрашивали детские голоса. Парням из десятого такое внимание не понравилось. Отведя излишне заинтересованных детей в сторону раздевалок, старшеклассники принялись разбираться. – Так блять. Что вам известно? – с наездом, смотря прямо в глаза спросил один из парней. – Ну, Сергей Петрович кричал, что вы наркотики принесли. И говорил какие вы тупые, подставили его… – принялся перечислять младшеклассник. – Ничё мы не проносили, это слухи. – перебил его Ромка, стоящий чуть позади от парней. – Сергей Петрович же сказал… – Мало ли чё он сказал. Вы меньше этого старика слушайте. Мы вам говорим: нихуя не проносили. Поняли? – уже другой парень перебил ребёнка. Ребёнку ничего не оставалось, кроме согласиться с парнями. – Вот и славно. Если кому скажете – таких пиздюлей получится, потом не опомнитесь. – пригрозил парень и для вида поднял кулак. – Мы никому не скажем. – пообещали дети, испугавшиеся то ли жуткого вида парней, то ли грубых голосов, то ли всего вместе. – Свободны. – с этими словами дети побежали наверх. Не было гарантий, что те ничего не скажут, но надеяться стоило. – Пиздец, сейчас вся школа узнает и обсуждать будет. – заметил Ромка, смотря детям вслед. – Если ещё не знает. А там и до родаков дойдёт, вот тогда пиздец. – хмыкнул парень и ушёл на второй этаж. Пятифан только сейчас вспомнил про родителей. Как же отец разозлится, если узнает. И мама испугается, она всегда сильно переживала за сына. Всё-таки единственный ребёнок, как за такого не переживать. Парни были правы: уже на большой перемене старшие классы обсуждали эту ситуацию. Кто-то не верил, а кто-то явно приукрашивал слухи, додумывая своё, чтобы рассказ был интересней. Некоторые приходили в кабинет десятого, желая знать подробности. Подобное любопытство просто сводило Ромку с ума. Вдруг одноклассники расскажут что-то лишнего, потом это дойдёт до родителей и ментов. Тогда всё, пизда Пятифану младшему. Строгий отец его если не отпиздит, то отправит в какое-нибудь суворовское, частенько он этим угрожал. А мать так вообще разрыдается, её материнское сердце просто не выдержит такой информации. Родители всю жизнь просили не лезть в хуйню, Рома их, видимо, не слушал. К счастью, парни держали «слово пацана», даже девчонкам и некогда близким друзьям ничего не рассказывали. Пока что. Скоро уроки кончились. Перед тем как отправиться домой, Пятифан взял Бяшу и потащил за собой в магазин, сигареты надо бы купить. Одному-то идти скучно, а у бурята всё равно дел никаких нет, Ромка точно знает, поэтому пусть идёт с ним. По дороге его спутник не умолкая говорил о своих мыслях насчёт ситуации, поведения физрука и даже о сплетниках. – Я, походу, параноик. – перебив бурята, Рома сказал свои мысли вслух. Бяша замолчал, внимательно посмотрел на него, как вы пытаясь понять, шутит парень или нет. – В смысле? – У меня весь день ощущение, что меня видели в тот вечер. – И чё? – В смысле «и чё»? Раз я с ними был, значит тоже заподозрят. А может и придумают, будто я всё пронёс, меня ж тогда с ними закроют. – начал представлять Пятифан, от чего становилось тревожнее. – Рома, вот ты, вроде, умный парень но иногда такой, сука, тупорылый. – Э, ты вообще ахуел? – услышав оскорбление, тревожность мигом ушла, вместо неё автоматически появилась злоба. Бяша рефлекторно поднял ладони, как бы готовясь защищаться. – Тихо, я имею ввиду: ты никому сто лет в обед не сдался. Там сейчас с их родителями говорить будут, потом с друзьями. До тебя очередь не скоро дойдёт. – Пятифан неопределённо пожал плечами. – Может ты и прав. – И вообще, у меня мамка всё боится, что за ней кто-то идёт, не хватало мне тебя с такими же проблемами. – Иди ты, мне до неё далеко. – Не особо, лет двадцать. – Бяша перевёл всё в шутку, парни постепенно забыли про ментов и шли дальше, разговаривая уже о других, менее серьёзных темах. Вернувшись домой, Бяша не застал мать. Наверное, ушла на работу. Прекрасно, можно спокойно поспать, пока та не вернулась и ещё чего не придумала. С облегчением завалившись на скрипящую кровать, парень укутался в одеяло и постарался уснуть. В голову как обычно лезли всякие мысли. О матери, когда она сегодня соизволит явиться домой? О ментах, что они такого говорили одноклассникам? Надо было поинтересоваться. О Ромке с его паранойей. А всё-таки грустно получается. Если так подумать, каждый в этом злоебучем селе да имеет какие-то проблемы, ну нет у них абсолютно нормального, здорового человека. О взрослых и думать нечего: мать родная в открытую с ума сходит, тётка слишком трудолюбивая, а дядька слишком распиздяй, это же можно считать отклонениями? Ну, не только в его семье проблемы, отец Ромкин, вон, с войны сколько моральных травм получил. И другие взрослые в селе не нормальные: половина алкашей, половина старых маразматиков. Даже с молодёжью всё не так хорошо: сам Ромка начал параноить, про Антона и говорить ничего не стоит, тот со своей больной фантазией насчёт всякой нечисти явно за здорового не сойдёт, по Ваське сразу видно, что он ебанутый, тут и думать не надо. Может, девочки ещё нормальные? Хотя нет, как говорил его дядя: «Все женщины не от мира сего.» значит и у них всё не в порядке, надо только познакомиться поближе. Бяша решил, что если долго рассуждать на эту тему, то можно у каждого да найти хоть какую-то проблему. Значит, они все тяжело больны, все коллективно сошли с ума. На такой неутешительной мысле Бяша закончил свои рассуждения и, сам того не заметив, уснул. Ему снилась школа в ночное время. За окном темно, в кабинете свет никто не включил, да и во всём здании света нет. Он точно знал, что сейчас будет звонок на урок, но звонка не было, как и остальных учеников. Казалось, они все куда- то делись. Решили сбежать с урока или просто опоздали на него. Так парень и сидел в одиночестве, прилежно ждал урока, а к нему никто не приходил. – Я не поняла, я значит с работы прихожу, а он спит! – сквозь сон услышал парень.