Мелькают дни

      Каждый раз, когда Соршан смотрит на Менана, он испытывает искреннее восхищение. Принц поражает множеством своих качеств, пусть многие предпочитают закрывать глаза и не обращать на них внимания. Он умён и силён, просто предпочитает не показывать этого без надобности, сохраняя расслабленное спокойствие и небрежность, наблюдая за своими врагами ничуть не менее внимательно, чем они за ним.       Впрочем, не только черты характера восхищают Соршана, но и вполне приземлённые вещи, вроде внешности Менана. Гибкое сильное тело, округлые черты лица — Менан красив, это признают многие, и Соршан не может не засматриваться на него, снова и снова рассматривая как в первый раз.       Больше всего внимание привлекают татуировки-шрамы. Соршан никогда не спрашивает об их значении, считая, что не вправе знать сакральную тайну, пусть после ухода она потеряла свою силу. Но он знает, кто, как и по какому поводу наносит их, а оттого восхищение в его сердце становится лишь больше. Не каждый друид может похвалиться такой силой воли и любовью Богини, как молодой юноша, которым пренебрегает даже собственная семья.       Соршану нравится дотрагиваться до них пальцами или губами. Он чувствует выпуклость шрамов, представляя, как Менан собственными руками вырезал их на своей коже, проливая свою кровь. Обагрял ею клинок и свободные участки кожи, и она горячими алыми потёками стекала вниз. И боль заполняла магия, окрашивающая открытые глубокие раны изумрудно-зелёным. Свидетельство смирения и милость Богини — Силанна больше других Драконов требовала кровавых жертв, питающих её.       И Менан отдавал. Рисунок змеится по его телу, начинаясь на внутренней стороне бедра, уходя по бокам на спину, плечи, ключицы и заднюю часть шеи. Непрерывная вязь, хотя Соршан знает, что Менан продолжал её в разные годы своей жизни. Он чувствует это по выпуклостям шрамов и по цвету краски, который пусть и потускнел после отречения, всё же сохранил следы времени. И Соршан рассматривает его каждый раз, как в первый, и каждый раз находит новые детали, раньше ускользающие от взора.       Менан на это тихо смеётся. Ему нравится, когда Соршан касается его, поэтому он позволяет гладить рисунок, скользя пальцами по его линиям, прослеживая их течение. Сколько же боли Менану пришлось вынести… Не только когда он наносил их — Соршан ощущает под подушечками пальцев слабое эхо магии, догадываясь и без того, что сакральные символы были зачарованы. Но когда Менан ушёл под землю и отрёкся от Силанны, как велик был её гнев?..       Его силой духа оставалось восхищаться ничуть не меньше, чем всем остальным. Менан был удивительным, и Соршан до сих пор не понимал, почему он обратил на него своё внимание. Считал себя недостойным его, но Менан всё равно оставался рядом. Любил его, и Соршан отчаянно пытался вернуть ему хотя бы часть того, что получал.